Наталья Антарес
Этернум

ГЛАВА XVII

Воцарившаяся на звездолете блаженная тишина оказалась для меня полной неожиданностью, и я отказывалась верить своим ушам, наконец-то получившим возможность отдохнуть от непрерывных воплей сирены. Голосовое оповещение тоже внезапно умолкло, и несмотря на то, что еще недавно я страстно жаждала прекратить терзающую слух какофонию, сейчас мне стало откровенно не по себе, и я всерьез вознамерилась вернуть всё, как было, однако, быстро одумалась. Не спорю, корабельная тревога держала меня в тонусе и не позволяла расслабиться, но помимо всего вышеперечисленного мне было жизненно необходимо хоть немного поберечь нервы, а вокруг и без ревущих сирен с избытком хватало стресс-факторов. Обратный отчет я запустила на коммуникаторе, и в безумно раздражающих напоминаниях о крайней ограниченности временных ресурсов принципиально не нуждалась, а вот отвлекающее влияние постоянного звукового сопровождения было совершенно налицо, поэтому я инстинктивно стремилась от него избавиться. Правда, малейшие гарантии, что наряду с пресловутой сиреной в результате моих действий не отключилось что-нибудь более значимое, у меня отсутствовали, но тут уж, как говорится, лес рубят-щепки летят, так что едем дальше, только уже в спокойной обстановке.

На самом деле ни о каком олимпийском спокойствии не могло идти и речи, и я это прекрасно понимала, но заботу о душевном равновесии, я так и быть, решила доверить профессиональному психотерапевту, если, конечно, мне было суждено дожить до встречи с оным. Мне бы опять фонарик не уронить и провода не перепутать, которые, между прочим, еще перебирать и перебирать, а отведенные на это сроки уже не просто поджимают, а вот-вот истекут. К попытке номер два я приступила вообще без подготовки, и даже слегка разочаровалась, когда ничего не произошло и происходить, по всем признакам, не планировало. С прожектором в зубах сильно не разгуляешься, так что грязно ругалась я про себя и скорее по инерции – вроде как практической пользы ноль, зато пар выпускаешь. С одной стороны, это, возможно, и хорошо, что связи нет, и я не засоряю эфир площадной бранью, а с другой – совет от коммандера Рэнда мне бы совсем не повредил, потому что сомнительная эффективность «метода тыка» устраивала меня всё меньше.

Не успела я взяться за третий кабель, как вдруг кожей почувствовала непонятное шевеление за спиной. Дрожь пробрала меня до мозга костей, и я уже приготовилась к вероломному нападению со спины. Воображение не замедлило подкинуть мне красочный образ жуткой твари, бесшумно подкравшейся сзади, пока я была занята техническими головоломками, и теперь норовящей ухватить меня за шкирку и с аппетитом сожрать на ужин, весело похрустывая косточками. Развернуться и посмотреть, что за чудовище угрожает моей личной безопасности, а в идеале еще бы и вытащить бластер и сходу ударить по этой гадине направленным лучом, я была физически не в состоянии – узкое пространство под панелью не было рассчитано на маневры, да и рук у меня в совокупности имелось всего две, о чем я сегодня искренне сожалела уже во второй раз. Из-за чертова фонарика я даже заорать от ужаса не могла, и пару секунд сидела ни жива, ни мертва, вся покрывшись ледяным потом, а затем вспомнила, что у меня есть проблемы многократно поважней, чем всякие там призраки, и без колебаний потянула злосчастный провод. Кто бы не оккупировал инженерный отсек, прямой агрессии это незримое существо не проявляло, и если меня до сих пор не съели с потрохами, единственно верной реакций на такое положение вещей должен был стать приступ ликования.

Но через считаный миг меня вновь заколотило от страха, и я почти растеряла остатки адекватности, когда звездолет опять тряхнуло. Меня и раньше одолевали подозрения, что источник наших бед с большой долей вероятности находится не внутри звездолета, а, наоборот, снаружи, и если перезагрузка бортового компьютера поможет восстановить работу внешних сенсоров, нам будет не избежать «открытий чудных», но покуда «Этернум» был слеп и глух, мои догадки не подтверждались ничем, кроме интуиции, которую, как известно, к делу не пришьешь. Я вся съёжилась в преддверии повторного толчка, но вопреки моим опасениям, продолжения не последовало. Интересно, как там старпом… Уже успел раскаяться в своем опрометчивом решении или по-прежнему надеется, что я успешно справлюсь с форс-мажорами и в лучших традициях супергероев спасу корабль? Ну, а до тех пор моя главная суперспособность заключалась лишь в том, что я совершенно непостижимым образом сохранила прожектор, хотя все предпосылки к его утрате у меня были в наличии.

Я точно не знала, есть ли связь между моими действиями и очередной порцией кошмаров, но как бы там ни было, ситуация неумолимо обострялась, и у меня даже возникло спонтанное предположение, что вся эта мистика является проекцией моего бесконтрольного ужаса перед ледяным дыханием смерти – мало ли чего мне могло в темноте померещиться, а в таких экстремальных условиях от галлюцинаций никто не застрахован, и далеко не факт, что от перенапряжения моя измочаленная психика не выкидывает умопомрачительные финты. На мой несчастный мозг за минувшие несколько часов свалилась такая нагрузка, каковой он не испытывал за все предыдущие тридцать лет, и своего рода защитная реакция, похоже, была призвана спасти меня от выгорания. Если бы в инженерном отсеке и вправду обитали некие враждебные силы, они вряд ли снизошли бы до детской игры в прятки и уже давно проявили бы свой крутой нрав, доведя меня до обморока, а тем неприятным обстоятельством, что у меня периодически вставали дыбом волосы, я скорее всего была обязана чересчур разбушевавшейся фантазии. Но как бы не импонировала мне версия о полной иллюзорности отдельных элементов событийного ряда, в глубине души я сознавала, что суровая реальность гораздо страшнее самых диких измышлений, и прятать голову в песок – это совсем не выход.

Складывалось впечатление, что выхода не было вообще, как, впрочем, и времени. Зато были еще целых четыре нетронутых кабеля и весьма невнятные перспективы в поисках резервного аккумулятора, к которому один из этих кабелей требовалось подсоединить. Как мне осилить такой объем задач за двенадцать с половиной минут, я и ведать не ведала, и на мгновение мне захотелось забиться в укромный уголок под панелью и смиренно ждать финала в позе эмбриона, но громкий звук неясного происхождения, раздавшийся сразу после того, как я ухватилась за кабель, резко вывел меня из апатии.

ГЛАВА XVIII

Ощущение было такое, словно где-то совсем рядом с грохотом упал громоздкий, тяжеловесный предмет, и я даже предположить боялась, что бы это могло быть, так как ото всех без исключения вариантов меня автоматически пробирала дрожь. Около полминуты я потеряла, настороженно вслушиваясь в тишину, но больше ничего подозрительного мои навострившиеся ушки не уловили, и я закономерно рассудила, что если в результате недавнего происшествия у меня и образовалась дополнительная проблема, то первостепенной важности она уж точно не имела, а значит, и отвлекаться на нее в сущности не было нужды. Но продолжать свои опасные эксперименты мне становилось всё страшнее, да и в голову настойчиво лезли не самые позитивные мысли, которые хоть и подвергались с моей стороны безжалостным гонениям, но тем не менее умудрялись легко просачиваться сквозь хлипкие, ненадежные заслоны и регулярно отравляли разум своим тлетворным влиянием. Все-таки у сирены присутствовало одно неоспоримое достоинство – ее вой прекрасно заглушал и необъяснимые звуки, и внутренний голос, а сейчас именно эта «сладкая парочка» изрядно мешала мне достичь максимального уровня концентрации.

Несмотря на то, что мощностью прожектор обладал приличной, свет бликовал и дергался, и от этого постоянного мельтешения у меня начало рябить в глазах. Аварийные бригады экипировались налобными фонариками, но я вынуждена была обходиться подручными средствами, не слишком приспособленными для подобных манипуляций, а в невесомости полное отсутствие возможности зафиксировать прожектор в статичном положении причиняло меня особенно явное неудобство. Наступал переломный момент, а без освещения я бы неминуемо лишилась даже тех мизерных шансов, что по-прежнему вселяли в меня определенный оптимизм. Ползать на четвереньках с прожектором в зубах и при нормальной-то гравитации было тем еще удовольствием, а когда над тобой довлеет угроза взмыть под потолок, и вовсе становится весело вдвойне –необходимость во что-то упереться загнала меня под панель, и если бы всех претендентов на службу в Космофлоте тщательнейшим образом не проверяли на клаустрофобию, я бы тут бурной деятельности не развивала. Жаль только, практической пользы от моих судорожных попыток пока не наблюдалось, а вот вреда…

Угробить пищевой агрегат в мои планы, естественно, не входило, но шутки с электричеством еще никого не доводили до добра. Издевательство над управляющей консолью не прошло даром, и когда моих ноздрей коснулся запах пригоревшего кофе, а по инженерному отсеку поплыли экзотические ароматы высокой кухни, я поняла, что данный провод можно было и не трогать. Но возвращать кабель на место я не рискнула – мало ли чего там перемкнуло, как бы хуже не вышло. Не знаю, что за сбой произошел в электронных мозгах, но судя по всему, агрегат безостановочно выплевывал из своего чрева гастрономические шедевры вкупе с соответствующей посудой. Продукты было, конечно, жалко, но идеи, как заставить «горшочек» больше не варить, меня не посещали, и я уже собиралась смириться с неизбежным злом, когда меня внезапно осенило. Агрегат продолжал функционировать с конвейерной производительностью даже невзирая на принудительное отключение от источника питания, и пусть вследствие устроенного мною акта вандализма в его программе что-то серьезно нарушилось, свое целевое назначение он по-прежнему выполнял в полной мере. Получалось, что создатели этого чуда техники оснастили свое детище встроенным аккумулятором, успешно обеспечивающим пищевому агрегату бесперебойную подачу электроэнергии. Я чувствовала, что только что совершила грандиозный прорыв, и мое открытие несет в себе сакральный смысл, но бардак в голове не позволял мне конкретно сформулировать истинную суть снизошедшего на меня озарения. Преотвратительное, между прочим, ощущение –теперь-то ты вроде бы точно знаешь, что делать дальше, но при этом тупо сидишь и пытаешься поймать за тоненький хвостик стремительно ускользающую нить, будто у тебя есть огромная куча времени на раздумья.

Я несколько раз вдохнула и выдохнула, но слабая надежда на то, что в результате у меня усилится кровоток в сосудах, и я начну хоть немного соображать, не оправдалась даже частично. Воображение услужливо подкидывало живописные виды летающей по всему помещению еды, и я зачем-то вспомнила старую историю, которою еще в бытность мою курсантом Академии рассказывал нам один из преподавателей. В начале двадцать первого века, когда об искусственной гравитации можно было только мечтать, группа космонавтом на орбитальной станции отмечала один из национальных праздников крайне неаккуратным поеданием овсяного печенья с изюмом, в ходе чего сопровождающие дружную трапезу крошки массово забились в воздухоочиститель и на станции пришлось проводить внеочередной вакуумный клининг. Не уверена, что в нашу прогрессивную эпоху кому-то вообще взбрело бы на ум предаваться чревоугодию в невесомости, да и нынешние фильтры были спроектированы иначе, но я уже ничему толком не удивлялась… Исход этой откровенно нестандартной ситуации напрямую зависел от того, надолго пищевому агрегату хватит заряда аккумулятора, и, кажется благодаря краткому экскурсу в далекое прошлое космической отрасли, в моем спутанном сознании наконец-то возникли первые проблески здравомыслия.

До сего момента я упорно искала ключ, а надо было уделить внимание поиску замочной скважины. Раз уж даже пищевой агрегат оборудовался автономным источником питания, причем, если судить по количеству извергаемого продовольствия, довольно приличной мощности, то стратегически важная консоль непременно должна была быть застрахована от энергетического коллапса. Вопрос состоял в другом – какого черта эта капризная железяка, нашпигованная самым передовым софтом в Галактике, отказалась работать от родного аккумулятора, и что от меня требовалась, дабы изменить весьма плачевное положение вещей? Но что хуже всего – шараду следовало разгадать немедленно, потому что моя задача не сводилось лишь к запуску интерфейса. До того, как на «Этернуме» отрубится система жизнеобеспечения, надо было еще разобраться с параметрами преобразователя, а это, извините меня, тоже не раз плюнуть. Я бросила взгляд на тускло мерцающий экран коммуникатора, и увиденные там цифры меня ничуть порадовали. Ладно, выдерну оставшийся кабель, и если мир не рухнет в одночасье, то была не была – рискну по-крупному.

Спина и плечи затекли почти до онемения, а от плывущих по инженерному отсеку запахов меня вновь затошнило. Сердце болезненно екало, глаза слезились, а практически любое движение вызывало нестерпимые рвотные спазмы. Все тело обмякло и стало ватным, как у тряпичной куклы, и я почувствовала себя еще более неповоротливой, чем обычно, а последний кабель, словно назло, располагался в труднодоступном углу. Щелкнули шейные позвонки, и я все-таки сумела дотянуться до провода, чтобы затем с ненавистью выкорчевать его из разъема.

ГЛАВА XIX

Естественно, я была заранее готова, что сейчас вдруг «раздастся гром небесный», и на несколько секунд застыв в неподвижном ожидании, даже на всякий случай закрыла глаза в преддверии разрушительного хаоса, однако, вопреки моему апокалиптическому настрою конец света так и не наступил, по крайней мере никаких признаков такового я упорно не ощущала. Хорошо это было или плохо я пока не определилась – отложенная реакция на мое вмешательство могла проявиться в любой момент, причем, я не исключала вероятности, что очевидные предвестники катастрофы по-прежнему остаются незамеченными лишь по причине отсутствия у меня достаточного опыта в подобных ситуациях. Вот только страх и не думал отступать, а слегка притихшая было интуиция вновь активизировала попытки достучаться до моего разума, безнадежного закостеневшего в шаблонах трафаретного мышления. Я окинула взглядом развороченные гнезда, нечеловеческим усилием переборола желание почесать в затылке, и вынуждена была с ужасом признать, что до сего момента я с патологическим упрямством шла по ложному пути, а теперь, когда у меня в запасе осталось меньше десяти минут, мне нужно было побить мировые рекорды скорости и фактически совершить невозможное. Но даже если у меня получится осуществить задуманное, вполне могло статься, что я опять допустила промашку, шанса исправить которую мне уже точно не представиться в силу фатальной ограниченности временного ресурса.

Вместе с тем, во всем имелись свои неотъемлемые плюсы – как только до меня дошло, что затея с переподключением управляющей консоли на резервный источник питания изначально была не то чтобы совсем несостоятельной, но, скажем так, чересчур смелой для моего низкого уровня технической грамотности, в мозгах сразу прояснилось, и впереди забрезжил слабый лучик света. Со старческим кряхтением я осторожно выползла из своего укрытия и, крепко держась за угол панели, мельком огляделась по сторонам. Если не брать в расчет, что пищевой агрегат продолжал молотить без остановки, а в воздухе медленно проплывали столовые приборы и собравшиеся в разноцветные шарики напитки, обстановка показалась мне подозрительно спокойной, но в слепых зонах, коим в инженерном отсеке не было числа, теоретически мог твориться какой угодно беспредел. Да ну и пусть себя творится на здоровье, у меня были дела стократ поважнее.

Я обогнула блестящий металлический корпус панели, вплотную подплыла к задней стенке и буквально обомлела от представшей моему взору картины. Крупная вмятина на сверкающей гладкой поверхности красноречиво свидетельствовала о том, что защитная крышка, выполненная кстати говоря, из ударопрочного материала, подверглась механическому воздействию, в результате чего по неудачному стечению обстоятельств пострадал как раз встроенный накопитель энергии. Пищевому агрегату в этом плане повезло намного больше, а вот несчастной консоли досталось от души, но во мне продолжала теплиться надежда, что самого аккумулятора повреждение не коснулось, и корень зла кроется, например, в отсоединившихся контактах. Вот только снять заглушку и воочию убедиться в правильности своей догадки предсказуемо оказалось задачкой не из легких, а принимая во внимание, что мне было нечего использовать в качестве отмычки, на меня лавиной нахлынуло жуткое чувство беспомощности, на удивление быстро сменившееся напряженной работой серого вещества.

Я летела через инженерный отсек, как космический корабль сквозь астероидное поле, только вместо астероидов я то и дело норовила столкнуться с произведением кулинарного искусства. Я виртуозно огибала препятствия и целевого пункта назначения достигла без эпизодов производственного травматизма, хотя один раз мне в лоб едва не зарядило ярко-зеленым пупырчатым фруктом (или все-таки овощем), на Земле явно не произрастающим. Для того чтобы обзавестись жизненно необходимым мне сейчас мультитулом, я вынуждена была бессовестно ограбить юного энсина-аргианина, вероломно застигнутого аномалией точно в процессе технического обслуживания инженерного оборудования. С этим парнишкой мы прибыли на «Этернум» одним шаттлом –вчерашний кадет, с детства влюбленный в космос и запомнившийся мне наивно-удивленным выражением, не сходящим с покрытого рельефными чешуйками лица. В соответствии с давней традицией наставничества энсина сразу взял под опеку лейтенант Ичир, и на протяжении всей миссии помогал своему подопечному освоиться на новом месте службы. Судя по тому, что под конец нашего путешествия главный инженер уже без сомнений допускал молодого аргианина к работе с серьезными приборами, усилия Ичира не пропали всуе, и парень не просто влился в коллектив, но и постепенно завоевывал авторитет в команде. Впрочем, и после четырех месяцев на корабле энсин всё так же выглядел «очарованным странником» с мечтательной поволокой в янтарно-желтых глазах и восторженным отношением к обыденным вещам, и даже будучи в бессознательном состоянии сохранял эту трогательную свежесть чувств, непостижимым образом запечатленную в его расслабленных чертах. Но в нынешнем цейтноте мне было совсем не до лирики, и я обшаривала погруженного в оцепенение техника со сноровкой опытного грабителя, пока не обнаружила закрепленную на поясе сумку с инструментом. Мысленно принеся энсину свои глубочайшие извинения и недобрым словом помянув чертову невесомость, значительно осложнявшую практическое осуществление моих преступных намерений, я не стала размениваться по мелочам и заграбастала всю сумку разом, хотя изначально планировала скромно ограничиться лишь мультитулом, а затем уперлась ногой в стену, оттолкнулась и, влекомая ускорением, устремилась обратно к управляющей консоли.

В иных обстоятельствах использование маневра уклонения среди продуктов питания можно было назвать достаточно забавным занятием, но когда от твоей расторопности зависит судьба экипажа, а ты думаешь только о том, как бы не врезаться в летящую встречным курсом индюшачью голень, желание разнести пищевой агрегат в мелкую щепу возникало автоматически. Неконтролируемый выброс продовольствия прекратился столь же резко, как и стартовал, но и за краткий период своей безостановочной деятельности агрегат устроил в инженерном отсеке настоящий бардак – вид парящего в воздухе натюрморта безусловно впечатлял, но я находилась не в том настроении, чтобы по достоинству оценить эту завораживающую картину, да и времени на праздное созерцание подобных зрелищ у меня совершенно не было.

Несмотря на отсутствие света, гравитации и веры в успех, задняя крышка снялась сравнительно легко. Реквизированный у техника мультитул отлично справился с поставленной задачей, и, притом, что я даже не рассчитывала на такую удачу, все восемь крепежных болтов отвернулись, как миленькие. Правда, и крышка, и болты мгновенно взмыли ввысь, да там благополучно и повисли, но меня это мало заботило. Гораздо больше я переживала, что снова ошиблась в своих догадках, и не просто зря раскурочила корпус панели, а вхолостую растратила единственную возможность спасти «Этернум». Но, кажется, мне сегодня наконец-то улыбнулась Фортуна, и если в сумке нагло обчищенного мной аргианина еще и найдется нужный инструмент, а я смогу уложиться в оставшиеся минуты, шансы восстановить питание консоли нулевыми уже не назовешь.