Народное творчество
Баба-Яга

Вдруг в самую полночь, только что петухи пропели, говорит ей Буренушка человечьим голосом: «Не плачь, мое дитятко, не горюй! Знаю я твою беду и в ней тебе помогу. Ведь я твоя родная матушка: обернула меня коровой злая разлучница, мачеха. Говорить с тобой человечьим голосом можно мне только один раз в году – в нынешнюю ночь – и только три минуточки. Слушай скорее: как приключится тебе от мачехи какая беда – побьет она тебя или тяжкой работой замучает – приходи ко мне, в одно мое ушко влезь, в другое вылезь, и все горе твое как рукой снимет, еще больше похорошеешь. А если работу какую непосильную тебе мачеха задаст, приноси, коли можно, ее ко мне, я тебе и в этом помогу».

Так и стала делать Настя. Обидит ее мачеха, она прокрадется в хлев к своей Буренушке, припадет ей на шейку, как к родной матери, и выплачет свое горе: «Буренушка-матушка! Бьют меня, журят, хлеба не дают, плакать не велят! Назавтра приказала мачеха пять пудов льну напрясть, наткать, побелить, в куски скатать». Потом влезет Буренушке в одно ушко, в другое вылезет – горя как не бывало и вся работа сделана: и напрядено, и наткано, и побелено, и скатано. Поглядит мачеха на сработанное, покряхтит, поворчит, спрячет в сундук своим дочерям на приданое, а падчерице еще больше работы задаст.

Время идет да идет, а Настя час от часу все цветет, хорошеет. Все женихи только к ней сватаются – на мачехиных дочерей никто и смотреть не хочет. Мачеха пуще прежнего злится и всем женихам одно отвечает: «Не выдам меньшой прежде старших!» А проводивши женихов, побоями зло Насте вымещает.

Билась-билась мачеха с падчерицей – ничто не берет. И порешила она пойти к Бабе-Яге в дремучий лес за советом: как бы Настю извести. Говорит ей Яга: «Ничего ты с ней не поделаешь, пока у вас в доме корова Буренка живет: ведь корова-то ее мать. Прикажи ты корову эту зарезать, а падчерицу потом пришли ко мне за каким-нибудь делом. Я уж с ней по-своему управлюсь».

Только что вернулась купчиха домой – начала к мужу приставать: «Вели корову Буренку зарезать: она всю ночь мычит, мне спать не дает. Молока от нее нет, только даром кормим». Услыхала это Настя, испугалась, стала было отца просить, чтобы не слушал мачехи, не велел резать любимую Буренушку, – как накинется на нее мачеха: «Ах ты такая-сякая, хочешь меня с мужем ссорить!» Избила Настю и вон из дому выгнала. Купцу что до коровы – резать, так резать, – послал за мясником, чтобы на другой день зарезал корову.

А Настя прибежала ночью к своей Буренушке, припала к ее шее, плачет горькими слезами да приговаривает: «Родимая моя Буренушка! Нет конца мачехиной злобе: приказала она тебя завтра зарезать. Убьют тебя – на кого я, горемычная, останусь?» Отвечает ей Буренушка человечьим голосом: «Не плачь, дитятко мое милое, слезами горю не поможешь: видно, так мне на роду написано. Не то беда, что убьют меня, а то горе, что нельзя уж мне будет помогать тебе, как я прежде помогала. А все-таки не оставлю я тебя без помощи. Как зарежут меня, попроси ты мясника, чтобы отрубил он мой правый рог; береги его всегда при себе, никому не показывай; а когда приключится с тобой какая беда – приложи рог к уху и слушай: он тебя научит, как горю пособить».

На другое утро зарезали Буренушку при злой мачехе; а как ушла она и стал мясник мясо на части рубить – выбежала к нему Настя и выпросила себе на память правый Буренушкин рог.

Вскорости после того понадобилось купцу ехать из дому на долгое время по торговым делам. Как уехал он, мачеха перешла на житье в другой дом; а возле того дома и начинался дремучий лес, где Баба-Яга жила. Пришла осень. Раз вечером мачеха раздала всем трем своим девушкам работу: старшую дочь заставила кружева плести, младшую – чулки вязать, а Настю – прясть, и всем большие уроки в работе задала. Погасила огонь во всем доме, оставила только одну свечку в той горнице, где работали девушки, а сама спать легла. Девушки работали. Только вдруг затрещала свечка – что-то на светильню попало – и начала гаснуть. Старшая мачехина дочка стала было поправлять светильню, да вместо того, по приказу матери, будто нечаянно, и потушила свечку вовсе. «Что нам теперь делать? – говорит. – Огня нет в целом доме, а уроки наши не кончены. Надо сбегать за огнем к Бабе-Яге». «Мне от спиц светло, – говорит младшая мачехина дочка, что чулки вязала, – я не пойду». «И я не пойду, мне от булавок светло», – говорит ее сестра, что кружева плела. «Тебе за огнем идти! – закричали обе. – Ступай к Бабе-Яге!» И вытолкали Настю из горницы.