Натали Р.
Генеральша. Love story
– Требуют? – издевательски переспросил Вейру.
– Смиренно просят, – уточнил Дайне. – Они ищут женщину с ребенком. Байкар им довольно грубо заявила, что во всем десанте единственная женщина с ребенком – ваша жена. Думала, что они с пониманием уберутся восвояси. Но они захотели с вами поговорить.
Вейру произнес длинное предложение, смысл которого терялся в нагромождении физиологических подробностей.
– Так и передать? – невозмутимо осведомился Дайне.
– Передай, пусть ждут до утра! – гаркнул он. – И скажи Байкар – она, что ли, там старшая? – что кормить этих уродов не обязательно.
– Будет сделано, – радостно пообещал Дайне и исчез в темноте.
Вейру задернул простыню. Взгляд его был мрачнее тучи.
– Спи, – сказал он дрожащей Варе. – Я знал, что рано или поздно дерьмушники доберутся и сюда. Ничего, как привалили, так и отвалят.
– Не могу спать, – с трудом выговорила она, – когда рядом эти… эти… как ты их называешь?
– Дерьмушники, – подсказал он. – У них форма цвета дерьма, так что сами напросились. Но они далеко, на одном из внешних постов, а рядом – совсем другой человек… Не будешь спать?
Утром проснулась рано – как будто что-то толкнуло. Вейру уже не было, на его месте свернулась калачиком Ирочка. Со двора доносились голоса. Она подошла к окну, тихонько заглянула в щель между простыней и стенкой. Вейру сидел на лавке, при нем был Дайне. Перед ними стояли два офицера особой службы, у обоих – треугольники на рукавах. Одного Варя узнала, невольно передернулась. Мины у них были хмурые. Их явно злило, что им не предлагают сесть и позавтракать, хотя на столе перед Вейру Велдом красовались аппетитными боками фрукты. За спинами коричневых маячила рыжая десантница бывалого вида с квантором наизготовку и с сигаретой в зубах, она исподтишка бросала на них свирепые взгляды.
– Земляне изворотливы, как зеленые узкомордики, – говорил незнакомый Варе офицер, продолжая какую-то мысль. – Они часто выдают себя не за тех, кем являются в действительности. Надо быть очень бдительными!
– Землянке с ребенком невозможно притвориться иррийкой без ребенка или тем паче иррийцем, – скучающим тоном отвечал Вейру Велд, вертя в руках яблоко с задумчивым видом: съесть, не съесть?
– А в деревне нет ни одной бабы с ребенком? – спросил офицер.
– Они все местные клуши.
– Может быть, вы проверяли не слишком тщательно?
– Кажется, вы осмеливаетесь хамить мне в лицо, – в ленивом голосе и облике Вейру Велда появилась угроза, скрытая ровно настолько, чтобы и дурак мог ее заметить.
– Извините, – вмешался второй. – Наши коллеги видели всех деревенских женщин, среди них нет той, кого мы ищем. И иррийки, конечно, нас не интересуют. Но до нас дошли сведения, что ваша жена – землянка. Можно нам поговорить с ней?
– Нет, – коротко ответил он.
– Почему?
– Потому что она ждет ребенка, и общение с типами вроде вас может ему повредить.
– Каким образом? – удивился первый.
– Тогда мы хотели бы просто взглянуть на нее, – предложил второй, проглотив горькую пилюлю. – Не привлекая внимания.
– А я бы хотел, – надменно произнес Вейру Велд, – чтобы вы оставили мою жену в покое и побыстрее убрались с моих глаз.
Первый презрительно заметил:
– Вы так переживаете из-за существа низшей расы! Среди варваров часто встречаются смазливые девки, но вы должны знать, что правительство не одобряет браков с чужаками.
Наступила пауза. Когда Вейру Велд заговорил, в голосе его лязгнул металл:
– Вы закончили свою мысль?
– Ну… я мог бы добавить кое-что еще.
– Не стоит. Того, что вы сказали, вполне достаточно, чтобы расценить ваши слова как преднамеренное оскорбление.
– Вы что, хотите со мной драться?
– Драться? – к металлу примешалась откровенная насмешка. – Вы, милый мой, что-то не так поняли. Вы, распоследний офицеришка жалкой пародии на войска, явились незваным в расположение моих частей, оскорбили меня, боевого командира, и еще смеете надеяться, что я буду с вами драться? Да я вас просто пристрелю!
Возразить коричневый не успел. В руке Вейру Велда мгновенно оказался пистолет; он выстрелил, не целясь. Кровь брызнула точно между глаз.
– Убрать, – брезгливо распорядился он, бросил под ноги опешившему второму коричневому огрызок яблока и ушел в дом.
Она счастливо кинулась на шею Вейру:
– Боже мой, ты его убил!
– Он заслужил это, – скрипнул тот зубами.
– Но ты бы мог и не заходить так далеко ради меня, – с мягким укором сказала она.
– Ради тебя?
Варя отступила на шаг, поразившись холодности его тона.
– Я, конечно, самодур и деспот, но никогда не стал бы убивать иррийца ради жены вражеского командира!
Краска бросилась ей в лицо.
– Извини, – выговорила она тихо. – Я ошиблась. Конечно, это глупости.
Она вышла во двор, стараясь быть незаметной. Впрочем, обоих коричневых уже след простыл: и трупа, и живого. Жизнерадостный Дайне сидел на лавке и лопал груши из миски. Почему-то его веселое настроение показалось Варе неуместным. Как и яркое утреннее солнце.
– Привет, Барбиэ, – мило улыбаясь, сказал он. – Как спалось?
– Отвратительно, – буркнула она, направляясь к умывальнику.
– Неужели старина Вейру разочаровал тебя, детка?
– Разочаровал!
Именно это она и чувствовала. Идиотское беспредметное разочарование. Хотя должна быть на седьмом небе от радости, что проклятая особая служба осталась с носом.
Завтракали вчетвером – Дайне присоединился к их псевдосемье, и волей-неволей Варе пришлось играть на публику: дарить Вейру нежные улыбки и позволять гладить свои пальцы, что, однако, не лишено было приятности. Дайне и Вейру говорили между собой о передислокации, Варя вскоре заскучала. Она не слушала, пока Дайне не сказал:
– Сэки Вейру, ваша милая женушка встала сегодня какая-то грустная. Вы что, ее не удовлетворяете?
– Дайне, не лезь не в свое дело! – взорвался вдруг Вейру.
Ага, в точку попало, подумала Варя с легким злорадством.
– Да я что? – замахал руками Дайне. – Просто если надо помочь, вы только скажите…
Вейру перекосился. Сейчас что-нибудь сломает, замерла в ожидании Варя: либо стол, либо нос ординарца.
– Ты папу не серди, – раздался детский голосок. – А то ка-ак даст!
Ирочка артистично махнула кулачком и опрокинула чашку.
Вейру перевел взгляд на ее виноватую физиономию и фыркнул, расслабившись. Дайне и Варя тоже заулыбались. Вмешательство Ирочки в минуту разрядило обстановку.
– Молодчина, – одобрил Вейру и, смеясь, повторил ее жест. – Ка-ак дам!
Они ушли после завтрака в добродушном настроении. Варя убрала со стола, потом шила, примостившись в тенечке и глядя, как Ирочка прыгает через веревку. Вот егоза, подумала она с восхищением, как вовремя встряла! А ведь такая кроха… Интересно, что она думает о моих отношениях с Вейру? А впрочем, что я сама в них понимаю?
На обед Вейру не пришел, и в мысли закралась тревога. Вдобавок куда-то запропастилось объявление с Вариной фотографией. Она перерыла все вещи – безрезультатно. Оставалось только надеяться, что его использовали в туалете или сожгли, потому что альтернатива была пугающей. Фотография, несомненно, имела сильное сходство с оригиналом.
Заходил Асса Минар. Варе пришлось сказать ему, что муж запретил ей ходить в лес.
– И вы собираетесь выполнять все его прихоти? – возмутился Асса. – Вы имеете полное право гулять в лесу!
– Он беспокоится за меня, – привычно возразила Варя. – В лесу все-таки опасно.
– Но вы же будете со мной!
Она покосилась на него.
– Видимо, Вейру не считает вас достаточно надежной охраной.
– Ну конечно, – сердито буркнул он. – Я же не военный!
И ушел. Варя не очень-то расстроилась: поиски чертова объявления неприятно затягивались.
Вейру вернулся вечером. Расставляя тарелки, Варя тревожно обшарила глазами его обманчиво-равнодушную физиономию. Прочитать по ней что-то не представлялось возможным. Она рискнула спросить:
– Тебя как-нибудь накажут за то, что ты убил этого… офицера?
Он хмыкнул:
– Кто? Кто может меня наказать? Я командир десанта, сам себе царь и бог. До Ирру и иррийского правительства миллионы световых лет. Да дерьмушники и не пикнут.
Он взялся за еду.
– А это правда, – робко поинтересовалась Варя, – что ваше правительство против смешанных браков?
– Против, только это его трудности. Правительство может запрещать что угодно, но сила в руках военных.
Вейру хрустнул куриной ножкой.
– Настоящих военных! А не всяких много воображающих о себе дерьмушников.
Он обглодал ножку, взял протянутый Варей стакан с чаем и оперся спиной о стену.
– Правительство платит мне деньги за то, что я воюю, а не за то, что женюсь на иррийках. У меня ведь была жена-землянка, как ты знаешь. Хоть мы и разошлись… она меня бросила… но разве многие иррийки не поступают так же? И разве ее не за что было любить?
– Она была красивая? – тихо спросила Варя.
– Ясное дело, – ответил он, глядя куда-то внутрь себя. Видно, образ жены стоял перед его глазами. – Полная, яркая брюнетка. Очень красивая. И умная.
Ясно, горько подумала Варя. Не то что я, немочь бледная… Иные называют это «стройная блондиночка» – только не те, кто любит пышнотелых брюнеток. А уж ум и вовсе не относится к моим сильным сторонам…
– Потому и ушла, – сказал Вейру, доканчивая какую-то мысль, ускользнувшую от Вариного понимания. – Ладно, ложись-ка спать. А я схожу проверю посты.
Варя долго не могла заснуть, все пыталась представить себе эту наглую брюнетку. Потом она явилась ей во сне. Ладная и самоуверенная, высокая, большегрудая, с осиной талией и широкими бедрами, с яркими чертами лица и чувственным ртом. Роскошную гриву темных волос приминала алая шляпка, и сумочка под цвет болталась в руке с безукоризненным маникюром.
Утром Варя подумала, что на самом деле все могло быть и по-другому. Эта дама вполне могла оказаться низенькой толстушкой в кричащей одежде. Бывает, мужчины считают красивыми довольно странных женщин. Но чувственная незнакомка снилась Варе еще не раз. Таинственная супруга Вейру Велда глубоко запала ей в душу.
… Лето неумолимо шло к концу. Зарядили дожди, полезли из-под земли грибы, радуя разоренных войной жителей. Потом лужицы стали по утрам подергиваться тонкой пленочкой льда. Сошли на нет комары, и рано опускались тихие сумерки, нарушаемые лишь шелестом дождя да песнями.
Иррийцы продвинулись далеко вперед, захватив обширные области. Старая деревня была покинута, и десант осваивался на новом месте. Село Зеленое было большим и некогда богатым, всем удалось разместиться в добротных домах. Командир с семьей занял двухэтажный особняк бывшего директора птицефермы. Как поняла Варя, директор был убит при попытке защитить свой дом от непрошеных гостей. К счастью, она при этом не присутствовала.
У директора осталась довольно молодая вдова с тремя детьми. Им разрешили жить в самой маленькой комнатке при условии, что женщина будет убирать и готовить. Она была первой, кого увидела Варя, когда Дайне ввел ее в дом. Печальная бабенка в цветной косынке, со шваброй в руках.
– Это Надя, – сказал Дайне, небрежно похлопав ее по ягодице. – Здешняя прислуга. Ваша малютка может играть с ее детишками, они безобидные.
Варя скинула мокрый плащ, Дайне поймал его, повесил на вешалку в прихожей.
– Мам, я поиграю во дворе? – попросила Ирочка.
Варя повернулась к Дайне:
– Это безопасно?
– Вполне, – заверил он. – Еще не все спокойно, но я распорядился об охране.
– Будь осторожна, – наказала Варя дочери, подтянула ей колготки и поправила капюшон на куртке. – Со двора – ни ногой.
Ирочка убежала. Дайне повел Варю наверх, бережно поддерживая ее под руку.
– Столовая и кухня внизу, – говорил он, пока они поднимались по резной деревянной лесенке на второй этаж. – На кухню ходить нет нужды, эта Надя сама будет готовить. Вот здесь, – он распахнул перед ней дверь уютной комнатки, – может спать Ира. Кроватка как раз подходит по размеру.
Вероятно, раньше эта комната принадлежала старшему сыну директора птицефермы. Пацану было около пяти лет, но он уже имел персональную комнату, как наследник.
– А вот и ваша комната, – Дайне продемонстрировал ей обширное помещение с роскошной двуспальной кроватью, с ночником на журнальном столике и огромным, во весь рост, зеркалом на створке шкафа. На полу был ковер.
– Сэки Вейру одобрил, – сообщил Дайне.
– Еще бы, – промолвила Варя, осматриваясь.
– Если понадоблюсь, крикните, – сказал Дайне. – Или зайдите в тот чуланчик в конце коридора. Я теперь буду жить при вас.
– Спасибо, Дайниэ.
Он расплылся в улыбке и исчез.
Варя сбросила туфли и прошлась босиком по мягкому ковру. Ступни приятно защекотало. Она открыла шкаф, скользнула взглядом по одежде. Чужая одежда ее не интересовала. Но внизу, под вешалками с платьями, стояла швейная машинка.
Варя замерла от восторга. Потом быстро опустилась на колени, сняла кожух. Первым желанием было сейчас же, немедленно вытащить ее и начать шить. У нее накопилось столько заказов! Но машинка была тяжелая, и она не рискнула поднять ее в одиночку. К тому же она так устала в дороге… Несколько часов в тряском обозном грузовике показались ей вечностью. Только теперь, в этом потрясающем особняке, она почти забыла, как подпрыгивали на ухабах внутренности. Но тело-то не забыло.
Она прилегла поверх покрывала на мягкую широкую кровать. Подушки пахла ландышем. В изножье лежал клетчатый плед с бахромой; она укрылась им до пояса. От окна, задернутого тюлем, шел прохладный свежий воздух и мерный шум дождя.
Господи, как хорошо, подумала она, нежась под теплым пледом. Она снова чувствовала себя генеральской женой.
Варя запустила руку в карман, достала смятую газетную вырезку, разгладила ее. Она нашла эту старую газету во время упаковки, незаметно оторвала уголок, припрятала. Речь в коротком репортаже шла о событиях на Нерране четырехлетней давности. Интервью о ходе военных действий давал Роман Затонский, тогда еще полковник. В углу полосы красовалась его фотография на фоне какой-то карты. Был февраль… В ноябре он стал генералом.
В дверь постучала Надя.
– Обед готов, госпожа.
Варя с неохотой встала, спустилась вниз. Стол в большой светлой комнате был накрыт на четверых. Будет Дайне, поняла она. В прихожей хлопнула дверь, послышался топот ножек и звонкий голосок Ирочки. В ее эмоциональный рассказ о ловле лягушек вклинивался снисходительный голос Вейру: «Вытри ноги», «Сними сапоги», «Вымой руки»…
– Какой ты нудный! – сказала Ирочка, таща его скорее к столу. – Зачем мыть руки? Все равно запачкаются.
– А зачем есть, если к вечеру опять проголодаешься? – невозмутимо ответил он.
– Мам, чего он меня воспитывает? – пожаловалась Ирочка – нашла кому. – А сам руки не вымыл!
– Ну, я и не трогал ими этих склизких зверьков… как их? лягушек.
– Зато ты трогал пистолет, а он грязнее.
– Ирочка, не пререкайся, – сделала Варя замечание. – Нельзя критиковать старших.
Дитя тяжко вздохнуло:
– Когда я наконец вырасту?
– И оглянуться не успеешь, – с тщательно скрываемой грустью промолвил Вейру.
Ирочка оглянулась и сердито посмотрела на него:
– Врешь ты все!
Пришел Дайне. Надя с тоскливым выражением лица разлила всем столь же тоскливый суп. Вечно голодная Ирочка мгновенно очистила тарелку; мужчинам, похоже, было все равно, что есть; а Варя попробовала и отложила ложку. Может, второе будет более съедобно, понадеялась она. Но второго не последовало. Надя принесла чайник и ушла.
– Вейру, – Варя тронула его за рукав, – можно, ужин я приготовлю сама?
– Хозяйка! – громко рявкнул Вейру.
Надя боязливо выглянула из-за двери и едва не лишилась чувств, увидев нацеленный на себя пистолет.
– Если ужин, – проговорил он тихо и внятно, – понравится моей жене так же, как обед, – он сделал паузу и внушительно повел дулом перед оторопевшей женщиной, – я расплещу твои мозги по стенке и заставлю тебя же их вытереть!
– Д-да, сэки Вейру, – пролепетала она, заметно побледнев.
Ей и в голову не пришло спросить, как она сможет вытирать лужу из собственных мозгов. Вот так и рождаются россказни о вурдалаке Вейру Велде. Варе стало жаль ее, но она смолчала. В крайнем случае, подумала она, сделаю вид, что ужин лучше обеда.
– Где мой рюкзак, Дайне? – осведомился Вейру.
– Уже в вашей комнате, командир.
– Пойдем, – он протянул Варе руку. – Вскроем баночку из пайка.
Они поднялись на второй этаж. Вейру открыл дверь и сразу шагнул к рюкзаку. Он лежал под журнальным столиком. А на столике валялся забытый клочок газеты.
– Ого, – хмыкнул Вейру, поддев его ногтем.
– Не надо, – пискнула Варя. Она испугалась, что он может порвать листок или выбросить, а то и хуже – пририсовать, например, к фотографии очки или рога.
– Что – не надо? – спросил он, рассматривая вырезку.
– Не трогай, – прошептала она чуть слышно. – Это мое!
– Ясное дело, не мое. Я как-то не коллекционирую портреты своих врагов.
Он положил газетный обрывок на столик, вынул из рюкзака жестяную банку, свернул крышку. Аппетитно запахло мясом и овощами. У Вари потекли слюнки, она запустила в банку ложку.
– На Нерране мы с ним схлестнулись впервые, – проговорил Вейру, вспоминая.
– Да? – она посмотрела на него с любопытством. – И кто победил?
Он мрачно промолчал. Потом сказал:
– Если бы он дожил до моих лет, то стал бы величайшим стратегом Вселенной.
– А кто сейчас величайший стратег Вселенной? – спросила Варя.
– Ты на меня не смотри, – усмехнулся он. – Не я, это уж точно. Я знаю двух-трех дам, которые могли бы поспорить за это звание.
– Это иррийки?
– Увы! Две из них служат Союзу Метагалактики, да и третья за Ирру воевать не станет.
– Как же вы можете вести войну, – удивилась Варя, – если все силы на другой стороне?
– Не силы, всего лишь люди. Они не вездесущи, у них сложные характеры, у них личные дела. Шайхэ Чахэр наплевать в равной степени и на Ирру, и на СМ, а до роли наемницы она не унизится. Анне Марии хватает забот на Эльдаре: после смерти Затонского союзной армией командует полный ублюдок, и она тратит на разборки с ним больше сил, чем на противника. А Натали Волкова ждет ребенка.
– Волкова? – оживилась Варя. – Я знаю ее. Они с Романом вместе воевали на Нерране. Очень милая женщина.
Вейру поперхнулся:
– Милая?! Боюсь, у нас слишком разные мнения относительно командиров СМ! Давай лучше не будем о Нерране.
Варя тайком улыбнулась. Она догадывалась, почему он не хочет говорить о Нерране. В конфликте из-за маленькой, но очень богатой полезными ископаемыми планетки Ирру потерпела полное поражение. Ей не удалось даже выкупить пленных. Спаслись только те, кто вовремя унес ноги.
Но теперь все по-другому. Ирру прощупала силы СМ и уж к этой войне подготовилась как следует. В отместку за нерранский позор горят города и деревни населенных планет Союза, льются слезы и кровь. Хорошо быть женой генерала, когда война идет где-то далеко. А если у тебя на глазах захватывают твою планету, убивают и грабят твоих соотечественников?
Ужин был плох, но все же получше обеда – все познается в сравнении. Надя бродила за дверью с несчастным видом, прислушиваясь к репликам о качестве еды, успокоилась, лишь когда Варя нарочито четко похвалила стряпню.
– Хочешь прогуляться? – предложил Вейру, заметив: – Жене командира приличнее гулять с мужем, чем со всякой швалью.
Похоже, он имел в виду Асса Минара. Варе показалось, что мнение Вейру Велда о культурологе почему-то сильно упало. Раньше он вроде бы относился к ученому с большим уважением. Но уточнять она не собиралась.
Вечер выдался ветреный, но дождь прекратился. В лужах отражалась ранняя Луна, вдоль заборов бегали собаки. В мокрой траве прятались грибы, Варя срезала их и складывала в пакет.
Вейру окинул ее оценивающим взглядом.
– Ты бодро выглядишь. Все прошло?
– Почти, – улыбнулась она, пробираясь через грязь к симпатичному грибочку. – Может, пора сказать Кори о ребенке? А то будет потом обвинять в небрежении.
– Да, пожалуй, – согласился он. – Лучше сказать, пока она сама не догадалась. Или не услышала от кого-нибудь другого.
Они обошли несколько постов, пока совсем не стемнело. Ходить по грязи было не так уж легко, прогулка затянулась. Ноги в сапогах с непривычки начали болеть.
– Устала? – спросил Вейру.
Варя смущенно кивнула.
– Ладно, пойдем домой. Давай понесу тебя.
– Не нужно, – она слабо запротестовала. – Я сама дойду.
– Не спорь!
Он подхватил ее на руки, как грудного ребенка. Варя уже знала, что отбиваться и барахтаться в его железных руках бесполезно. Она только вздохнула и чуть поерзала, устраиваясь поудобнее.
Во дворах горели фонари. Шелестела мокрая листва сквозь шум ссор, пьяных драк, песен, разборок с местным населением. Вейру Велд не обращал внимания на звон битой посуды в освещенных окнах. Варя молча вздрагивала и сжималась в комок. Вейру успокаивающе погладил ее по голове.
– Ребята развлекаются, – сказал он снисходительно.
Варя могла себе представить, что это за развлечения, но уже в который раз постаралась не думать об этом.
Дверь одного из домов распахнулась, и с крыльца, пересчитав спиной все ступеньки, скатился ирриец. Он нервно пытался выхватить квантор. За ним выскочила встрепанная женщина, она угрожающе размахивала скалкой и кричала:
– Не подходи ко мне!
– Сама не подходи, дура!
Ирриец попятился к калитке. Варя узнала Петера Велда. Квантор в его руках подрагивал. Он хотел улизнуть от греха подальше, но хлястик на брюках зацепился за гвоздь в калитке, и Петер растянулся во весь рост. Боевая баба вмиг нагнала его и замахнулась скалкой.
Нервы у бедняги не выдержали. Он нажал кнопку. Женщина медленно осела с дырой в груди, скалка выпала из рук и укатилась в канаву.
– Господи, – прошептала Варя.
– Та-ак, – протянул Вейру, осторожно опустив ее на землю. – Что это за самоуправство, Петер? Три наряда вне очереди.
– Но, командир, – он попытался воззвать к чувству справедливости, – она первая начала!
– А ты не мог справиться с земной бабой, дурак? Поделом тебе.
– Но…
Вейру сверкнул глазами:
– Пять нарядов! И убрать труп.
– Почему ты наказал его? – спросила Варя, когда они отошли. – Разве у вас не в порядке вещей убивать землян?
– На вашей планете женщины, как правило, не воюют. А мы убиваем только врагов.
– Да? Я видела, как убивали женщин и ребенка! Меня саму хотели убить!
– Так это же дерьмушники, – презрительно отозвался Вейру. – Они не солдаты. Они не сражаются на передовой, а приходят на готовенькое. Что с них взять?
– А ты? Ты грозился убить Надю, и за что? Всего-то за плохой обед!
– Я – командир! – неожиданно рассердился он. – Я никому не обязан отчитываться в своих действиях!
– Извини, – Варя отступила. – Глупо, что я сама не догадалась.
В окошке кухни виднелся силуэт Нади: она месила тесто. За столом рядом, развалясь, сидел Дайне и щупал ее за ноги. Видать, не мог дождаться, когда она управится с готовкой.
– Похоже, у нас будет завтрак, – с оттенком изумления проговорил Вейру.
В доме был душ – за последние месяцы Варя почти забыла, что это такое. Была даже газовая колонка для нагрева воды. Она блаженствовала под щекочущими струями минут двадцать, потом спохватилась: наверняка Вейру ждет своей очереди. Наспех вытерлась, завернулась в халат, поспешила в спальню.
Спешить, как выяснилось, было незачем. Вейру преспокойно спал. Со вздохом Варя присела на своей половине кровати, стащила халат. Залезла под одеяло и почувствовала себя страшно одинокой. В этой кровати можно было бы заблудиться. Вейру лежал на соседней половине – а казалось, что в другой Вселенной. Всего за пару месяцев она успела привыкнуть к тому, что он рядом. Вначале невольные касания беспокоили, а теперь их так не хватает! Она заснула с трудом и ночью несколько раз просыпалась от ощущения, что висит в пустоте.
Утром снова моросило. Надя, все такая же печальная, вынесла таз с булочками, что было встречено одобрительными возгласами. К чаю привалила мокрая Хеддо, набросилась на булочки.
– Фигуру испортишь, – язвительно предупредил Дайне.
– Тебе-то что до моей фигуры? – фыркнула она. – Я вообще к Барби пришла, а не к тебе.
– Жаль, – артистично вздохнул Дайне и переключил внимание на Надю.
– Барбиэ, – обратилась Хеддо к Варе, – ты не сошьешь мне какой-нибудь наряд для моей дочери? Надо послать девочке гостинец.
– У тебя есть дочь? – удивилась Варя.
– Ну да, а что здесь странного?
– Странно, что только одна, – ввернул Дайне.
– Командир! – воззвала Хеддо. – Скажите этому дерьмоеду, чтобы не вмешивался, а то я ему в морду плюну.
Правду сказать, Варя ожидала немного другой концовки – что-нибудь типа «в морду врежу» или «морду начищу»: такое было бы уместнее в устах воинственной иррийки. Но, посмотрев на Хеддо и Дайне рядом, она поняла, что у Хеддо нет никаких шансов победить Дайне в честной драке. Сподручнее сделать чисто женскую пакость: плюнуть, облить чаем, бросить в тарелку таракана… Так, чтобы тому даже неудобно было дать сдачи.
– Моя малышка Хейам живет с отцом, – объяснила Хеддо. – Но должна же я время от времени делать ей подарки. Вот, – она вывалила из пакета несколько отрезов, – взгляни сама, что лучше.
– Какие размеры у твоей Хейам? – поинтересовалась Варя, разворачивая ткани.
– Да примерно такие же, как у тебя.
– Как у меня? – Варя оторопела. – Ничего себе, малышка!
– Обыкновенный подросток. Я ее родила давно, до своей головокружительной военной карьеры, – она усмехнулась, – пока еще не набрала коллекцию старых ран и ноющих шрамов. Хейам, разумеется, пониже тебя, но в бедрах и груди практически такая же. Сделаешь?
– О чем речь, конечно.
Надя мыла полы в коридоре. Варя чуть постояла в нерешительности, потом спросила:
– Можно воспользоваться швейной машинкой?
Надя разогнулась, потирая поясницу.
– С каких это пор победители спрашивают разрешения? – в голосе ее слышалась горечь и неосознанный вызов.
– Я тоже землянка.
– Жена иррийского командира!
– Это страшное преступление? – осведомилась Варя.
Надя уронила руки:
– Моего мужа убили у меня на глазах. Ко мне пристают все, кому не лень, грозят оружием. Мне приходится гнуть спину на оккупантов, чтобы прокормить детей. Разве вы можете это понять?
– Где уж мне, – буркнула Варя, собираясь уйти.
– Берите машинку. Берите все, что хотите. Мне все равно.
Варя ушла наверх в расстроенных чувствах. Тебе-то не приходилось, подумала она, спасать свою жизнь, переплывая реку дерьма, ночуя в лесу и утопая в болоте! То, что она не могла высказать этого вслух, раздражало ее. Ах, бедная женщина, которая продолжает жить в собственном благоустроенном доме и кормит детей за счет иррийской армии! Да еще за ней увивается обаятельный Дайне. Правда, он готов облагодетельствовать любую особу женского пола, находящуюся на расстоянии вытянутой руки. Не то что этот псевдо-муж!
Злая на Надю, на себя и на Вейру, Варя начала новое платье. Конечно, тут же в машинке отказал привод, оборвалась нитка, а потом оказалось, что она ошиблась при кройке. Ирочка пришла к обеду перемазанная глиной с ног до головы и гордо сообщила, что они с хозяйскими детьми играли глиной в снежки. Варя накричала на дочь, в резкой форме заметила Наде об умственной полноценности ее детей, гавкнула в ответ на невинное заигрывание Дайне.
Обед она просидела с трудом. Не дожидаясь десерта, выскочила во двор, под дождь, надеясь, что холодные капли несколько успокоят ее.
Через некоторое время сзади подошел Вейру.
– Ира плачет, – сказал он. – Говорит, что мама ее не любит.
– Это неправда! – с горячностью возразила Варя.
– Какая разница? Главное, что она это чувствует. Не нужно было на нее орать.
– А грязью кидаться – нужно?
– Она еще ребенок. Ты не убедишь ее, что чистая куртка важнее, чем весело проведенное время.
– Почему ты так ее защищаешь? Она ведь не твоя дочь!
– Крикни погромче, – предложил он и ушел в дом, хлопнув дверью.
Ну вот, горько подумала Варя, укоряя себя. Со всеми поцапалась. Даже Вейру обидела – и за что? За то, что он относится к Ирочке с вниманием, которым ее обделила мать? Когда она последний раз играла с ней, читала ей книжку? То она плохо себя чувствовала, то занималась шитьем или своей персоной. А девочка все чаще повторяет за Вейру его любимые словечки, ждет его прихода, чтобы забраться к нему на колени и послушать странные иррийские сказки.
Она решила вернуться, приласкать Ирочку, попросить у Вейру прощения. Но тут хлопнула калитка, и, аккуратно обходя лужи, к крылечку приблизился Асса Минар.
– Приветствую, сэке Барби, – сказал он, отжимая мокрые волосы. – Ужасная погода.
– Кошмарная, – охотно подтвердила Варя. – И настроение паршивое.
– Опять семейные ссоры?
– А, не суйте нос в чужой понос, – огрызнулась она. – Какого черта вы вообще сюда приперлись?
– Ничего себе, гостеприимство, – присвистнул Асса. – Тащишься по дождю, выражаешь сочувствие, а получаешь вот такое!
– Ладно, извините, – смягчилась Варя. – Я с утра не в своей тарелке. Как-то все одно на другое накладывается.
– У меня тоже иногда так бывает, – сказал Асса. – Если день не задался с самого начала – это, как у вас выражаются, труба. Лучше лечь обратно в постель и до вечера не вставать.
Варя рассмеялась.
– Вот скука – валяться целый день в постели!
– Не скажите. Можно спать и видеть приятные сны.
– А чем тогда заниматься ночью?
– Это уж вопрос вкуса…
Дверь внезапно распахнулась, чуть не задев Варин затылок. Она вздрогнула. В выражении лица Вейру Велда ощущалась близкая гроза.
– Займись ребенком! – приказал он стальным, не терпящим возражений тоном.
– Да, милый, – слабо вякнула она и быстро скользнула внутрь.
Сквозь неплотно прикрытую дверь она услышала, как Вейру сказал Асса Минару:
– Еще раз услышу что-нибудь о постели – пристрелю, как землеройку!
Весь остаток дня Варя тише воды, ниже травы сидела в комнате с Ирочкой и учила ее шить одежду для куклы. Вечером, чтобы подлизаться к Вейру, почистила и смазала кремом его сапоги. Когда он собрался в душ, заискивающе предложила:
– Хочешь, потру спину?
Он помедлил, раздумывая, потом кивнул:
– Давай.
Отошел, вздохнула она с облегчением.
Трудясь мочалкой, она попыталась прояснить ситуацию:
– Вейру, Асса не хотел ничего плохого…
– Ясное дело, – хмыкнул Вейру. – Чего ж тут плохого?
– Ты неправильно понял.
– Ну да, я все понимаю неправильно, – проворчал он.
– Не исключено! – в сердцах бросила Варя, осознав тщетность своих оправданий.
– Слушай, у меня тоже бывают дурные дни, – сказал он подчеркнуто ровно. – Но я никогда не хлестал тебя мочалкой по шее.
– Ох, прости, – опомнилась она и вдруг заплакала.
Веду себя, как идиотка, думала Варя, бредя в спальню и спотыкаясь на каждом шагу: слезы в глазах искажали линии пола и стен. Что ни сделаю, все только хуже. Закрутилось колесо…
– Мам, ты чего ревешь? – раздался испуганный голосок.
В коридоре, как маленькое привиденьице, стояла Ирочка.
– Что ты тут делаешь? – с трудом подавив рыдание, спросила Варя.
