Натали́я Сергеевна Сусько
26-I
XXIII
Есть положение, в которое никого и никогда ставить нельзя. Позиция, которую неуместно отстаивать, особенно если вы не на своём месте. Поза, в которой, будучи стойким, можно оказаться лежащим. Или остаться лежачим. Этот момент выяснять я не желаю и не пожелала бы, опять же, никому. В голове ведь не укладывается…
Практика (тактика) полного перекрытия кислорода называется околосмертной позой. Так же называется провоцируемое переживание, когда зажимают нос, а вместе с ним и рот, из-за чего слова нельзя сказать. Как ни абсурдно, затыкают даже уши и вынуждают закрывать глаза. «Не переживайте, иначе не переживёте! Только так достигаются ресурсные состояния!» А сами направляют все ресурсы, дабы запугать состоятельностью. Уму ведь непостижимо…
Если вы не по доброй воле зажимаете кому-то рот, у всех отвисают челюсти, если закрываете кому-то глаза, у всех они расширяются. А уж затыкая нос, ждите в свою сторону не просто вздохов, а закономерных проблем с воздушным пространством. Долго так продолжаться не может, да и едва ли началось с долга. Или останется в долгу…
XXIV
Люди долго и не очень плодотворно спорят о том, есть ли жизнь после смерти. Некоторые умирают от любопытства. Но покажите мне тех, кто хоть раз задался вопросом о существовании жизни во время жизни. Есть ли она?
От момента начала сознательного самокасания до момента, когда вас закопают, в качественном смысле жизнь строится на двух понятиях. Первое – это вектор воли, а вторым могла бы быть любовь, но практика показала, что её вытесняет вертикаль духа. Точнее, насколько мне известно, так показал ряд практик.
Я не утверждаю, что понимание разницы между волей и духом – задача первоочередная для всех. Сама я сначала выучила английский язык. Тем не менее, думаю, оно избавит жаждущих открыть поток от столь откровенных потуг.
Воля не просто не вездесуща, воля – это ограничение, проявляющееся единственно в придании формы духу, который сам по себе не ограничен. Его формировании из абсолютного ничто в собственное нечто, отсечением лишнего и непотребного.
Если мир подобен неизвестной местности, то воля подобна навигатору, а дух – заряду батареи. Можно постоянно держать навигатор на зарядке, но в этом нет смысла, когда не задан пункт назначения. Он будет работать фоново, лишь потреблять ресурсы без всякой функции.
Ах да, живая жизнь встречается. Вы ищите её в свободе действий и сотне возможностей, а она сохранилась лишь в азарте, нарастающем перед преградами.
XXV
Никогда не говорите никогда. Ни когда говорить, ни зачем – непонятно. Люди имеют раздражающую привычку говорить. Зачастую без умолку и без толку. Возможно, отцы этих любителей молоть языком и разводить толки делали нечто похожее с тёлками, а дети, глядя на них, повторяли как могли. Как они могли. Постоянно повторяли, вот и выросли болтунами, с которыми нет никакого желания проводить время или вести дела. Даже до дома и по уму провожать не хочется, скорее подобру-поздорову. В добрый путь и в долгий ящик.
Примечание о долгих ящиках: поскольку сама наука многое умалчивает, я полагаю, страх перед смертью не является полноценной фобией. Пугает тишина, неизбежность того факта, что придётся молчать. По умолчанию.
Примечательная альтернатива: что касается состояния "до смерти", мы успеваем испугаться огромного количества вещей и явлений. Ну а после – бояться уже нечего. Следовательно, единственным здесь оказывается страх совсем страх потерять.
