Наталия Геннадьевна Сурьева
Кабинет психолога. «Хроника кабинета психолога»

Глава 1. Зарисовки с натуры

Кабинет психолога

Она сидит напротив меня. Мы вместе уже пятый час. Она обдумывает каждое слово, прежде чем сказать. Часто заискивающе смотрит мне в глаза. Много говорит, но ещё больше скрывает, недоговаривает.

Почему она это делает? – спрашиваю я себя. – Ей стыдно или она не знает, как сказать? Она – одна из большинства моих клиентов, с которыми у меня нет ничего общего. Она бы никогда не была моей подругой или приятельницей. Она особенная в своём роде. Она – Одиночество.

Таких людей очень много на белом свете. И чаще всего они таки и живут в своём одиночестве. Весьма странно, что она пришла на приём. Как психолог понимаю, что у меня с ней будут непростые отношения. Когда она получит мой отчёт-анализ, у неё будет масса претензий и сплошное несогласие со мной. Она будет всё оспаривать и злиться. Так и было в результате.

– Почему она пришла именно ко мне? Много психологов добрее, мягче, и услуги их могут быть дешевле. Я тот психолог, который не ставит целью сказать клиенту, какой он хороший и пожалеть его. Я, напротив, – психолог, который вытаскивает всю внутреннюю грязь пациента наружу. Грязь, которую тот натаскал темными мыслями, желаниями, поступками. Грязь, которая копится внутри и делает человека одиноким, потому что обществу такой человек не нужен. С виду такой человек вполне чистый и ухоженный, да и грязь эта – особенная.

Есть разные виды одиночества. Она – один из них. Достаточно посмотреть на неё, чтобы увидеть его яркие черты.

Ей чуть больше тридцати. Она кроткая во всём: внешне – неуверенная походка, ожидающий взгляд, в глазах грусть и тоска. Постоянное ожидание подзатыльника и устойчивый страх быть отвергнутой. Существенная физическая дистанция при совместной прогулке с собеседником. Зажатость плеч, кистей, скованность тела демонстрирует неуверенность, ненужность. И запах. Запах, как из бездонной пещеры, куда не попадает луч солнца. В пещере прячутся разные мелкие твари, которые выходят наружу, только когда темно. Так же и у неё. Она всё делает исподтишка. Она не любит людей, её не научили любить, и она всё время борется с ними. Вся её жизнь это борьба. Даже её единственная приятельница стала для неё объектом осуждения и борьбы. .

Но моя задача – не осуждать её, а помочь. Я много думала о её нелёгкой жизни, анализировала и взвешивала каждое слово, когда писала для неё серьёзную работу на языке, который был бы прост и понятен ей. Когда я отправила отчёт по почте, то в ответ посыпался шквал писем о том, что она скрыла и не договорила на нашей встрече, о половине своего пережитого горя. Я написала, в чём её проблема, что надо сделать, чтобы реализовать мечту. Конечно, у неё есть мечта. Хорошая здоровая мечта. Прошло три года после нашей встречи, я больше никогда не видела её. Контакты утеряны, но бывает, что я вспоминаю о ней.

– Может, она рядом с вами? – Посмотрите вокруг себя. Спросите, как у неё дела, и передайте, что у неё есть человек, который помнит о ней. Услышала ли она меня, поняла? Да, её реакция была горячей, значит – заработало. И, если она постарается выполнить все мои рекомендации, её главная задача – перевести свои отношения из состояния соперничества в состояние сотрудничества – будет выполнена. Надеюсь, у неё всё получилось.

Одиночество часто скрывается и под маской независимости, блеска, успеха. Одно из них однажды открыло дверь моего кабинета, и на пороге появилась красивая, ухоженная и элегантно, по последней моде одетая женщина чуть за сорок. Заметно, что ей некомфортно в кабинете психолога: она стыдится своего нахождения здесь. Теперь я точно уверена – прийти сюда её заставило нечто очень серьёзное.

– Добрый день, – она робко здоровается, оценивая меня взглядом: можно доверять-нет?..

– Добрый! – приглашаю её занять кресло и сажусь напротив. Беру блокнот и ручку – я записываю каждое слово, сказанное моим клиентом.

– Давайте знакомиться. Прошу вас быть честной с самой собой. Каждое ваше слово работает на вас. Представьте, что вы сидите перед зеркалом. Я – ваше зеркало, и зеркало чётко отражает все искажения. – Она смотрит на меня, делает лёгкий кивок головой и робко начинает рассказывать о себе:

– Меня зовут Марго. Я замужем, у меня трое детей, хорошая семья, но сейчас мне кажется, что моя жизнь принадлежит кому-то другому. Всё не моё, понимаете? У меня большие проблемы. Очень хочу вернуться в семью, но не знаю, как это сделать, – я растратила все семейные чувства. У меня хороший муж, мы двадцать лет в браке. Но в течение многих лет у меня романы с разными мужчинами, и последний закончился моим поражением. У него тоже семья. Мы встречались четыре года, мне надоели эти прятки. Я сказала, что у него есть ровно год, чтобы принять решение и сделать выбор, и назначила дату. Год прошёл. В назначенный день я получила дорогой подарок и молчание. Этот подарок вынуждена прятать – продать его можно только на аукционе в Европе, чтобы как-то остаться незамеченной, – она внимательно смотрит на меня и неспеша продолжает. Вижу, что отчаяние наполняет её доверху.

– Вся моя жизнь пропитана тайной. Я всегда добивалась того, чего хочу, и часто перехожу грань разумного – хожу по острому лезвию и это меня возбуждает. С раннего детства занимаюсь спортом, жажда первенства и адреналина захватывает дух настолько, что иногда ни перед чем не могу остановиться. В молодости торговля собой была одним из таких приключений – ни ради денег, а так, просто как спорт. Потом, когда вышла замуж, я приутихла ненадолго. Мы с мужем активно занимаемся спортом, и в клубе я познакомилась со своим очередным любовником. Роман длился шесть лет, причём на глазах у моего мужа. Ненавижу мужа за это, – говорит с ненавистью, раздражение, брезгливость выступают на её лице.

– В результате, я стала ненавидеть их обоих. Все члены клуба знали о нашем романе – мы титулованные чемпионы в теннисе и гольфе. Спорт для нас – это образ жизни, возможность проявить себя, быть первыми. Мне надоел любовник, я бросила его, но мы часто сталкиваемся в клубе… не менять же из-за него клуб?! Видеть его не могу! – судорога брезгливости кривит её ухоженное лицо, но голос монотонен:

– Он долго преследовал меня со своей любовью. Сейчас с ухмылочкой представляет мне своих подружек – надеется, меня это заденет… плевать я на него хотела, – рука Марго стискивает подлокотник:

– Да, мы с мужем состоятельные люди, и мне это, конечно, нравится, – невозмутимо продолжает она монотонным голосом. – У нас семикомнатная квартира. Есть дом, но я люблю жить в городе, обустраивать квартиру, покупать разные мелочи, которые украшают мой мир. Но сейчас меня перестала радовать даже моя квартира, – Марго достаёт носовой платок из маленькой сумочки, аккуратно промакивает вокруг глаз. Выдохнув, она продолжает:

– Пять лет назад мы с мужем приехали на банкет. Там я сразу заметила Его. Он был неповторим – благородная седина, королевская походка – я не могла оторвать глаз. Нас представили, он пококетничал, вручил мне свою визитную карточку. Визитка лежала в сумочке несколько дней, потом я решила: всё, хватит. Достала её, отчаянно порвала в клочки и выбросила в мусор. Полдня себя успокаивала, но мусор вынести не решилась и в итоге убедила себя, что могу выкинуть что-то важное. Потом я достала обрывки, собрала их и долго настраивала себя на звонок, трясясь от волнения. Во мне боролись два человека: один настаивал на звонке, чтобы покорить Его, второй – боялся этого, очень. Первый победил: я позвонила. Он ответил: «Ты меня выдерживала, как самое дорогое вино!» Ответил, знаете, с каким-то особенным удовольствием. Знал бы он, что я себя выдерживала, как дорогой коньяк. Он сказал ещё, что хотел запускать своих ребят на поиски меня. И… всё! С того момента моя жизнь перевернулась, я потеряла голову, – Марго будто что-то сглатывает, в тоне её голоса появляется возвышенная отстранённость:

– Мы часто встречались, много путешествовали – у него своя яхта, самолёт. Я забросила всё: дом, работу, детей. Он оплачивает все мои прихоти, но я поняла, что мне этого мало – не хочу быть второй. Знаете, во мне сидит чемпион, который всегда, и во всём, должен быть первым. Захотела быть Его женой, готова бросить мужа, выпала из семьи – Он забрал меня оттуда. Но когда поняла, что мне никогда не быть Его женой, то словно умерла. Тоска, уныние, не хочу просыпаться утром. Дома – пустота. Все гниёт. Домашние бьются об меня, как о стену. Но моя дверь закрыта, – её глаза постоянно на мокром места, но она стоически продолжает:

– Мой сын недавно сказал: «Мама, я не хочу, чтобы ты плакала». Мы ехали с ним в машине, у меня текли слезы, я сказала, что мне не звонит один человек. Сынок умоляюще сказал: «Пусть позвонит, лишь бы ты не плакала. Позвони сама». Мне было так стыдно перед ним… – Марго отворачивается и смотрит в окно, но уже через секунду, глядя мне прямо в глаза, твердым голосом заявляет. – Я поняла: всё, надоело, надо вернуться! Хочу состариться с мужем, но даже обнять его мне противно – всё в нем раздражает! Вот что значит растратить семейные ценности. – Дома мне хорошо, только когда мужа нет рядом, – взгляд Марго померк, она опустошена. Кажется, у неё нет позвоночника. Ствол жизни перестал быть опорой. Провались она сейчас в пропасть или проедь по ней паровоз, ей будет всё равно. Бессилие, отчаяние образовали вакуум, который наполнил кабинет пустотой. Марго молчит.

– Возможно, Марго, вы боретесь за то, чего у вас в избытке. А вам всё мало. Но ведь за всё надо платить, – она ёрзает в кресле, опускает голову, закрывая лоб рукой.

– Где гарантии, что сейчас, выйдя из кабинета, вы не найдёте новую жертву? Или вам позвонит ваш король, и семья опять по боку? – так я решила обострить проблему.

– Почему жертву? Он мне звонит, душу теребит, но он не уйдёт из семьи – никогда! – она отворачивается от меня снова и закрывает лицо рукой.

– Знаете, какой ответ я бы хотела услышать на этот вопрос?

– Какой? – Марго смотрит на меня ожидающее и виновато.

– Я хочу вернуться в семью. Но, может, вы ещё не совсем готовы туда вернуться? – я специально расшатываю её желание, чтобы она проверила цель, с которой ко мне пришла.

– Я хочу вернуться в семью, очень хочу вернуться в семью, – убедительно и требовательно заявляет она.

– Хорошо. Я поняла. Вижу, что вам очень нелегко сидеть в этом кресле, – отмечаю. – Вам необходимо принять решение. Если это ваше истинное желание, в течение двух месяцев вы вернётесь в семью и откроете себя новую в отношениях с мужем. Я вам всё напишу. Спасибо, что вы смогли преодолеть себя и сделали попытку вернуться домой как жена, мать и хозяйка.

– Ещё, – она делает паузу, не решаясь что-то мне сказать. – Важно, чтобы ни один человек не знал о том, что я была у вас на приёме. У нас есть общие знакомые, мы можем случайно встретиться где-нибудь. Вы меня не знаете, хорошо?

– Хорошо. Теперь у вас есть еще одна тайна – это я.

– Провожу вас, – предлагаю я. Мы встаем, выходим из кабинета, она благодарит меня, мы прощаемся. Водитель ждет Марго у подъезда, она идёт к открытой им задней дверце автомобиля, садится и исчезает за тёмным стеклом.

…Мы провели с ней больше пяти часов, и она вытащила из себя всё. Многие вещи меня поразили, удивили. Никогда их не опубликую, они стёрты навсегда. Потому что многие живут и не знают, что так бывает, и не надо знать. Я сделала для Марго хорошую работу.

Реакция клиентов на мой отчёт-анализ не заставляет себя долго ждать – кто-то пишет, оправдывается, обвиняет, что я не так поняла, но в результате проходит время и меня благодарят. Напротив меня садятся разные судьбы, случается вижу свои отголоски. С кем-то не согласна, кого-то очень жаль, за кого-то радуюсь. Каждый мой клиент – это мой учитель, который показывает мне картинку своей жизни, я делаю анализ и пишу сценарий решения проблем и сбычи мечт. После того как клиент получает от меня работу, он уже не может жить как прежде – все меняется, эти перемены преобразуют человека. Я давно написала сценарий своей жизни и по мере необходимости корректирую его.

Я профессиональный психолог, у меня есть свой кабинет. Я счастлива, когда открывается дверь и заходит человек, садится в кресло клиента и говорит о том, о чём боялся даже думать. Каждый клиент, открывая дверь кабинета психолога, символично открывает свой внутренний мир. И открывает его в том цвете, в котором раскрасил свою жизнь: образом мысли, делами, поступками. Когда проблема налицо, её можно решить. Решение – одна из основных моих задач.

Почему я стала психологом? Во-первых, люблю поумничать, пофилософствовать, во-вторых, у меня куча личных проблем. В детстве мне создавали проблемы родители, потом – делала это сама, потом – мужчины, затем мне создавала их дочь – все шло своим чередом. В лучшем случае я уже прожила полжизни и на многие вещи смотрю просто и безболезненно. Меня мало что беспокоит. У меня большие амбиции – это часть меня, во всё есть жизненная позиция и цель. Я нашла своё место в жизни – это кабинет психолога.

…Всё началось очень давно. Прежде чем стать профессиональным психологом, я сама проходила курс личной психотерапии в кресле клиента. Когда учишься в вузе на психолога – это обязательное требование программы обучения, а дальше это стало моей потребностью. У каждого взрослого человека есть тайны, они несут в себе значение и глубокие смыслы и их просто необходимо иногда с кем-то обсудить. И кресло клиента это вполне подходящее место для размышлений над тайнами. Мой психолог – это моё зеркало, в которое я время от времени заглядываю, она знает всё сокровенное, о котором я не скажу никому. Она беспристрастна и чётко отражает все мои изъяны. Не испытываю к ней никаких чувств и отношусь как к человеку, который мне больше всех подходит для откровений. Мы редко встречаемся – на пару часов не больше, я много говорю, она – внимательно слушает, и после нашей встречи начинается моя работа над собой.

Мы встречаемся как старые друзья, но между нами есть существенная разница – во всём. Я всегда говорю, что рада её видеть, а она отмечает мои перемены. Недавно я попалась на крючок проблем, с которыми самой не разобраться. Так в очередной раз оказалась в кресле клиента – зашла в кабинет психолога, чтобы посмотреть в зеркало на себя и решить проблемы.

– Добрый день! Как ваши дела? – с улыбкой на лице поинтересовалась я.

– Добрый. Я хорошо, спасибо! Ты в хорошей форме, – отмечает она. – Последний раз мы встречались два года назад, ты всё время плакала. Как ты сейчас?

– Надеюсь, сегодня плакать не буду – сейчас мне гораздо лучше, чем два года назад.

– Как складываются твои отношения с клиентами? Романы крутишь? Остыла от тех чувств? – спросила психолог и посмотрела в глаза так, как будто хотела что-то увидеть, о чём я промолчу.

– Нет, с клиентами только работа. Наверное, мне нужно было это пройти, чтобы многое понять. Романом это назвать нельзя – там всё закончилось ещё до того, как я к вам пришла на приём. Долгое время это продолжалось внутри меня, мне было очень плохо. Не знаю, что со мной тогда случилось, но я сходила с ума. Это был какой-то амок. Сейчас оглядываюсь назад и не понимаю себя. Позор всей моей жизни, – с грустью и сожалением говорю.

– Вы встречались ещё?

– Да, через полгода или больше. Не по моей инициативе. Пили кофе в кафе, я ощущала неловкость, мне было некомфортно. Я не задавала вопросов – просто слушала и смотрела. Но больше себя не завожу по этому поводу, всё это осталось там. Мне стыдно перед самой собой, – убедительно заключаю и даю понять, что говорить об этом не имеет смысла.

– Что на этот раз? В чём проблема?

– Два месяца назад я посмотрела фильм. Он что-то задел внутри меня, а если точнее – перевернул мою жизнь с ног на голову. Время от времени пересматривала его. Мне нравилось в нём всё: музыка – она неповторима, она уносит меня, главные герои просто другие люди, и то, как они себя ведут, как живут, – всего не могу передать. Позже нашла книгу, по которой был снят фильм. Прочла её залпом дважды, и время от времени возвращалась к ней. Мне очень нравится, как автор описывает чувства и отношения, но книга и фильм отличаются. Сценарист всё упростил, но ничего не испортил. Автор книги – человек не только большого ума, но глубокого чувства.

Понимаю, что становлюсь маньяком, – именно так люди маньячат. Начала интересоваться главными героями этой картины в других фильмах: всё не то, там они мне неинтересны. Не испытываю интереса, который переживаю в этом фильме, значит, меня задели сюжет и характер главного героя. Я запомнила все диалоги героев, каждое их слово, каждый жест. В конце концов наелась этим фильмом, просмотрев его много раз, он наскучил мне и стал неинтересен. Я обрадовалось, что у меня это прошло, но пауза была недолгой. Вскоре увидела другой фильм, в который влюбилась не меньше на какое-то время, и всё пошло по знакомому кругу…

Всё это оказалось какой-то новой волной в моей жизни. Она несёт меня непонятно куда, я открываю в себе неизведанные и нехарактерные мне чувства. Я прожила полжизни, и выяснилось, что не совсем знаю себя.

– Что ты называешь неизведанными, нехарактерными чувствами?

– Чувство зависти. Жуткой зависти. У меня этого нет. Лучше не впускать в себя что-то неизведанное. Живёшь и не знаешь, что так бывает. Но когда узнаёшь, это некуда деть, с этим приходится жить, а жить с этим не умеешь. Кино меня научило красоте новых отношений, и я поняла одну вещь: актёры показывают такую гениальную игру именно потому, что тонко прочувствовали своих героев.

– Понимаете, я ни с кем не могу обсудить это. Почему-то это стало моей тайной, в которой мне стыдно признаться. Единственный человек, который знает все, что со мной происходит, – это вы. Ещё священник, но с ним я говорю совсем о другом. У меня нет масок перед людьми, и мне комфортно быть закрытой.

Психолог сделала паузу и задумчиво сказала:

– Ты поддаёшься сиюминутным влечениям, сначала – герои фильма, потом – сценарист. Ты творишь себе кумиров, раболепствуешь им. Но это путь в никуда, ты уничтожаешь себя как личность.

Я медленно поворачиваю голову и пристально смотрю на психолога, отвечая почти шёпотом:

– Сотворила кумира… Конечно! Потеря себя и разума – вот оно что! Нельзя сказать, что я поклоняюсь, но много думаю об этом. Что такое открылось во мне?

– А что у тебя в личной жизни? – переключает она тему.

– В личной жизни у меня неплохо. Есть мужчина. Не люблю его, но он первый человек за много лет, с кем я хочу быть. Иногда, – произнеся эти слова, чувствую, что мне совсем неинтересно говорить об этом, это неважно для меня. – С ним мне хочется быть иногда – он совсем не тот, с кем хочу состариться и быть до конца дней, я не вижу счастья с ним в старости. Опять что-то такое временное… – мой психолог прочитала это на моём лице и не стала копать дальше, поняла, что есть ещё что-то, до чего мы не дошли.

– Из чего сейчас состоит твое счастье? – она встает с кресла, подходит к столу, достает из сумки пачку сигарет, зажигалку, закуривает, затем берет пепельницу со стола и возвращается в своё кресло.

– Слова. Комбинация слов, в них коды. Я люблю слова. Они решают и создают проблемы. Обожаю свою работу. Когда написана работа для клиента, я наслаждаюсь ею, смакую каждое слово. Мои работы отличаются друг от друга – что-то лучше, что-то хуже. Но после того как анализ готов, я отправляю его клиенту и нахожусь в эйфории ещё пару часов. Это очень сладкое время в моей жизни.

– Как раз сегодня я получила письмо от клиентки. Это письмо – маленький отрывок моего счастья. Я очень хочу вам его прочесть, – достаю из сумки лист, очки, надеваю их и начинаю читать:

– Добрый день. Спасибо вам за работу. Когда получила ваше письмо, я была на даче. Читала его на террасе и сокрушалась от страха, стыда, ненависти, своего ничтожества. У меня отнялись ноги, буквально по стеночке я зашла в дом. Бессилие, слабость, пустота. Не было сил жить. Каждую секунду думала только об этом. Через два дня начала ходить по-новому. Сейчас открываю своего мужа. Бедный мой муж, если бы он только знал, с кем он прожил долгие годы! Для себя я приняла твёрдое решение: больше не буду тем, кем была. Скоро мы будем венчаться, очень жду этого дня. Счастье моих детей не выразить словами, мы дурачимся, и вы не представляете, как стало хорошо в нашем доме. Спасибо вам. С уважением, Марго, – я снимаю очки и на моём лице сияет улыбка.

– Что ты с ней сделала? – красиво затягиваясь сигаретой, спрашивает психолог.

– Убила в ней шлюху, которая таскала её по жизни как шабаш. Уверена, она будет сейчас лучшей женой на свете. Она справилась с собой, вычистила своё нутро. Несмотря на то, что вся ее жизнь пропитана тайной, она вдохнёт в неё новую, чистую жизнь, – с непоколебимой надеждой заявила я.

– Она смаковала свои тайны, а ты? Тебя беспокоят твои тайны. А там, я так понимаю, вся жизнь была тайным приключением, – продолжая курить, она внимательно смотрит на меня.

– Что такое жизнь человека? Это какое-то бесконечное открытие, познание, преодоление, приключение. У каждого свой жанр: у кого-то – фантастика, у кого-то – триллер, есть и ужасы.

– Мне кажется, ты поправилась, – вдруг замечает она.

– Да, это так. Больше ем, чем прежде, что-то заедаю. К алкоголю странное отношение – выпиваю редко, не особо хочется, да и некогда. Но когда выпиваю, не могу насытиться: есть ощущение, что выходит какая-то проблема и мне надо её залить, погасить, затопить – не могу остановиться. На следующий день очень болею, меня накрывает тоска, душа рвётся на части. Так было всегда, но сейчас это стало сильнее.

– Не всё так плохо. Зато ты в хорошей форме, – улыбаясь отмечает психолог.

– Но это ещё не всё – кино был толчком. На днях смотрела ленту новостей о кино и вижу, как американский режиссёр снимает кино и комментирует фрагменты своего фильма. Это новый фильм, он ещё не вышел на экраны. Боже мой, во мне поднялась такая ревность, что меня накрыла грусть. Зависть к таланту, возможностям сделать что-то, потрясающее мир, съедает меня. Вот она и проблема налицо. Такие же люди, как я, берут и делают. Они верят в себя. Они любят своё дело и, главное, умеют подать и продать свою работу, – неважно, фильм это или любой другой процесс.

– Как раз-таки важно, – оспаривает она. – Тебя же не волнует, что кто-то печёт вкусные пироги или открывает космос?

– Меня вообще ничто не волнует – ни роскошь, ни вкусные пироги – правда, рядом со мной сплошной космос, мне действительно ничего не важно, я давно уже живу в своём мире.

– Может, тебе надо было стать актёром или режиссёром, сценаристом в крайнем случае? А ты стала психологом, и у тебя зависть к успеху других. Ты завидуешь, что кто-то лучше тебя, – она чуть ли не ругает меня.

– Так и есть, хочу быть смиренной, но это мне сейчас не по силам. Тщеславие заставляет меня делать работу лучше всех. Может, именно поэтому у меня есть кабинет. Его я не променяю ни на какое кино. Моё тщеславие раньше носило конкурентный характер, это перфекционизм – всё доводить до совершенства, – в этот момент я ловлю себя на оправдании своего порока и заигрывании и мне становится стыдно. Замолкаю и опускаю голову.

– Больше двадцати лет назад, когда мы начали с тобой работать, ты не жила «здесь и сейчас», ты всегда жила «потом-потом». У тебя не было прошлого, ты от него бежала, настоящее было только временем, но не ощущением. У тебя было только будущее и грандиозные планы. Я тебе говорила: «Так нельзя, ты пропускаешь настоящую жизнь». Но всё, что ты хотела, сбывалось. Сейчас ты живёшь настоящим и виснешь в нём. Два года назад ты пришла ко мне с разбитым сердцем, сегодня – с фантомом, фильмом, который опять вынес тебя из жизни. Ты бежишь из реальности? Что дальше? – строго спрашивает она у меня.

– Не знаю. Но два года назад, когда я вышла из вашего кабинета, всю боль оставила у вас. Тогда у меня ещё случился серьёзный конфликт в семье, – начинаю оправдываться и обосновывать важность наших встреч.

– Для начала разберись-ка со своим одиночеством. Ты ищешь успеха в том, к чему не имеешь никакого отношения, но на самом деле это одиночество. Оно не покидает тебя. Почему ты не впускаешь никого в свою жизнь? – спрашивает она.

– Что с ним разбираться, я уже много лет одна: в компании, толпе, даже иногда среди близких – дело во мне. Это я не отпускаю его. Мне с ним комфортно, не чувствую себя одинокой. Лучше буду одна, чем с людьми, которые не вызывают у меня радости в сердце. Я делала попытки быть с кем-то, но нет – проходит время и меня начинает напрягать чьё-то присутствие, человек становится лишним в моей жизни. Наверно, потому что я не люблю его.

– Конечно, не любишь. А что делать с твоей завистью? Между прочим, это мерзко для психолога, – замечает она. И я начинаю объяснять:

– Это барьер, который где-то далеко, я его не вижу, но он точно есть впереди. Расстояние до него это время, в котором я должна что-то сделать, понять. Но что понять? Что понять? Зависть может вылиться мне боком где угодно – вот, чего я боюсь. Я могу заболеть.

– Делай свою работу, и ты обязательно поймёшь. Над чем сейчас работаешь?

– Над музеем чувств, – совсем другим тоном отвечаю, и улыбка пробегает по моему лицу, – мне радостно от одной мысли об этом.

– Что за музей? – интересуется она.

– О нём могу рассказывать сколько угодно, – счастливая заявляю я. – У наших чувств есть интеллект, эмоциональный интеллект, который надо развивать и воспитывать. Одна из проблем современного человека – распущенность и враждебность чувств. Люди будут приходить в музей и познавать характер своих чувств. Это будет красивое увлекательное интеллектуальное пространство. Даже если один человек из двух-трёх осознает природу своих чувств, моя цель будет достигнута.

– Хорошо. На сегодня всё. Ты стала совсем другой. Каждый раз новая, и так будет всегда. Подумай только, откуда зависть? Может, это твоя новая цель? – психолог встает и дает понять, что приём окончен. – Благодарю, мы прощаемся, выхожу из кабинета. Я всегда выхожу от неё пустая – вся тяжесть остаётся за дверью, внутри кабинета, она снимает с крючка мои заморочки и больные чувства, которые меня беспокоят: иногда мне хочется кричать, это некий вой изнутри, иногда – спрятаться под одеялом в темноте и одиночестве, но это быстро проходит.

В этот раз я шла по улице и мне казалось, что я одна на всём белом свете. Присев на скамейку, сложилась вдвое, практически положила туловище на ноги, в этот момент мне захотелось стать одним целым, какой-то общей массой… Зазвонил телефон, но я не реагировала – мне было всё равно, кто звонит, не была готова говорить. Телефон умолк, но через какое-то время снова зазвонил:

– Привет, мам! Всё хорошо, как ты?

– Я решила: когда закончу с музеем чувств, напишу сценарий фильма, и не мыльную оперу, а волшебный сценарий, – отвечаю. – Ладно, позвоню позже, – отключаюсь и смотрю на свой телефон с сожалением: как жаль, что не могу рассказать маме о том, что творится у меня на душе. Расправив плечи, встаю и тороплюсь домой. Встреча с психологом дала новую цель, теперь надо только действовать.

…Стоит ли начинать всё сначала? Конечно, любое дело нужно начинать с себя. Вот и я для начала решила написать рассказ о себе. Начиная с предков. Цель этой работы – провести анализ прошлого, настоящего и его влияния на будущее, выделить яркие моменты и то, чему научили меня эти события. В этой работе – прежде всего над собой – должна быть главная идея моего будущего. Человек я далеко не простой и давно выстроила отношения с самой собой. Мне очень комфортно в жизни. Я живу в своём мире и очень люблю его.

Первый контракт

Я родилась во второй половине двадцатого века в Советском Союзе, у руля нашей великой страны был Леонид Ильич Брежнев. 28 лет прожила в Сибирской глубинке, в провинциальном городке Колпашево, Томской области. Этот город расположен на высоком яру правого берега Оби. Река постепенно меняет русло, высокий яр осыпается. В 1979 году в реку рухнул Сталинский могильник, и местная ребятня, первая обнаружившая останки убитых людей, бегала по улицам города с человеческими черепами, костями в руках… В 30-е годы НКВД располагался на центральной улице города, за полвека яр осыпался, добравшись и туда, и в наше временя тайное преступление стало явным. Энкаведэшники ничем не брезговали: смерть носили в руках и топтали ногами, убить человека для них было работой, далеко не ходили, людей пытали, стреляли и закапывали прямо у себя под ногами…

Не помню этого события, в то время я была совсем маленькая. Я – незапланированный ребёнок. Мои родители просто встречались и нравились друг другу, я получилась случайно. Мама хотела сделать аборт, но по дороге в больницу передумала, развернулась и пошла назад. Бабушка не верила, что я ребёнок её сына, пока не увидела меня, а когда увидела, у неё не возникло вопросов.

Мои родители в молодости были очень красивые – мама блондинка с синими, как океан, глазами и миловидным лицом, папа – кудрявый брюнет. У меня хороший род, это я сейчас понимаю как психолог. В моём роду нет психических заболеваний, наследственных болезней, у нас даже никто не курит – ни деды, ни мои родители. По молодости я покуривала, но уже давно оставила эту привычку. Как все русские мы любим выпить. Мы православные, законопослушные и боголюбивые. По наследству мне передали трудолюбие. Все мои предки были трудяги, многие – ветераны труда. Труд сделал меня тем, кто я есть. Но по сравнению с предками я «слабая» трудяга.

В то время, когда я родилась, не было психологов, были только психиатры. В школе преподавали марксизм-ленинизм как смысл жизни, атеизм был нормой. Мы обязаны были учить съезды партии, я в них ничего не понимала, но книга ХХ… съезда партии у меня была. В школе были дружины пионерии и комсомола. Я была октябрёнком и пионеркой, но не успела стать комсомолкой, чему очень рада, как говорится – Слава Богу. Тогда страна жила в социализме, строила коммунизм и верила в светлое будущее. В самой проходимой рекреации моей школы висел портрет Ленина на фоне октябрятской звёздочки и лозунг: «Пионер – это сын комсомола. Пионер – это внук Ильича». Ежегодные фотографии всего класса снимались исключительно на этом фоне. Хрущёв разоблачил Сталина, мы изучали культ личности «великого вождя», и над лозунгом «Спасибо товарищу Сталину, за наше счастливое детство» уже язвили в открытую.

…Наш род со стороны мамы и отца пострадал от репрессий Сталина. Мои деды и бабушки были раскулачены и сосланы в Сибирь, все мои предки насильственным образом стали переселенцами и пережили большое горе на новой земле. Мамины родители – белорусы – были раскулачены в 1927-м и сосланы в Сибирь, в небольшую деревню Томской области Ивановка. В деревне была одна улица, на ней располагалось шестьдесят дворов, а за околицей текла речка Татош. Дед работал в колхозе – скирдовал лён, бабушка на мельнице молола хлеб. Дед построил большой дом, двор был полон скотины. Прошло время и на новой земле они стали такими же зажиточными, как и в Белоруссии. В 1941 году дед ушёл на войну, в бою был контужен. В 1943-м вернулся домой совсем глухой. В их семье было одиннадцать детей, моя мама была одиннадцатой – бабушка родила маму, когда ей было 48 лет. Первой была Маруся, она умерла маленькой. Остальные дети практически все пережили средний возраст, и здравствуют до сих пор. Бабушка – полный кавалер орденов «Мать героиня», в том числе и Золотой звезды. Моя мама родилась в Ильин день, поэтому очень боевая. Дед умер, когда мама училась в восьмом классе. В день смерти дедушка просил свою любимую Фенечку остаться с ним, но она ушла в школу. На его похоронах запрягли коня, чтобы везти гроб на кладбище, но конь не мог сдвинуться с места. Сейчас на месте Ивановки – поля, засеянные пшеницей, и могила деда затерялась без следа. Отец деда(мой прадед) прожил 105 лет, в свои 100 лет прадед косил сено и держал большую пасеку. В деревне была начальная школа до четвёртого класса. Мама закончила её, потом училась в райцентре и там закончила восемь классов. Тяги к знаниям у неё никогда не было, школа была нужна только для галочки – чтобы получить специальность. По окончании восьми классов она вернулась в свою деревню. Все братья и сестры разъехались по городам и райцентрам, мама осталась в большом доме вдвоём с бабушкой. Она устроилась почтальоном – стала возить почту из райцентра в свою деревню на лошади: газеты, журналы, пенсию, банки с кинофильмами. По тем временам путь был далеким – восемнадцать километров. Бригадир предоставил почтальонке хорошего коня – Черныша, которого она сама запрягала; летом – телегу, зимой – сани. Черныш мог на полпути выбросить почтальона из саней и прийти домой один. Тогда бабушка строго спрашивала: «Черныш, где почтальон?!» Черныш фыркал и отворачивался. Бабушка садилась в сани и ехала за дочерью. Почтальон сидел на берегу реки или на обочины с банками кино и ждал свою лошадь. Мама вела себя, как хозяйка почты, – односельчане сами приходили к ней домой за корреспонденцией. На зарплату она обустраивала свою молодую жизнь и покупала мебель в дом – комод, шифоньер, диван, патефон, проявляла музыкальный интерес – выписывала пластинки и устраивала музыкальные вечера.