Натали Тумко
Исправленному верить

Часть 2
Передача

– У меня – все как обычно, – заверила Геля. Она проверяла тетрадки с домашними заданиями, но это ничуть не мешало беседе. – С утра два ученика приходили, позанимались. Сантехник звонил, трубы будут готовить к зимнему периоду.

– Вроде еще тепло.

– Никодима, сентябрь уже! Скоро заморозки. Есть хочешь? Там солянка есть, принести тебе? Горячая еще.

– Принеси. Ты – чудо!

Геля кивнула, соглашаясь с тем, что она чудо, вышла на кухню и вернулась с подносом. Поставила ужин на стол.

– И что? Поедешь в гости? – спросила она.

Никодима пожала плечами, больше уделяя внимание еде, нежели мыслям о предстоящей встрече.

– Не то чтобы событие из ряда вон выходящее, но как-то давненько я к вампирам в гости не захаживала. С другой стороны – работы много… Не знаю. Не знаю…

– Но он тебе понравился? – спросила Геля.

– Вампир как вампир. Считает себя великолепным хищником.

– Это, наверное, от того, что он хищник и наверняка великолепен? – уточнила Геля. – Как, говоришь, передача называется?

– Какая передача?

– Ну, в которой он выступал.

– А. «Вечные традиции». Оттуда шел. А что?

– Сейчас посмотрим… – Геля взяла смартфон и полезла в строку поиска. – Через два часа в программе.

– Предлагаешь включить, что ли?

– Конечно. Узнаем о твоем новом приятеле что-нибудь дополнительное, сможешь разговор поддержать.

– Когда я этого не могла?

– Дэйка, ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Вот манера у тебя слова выворачивать – раздражаешь иногда.

– Ладно-ладно, не злись, – заулыбалась Никодима.

– Сколько ему лет? Ну, так, на вид.

– Тридцать восемь. Плюс-минус… На вид.

– Интересно, а сколько ему реально?

– Не знаю. Может, лет двести…

– Почему?

– Рюшечки.

– А, да.

– И потом, знаешь, он так пялился на мои волосы, вот трудно ему новое принимать.

– Я думаю, он смотрел не на волосы, а на футболку, – предположила Геля.

– Да? А что с ней?

Никодима опустила взгляд на футболку и прочитала вслух надпись:

– «Равнобедренный треугольник как новый вид отношений». А что не так?

– Все. Но, тебе-то, конечно – норм. Ты и в гости также пойдешь?

– Конечно! Нет, футболку сменю, но стилю изменять не собираюсь. Подожди, я же еще не решила, что пойду!

– Вкусная солянка?

Никодима вздохнула.

– Конечно. Разве ты умеешь невкусно готовить? Ты же ангел!

– Мы сейчас будем обсуждать очевидные вещи? – хмыкнула соседка. – Достаточно просто похвалить.

– Хвалю и восторгаюсь!

– То-то.

В положенное время они включили передачу. Надо признать, Геля частенько смотрела самые разнообразные «раритетные истории», и не только эти. А вот Никодима телевизор недолюбливала. На экране обозначилась студийная комната, ведущий и ведущая жизнерадостно поприветствовали публику и легко пошутили на безопасную тему.

Пригласили гостя.

– Ну, ничего так, – одобрила Геля. – Очень складненький вампир.

– Да. Ты бы сразу растаяла, – хмыкнула Никодима. – Ты – падкая на «складненьких».

– И тебе иногда стоит.

– Зачем?

– Одиночество – обозляет.

– Я не одна, у меня есть ты.

Геля вздохнула.

– Совсем не то. Мне, конечно, приятно для тебя готовить и все такое… Но тебе нужны нормальные отношения. Или хотя бы просто друг. Мужчина друг.

Наверное, она хотела еще что-то добавить, но из телевизора донеслось:

– Наши зрители прислали массу вопросов…

– Правда присылают? – спросила Геля.

– Не. Сами сочиняем, – откликнулась Никодима.

– Вот один из самых часто повторяющихся: как лично вы приняли известие о легализации вампиров?

– С облегчением, – произнес гость.

– О! У него и голос приятный! – заметила Геля.

– Забирай, – снисходительно «позволила» подруга.

– Признаться, мы давно обсуждали эту возможность в… своем кругу. Поймите, жить в тени в век научного прогресса – не так уж и легко. Как только уровень терпимости в обществе достиг оптимального градуса… – он развел руками, – мы решились.

– Что-то изменилось в вашей жизни?

– Не слишком, – признался Олеф. – Конечно, пришлось столкнуться со множеством предубеждений. Знаете, людям мы представлялись этакими агрессивными хищниками, маньяками. Но это давно, очень давно не так! Я не утверждаю, что подобного не было. Возможно, в Средневековье, когда были иные ценности, иные приоритеты… Но тогда ведь и Инквизиция резвилась, такие были времена.

– Хорошо говорит, – заметила Геля.

– Ему список вопросов заранее выслали. Подготовился.

– Ваше отношение к солнечному свету? – почти заигрывающе спросила ведущая.

– Терпимое. Солнце нам, действительно, неприятно, но мы на нем не горим и не дымимся.

– Вы женаты?

– Неоднократно.

– В настоящее время? – уточнила девица.

– Нет. В настоящее время – нет.

Ведущий, заметив сильную заинтересованность своей партнерши, взял инициативу на себя.

– Ученые с особым энтузиазмом восприняли факт существования вампиров. Свойства ваших организмов дают людям надежду на исцеление от множества болезней, возможность победить старость…

– Все не так просто, – возразил вампир.

– Разумеется.

– Мы позволяем себя изучать. В разумных пределах, конечно. Но вампиризм – это вовсе не панацея.

– Проклятье? – с улыбкой спросил ведущий.

– Нет. Это… скорее заболевание, с которым нельзя не считаться. Вам приходится вести определенный образ жизни, держаться особой… диеты. Ваши чувства меняются: некоторые обостряются, некоторые отмирают. И далеко не каждый выживает, проходя через фазу изменений. Об этом как-то не принято говорить.

– Можете примерно сказать, каков процент?

– Погибают восемь из десяти. В оптимистичном подсчете.

На лице ведущей отразилось разочарование. Вероятно, она уже запланировала себе счастливую многостолетнюю жизнь с гостем студии.

– Процент… удручает, – произнес ведущий.

Геля кивнула на экран.

– Смотри, он еще и крепенький, выжил.

– Да там, скорее всего, выбора не было, – предположила Никодима. – Или помирал от чумы какой-нибудь, или на зуб кому-то приглянулся. Времена такие были, – повторила она фразу с телеэкрана.

– Иди. Иди к нему на ужин. В смысле, с ним, иди, поужинай. Тебе должно понравиться.

– Это ты сейчас из процента выживаемости выводы сделала?

– Он интересный. Приятный.

– Он – вампир.

– С ним есть о чем поговорить, Никодима. А ты, ну признайся, ты тоже тоскуешь по хорошим собеседникам. Ведь так? Я тебя подвезу, если не хочешь машину брать. Наденешь одну из своих дурацких футболок, выпьешь коллекционного вина, обсудите какую-нибудь покрытую пылью рок-группу… Ты чудесно проведешь время.

Никодима задумчиво посмотрела на экран.

Часть 3
В гостях

Дверь открыл сам хозяин замка. Сегодня он был наряжен менее пышно, но все же опять театрально: серый расшитый серебром камзол, из-под которого виднелась синяя бархатная жилетка. Узкие брюки, туфли с пряжками…

– На дворецком экономим? – спросила Никодима.

– Добрый вечер… что?

– Говорю, замок большой, кто его пылесосит?

– А… есть дворецкий. Я просто мимо проходил, решил сам открыть.

– Миленько. Внутрь можно, или прямо на пороге отужинаем?

Хозяин замка сделал шаг назад, жестом приглашая входить. Закрыл за гостьей массивную дверь.

Он внимательно осмотрел футболку с надписью «Смелый тушканчик – вызов для бампера», джинсы, кроссовки.

– Вы прямо с работы? – спросил он.

– Нет.

– Я ожидал увидеть на вас платье.

– Да, знаю, – заверила Никодима. – Огромное наслаждение – нарушить подобное ожидание! Спасибо за предоставленную возможность.

– Вы как будто мне мстите за что-то? – спросил он с некоторой печалью.

– Что вы! Мщу я утонченно и изысканно, а это, так, можно сказать – заигрывания. Но если все упростить: кто кому хочет понравиться, тот и наряжается. Я – не очарована и не заинтересована, но ваши попытки меня искренне забавляют, поэтому я все-таки пришла и даже не опоздала. Я же не опоздала?

Он взглянул за ее спину на большие старинные часы, которые висели тут же, в холле. Часы показывали двадцать минут восьмого.

– Ничуть, – заверил Олеф с достоинством, сквозь которое проступала легкая ирония. – Но мне жаль, что сегодняшняя встреча так мало для вас значит.

– Что вы! Ради этого ужина я даже кроссовки постирала!

Они оба посмотрели на ее кроссовки.

– Знаете, я немножко отстал от жизни… Я сейчас не понимаю – это шутка или нет.

– Почти нет, – заверила Никодима. – Некоторую обувь теперь можно стирать прямо в стиральной машинке.

– Удобно… наверное.

Никодима протянула пакет.

– Это так, к чаю.

– Неожиданно… – признался хозяин замка, принимая гостинец. – И так приятно. Прямо-таки очень приятно…

Достал из пакета герметичные упаковки с кровью, начал изучать маркировку.

– Не знала, что вы любите, – пояснила она. – Взяла разной. Свежая, утренняя.

– И даже четвертая отрицательная? Право, вы меня балуете!

– Это – компенсация.

– Компенсация?

– За ненанесенные телесные повреждения. И прошлые, и будущие. Я могу разойтись, если вино действительно такое, как было обещано.

– Я начинаю привыкать к вашему чувству юмора. Прошу, пройдемте.

– У вас принято разуваться?

– Что вы, что вы! Нельзя нарушать композицию этого вашего… наряда.

– И то верно!

Граф… ну, будем считать, что граф, (хотя он мог быть и бароном каким-нибудь, и, не дай бог, герцогом) повел гостью по длинному холлу, сплошь по стенам увешанному старинными портретами и газетными вырезками сомнительного содержания. Никодима не торопилась, спокойно разглядывала все, что считала нужным рассмотреть. Хозяин замка несколько раз останавливался, ожидая. Было заметно, что поведение гостьи одновременно и забавляет, и раздражает его. Но забавляет все же больше.

Наконец холл закончился, и они оказались в просторной зале.

– Здесь нет окон, – заметила Никодима.

– Традиция, – пояснил Олеф.

Они сели за длинный стол: Олеф во главе стола, Никодиме было предложено место сбоку, в метре от хозяина замка.

Помимо стола в комнате… нет, это все-таки не комната – зала, в зале находился рояль (так, в углу – не сразу и заметишь); великолепный камин, над которым вместо картины висела театральная афиша. Возле камина стояло два добротных старинных кресла. Там, где по всем правилам должны были быть окна – возвышались узкие длинные витражи с подсветкой, но все же было очевидно, что это только имитации.

Несколько книжных шкафов завершали композицию.

Стол был накрыт скатертью вишневого цвета. Посуда, фужеры, столовые приборы… еды не было.

– Накрыто на двоих? – спросила Никодима.

– Мы же планируем ужин.

– Разве вампиры нуждаются в еде?

– Нет. Но мы можем принимать пищу.

– Ясно-понятно… – Никодима огляделась.

– Что-то не так? – спросил он.

– Все отлично. Кроме того, что я опоздала почти на полчаса, а еды на столе нет. Меня не ждали?

Вместо ответа Олеф громко позвал:

– Рустаф!

Торопливо вошел человек средних лет, одетый вполне современно.

– Что у нас с ужином?

– Все готово! Буквально пара минут, – заверил он, отвесил легкий поклон и удалился.

– Буквально пара минут, – повторил Олеф.

– Они ведь начали готовить, только когда я пришла, верно?

– Ничего-то от вас не скроешь, – усмехнулся он.

Никодима пожала плечами.

– У меня два предложения, – сказала она.

– Слушаю.

– Первое: зачем поститься обоим? Откупоривайте четвертую отрицательную, а я постараюсь не сглатывать слюни.

– Восхитительная идея, – умилился он, но в пакет не полез, с любопытством глядя на женщину. – Надеюсь, ваше второе предложение столь же прелестное…

– Перейдем на «ты»? Некоторые шутки невозможно адресовать тому, кому «выкаешь», а я не привыкла ограничивать себя в шутках.

– Мне кажется, мы не так долго знакомы…

– Это я еще прилично держалась, – заверила Никодима. – Я вообще редко жду больше трех предложений.

– Что ж… раз тебе так комфортнее.

– Отлично! Наливай!

Должно быть, он хотел заметить, что разливать и вино, и кровь следует слуге… Но будем откровенны: кто же устоит перед четвертой отрицательной?

– Знаешь, я умею пользоваться Интернетом и всеми этими… гаджетами, – сказал Олеф, отхлебнув одномоментно почти с полбокала. – Но мне это не доставляет такого удовольствия, как живое общение.

– Полуживое, – поправила Никодима. – Учитывая твой статус.

– Вот тут вы, ты ошибаешься: байки о том, что вампиры нежить – всего лишь байки. Мы чувствуем боль и голод.

Да, метаболизм у нас иной, и много других отличий, но мы не мертвые. Нет. Хотя температура тела ниже человеческой.

– И сколько? Замеряли?

– В среднем тридцать два градуса.

– То есть, если у тебя тридцать шесть и шесть – значит, ты гриппуешь?

– Наверное… Не знаю, как-то никогда не грипповал.

– Как это вообще переход в вампиризм в температурном плане? Вот брякнула…

– Ничего, я понял, – улыбнулся Олеф. Потом задумался, вспоминая. – Все начинает казаться теплым. Даже холодные предметы. Но вместе с тем, внутри постоянно мерзнешь, не можешь согреться, и это не проходит… Через некоторое время просто привыкаешь.

– А что с солнцем? Ты в передаче говорил, что – ничего такого, но окон-то в зале нет.

– Да просто витамин Д не усваивается, и обгораем легко. Кстати, окон только здесь нет, в остальных комнатах с этим все в порядке. А в спальне, – добавил он как бы между прочим, – окно с прекрасным видом на море.

– Отлично, бледнолицый. С этим разобрались. Так о чем хочешь поговорить помимо себя?

– Да о чем угодно, – хозяин замка повел рукой в пространстве, как бы предоставляя гостье выбор темы. – Что, в целом, в мире происходит?

– Второе пришествие плоскоземельщиков.

– Ох, это каждый раз непросто пережить, – понимающе закивал он.

– Ничего, справляемся, – усмехнулась она. – Каждый раз.

Вошел Рустаф, поставил перед Никодимой блюдо с закусками.

– Благодарю, – кивнула гостья.

– Вот что мне особо интересно, – сказал Олеф. – Большинство людей испытывают при виде вампира либо заинтересованность, любопытство, либо страх. Но в тебе не было ни того ни другого, когда мы… столкнулись.

– О, извини. Не помогаю самоутвердиться? Эх, да что ж я за дрянь… Ну, сорри.

На Олефа этот эмоциональный выпад не произвел впечатления.

– Так этому есть объяснение?

– Наверняка и не одно! – заверила она.

– Ты уже встречалась с вампирами?

– Просто мне не любопытно и не страшно. Вот Клим Саныч говорит, что страх к вампирам исходит из страха среднего класса перед высшей знатью. В свою очередь, страх высшей знати перед пролетариатом – истории о зомби.

– Умный человек, – сказал хозяин, и задумчиво добавил, – вкусный, наверное…

– Далеко живет, – на всякий случай сообщила Никодима.

– Да? Ну, тогда и ладно.

– Я вообще не всегда любопытная. Любопытство – энергозатратно, а это не в моих интересах. В моей жизни в плане знакомых и так довольно густо, на новых распаляться некогда. И вот о чем теперь я хочу спросить: ну, ведь долго живешь?! Как так, что и поговорить не с кем? И почему не женат? Уж за столько-то лет можно было найти достойную барышню!

Олеф посмотрел на бокал. Сделал еще глоток.

– Всегда все идет одинаково, – задумчиво произнес он. – Влюбленность в юное искреннее создание. Завоевание, и она поддается. Трудно устоять, – он посмотрел с иронией и грустно усмехнулся. – И некоторое время ты наслаждаешься этой юностью… непорочностью. Взаимным притяжением. Преодолеваешь соблазны.

Он посмотрел в сторону, вспоминая. Его лицо сохраняло почти мечтательное выражение.

– Потом – поддаешься соблазнам. И еще какое-то время живешь в настоящем экстазе! А потом… Как грим смывается и непорочность, и юность. И милость. Сквозь знакомые черты проступает нотки капризности. Она хочет быть всегда с тобой и ревнует ко всему. И требует! Все время чего-то требует!

– Это называется «отношения», – заметила Никодима.

Но он словно не слышал.

– Потом, если ты ее еще любишь, поддаешься уговорам и делаешь ее такой же, как ты сам. Но все становится только хуже. Она перестает быть теплой. Перестает смеяться твоим шуткам и ценить время, проведенное с тобой. Ее очаровательная дерзость превращается в пренебрежение. Смелость становится жестокостью.

Теперь он смотрел в стол.

– И однажды ты застаешь ее с другим, а она даже не смущается, не пытается оправдаться, а с раздражением напоминает тебе, что только еще входит во вкус, и не тебе ей указывать… И когда она однажды уходит, а они все уходят, ты испытываешь тоску и облегчение одновременно. А потом все повторяется.

Никодима некоторое время молчала. Он тоже не торопился продолжать разговор: это откровение (а откровения, сразу было понятно, он не часто себе позволял) сильно взволновало Олефа, и ему требовалось некоторое время, чтобы опять прийти в состояние привычного самоконтроля.

По счастью, в зал вошел Рустаф.

– Когда подавать основное блюдо?

– Уже пора, – сообщила Никодима.

Рустаф, как хорошо вышколенный слуга, посмотрел на хозяина, тот едва заметно кивнул. Дворецкий удалился.

– Ладно. Это – обосновал, – произнесла Никодима. – Но что ты ожидал от вампирской жизни? Счастливого семейного гнездышка?

– Я не теряю надежды.

Он посмотрел прямо ей в глаза.

– Так, на меня даже не прищуривайся! Я сюда не на смо – трины пришла, а просто халявно поужинать. Кстати, тарталетки зачетные!

Олеф улыбнулся, мрачные мысли его покинули.

– А разве тебе не нужна помощь со сценарием? Или что ты там разбрасывала по полу?

– Справилась, – хмыкнула Никодима.

– Так ты сценарист?

– В том числе.

– В том числе? – удивился он. – Это не основная работа?

– Это больше хобби. Такое оплачиваемое хобби. А вообще у меня магазинчик дверей. И еще звукозаписывающая студия. Ну и так, по мелочи.

– Сейчас женщины работают… Одон утверждает, что все это смешение ролей ни к чему хорошему не приведет, а я считаю, что у каждого должна быть свобода выбора.

– Кто такой Одон?

– О, да, мы не говорили о родственниках… Это мой брат. Старший.

– Родной?

– У нас один обратитель.

– Да. Точно. Вампирские семьи. Но вот, что касается свободы выбора – ее пока все еще маловато. Больше, чем в Средневековье, конечно. Но… недостаточно.

– В Средневековье у меня не было бы шанса пригласить в гости малознакомую достойную женщину и получить ее согласие.

– Да и в наше время это не так, чтобы принято, – заверила Никодима. – Между прочим, я до сих пор не понимаю, зачем ты это сделал.

– Во все времена, – произнес Олеф, – очень ценны хорошие собеседники. Которые ничего от тебя не ждут и не требуют.

– Требовать мне лениво, это надо придумать и напрягаться, а вот ожидания – не без этого.

Он приподнял одну бровь, что, как мы уже знаем, в его исполнении означало удивление.

– Ожидание?

– Мне вино обещали. Я, что, уйду домой трезвая?

Лицо его изменилось, Олеф вдруг вскочил с места.

– Как я мог забыть?! Прогуляемся в погреб? Вы выберете сами! Ты выберешь сама!

– Прогулка в погреб? – вздохнула Никодима поднимаясь. – Маньяки торжествуют.

Хозяин дома вспомнил, что он вампир и что он ужасен и улыбнулся коварно.

Потом они выбирали вина, и Никодима пыталась выяснить, какой максимальный ущерб может нанести, если откроет, скажем, вот эту бутылочку? А эту?

После небольшой лекции о виноградниках 19 века они вернулись в зал, где уже дымилось жаркое. Разговор коснулся литературы, перешел на обсуждение современного сценарного искусства и совершенно нелогично уткнулся в рассуждения о медузах, которых разводили китайцы на морской ферме где-то в районе Славянки. А, может, и не там. И, возможно, не китайцы…

На прощание уже у двери горничная (о, здесь не только Рустаф, оказывается) протянула хозяину упакованный десерт и быстренько скрылась. Вампир передал пакет Никодиме.

– Спасибо за вечер.

– Взаимно. Вино действительно отличное, и готовят у тебя вкусно. Не знаю, зачем.

Олеф галантно наклонился, несколько помедлил и поцеловал гостье руку.

– Надеюсь, ты не против? – спросил он.

– Женщины могут отказаться от каблуков, но от поцелуев и комплиментов – никогда, – заверила Никодима.

Согласитесь, вполне себе миленько? Ну и достаточно! Вот, простая история: познакомились, поужинали, восторг перспективы… но тут случилось следующее.

Часть 4
Геля дает советы

Телефон зазвонил, когда Никодима была в ванной. Поэтому ответила Геля.

– Слушаю.

– Вы не Никодима, – сообщил голос в трубке.

– И как же мне теперь жить дальше с этим открытием? – ответила Геля, ничуть не уступающая подруге в искусстве иронии.

– Я, наверное, ошибся номером…

– Вы – Олеф?

Секундная заминка.

– Верно. Как вы догадались?

– Я голос ваш в передаче слышала. Да и определитель сработал. Меня зовут Геля, я соседка Никодимы.

– Она далеко?

– А что вы хотели? Я ей передам.

– Я хотел пригласить ее прогуляться, но раз она занята, заеду в другой раз.

– Вы рядом?

– У подъезда.

Ну конечно, мимо проезжал, подумала Геля с улыбкой.

– Я сейчас спущусь, хочу задать вам пару вопросов.

И она сразу сбросила вызов, так чтобы у него не было ни времени, ни возможности возразить.

Геля умела собираться моментально. Уже через пять минут она выходила из подъезда.

Нетрудно было догадаться, на какой именно машине приехал вампир. Никодима очень точно описала «прям деньгами пахнет». Геля не знала, все ли вампиры любят шиковать, но она точно знала, что далеко не все из них богаты. Но этот – явно не бедствовал.

Она, не раздумывая, села в машину.

Олеф с интересом посмотрел на неожиданную гостью.

– Здравствуйте, Геля.

– Здравствуйте, Олеф, – в тон ему поздоровалась она.

– Что за вопросы?

Геля кивнула. Она не волновалась. Но нужно было собраться с мыслями. Поэтому вопрос последовал не сразу. Зато, что называется, «в лоб».

– Знаете, спрашивать вампира, серьезные ли у него намерения, как-то двусмысленно. Что может быть серьезнее системы пищеварения? Но вот если без шуток: вы решили ухаживать за Никодимой? Или это все так, от скуки?

– Слышу заботу близкой подруги, – усмехнулся вампир. – Могу вас успокоить с двусмысленностью – я не причиню ей вреда.

– Я вовсе не опасаюсь, что ее укусят или съедят.

– Вот как?

– Да, – кивнула Геля совершенно серьезно. – Меня волнует, что вот вы ее приручите, а потом струсите. И все закончится печально.

– Мне кажется, Никодима не нуждается в защите.

– Каждый нуждается в защите.

Он посмотрел на дорогу и чуть кивнул, приняв какое-то решение.

– Я объяснюсь. Знаете, когда долго живешь и встречаешь много-много людей, мало случается удивляться. Видишь мотивы поступков, грешки, страхи… Крайне редко везет встретить кого-то особенного.

– И что же именно вас так удивило в моей подруге?

Олеф взглянул на собеседницу совершенно серьезно.

– Она… У меня не получается притворяться перед ней, а я умею это делать. Но рядом с ней… рядом с ней просто хочется быть собой. Лучшей версией себя. Рядом с ней все по-другому. Это не только в разговорах, мне много попадалось женщин своенравных, и с чувством юмора, и умных. Но в Никодиме есть что-то, что притягивает меня почти магически.

– Это, наверное, то, что она не поддается на привораживания и гипноз.

– Ну, такое и раньше бывало. Знаете, не все люди поддаются.

– Значит, пробовал…

Вампир понял, что сболтнул лишнее. Но, кажется, Геля и так об этом догадывалась.

– И что будет дальше? – спросила Геля. – Когда отношения станут действительно отношениями?

– Посмотрим, – уклончиво ответил он.

– Не знаю, умеют ли влюбляться вампиры…

– Умеют, – заверил Олеф.

– Но вот сейчас, – продолжала она, – пока вы еще не влюблены, подумайте очень-очень хорошо, стоит ли ее завоевывать. Что вы готовы принести в жертву этим отношениями, насколько для вас важна ваша теперешняя жизнь и комфорт…

– Геля, я очень ценю вашу дружбу, – перебил он, – но давайте все-таки дадим самой Никодиме выбирать – планирует ли она встречаться со мной.

– Олеф, вы не поняли. Она – не планирует. Это Я очень хочу, чтобы у Никодимы появился равный ей мужчина. Даже если он слегка вампир. Мне приходится уговаривать ее дать вам шанс, она-то как раз не ищет ни отношений, ни любви, ни даже просто новой дружбы. Думаете, она сама пришла бы на ужин? Мне пришлось усадить ее в машину и довезти, чтобы она по дороге не свинтила куда-нибудь. Кстати. Простите за опоздание – я не очень-то умею рассчитать время и забываю про пробки.

Вампир приподнял бровь. Его почти не удивила эта новость, но все же он надеялся, что дела обстоят чуть более оптимистично.

– Что ж… – медленно произнес он. – Спасибо за содействие… Как я понимаю, у нее не слишком счастливый опыт отношений…

– Напротив. У нее были настолько замечательные отношения, что ей трудно представить нечто подобное с другим мужчиной.

– Вот как?

– Это неважно. У нее нет никаких особых психологических травм, если вы на это намекаете. Никодима просто хорошо разбирается в мотивациях чужих поступков. Она видит людей, как это принято говорить, «насквозь». И вампиров наверняка тоже. Вот вы говорите, что хочется быть рядом с ней настоящим. Скорее всего, это ваши инстинкты вам подсказывают правильное поведение, я слышала, у большинства вампиров хорошие инстинкты. Но сможете ли вы оставаться «настоящим» долго?

– Что вы хотите услышать?

Теперь Геля посмотрела на собеседника очень серьезно, без улыбки, без иронии.

– Возможно, я хочу, чтобы вы поняли, что Никодима – не обычная женщина. И если вы не готовы вести себя достойно – не начинайте ухаживания. Сведите все к приятным беседам пару раз в месяц.

Он ничего не ответил. Олефу было непривычно, что вот какая-то девица отчитывает его как малолетку, но он понимал, о чем она говорит, и внутренне был с этим согласен, хоть и не размышлял об этом раньше. И еще, он уважал ее мужество. Она села в машину к вампиру, зная, что он способен гипнотизировать, привораживать. Впрочем, с этой легализацией – страх перед вампирами практически иссяк.

– Это для всех будет комфортно и достаточно, – добавила Геля.

– Я вас услышал, – произнес Олеф. – У меня тоже есть вопрос.

– Справедливо. Слушаю.

– Какое у Никодимы короткое имя?

– Дэйка.

– Дэйка… – он словно попробовал имя на вкус.

Геля терпеливо подождала секунды три.

– Еще есть вопросы?

– Остальные подождут.

Геля кивнула и, не прощаясь, вышла из машины.

– Постойте, Геля!

Она обернулась.

– Что?

– Дайте мне ваш номер. На всякий случай. Вдруг посоветоваться нужно будет. А если вы – на моей стороне…

– Я на стороне всех достойных людей, – заверила Геля. Потом добавила: – И нелюдей. У меня есть ваш номер, я вам напишу.

– Ладно, – сказал он, сам не понимая, что это такое сейчас было. Странные эти современные женщины. Очень странные, трудно привыкнуть.

Геля направлялась к подъезду. По пути она поздоровалась с какой-то старушенцией, которая как раз вышла во двор.

Едва за Гелей закрылась дверь, Олеф быстро вышел из машины и подошел к бабке.

– Простите, можно вас на минутку? – галантно обратился он.

Бабка тут же расцвела при виде импозантного мужчины – даже очаровывать не пришлось.

– А? Что такое?

– Подскажите, вы сейчас поздоровались с девушкой. Она из какой квартиры?

– Гелечка? Так из шестьдесят седьмой. Хорошая, очень милая. А вот подруга у нее злая. Слушай, слушай! – она понизила голос на полтона, словно рассказывала секрет или сплетню. Он чуть наклонился. – На той неделе говорю ей, помоги, говорю, внучка, купи продуктов, вот и списочек тут. Ноги болят, идти сил нет… А она, представляешь, посмотрела на меня и говорит: «Врешь!» Нахалка какая! Это мне, пожилой женщине, такое сказать!

Олеф неожиданно для себя расхохотался. Это так было похоже на Никодиму! Бабуленция вздрогнула, отшатнулась и суетливо направилась по своим делам.

Если и были у него какие-то сомнения, они развеялись совершенно. Он достал телефон и напечатал приглашение на новую встречу.