Натали Тумко
Исправленному верить

Часть 5
Пикник

Утро следующего дня выдалось по-летнему теплым и радостно-солнечным. Никодима не сразу узнала своего недавнего приятеля-вампира: она привыкла видеть его в «рюшах», а сейчас Олеф был одет в джинсы и тонкий кашемировый свитер. Обычный мужчина, ничего вампирского. Пока рот широко не откроет.

– Надо же, не соврал! – вместо приветствия воскликнула Никодима.

– Что? – не понял Олеф.

– У тебя действительно есть нормальная одежда!

– Были сомнения?

– Мало ли что ты подразумевал под «современной одеждой»? Может, там клеш голимый с блесточками.

– Такое тоже есть, – с усмешкой заверил вампир.

Они сели в машину.

– Так. Ладно! Куда ты меня повезешь?

– На остров. Пикниковать.

– Романтично до икоты! Кто кем будет обедать? Предупреждаю, меня кусать нельзя: я невкусная и очень ядовитая.

– Рустаф нам собрал с собой корзинку. Там вон лежит, в багажнике. И хватит постоянно подозревать меня в плодожорских намерениях. Не собираюсь я тебя кусать!

– Ой, прям и не хочется?

– Много чего хочется, – заверил Олеф с усмешкой.

– Обсудим? – заинтересованно предложила Никодима.

– Мое воспитание не позволяет мне обсуждать подобные темы на втором свидании.

– Свидании? Вот ведь засада… я-то думала, мы просто разговоры разговариваем. Что ж не предупредил, я бы надела другую футболку!

– А что с этой не так? Кроме того, что это – футболка, – спросил он, бросив взгляд на Никодиму в зеркало заднего вида. На ее сегодняшнем наряде значилось «Для всего можно найти объяснение, которое нас не устроит».

– У меня есть специальная для таких случаев: «Свидания – колыбель иллюзий».

– Следующий раз наденешь, – успокоил он.

– Оптимист! Уверен, что будет этот следующий раз?

– А что может пойти не так?

Через некоторое время машина вывернула на мост, соединяющий остров с континентом.

– Люблю этот мост, – задумчиво проговорила Никодима. – Мне кажется, здесь обитают живые ветра.

– О! Никодима, да ты, оказывается, романтичная натура?

– Ничуть! Это меня кто-то заразил! – быстро возразила она. Олеф рассмеялся.

Они въехали на остров, некоторое время двигались по главной трассе, потом свернули на боковую дорожку. Пропетляв среди лесных развилок, Олеф остановил машину на самом верху одной из сопок. Здесь еще сохранились следы старых военных укреплений. И вид на море и острова был потрясающим…

– Странно, что ты знаешь это место, – сказала Никодима, с наслаждением оглядываясь.

– Почему?

– Потому что ты – приезжий.

– С чего ты взяла?

– Разве не так?

– Я живу здесь двадцать четыре года.

– Серьезно?!

– А что?

Никодима помотала головой.

– Проклятый дом купили только шесть лет назад.

– Проклятый дом?.. – не понял вампир.

– Ну, да. Там, где сейчас твой замок стоит. Почти пятилетку строили-перестраивали, я думала, ты здесь максимум с полгода-год!

– Просто жил в другом районе… – сказал Олеф, все еще переваривая информацию о том, что замок стоит на месте проклятого дома. – Непостоянно, конечно. Уезжал-приезжал… Но Владивосток – отличное место для вампиров.

– Да? Почему?

– Вольный город. Очень вольный город. Никто никого не достает, можно просто жить.

Никодима посмотрела на спутника и медленно кивнула.

– Я тоже так думаю.

– Ладно! – Олеф словно очнулся. – У нас же пикник?

– Пока не знаю.

– Точно пикник, – заверил вампир и полез в машину.

Он достал плед, пикниковую корзину, маленький складной стульчик.

– Один стул? – спросила Никодима.

– Для тебя. Мне не нужно.

– Стоя будешь чавкать?

Олеф демонстративно сел на край пледа.

– Земля уже остывает по ночам, – пояснил он. – Тебе не нужно на ней сидеть, а мне вреда не будет.

Никодима смерила взглядом фигуру вампира, потом пожала плечами и с интересом полезла в продуктовый набор.

В корзине оказались упакованные баночки с паштетами, нарезки овощей и фруктов, свежие булочки и конфитюры. Серебряные столовые приборы (никаких пластиковых вилок).

И две фляжки. Одна с кровью…

– Это – тебе, – она протянула фляжку вампиру.

Вторая фляжка – с тыквенным соком.

Олеф с умилением наблюдал, как его спутница впивается зубами в очередное угощение.

– Рустаф прям волшебник! – заявила она, уничтожив остатки паштета.

– Интересно… – произнес он.

– Что?

– Меня почему-то задело, что ты восхищаешься другим мужчиной.

– Фигня вопрос – готовь сам. Что? Не к лицу графьям половник? О! Футболку такую сделаю! И твое фото в переднике! Попозируешь?

– Не расплатишься, – хмыкнул Олеф.

– Ой, как мы себя ценим! Не боись, в рассрочку тебя буду выкупать! Я потом еще и подзаработаю на продажах! Сделаю шестьдесят семь штук!

Олеф рассмеялся с интересом глядя на собеседницу.

– Почему именно столько?

– Любимое число.

– Шестьдесят семь? Это же – номер твоей квартиры?..

– Сейчас прелюбопытно, откуда тебе это известно, но – да. В том числе.

Вампир сделал в памяти какую-то пометку и перешел к следующему вопросу.

– Никодима, ты давно была в отношениях?

– Может, я и сейчас не свободна? Ты же не спрашивал.

Улыбка слетела с его лица, но почти сразу он покачал головой.

– Нет. Нет, точно.

– Откуда выводы?

– Ты бы завернула меня еще в баре. И уж точно не пришла бы на ужин.

– Что верно, то верно… – признала Никодима. – Ты прав. Это тело довольно давно на вольном выпасе.

– Почему? То есть, я рад, конечно, но мне кажется, такая женщина, как ты, не может знать недостатка в кавалерах?

– Для того чтобы соблазнить такую женщину, как я – нужен соблазн, превышающий человеческие возможности.

– Отлично. Тогда я подхожу.

– Ха!

– Что?

– Вот самомнение! Ты женских романов начитался, что ли?

– Ты о чем? – не понял Олеф.

– Ну, это же в дамских байках: прынц на «Майбахе» весь такой породистый-богатый-заботливый…

– А что не так?

Никодима внимательно посмотрела на вампира.

– Давай некоторые вопросы «на берегу» проясним.

– Только за.

– Тебе, очевидно, нравится управлять ситуацией, а со мной это будет проблематично.

– Справлюсь.

– Я никогда не стану вампиром.

– Не настаиваю. Даже приветствую. Хотя лет через десять ты можешь передумать… Но тогда и будем обсуждать. Что еще?

– Олеф, ты наверняка включил сейчас режим хищника и мнишь себя «завоевателем» наивной барышни. Я – не наивная барышня.

– Как раз это меня и привлекает.

– Ты что, со всем соглашаться будешь?!

– Пока ты ничего спорного не сказала.

Никодима вздохнула.

– Понимаю: ты давно живешь. Соскучился. Тебе хочется новой любви, новых эмоций… И тут такая саркастичная, непокорная… Трудная задача, достойная цель. Тебе сейчас кажется, что достаточно приложить некоторое количество денег и упрямства – и все: дама рухнет от восторга, а ты такой – оп! Подхватил, и на завалинку.

– Это не так?

– О! Может быть и так! – неожиданно согласилась Никодима. – Просто этого недостаточно. И последствия подобных отношений трудно предсказать даже мне. А я хорошо разбираюсь в последствиях.

– А разве тебе не хочется, – проговорил он, чуть подавшись вперед, – чтобы за тобой ухаживали, угадывали твои желания? Любили? Ласкали? Забирали с работы? Дарили подарки?

– Во-первых, смотря кто этот молодец, – заметила Никодима. – Во-вторых… да, пожалуй, это было бы любопытно. Но необязательно. Слушай, вот давай дружить? Я отлично умею дружить с мужчинами! Чего насупился сейчас?

Олеф действительно нахмурился.

– Ты дружишь с какими-то мужчинами?

– Это – что? Ревность что ли? О-о… как все запущено, – протянула Никодима. – Антиквариат, выдохни!

– Мужчины не станут дружить с женщиной без какой-то для себя надежды.

– Что мне до чужих надежд! – фыркнула она.

С моря налетел порыв ветра, взвил разноцветные пряди непокорной женщины. Она убрала волосы с лица.

– Вот что я предлагаю, – сказал Олеф. – Мне приятно проводить с тобой время. Мне кажется, ты тоже не против. Но ни о какой дружбе не может идти речи! Если мне не удастся завоевать тебя, скажем, за две недели…

– Вот ты скорый!

– Хорошо, пусть не завоевать. Но… заинтересовать. Так пойдет?

– И что тогда?

– Тогда я обещаю, что оставлю тебя в покое.

– Олеф. За две недели ты планируешь показать себя с самой лучшей стороны. Это понятно. Но я увижу все твои стороны, и не лучшие в том числе. И двух недель-то не понадобится…

– И отлично! Значит, договорились?

– О чем?!

– Две недели.

Никодима отпила из фляжки тыквенного сока и пожала плечами.

– Ну… хоть наемся впрок вкусненького…

Капля сока осталась в уголке ее губ. Олеф достал из кармана джинсов платок, потянулся, вытер каплю.

– Бред какой-то, – проворчала Никодима. – Как будто я – реализм, ворвавшийся в барокко: чувствую себя веризмом на стыке побитых молью культур. И не знаю, что с этим делать…

– Я подскажу, – заверил вампир, улыбаясь, с торжеством победителя.

Вот, давай сейчас закончим? Смотри, все же хорошо у них там складывается, и вроде бы даже перспективно… Ну вот что может случиться? Поводит он ее по всяким театрам-выставкам. Покатает по окрестностям, полайкает инстаграмчик… Обсудят литературу-музыку на этапе слияния итальянских культур 19 века…

Но, знаете, как только кажется, что все идет отлично, появляются они…

Часть 6
Родственнички

Никодима подошла к двери и обнаружила, что та открыта. Вошла в замок. Из залы слышались голоса. Кто-то еще приглашен на ужин?

– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась она, войдя в залу.

За столом сидело трое: на обычном месте Олефа в кресле восседал незнакомый тип в помпезном костюме. По правую руку от него – слащавый длинноволосый упырь в торжественных рюшах. По левую руку – дамочка, разряженная в пышное старомодное платье с оголенными плечами.

Олефа не было.

– О! А вот и наша гостья! – воскликнул тот, что сидел в кресле во главе стола. – Никодима, верно?

– Верно. А вы все – кто?

– Меня зовут Одон, я старший брат Олефа. Уманс – наш младший. И Малена – единокровная сестра Уманса, ну и, как следствие – наша.

– Ясно.

– Вы ждали Олефа, но, спешу расстроить, его сегодня не будет.

– Как-то странно, пригласить даму в гости и самому не явиться, – заметила Никодима.

– Это я отправил сообщение, – сказал Уманс.

– Зачем?

Одон усмехнулся.

– Присаживайтесь, Никодима. Вы, конечно, на это не рассчитывали, но так уж получилось, что сегодня у вас знакомство с родственниками.

– Лихая подстава, – спокойно заметила Никодима, усаживаясь на предложенное место.

Возле ее столовых приборов и бокалов стоял графин с березовым соком. Она не стала ждать, пока появятся слуги, которые здесь были как-то не слишком расторопны, и налила себе напиток самостоятельно.

– Она даже не надела платье на свидание, – полупрезрительно заметила Малена.

– Ничего, зато ты разряжена за двоих, – спокойно парировала Никодима.

– Она не боится, – сказал младший братик.

– Возможно, она не слишком умна, – заметил Одон и демонстративно отпил из бокала кровушки.

– Олеф у нас романтик, – хмыкнула Малена. – Он производит такое… безопасное впечатление. Она могла подумать, что все вампиры – няшки.

– Не все, – заверил Одон, специально для Никодимы.

Та спокойно отпила березового сока.

– Малена, напомни, – попросил старший упырь, – кто там числился у Олефа в подружках до Вероники и, как ее… Лукреции?

– Одна аббатиса претендовала на эту роль лет… сто пятьдесят назад.

– Точно-точно. Примерно так, – подтвердил тот, не отрывая взгляда.

– Наш братик ее отверг. Ума не приложу – с чего! Была бы отличная подруга. Сколько она знала псалмов…

– Ну, зачем Олефу псалмы? – хихикнул Уманс.

– И то верно, – заметил Одон. И обратился уже непосредственно к гостье: – Поверьте, Никодима, мы пригласили вас познакомиться из лучших побуждений. Видите ли… Олеф все еще верит в искренность некоторых представителей… и представительниц рода человеческого.

– Как и я, – заметила Никодима.

– Но беда в том, что его семья не очень-то доверяет его выбору невесты…

– Невесты? О чем вообще речь? Меня не надо было спросить?

– О! Нет-нет, это не к спеху! – заверил он. – Сначала МЫ должны одобрить его выбор. И что-то мне подсказывает, что намечается жуткий мезальянс…

– Ничего, – «успокоила» гостья, – так и быть – снизойду, – она обвела присутствующих насмешливым взглядом. – Не парьтесь, кровососущие. Я не планирую бежать за фатой.

– Что может решать женщина в таком вопросе? – сказал Уманс пренебрежительно.

– А где сам «жених»-то?

– О, он не в курсе наших посиделок, – заверил Одон. – Его отправили по неважным делам, и скоро он не вернется.

– Н-да. Так я и думала.

– Наверное, вы покорили его своей непосредственностью и… современностью. Право, я не знаю – чем еще. Вы даже не слишком молоды. Вам – сколько? Лет тридцать пять – тридцать шесть? Возможно, если вас причесать и накрасить – что-то может и получиться. Но мы видели первых красавиц, таких, от которых дух сводило… Уманс, помнишь Джельду?

– Джельда? О!

– Ясно-ясно, – кивнула Никодима. – Я – убожество, а Джельда, полагаю – давно ластами щелкнула. Не без вашего участия.

– Современные женщины не хотят жить ради мужчин, – заметила Малена.

– И ради чего же они тогда живут? – удивился Уманс.

– О! – усмехнулась Никодима. – Обнаружилось масса поводов! Но вы это все знаете, если догадались в телефоне сообщение накнопкотыкать.

– Она не боится, – хмыкнул Уманс.

– Бедняжка, – заметила Малена. – Кстати, если что, у Олефа – алиби. А о нашем приезде вообще никто не знает…

Атмосфера в комнате поменялась. Вампиры с новым интересом смотрели на женщину.

– А знаете, друзья, – произнес Одон, поднимаясь с места и неотрывно глядя на Никодиму, – не кажется ли вам, что мы давно не развлекались? И что эта нахалка сама напросилась?

– Олеф, конечно, расстроится, – заметила Малена, но взгляд ее уже горел кровожадным нетерпением.

– Переживет, – хмыкнул Одон, медленно, плотоядно приближаясь. Подошел. Встал позади гостьи. Наклонился, вдохнул аромат пестрых волос. Потом медленно наклонился к ее шее…

– Жить надоело? – спокойно уточнила Никодима. Она даже не отшатнулась.

Одон замер. Нерешительно выпрямился.

– Она не боится! – слегка истерически прошептал Уманс.

– А ты слушай своего братца, – посоветовала гостья. – Он хоть и полудурок, а инстинкты у него рабочие.

– Да кусай ты ее уже! – почти в экстазе крикнула Малена.

Одон, теперь не сдерживаясь, резко схватил Никодиму за плечо левой рукой, чтобы обездвижить. Но она и не пыталась вырываться. Он обнажил клыки, сделал легкий замах, чтобы впиться в шею…

Никодима поставила бокал на стол.

– Так. Вы мне надоели, – произнесла она, и вдруг стало понятно, что Одон так и замер в замахе. Что-то мешало его телу завершить нападение… В его взгляде проступило непонимание.

Неспешно женщина встала с кресла «выплывая» из удерживающей ее руки. Малена истошно завизжала и попыталась убежать: резким движением ладони Никодима на расстоянии остановила беглянку и вернула ее в кресло.

Уманс тут же поднял руки – сдаюсь. Встать он не мог – ему парализовало ноги.

– Край непуганых вампиров, – вздохнула Никодима. – Слушаем сюда, «родственнички». Приоборзели вы, братцы, смотрю, просто стыдоба. И легализация вам не указ – да? Тут вы, может и правы, легализация – человеческая забава, а вы же считаете, что покруче людей.

– Кто… ты? – прохрипел Одон.

– Что, теперь я пахну по-другому, да? Страшненько? Принято называть нас индуалами. Существа, латающие судьбу. И, честно говоря, вас в планах у меня не было. Мы вообще вампирами не занимаемся. Но, раз уж вы настаиваете… Я – не трудоголик, по своей воле работать не лезу. Обычно – меня зовут. Ну, или, как в вашем случае – нарываются.

Она посмотрела на Одона, и на его лице отразился ужас.

– Садись, агрессор, – приказала Никодима.

Вампир, подчиняясь чужой воле, неловко сел в ее кресло.

– Н-да… – проговорила она задумчиво. – Что бы такого с вами сотворить… Уманс, ты что, там бормочешь? Молишься? Кому, интересно? У вампиров, что, есть религия?

Никодима подошла к нему, чуть наклонила голову, прислушиваясь. Уманс не молился. Он читал старинное стихотворение, которое слышал еще от прадеда.

 
Я – не добро, не зло.
Я – отраженье,
Передо мной не выйдет притворяться.
Наполовину демон, сутью – ангел.
Меня зовут, когда случилось горе,
И нет возможности
Забыть или смириться.
Я выправлю судьбу, верну потери,
Потребовав взамен такую плату —
Что с дьявольским сравнится испытаньем.
 

– А… – сказала Никодима, дослушав. – Ну, да. Как-то так. Хотя, конечно, ангелы-демоны – ужасный штамп! Но что взять с Шекспира? Так. Я сейчас никакие желания не исполняю, поэтому испытания не планирую. Просто разозлилась. Но ты, Уманс, не скули, ты мне настолько не интересен, что тебе это даже выгодно.

Она подошла к трясущейся Малене.

– Вот чем ты гордишься? Молодостью? У тебя взгляд клофелинщицы. На такое разве что семиклассник зеленый поведется, так тому все равно, на что вестись.

Никодима подошла обратно к Одону. Страха в его чертах уже не было. Теперь в них сквозила ненависть и обреченность.

– Вернемся… как ты сказал? Ко вкусненькому? А, не сказал – подумал. Ну, сорри, путаю иногда.

Никодима запустила пятерню в его волосы.

– Глава семейства! Это же надо так оскотиниться. Ты хотел обратить женщину, которая нравится Олефу. Все равно, что изнасиловать невесту брата, гад острозубый. Даже если бы я осталась жива, на что ты и не рассчитывал, что пришлось бы пережить ему? А все зависть… Да, Одон? Почему не моя?

– Давай уже!.. – прошипел он.

– Что тебе давать? – поинтересовалась Никодима.

– Все равно убьешь, – проговорил он, превозмогая спазмы в горле. – Хватит глумиться.

– Интересное кино! У вас, вампиров, глумление над жертвой – это часть ритуала, а прочим, значит, возбраняется? – она сжала ладонью его волосы у самых корней. Притянула к себе его голову, прошептала на ухо: – Рога тебе, что ли, вырастить? Чтобы чесались по вторникам. Напоминали, какой ты нехороший.

Вампир молчал.

Когда-то были охотники. Они были надоедливыми и действительно могли навредить. Но с ними всего лишь нужно было быть начеку, и вовремя защищаться. Или нападать.

Но это существо – миф. Одно из тех созданий, о которых догадываются прочие бессмертные, но не сталкиваются, поскольку индуалы живут среди людей и помогают (если это можно назвать помощью) только людям. А ведь ничто не предвещало…

То, что делала сейчас Никодима – не было слишком больно. Но это было унизительно. И страшно. Потому что вдруг стало ясно, что убивать его она не собирается. А что собирается?..

– Эх, роговую мазь с собой не захватила. В гости же шла, на ужин, – она словно с сожалением оттолкнула его голову и добавила: – Мне бы стоило рассыпать вас на торф, набить им горшки и высадить в них розы. Все равно же о вашем приезде никто не знает, – передразнила она Малену. – Но, такова уж моя натура – предупреждать. Индуалы – за осознанный выбор. Живите. И бойтесь косячить, потому что я узнаю. Щелк.

Одновременно со словом «щелк» она демонстративно щелкнула пальцами, и с троицы спало оцепенение. Малена тут же ринулась из залы, за ней истерично хромая, скрылся Уманс.

Одон не двинулся с места. Он только поднял руку и прижал ее к горлу – видимо несколько фраз в состоянии «паралича» дались нелегко.

Никодима отошла от него на пару шагов, села прямо на стол, и скрестила на груди руки.

– Что, лохматый, – произнесла она с усмешкой. – Пытаешься сохранить достоинство? Столько веков непобеждаемый хищник, и вдруг – такая промашка.

– Оставь брата, – хрипло попросил он.

– Так ведь это не я за ним бегаю, – заверила она. – Но после сегодняшнего э-э… ужина, если это вообще можно назвать ужином, я, пожалуй, даже заинтригована: как это Олеф остался вполне порядочным созданием, имея подобную семейку? Следует разобраться в этом вопросе, тебе не кажется?

Одон молчал.

– И вот ладно бы ты о его счастье волновался. Но – нет! Волнуешься ты о своей… даже не жизни, о своей «чести», о своем имидже, как теперь говорят. Нравится тебе быть сильнее всех. Такой главный главнюк! Синдром вожака прайда. И гаденько это, Одон, гаденько! Ты там, когда очухаешься, не вздумай вендетту организовывать – мстить не получится. Хотя я бы на это посмотрела!

Вампир быстро взглянул на нее, и стало понятно, что именно об этом он и думал.

– Я подскажу, – продолжала Никодима. – Тебе сейчас выгодно прикинуть, как со мной задружиться. Ибо индуал в семействе вампиров – сильный козырь. Но дабы сей маневр удался, тебе надо что-то мне предложить. Вот я пока ума не приложу – что! Но ты там, на досуге, пораскинь гипофизом, вдруг да придумаешь, а?

Одон молчал, внутри его кипела ярость. Эта странная гостья, которую он сам пригласил в свой дом, не только понимала все его намерения и мотивации. Она словно формировала его будущие мысли и поступки, словно искушала «подумать в другую сторону», чтобы это ни означало.

Вы говорите, счастье, когда тебя понимают? Серьезно? А что, если накопилось столько в душе мерзости и проигрышей самому себе, что чье-то понимание – это наказание. И носишь маску за маской. И думаешь, что защищен от этого ненавистного «понимания».

– Ладно, что ж, – Никодима спрыгнула со стола. – Пора и честь знать! Загостилась. Ни беседы нормальной, ни еды – никакого толку от вечера. Бывай, «родственничек»! Попрощайся за меня перед сбежавшей парочкой. Я бы сказала «до свидания», но что-то мне подсказывает, что ты не жаждешь новой встречи. Ну, да как пойдет. Выход сама найду.

И Никодима покинула замок.

История и на этом могла бы закончиться и быть уже вполне интересной. Но тут случилось следующее.