Наталья Голубева
Очарованный край

Глава 1

ОЧАРОВАННЫЙ КРАЙ.

«Суровый край, его красам,

Пугаяся, дивятся взоры;

На горы каменные там

Поверглись каменные горы;

Синея, всходят до небес

Их своенравные громады;

На них шумит сосновый лес;

С них бурно льются водопады;

Там дол очей не веселит;

Гранитной лавой он облит;

Главу одевши в мох печальный,

Огромным сторожем стоит

На нем гранит пирамидальный;

По дряхлым скалам бродит взгляд;

Пришлец исполнен смутной думы:

Не мира ль давнего лежат

Пред ним развалины угрюмы?»

Эда

Е. А. Баратынский

– Ай, да здесь комары! – взвизгнула Люба, хлопая себя по длинным стройным ногам под мини-юбкой.

– Ты нашла, что надеть на природу, – бросил Роман, ничуть не сочувствуя ее несчастью. Потом весь досадливо сморщился и полез за шиворот новенькой найковской худи за пронырливым кровопийцей.

– В сентябре что за комары? У них самый сезон в июне. А теперь, так – остатки, – пробасил Николай, не спеша разбирая тюки с вещами.

Кроме них троих из съемочного вагончика вышли еще Сергей и Настя.

– Сан Саныч, здесь комары! – заканючила Люба, обращаясь к режиссеру, который грузно вылезал с переднего сиденья.

– Ну, что ты хочешь, Любочка, это ведь Карелия. Сходи, переоденься во что-нибудь потеплее, – объяснял ей режиссер, как маленькой, но в тоне сквозили заискивающие нотки.

Люба дернула плечом:

– Пошли, – потянула она Настю, как будто та была ей всем обязана.

Настю немного мутило с дороги. После душной машины она глотала ароматный лесной воздух как изысканный напиток. Светло-голубые глаза, с почти незаметными белесыми ресницами, она подняла к такому же невзрачному пегому небу, видневшемуся между кронами уходящих вверх сосен. Льняные волосы рассыпались по плечам и пошли кудряшками от осенней сырости.

Девушка не сразу отреагировала на окрик подруги, ей не хотелось прерывать созерцание. И тут она встретила взгляд режиссера – маслянистый, липкий он уперся в нее и как будто уже оглаживал.

Настя потупилась и заспешила к вагончику. На щеках пятнами выступил румянец.

– Возвращайтесь быстрее, девочки. – крикнул им вслед Сан Саныч. – Сейчас устроим первый костер в нашем проекте.

– Уже начинаем съемки? – резко остановилась Люба.

– Ну, что ты, это лично для нас, так сказать, знакомство.

Люба отвернулась и, ничего не уточняя, распахнула дверцу трейлера.

Сан Саныч любил красивые обороты речи. Он считал, что говорить старинным языком – это признак культурного человека. К его несчастью, этого не ценила не только современная молодежь, но и сверстники.

Фигура режиссера с годами расплылась, и чтобы он ни надел, все висело на нем мешком. Брыли на щеках тоже заметно провисли. Складочки под глазами делали Сан Саныча похожим на печального бассета. Однако маленькие пухлые ручки с короткими толстыми пальчиками всегда оставались розовые и чистенькие.

Сан Саныч проводил взглядом девочек, почмокал губами и повернулся к мужской половине группы:

– Молодые люди, не поможете ли вы с организацией нашего дебютного костра?

Ответ на такой витиеватый вопрос напрашивался: «не поможем». Роман и высказался примерно в этом ключе, но доводить до конфликта ему было откровенно лень. Поэтому он сделал вид, что пинает какие-то палочки.

Сергей сразу же принялся бродить между ровными медными стволами сосен, собирая хворост. Его мысли витали где-то далеко, он тянул длинную ветку с хвоей, не разбираясь – сухое топливо или совсем сгнившее.

В то же время Николай – крепкий коренастый бородач с густыми рыжеватыми волосами, небрежно забранными в длинный хвост, – уже раскладывал припасенные заранее брикеты. Он отодвинул в сторону принесенный ему разносортный материал и принялся отбирать пригодный. К разведению огня Николай подходил основательно и с долей благоговения, как к таинству.

Люба зашла в вагончик и, не особенно беспокоясь, успела ли закрыться дверь, принялась расстегивать юбку, а потом пуговицы блузки. Она рвала их с раздражением, вся ситуация не нравилась ей с самого утра.

Настя щелкнула замком и, как всегда завороженно, наблюдала за подругой. Люба не стеснялась своей фигуры – длинные ноги с изящными переходами и ямочками так и звали их погладить. Упругая попка просто кричала о числе сделанных приседаний.

Сбросив все до кружевного белья, Люба нетерпеливо откинула тщательно выпрямленные каштановые волосы, натянула узкие джинсы и удобный свитшоп.

Настя не могла себе такого позволить. Она скрывала свои формы под немодными брюками-клеш. Собственные ноги казались ей слишком короткими и мягко говоря полноватыми, а в приступе самокритичности – просто жирными, таз – широким и низким. Правды ради, Настя призналась себе, что не мешало бы подкачать свои минусы в спортзале, но сразу отложила эту мысль в отдельный ящичек сознания, задвинула его и закрыла на замок. Физические упражнения ее только расстраивали, как длинные слова Винни Пуха.

Сейчас Настю больше волновал вопрос, который она хотела обсудить с подругой:

– Ты, не думаешь… что… Сан Саныч…

– Что Сан Саныч? – недовольно повернулась к ней Люба.

– Он может… – Настя замялась, сама идея выглядела глупой, – может приставать… к тебе… или …

И она совсем стушевалась.

Люба свела красиво подведенные густые брови, подождала несколько секунд продолжения и недовольно фыркнула:

– Ко мне? Пусть только попробует, хрыч старый!

Считая разговор законченным, она толкнула несчастную дверь, выругалась на закрытый замок и шагнула на лесную поляну, как на подиум.

Люба умела появляться эффектно – прямая осанка, походка от бедра, волосы слегка отлетают при каждом шаге. И тем обиднее было, что внимание на нее почти не обратили. Только Сан Саныч помахал: «Ну давайте же быстрее».

Роман удобно расположился на раскладном стульчике у огня. Выглядел парень так, как будто он тут режиссер и продюсер в одном лице – развалился, закинул одну ногу на коленку другой. Зауженная брючина задралась и открыла тощую щиколотку с выступающей костяшкой. Настя жадно ловила эти мелочи. У нее голова кружилась, когда она смотрела на этого высокого блондина или встречала взгляд его голубых глаз.

Роман же вовсе не замечал ее порывов. Подсмеиваясь надо всеми свысока, он согревался мыслью о сумме, которую получит, хотя и придется всю зиму торчать в этой дыре.

Вот только свежий прыщик на лбу не давал парню покоя. Он взъерошил давно и тщательно отращиваемую челку: «Даже хвост не завязать, и девчонки таращатся».

Люба села, нарочито сжав коленки. Настя устроилась немного позади нее.

Николай с Сергеем расположились напротив.

– Итак, уважаемы дамы и господа, с этого момента прошу считать наш проект официально открытым, – Сан Саныч был заметно взволнован и все время потирал розовые ладошки.

– Так мы уже снимаем? – оборвала его Люба, демонстративно оглядывая поляну.

За соснами не прятались камеры, не тянулись на стойках микрофоны. Просто небольшая компания ребят сидела в лесу, словно туристы-голодранцы, которым нечего больше делать, кроме как мерзнуть и кормить комаров.

– Аппаратура еще не приехала, опаздывает, – заметно сник Сан Саныч.

– Но сейчас знакомство, это для нас, это за кадром, – принялся он снова уговаривать Любу.

«Как же я устал! – думал в это время продюсер. – Мне ведь скоро пятьдесят пять. И к чему все это? За что мне это? Когда в восьмидесятых, далеких восьмидесятых, я занимался, хорошо, начинал заниматься мультипликацией, я ведь мечтал, что буду делать мультфильмы детям. А что потом? Потом с этими мультфильмами можно было зубы на полку положить. А я что, я как все – коммерция там, все такое. Надо признать, что некоторые сценарии, написанные вот этой вот рукой, между прочим, были весьма неплохи. По крайней мере, там была мысль. А-а, заплатили копейки и все равно положили «в стол». И теперь самое лучшее, что у меня есть – этот проект, и в придачу эта глупая молодежь. Какие же они все глупые!»

В этот момент взгляд у Сан Саныча был такой печальный и укоризненный, что, глядя на него, можно было сгореть от стыда. Только никто его не увидел.

Роман увлеченно тыкал в телефон. Люба обиженно отвернула носик в сторону и немного вверх. Настя не отрывала глаз от Романа. Николай сосредоточенно поправлял костер, словно хотел довести его до совершенства. Сергей оставил свою задумчивость и с наивным выражением, даже слегка приоткрыв рот, смотрел на Настю.

Сан Саныч тяжело вздохнул:

– Сейчас пусть каждый расскажет немного о себе, – снова начал он фальшивым бодрым тоном, отработанным годами. – Любочка, начни, пожалуйста. Давай я представлю тебя остальным. Любовь Максимиллиановна Кулицкая – наша прима.

– Ха, прима! Отборочный тур не прошла, – вполголоса, но вполне различимо хохотнул Роман, не отрываясь от экрана смартфона.

– Что ты сказал?! – тут же набросилась на него Люба. Ее красивое лицо исказилось. Красные пятна были почти не видны под тональником, но накаченные гелем губы скривились неестественной дугой.

Роман вскинул руки и закрылся в шутовском жесте, изображая ужас.

Сан Саныч покрылся холодным потом: «А ведь придется постоянно разбирать конфликты! И зачем я в это ввязался!» – подумалось ему.

Но в это время в их круг вошла Марья Ивановна – пожилая женщина, про которую все успели забыть. Да и кто же будет помнить про уборщицу, повариху, костюмершу – какие только она не выполняла обязанности; в общем, про обслуживающий персонал. Сейчас Марья Ивановна несла в одной руке чайник, а в другой, тяжело изгибаясь на один бок, полканистры воды. Она прихрамывала почти незаметно, просто осторожно ставя ноги, уже прихваченные артритом.

Чтобы пройти, старушка слегка отодвинула разбушевавшуюся Любу, как досадный мешающийся предмет, как табуретку посреди кухни. Девушка вскинула руки в немом движении: «Да это же невозможно!» И снова уселась на место.

Роман тут же заинтересованно уткнулся в телефон, словно ничего и не произошло.

Сан Саныч выдохнул. Николай и Сергей почти одновременно поднялись помочь с чаем. Марья Ивановна оставила им посуду и поковыляла к вагончику.

Люба приняла для себя решение и начала зачитывать давно разученное резюме:

– В различных студиях занимаюсь театральным искусством с тринадцати лет. Работала с Н…ским. Принимала участие в С…ком и Ю…шенском фестивалях. Проходила кастинг в последнем сезоне Дом-2, – Люба сделала паузу и с усилием продолжила: – На этом проекте собираюсь улучшить свои навыки и получить новые возможности.

Ох уж этот кастинг, он до сих пор стоял у нее комом в горле. Модный фотограф сделал ей такие безвкусные фотографии, что она сразу отправила их в корзину. А с портфолио неизвестного любителя, которого присоветовали девочки, ее рассматривали в первой десятке. И только из-за какой-то чм@шницы (Люба выругалась про себя) она осталась одиннадцатой. Не помогли ее внешние данные и готовность к… некоторым уступкам.

«И что им вообще надо, импотенты старые?» – до сих пор негодовала Люба. Знающие люди намекнули, что участие в проекте попроще поможет ей в будущем.

«Вот оно – мое будущее: мокрое бревно под попой, вонючий костер и комары!»

– Выполнять работу по дому я не собираюсь, я не служанка! – сорвалась Люба с официального тона. – И очень надеюсь, что у меня будет номер с приличным душем и кондиционером.

– Скорее, пригодится печка – зимы здесь холодные, – пробасил Николай.

Сергей наивно не сдержал улыбку, а Роман так вообще покатился со смеху.

Люба сжала зубы – ей был нужен этот проект.

– Ладно, давайте я расскажу, – повысил голос Роман, прерывая Сан Саныча, который хотел дать слово Насте. – В моем списке четыре рекламы, два сериала…

– Массовка! – прошипела Люба, довольная, что может отомстить этому выскочке.

– Актер второго плана, – поправил ее Роман, прекрасно расслышав. – А сюда я пришел, чтобы быть победителем. Так что массовкой тут будете вы, ребята, без обид.

– Раз уж ты нацелился на победу, – съязвила Люба, – то придется выполнить условие.

– Девочки, мальчики, не ссорьтесь, – увещевал их Сан Саныч. – Победителями станут двое – сложившаяся пара, сыгравшая на проекте свадьбу. Они получат приз, который пока держится спонсорами в секрете.

На лице у Романа проскочило сомнение: «А сдалось ему все это?» Но в следующий миг он решил «забить», то есть отложить проблему на потом. Люба светилась торжеством: «Никуда он не денется! Двое других ему точно не конкуренты, но сначала она прополощет мозги этому горе-актеру».

Сергей смотрел на Настю, забыв о приличиях, в упор, даже несколько навязчиво. Девушка вдруг почувствовала раздражение и досадливо поморщилась: «Сан Саныч, теперь этот – что им всем надо?» Она не привыкла к пристальному вниманию, хотя где-то в глубине души была даже довольна.

– Настенька, мы тебя слушаем, – вывел ее из задумчивости режиссер. – Что тебя привело на проект?

Привела ее, безусловно, Люба. Она всюду таскала с собой подругу – на встречи и кастинги. И идти одной не скучно, и всегда есть кому высказаться, и на фоне простенькой девушки будешь выглядеть королевой. Может в этом секрет, почему красивые девочки дружат с дурнушками?

Но и у самой Насти сложилось множество мелких обстоятельств, которые, если присмотреться, были не такие уж мелкие. Как, к примеру, сбежать из семьи, в которой уже жить не возможно? Правильно, пойти учиться. А если мама – учительница русского языка и литературы? Вот это уже вопрос.

Нет, все у них в доме было чинно, никто никогда не ругался, но каждый вечер у Насти складывалось ощущение, что ее вызвали к доске. Школу она еще кое-как закончила. Пришло время подумать об институте, и тут мама выбрала религиоведение. Насте было практически все равно, а чтобы не проводить вечера дома, она устроилась на подработку в Макдоналдс. Мама поворчала, но даже осталась довольна, что дочь сама себя обеспечивает.

А вот сомнительные походы с Любой родительнице категорически не нравились. Тут уже пошли скандалы.

Последней каплей стала встреча с Романом. На одном из кастингов он стоял у окна и рассеянно тыкал в телефон – высокий, белокурый и эти лучистые глаза чуть с прищуром. На изумленный взгляд девушки актер приветливо улыбнулся. Все – этого было достаточно, Настя влюбилась. Она пересмотрела все сериалы с его участием и в первый раз в жизни сама приняла решение.

Маме она не говорила до последнего, пока ее не утвердили в проекте. Потом сообщила, что оставляет институт и уезжает на съемки на полгода, положила на стол деньги и ушла. Точнее, сбежала, хорошо хоть сумку заранее подготовила. Настя даже вздрогнула, вспомнив ту сцену – крики, брань, слезы, обвинения, уговоры.

И вот она здесь, и надо ответить на вопрос, все смотрят на нее с ожиданием, даже Роман.

– У меня дедушка вырос в этих краях, – выпалила она первое, что пришло в голову. – Ему было десять, когда началась война… Великая Отечественная, – уточнила Настя зачем-то.

Дедушка был единственный в их семье, с кем Настя с удовольствием проводила время. Его рассказы о войне выглядели забавными историями. Настю это смущало. Только через много лет она догадалась, что то время навсегда останется для деда воспоминанием детства.

Вот он доходит до напряженного момента, белые брови взлетают вверх, собирая лицо во множество складочек, поблекшие, когда-то голубые, глаза блестят, и весь вид у него такой мальчишески-озорной.

– Настенька тоже хочет получить новый опыт, – ответил за нее Сан Саныч, увидев, что девушка замолчала. – Ну а вы, Николай?

– Моя работа далека от искусства, – начал бородач. – А в свободное время я занимаюсь реконструкцией истории. В основном, пятнадцатый-шестнадцатый века. Ваши коллеги-киношники тоже обращались. Мы помогали с конными боями. Так что к массовке мне не привыкать.

– Мы решили добавить аутентичности, – вставил слово Сан Саныч, очень довольный, но встретил холодный взгляд Любы и осекся.

– Воу, воу! – подскочил вдруг Роман. – То есть рубиться там на мечах – хряк, хряк – круто!

– Да, и поединки тоже, – спокойно согласился Николай.

– Вот это бы я попробовал. Лучше, конечно, сразу автомат – та-та-та! И без всяких разговоров.

– Автоматы появились значительно позже, – пояснил бородач.

– Мечи подойдут, покажешь потом? – отмахнулся Роман.

Его глаза блестели, и он постоянно стряхивал мешающую челку.

Марь Ивановна снова появилась, поставила на импровизированный стол из чурбаков поднос с кружками. Натянув рукав кофты, чтобы не обжечься, сняла с треноги закопченный чайник, разлила чай. Ее движения были несколько скованными, и видно было, что давались ей через силу.

Насте стало не по себе: «Что мы господа, чтобы за ними ухаживала больная старушка?»

Девушка еще не решила, что ей сделать, а Марь Ивановна подняла пустую канистру:

– За водой бы что ль сходили. Уж и стемнеет, а не попить, не посуду вымыть.

Люба закатила глаза: «Начинается!»

Но Настя уже вскочила:

– Я схожу! Где здесь… – она оглянулась на край поляны. Опыта туристических походов у нее не было совсем.

– Да, вот там, в овражке ручей, – махнула ей Марь Ивановна за стену сосен.

Настя уже пожалела о своем порыве. Хотя свет низкого осеннего солнца косо падал через лес, отходить от компании было неуютно. Девушка с тоской посмотрела на Романа, но он увлечено болтал с реконструктором.

– Автомат Федорова, – азартно щелкал пальцами красавчик, – использовался в Первую мировую.

– Строго говоря, – поправлял его Николай, – Фёдоров – талантливый русский конструктор – разработал автоматическую винтовку еще в тысяча девятьсот седьмом году.

– Я же говорю, – театрально тряс рукой Роман, – первый автомат изобрели русские!

Настя потихоньку побрела к опушке. Когда ее догнал Сергей, она испытала двоякое чувство благодарности и разочарования.

– Канистра с водой будет тяжелая, – простодушно сказал парень и выровнял с Настей шаг.

Край оврага возник неожиданно, как будто лес упал вниз. На почти вертикальном обрыве намечалась тропинка. Кусты черники бодро цеплялись за почву, кое-где даже сохранились ягоды. А дальше раздавался вширь глубокий распадок, заросший деревьями. Он вполне мог быть руслом полноводной реки, но ручеек прятался где-то на самом дне, изредка поблескивая среди ярко-зеленого мха.

– Как же здесь спуститься? – вырвалось у Насти.

– Люди ходили, значит, можно. Держись за деревья. Хочешь, я пойду первым? – отозвался Сергей. – Давай канистру.

«В принципе, я могу и не лезть туда», – промелькнуло у Насти, но она упрямо погнала эту мысль. – «Сама ведь вызвалась».

А еще ее притягивала зеленая воронка оврага, запах железистой воды и прелых листьев. Девушка спохватилась и начала осторожно спускаться вниз вслед за Сергеем, который был уже на середине склона.

Ручей петлял, бросаясь от одного края к другому. Корни сосен и пласты мха, подмытые течением, теряли опору и нависали с песчаного берега.

Не было никакой возможности пробраться вдоль этого ручья, не переходя через него. Благо, что перепрыгнуть такой узкий поток не представляло сложности. Настя прекрасно с этим справлялась, но когда Сергей протянул ей руку, приняла ее с удовольствием. Крепкая теплая ладонь дала опору. Девушка шагнула на ненадежный мох, и Сергей притянул ее к себе. Настя очень близко увидела изгиб его пухлых губ, каждую складочку и волоски, пробивающиеся в порах кожи. Предательские иголочки заплясали внизу живота. Ребята стояли, прижавшись, только мгновение, парень убедился, что Настя восстановила равновесие, и как ни в чем не бывало пошел дальше.

– Такой маленький ручей и такой глубокий овраг, – заметила девушка, чтобы прервать молчание.

– Это мягкие отложения последнего ледника, – с охотой отозвался Сергей, – песок, глина. Весной эта река разливается значительно шире, талые воды стекают с болот, прочищают себе русло и все глубже промывают распадок, пока не дойдут до гранитного основания.

Настя по-новому оглядела спутанную картину леса. Где-то высоко затенькала припозднившаяся осенняя птичка, ручей журчал бесконечную не приедающуюся мелодию, остро пахло грибами и сосновой смолой. Насте вспомнились случаи, когда дедушка брал ее на болото за клюквой и также подробно с любовью рассказывал про лес.

Под ногами плотным ковром расстилался мох. На его поверхности выделялись отдельные изумрудные звездочки. Девушка присела, погладила бархатное изобилие и улыбнулась счастливой улыбкой. Ей захотелось распрямиться, закинуть руки, подобно ветвям, и закачаться в такт с деревьями. Она попробовала повторить движение крон, Сергей ждал и улыбался вместе с ней.

Чтобы преодолеть метров сто, потребовалось не меньше десяти минут. Наконец дошли до небольшого озерца. Ручей закручивался под обрывом и промывал себе округлую чашу. Медные папоротники купали в воде резные листья. Дно просматривалось через прозрачную воду до последней песчинки, и течение лениво шевелило черные камешки.

Тут, где поглубже, и наполнили канистру. Надо было выбираться, но Насте не хотелось покидать это место.

На обратном пути Сергей нашел кочку, усыпанную брусникой. Во рту расплылся горько-кислый вкус, по телу прошла дрожь, словно Настя сбросила с себя давнее оцепенение, чувства обострились, на душе возникло радостное предвкушение чего-то хорошего.

Подойдя к еле заметной тропинке, девушка закинула голову, глядя на отвесную стену. Теперь ей казалось, что туда просто невозможно залезть.

– Иди вперед, – предложил Сергей.

Но Настя замотала головой. Ей сразу представилось, как он будет рассматривать ее снизу.

– Давай я за тобой.

У костра все пили чай.

Похоже, по кругу ходило и что-то покрепче. Сан Саныч был уже в приподнятом настроении.

– Настенька! – возопил он, похлопывая по бокам ручками. – А вот и Сережа, мы тебя ждали. Ты еще не представился. А ведь это наш научный консультант! – Сан Саныч с преувеличенной гордостью обвел взглядом присутствующих.

– Научный консультант? – встрял Роман, выпучив глаза и явно переигрывая.

– Ба, да среди нас ботаник! Не серчай, чувак, ничего личного.

Он покровительственно похлопал Сергея по плечу. Тот пребывал где-то в своих мыслях и, похоже, даже не заметил издевку.

– В этом году я закончил исторический институт при Университете. Александр Александрович пригласил меня в проект. Здесь я надеюсь собрать материал для кандидатской диссертации.

– Николай Константинович, – первым подошел к нему рыжеволосый бородач и протянул руку.

– Сергей Михайлович, – парень охотно пожал руку, атмосфера разрядилась.

Роман тоже отметился, и ритуал знакомства был завершен.

Все разбились на группки.

Люба втолковывала режиссеру:

– Скоро приедет маман, ей надо выделить отдельную комнату. Или вы думаете, я буду жить с ней под одной крышей?

Сан Саныч соглашался и кивал грустно, как ослик Иа.

Он было подумал отвлечься, но упоминание о «маман» отбросило его к самым душераздирающим воспоминаниям. Эта женщина не давала ему покоя. Было бы преувеличением назвать ее «бывшей». Скорее, она всегда появлялась в самый неподходящий момент жизни и чем-то загружала бедного режиссера.

В этот раз проект еще только обсуждался в кулуарах, а маман явилась и потребовала, именно потребовала, чтобы её дорогую Любочку взяли непременно на главную роль: «Девочке нужен опыт работы!»

«Ну какой опыт, какая главная роль, она же ничего не понимает в шоу-бизнесе!» – заламывал руки Сан Саныч.

Но маман была непреклонна и поставила условие: «Чтобы конкурентки в подметки моей дочке не годились!»

Сан Саныч извивался перед спонсорами, как уж на горячей сковородке, чтобы отсечь всех остальных претенденток, пока не утвердили Любу и в пару к ней Настю. А вот теперь по традиции маман приедет на съемки и опять будет портить ему кровь.

В это время Роман направился к Насте. Сердце у девушки ёкнуло. Она посильнее сжала в руках кружку с чаем.

– Как тебе здесь? – обратился к ней красавчик. На ее памяти это был первый раз, когда они разговаривали.

Настя вспомнила зеленый овраг, ручей, петляющий среди бархатного мха.

– Здесь очень красиво… – засмущалась девушка.

Роман ее прервал:

– Ты, получается, местная?

Она хотела сказать, что это не совсем так, но актер второго плана спешил высказаться:

– Как думаешь, где тут ночные клубы? Можно будет поразвлечься?

Настя поперхнулась от такого вопроса и только усиленно затрясла головой в знак того, что понятия не имеет.

– С тобой все в порядке? – поинтересовался Роман и сразу отошел к другому кружку.

– А теперь рад представить вам наше реалити-шоу, – провозгласил Сан Саныч и выдержал многозначительную паузу: – «Очарованный край»!

Режиссер с хмельным торжеством оглядел присутствующих, но восторга не встретил.

– Ведь очарованный, очаровательный – это так мило, ми-ми-ми, как вы это обычно говорите, – начал объяснять Сан Саныч все больше переходя на извинения. Идея названия, как и сюжет реалити, принадлежала ему, спонсоры внесли лишь незначительные изменения, и режиссер рассчитывал произвести фурор.

Наконец откликнулся Николай:

– В прямом смысле «очарованный» происходит от слова «чары». Не стоит играть с такими понятиями, – выразил он сомнения.

– Сценарий уже утвердили, – взял более деловой тон Сан Саныч, – изменить ничего не получится. Надеюсь, шоу доставит всем максимум удовольствия. И вы с пользой проведете время.

– Конечно, с пользой, – вполголоса проронил Роман, – такого гонорара у меня еще не было.

– Знаете, – начал вдруг Сергей, – чары – самое подходящее определение для этих мест. Карелия полна всяческими легендами. Чего только стоит мифический народ – чудь белоглазая. Считается, что местом их обитания был северный Урал. Но топонимы Чудской бор и знаменитое Чудское озеро сохранили следы их пребывания далеко на западе. А в Южной и Северной Карелии до сих пор обнаруживают артефакты, связанные с этим странным народом. Дело в том, что они имели особые отношения с камнями. По преданиям, чудины могли проходить сквозь каменные стены, преодолевая не только расстояния, но, возможно, и время.

Сергей выдал весь текст ровным тоном, как будто читал лекцию в университетской аудитории, и посмотрел на окружающих все тем же ласковым и доверчивым взглядом.

Ребята вокруг стояли с открытыми ртами, а Сан Саныч удовлетворено потер руки.

– Здесь недалеко есть место, где как раз сделали подобные находки. Когда я готовился к проекту, то выяснил координаты. Это пещера в полутора километрах от нашего лагеря.

Сергей показал точку на навигаторе. Она действительно была близко, и к ней тянулась ниточка дороги.

– Давайте туда сходим! Вот это движ! – тут же подхватил Роман, ему явно не хватало приключений.

Настя от этого предложения пришла в восторг, глаза у нее горели. Николай высказался в том смысле, что он никогда не против размять ноги. Люба, как всегда, надулась, но ей тоже надоело торчать без толку посреди поляны. Начали было уговаривать Сан Саныча, но он принялся отнекиваться:

– Идите ребятки, я уже стар для таких походов, – алкоголь и правда подействовал на режиссера усыпляюще. – Мы пока с Марь Ивановной обустроим лагерь.

– Детей, детей-то к ночи ж совсем привезут. Жить-то им где-то нужно! – старушка возникла так неожиданно, что все вздрогнули.

– Каких еще детей? – скривился Роман. У Любы на лице было похожее выражение.

– Требование спонсоров, – Сан Саныч опять подумал, что он извиняется. Да когда же это прекратится!

– Ясно, – Роман брезгливо поморщился, – хотят запихнуть рекламу детских товаров. А у нас разве шоу не восемнадцать плюс?

Сан Саныч, похоже, решил пустить все на самотек:

– Что поделаешь. Прогуляйтесь пока светло, а там съемочная группа доберется. Глядишь, и начнем потихоньку.

Молодежь весело загомонила, как будто получила исчерпывающие объяснения. Только Николай постарался поймать бегающие глазки Сан Саныча. Что-то в этом взгляде тревожило, но картинка никак не складывалась.

– Вы костюмы та прикинули бы хоть на плечо, – Марь Ивановна снова появилась на поляне. – Что на завтра подшить, что подогнать? А уж вернётесь чай затемно.

– Опять что ли переодеваться? – Люба привычно закатила глаза.

– Тебе не новость, – подначил ее Роман, за что чуть не получил тычок в бок, но удачно увернулся.

– Да, да, – закивал Сан Саныч, не удержался и потёр ручки. – Пройдите пока, посмотрите антураж. Мы для вас подготовили несколько сюрпризов.

Ребята весело потянулись к вагончику. Марь Ивановна уже разбирала гардеробную. Когда она успела расставить раскладные столы и выложить на них ворохи вещей, осталось загадкой.

Люба выбрала самый яркий малиновый сарафан, густо расшитый люрексом и стеклярусом.

– Аутентичность, говорили они, это бренд, говорили они.

– Рубаху не забудь, – появилась на ее пути Марь Ивановна внезапно так, что Люба дернулась.

Настя тоже присмотрелась к платьям. Стала выбирать неброское и вытащила из груды цвета армейского хаки закрытое с длинным рукавом. Прикинула на себя, то что нужно, ниже колена, и поспешила за Любой в вагончик.

– К такому наряду полагаются сапожки, – Марь Ивановна протянула Насте пару кирзачей маленького размера, как раз по ноге.

– Вот уж спасибо, – отозвалась Люба, – я лучше в своих кроссовках.

– Я тоже, – впервые согласился с ней Роман.

Он уже натянул на футболку черный кафтан с серебряной отделкой. Из-под него торчали тощие ноги в зауженных джинсах и белых бутсах.

Настя стыдливо отставила сапоги в сторону.

Николай так ничего и не выбрал. Примерил зипун на овчине, аккуратно сложил на место и обратно влез в походную куртку со множеством карманов. Сергей также остался с своей одежде. Наряды его вовсе не интересовали. Он разве что не подпрыгивал от нетерпения. Наконец все были готовы.

Дорога обнаружилась метрах в ста от поляны – неровная полоса песка и камней, с провалами ям, залитых стоялой водой. По сторонам ее окружали высокоствольные корабельные сосны, а с краев опушала молодая поросль ёлочек.

Определившись с направлением, ребята пошли, не торопясь, огибая лужи. Вскоре потянуло прохладой и свежестью большой воды. Недалеко за поворотом открылись домики деревни, разбросанные в низине. За ними виднелся озерный берег, там начиналась Ладога.

– Раньше это озеро называли Альдейгья, – начал рассказывать Сергей. – На древнем протоязыке слова, начинающиеся на «А», обозначали свет и были связаны с водой. Потом значение перевернулось ровно наоборот, стало чем-то темным, пугающим. В некоторых местностях сохранилось название «похья»* – дно озера и в то же время Бездна.

Миновали разрушенные сараюшки, живописные, с провалившимися крышами, поросшие ярко-зеленым мхом, затем углубились в лес. Здесь сразу потемнело, рослые ели тянули вершины к серому небу, а оно словно опускало к ним пальцы.

– Смотрите, облака стекают в лес, – первый обратил внимание Николай, – такое нечасто увидишь.

Роман тоже поднял взгляд:

– Skayfall, – вспомнил он умное словечко, – падающее небо.