Надёжа Леонов
Сказки перед Рождеством
Кристина стрелой метнулась ко входу, где висело её пальтишко, которое, честно говоря, едва спасало в декабрьские морозы. На радость девочки, дверь в кухню держалась закрытой на сей вечер, а сквозь мозаичное разноцветно стекло слабо виднелись два родителя, которые наверняка нашли чем себя занять. А значит, сегодня Кристине нечего бояться, и её походы по коридору останутся незамеченными. В кармане верхней одежды Кристина обнаружила заветную картонку: календарь на целый год. Она побежала обратно в комнату, сжимая календарь в руке. Он потрепался, что неудивительно: год заканчивался. Кристина снова легла на кровать, только перевернула мокрую подушку, точно таким образом находилась подальше от слез и того, что их вызывает. Её прозрачные голубые глаза изучали лист с месяцами. Внимательный человек бы заметил, что не все дни в календаре зачеркнуты. Среди замалеванных темными чернилами чисел виднелись проблески и светлых дней. Однажды в школе соседка Кристины по парте, Аришка, оказалась слишком наблюдательной.
– Ой, у тебя пару дней не зачеркнуто. А они уже прошли, – Арина схватилась за красивую блестящую ручку с разноцветными чернилами, о которой Кристине приходилось только мечтать, и занесла их над календарем.
Кристина, которой пусть ручка и очень нравилось, не могла позволить такой роскоши для Аришки: она выдернула лист из-под соседки, а в следующую минуту толкнула подругу. О чем тут же пожалела. Стул Арины расшатался, и она едва не упала. Но ее подстраховала ближайшая парта, которая подхватила девочку вместе со стулом, ограничив масштабы падения до ушибленного локтя.
«Вдруг я становлюсь такой же агрессивной, как родители?» – переживала Кристина и прикусила палец на руке.
– Ты ненормальная! Чего толкаешь? – всхлипнула Арина.
К сожалению, Кристина не могла рассказать Арине причину своего поведения. Не могла, потому что незачёркнутые дни в календаре имели особое значение. Которое, конечно, никому нельзя знать. Эти заветные «чистые» дни, дни – когда родители не притрагивались к бутылке. Ну разве что, чтобы убедиться, что они пусты.
Кристина уже второй год ведет такой календарь. А могла бы начать и раньше, но пошла в школу и научилась читать и писать только в прошлом году.
Она разглядывала помятую картонку и с удовольствием обнаружила, что в декабре и октябре «непьющих» дней оказалось на порядок больше, чем обычно. Правда, девочка тут же нахмурилась: в ноябре не нашлось ни одного рюмочного выходного.
Кристина провела рукой по выдавленным от собственной злости крестикам, которые закрывали черные дни. Она пыталась вспомнить хоть один из темных или чистых дней, но почему-то они смешались все в её голове в единый миг. Миг ожидания. Да, тревожная забота разливалась в животе Кристины каждый день. Ведь могло сложиться по-всякому: порой стоило едва проснуться и встать, как приходилось сразу зачеркивать день, потому что родители уже восседали на кухне. А порой, чистые дни оказывались обманом: смотришь на уроках и весь вечер на светлый квадратик, а под вечер папка с рыбой и пивом заваливается. Приходилось по-честному зачеркивать.
30, 31 декабря – предстоящие дни. И тут Кристина обеспокоилась: год кончается, а нового календаря у неё нет. Скоро Новый год, ничего не найти и не купить. Да и на что ей купить? Предыдущий календарь ей подарила учительница, а этот пришлось выпросить у Димки: у него все равно их два было.
Кристина осторожно протиснулась в коридор: голоса родителей смолкли. Спят? Девочка наспех замотала вокруг шеи рождественский шарф, который некогда мама связала ей на новогодних каникулах. Наверное, последний подарок из всех подарков. Затем Кристина надела пальто и сжала пальцы ног, чтобы втиснуться в обувь, которая нещадно давила.
Она выбежала во двор, где местную ёлку украсили красной и золотой мишурой, а кто-то умудрился даже забраться до верхушки и короновать её советской звездой. Вокруг дети водили хороводы. Кристина бы очень хотела присоединиться: но некогда. У неё есть дело. Девочка метнулась из двора прежде, чем её кто-то успел окликнуть. Так поздно Кристина обычно не выходила, ведь где-то с ноября, а иногда уже и с середины октября, мрачно раскидывались темные вечера. Гулять по такому сумраку было и холодно, и страшно. Но, оказывается, в предновогодние денечки все происходило иначе. И стоило раньше сидеть дома, когда вокруг такая красота? Выйдя на улицы, ведущие к магазинам, Кристина задрала голову, чтобы разглядеть горящие гирлянды. Каждый шаг освещали яркие рождественские огни фонарей, которые сводились где-то вдалеке в одну мерцающую точку. Свет отражался от недавно выпадшего снега, и Кристина не сдержалась: бросилась в него своими старыми ботинками. Они мигом промокли, неприятная влага зашла через сломанную молнию и отошедшую подошву. Но пару шагов Кристина не обращала на это внимание. Соблазнительный хруст снега словно заглушал родительские крики и звон посуды, оставляя их где-то вдалеке. Теперь все, что происходило дома казалось таким ненастоящим, и только здесь: среди веселых криков и песен, праздничных огней и обнимающихся детей с родителями все обстояло взаправду.
Кристина устала ходить в давящих башмаках и присела на холодную скамью. Как бы ей хотелось, чтобы осколки разбитой семьи можно было бы склеить! Но мама осколки обычно молча подметала и выкидывала в мусорный контейнер, а точнее его имитацию – пакет, закрепленный на треснутом пластмассовом ведре.
Вблизи от Кристины виднелась площадь, в центре которой возвышалась пушистая елка. От неё куполом расходились сине-серебряные растяжки и разноцветные флажки треугольной формы, которые на ветру жили собственной жизнью. Под ёлкой располагался каток – для тех, кто постарше и повыше, чем Кристина. Хотя, впрочем, Арину и Диму всегда пускали на каток – они говорили, что им уже есть 10 лет, а по росту они проходили. А вот Кристина отставала от сверстников и всегда замыкала линейку на физкультуре. От этого факта ей становилось грустно, поэтому уроки по спорту она ненавидела: всегда проигрывала, потому что была ниже и слабее остальных, а кроссовки, как и зимние ботинки предательски давили и подводили в прыжке. А вот рядом с катком стоял аттракцион, на который Кристину запросто могли бы пустить. Вращающаяся платформа карусели с лошадками приводила детей в восторг, а музыкальное сопровождение изменялось в такт с сиянием огоньков, установленных вдоль игровых фигурок.
– Кристина, давай руку, пошли, – позвал теплый женский голос. И внутри Кристины всё оборвалось.
– Мама, но я не хочу, – захныкала малышка, не желая покидать облюбленную лошадку.
– Пошли, бабушка приехала и привезла рождественские подарки.
– Тогда ладно, – девочку, которая по иронии обладала таким же именем, удалось убедить.
Она покинула карусель и растворилась среди мерцаний во тьме вместе с матерью.
Лошадка освободилась, и Кристина могла бы сесть на неё. А почему бы и нет? Кристина подбежала к заветной карусели, но её остановили.
– Билет! – потребовал человек, который пропускал на платформу.
– У меня нет, – призналась Кристина. Она решила, что в такой волшебный день, когда все вокруг наполнено чудесной негой, её обязательно пустят покататься. Кружочек, а может и два.
– Тогда иди отсюда. Следующий, – больше человек на неё не смотрел. А стоящая за ней мать с ребенком осторожно, но настойчиво обошла Кристину. Она протянула билет, и уже её мальчика пропустили. Конечно, он сел на ту самую лошадку: самую красивую, с синей лентой вместо упряжки.
На щеках Кристины вспыхнул жар. Вдруг ей стало невыносимо стыдно здесь находится. Среди праздника, на котором её точно не место. И она растолкала толпу, и бросилась прочь. Подальше от вкусного аромата выпечки, которую хлебные лавочки выставили прямо на холод, все равно все с успехом раскупали. Кристину несли ноги в сторону от ярких огней и соборной площади, тень рождественской елки грозно нависла над ней, точно говоря: «Ты здесь лишняя».
Слезы хлынули из глаз сами собой, обжигая на морозе лицо. Из-за этого непонятно было куда бежать, да и важно ли? Опомнилась Кристина, когда оказалась в совсем незнакомом районе, подальше от гуляющих среди гирлянд людей. Лишь одинокий тусклый фонарь горел поблизости, а под ним сидел человек.
Кристина подошла к нему. Мужчина натянул шапку почти до глаз так, что мохнатые брови едва выглядывали из-под неё. Сидел он на ступеньке у ворот храма.
– Уже закрыто, приходи завтра. – Сказал он. И тут же добавил, – еды нет.
– Да мне не нужна еда, – почесала глаза Кристина, хотя голод пустовал внутри. Неожиданно она вспомнила зачем вообще выскочила из дома. Девочка оглядела церковь, искусственные осветители дарили белоснежному камню ослепительную чистоту, а вот притвор в слабом фокусе фонаря выглядел откровенно убого.
– А что ж тебе надо? – человек прищурил тёмные глаза, и потер небритое лицо пальцами, которые торчали сквозь порванные пальцы перчаток. Под ногтями наверняка можно было бы разглядеть грязь, если подойти поближе: но Кристина не решилась.
– Календарь. На следующий год.
– Календарь? – протяжно переспросил человек, точно не мог поверить в услышанное. Он похлопал себя по внутренним карманам и достал коробок.
Кристина пригляделась, похоже, сигареты. Сейчас он закурит, а она уйдет. Человек протянул пачку девочке.
– Я не курю! – отстранилась Кристина еще дальше.
– Да бери уже, это ж календарь, – мужчина засмеялся да так сильно, что разошелся в кашле. Затем сплюнул ошметки рядом с собой.
Пробираясь сквозь собственную брезгливость, Кристина выставила один носок вперед, затем перенесла вес и попыталась как пушинка подскочить поближе. Но не настолько, чтобы притронуться к незнакомцу. Она выставила руку вперед, явно показывая: больше сокращать расстояние Кристина не намерена. Мужик по выработанной лености тоже двигался с неохотой. Наконец через пару мгновений Кристина вытянула пальцы вперед так сильно, насколько могла и схватила заветный календарь. Он оказался толстым. И явно отличался от предыдущих календарей в один лист. Кристина быстро пролистала веер из страниц, от них подуло легким ветерком. В её руке лежала целая книжка. Она закрыла перекидной подарок, и прочла надпись: «Церковный календарь».
– Ты что священник?
Мужчина снова засмеялся, но на этот раз по-доброму.
– Священник…
Кристина моргнула глазами и благодарно посмотрела на него. Она была готова поклясться: от человека несло до боли знакомым запахом алкоголя. Но священники не могут пить, тем более те, которые раздают подарки. Прижав к груди заветную вещицу, Кристина горячо захлопала глазами, чтобы сдержать слезы, которые так и хотели хлынуть наружу.
– Спасибо! Спасибо!
***
За пару дней новый год сменил старый, поэтому пришлось разбираться с обретенным подарком. Кристина обнаружила, что зачеркивать крупные листы оказалось не так удобно, как в прошлом. Вдобавок, страницы прозрачные и тонкие как промокашка не пропускали острие ручки. Чернила царапали и следующие страницы, и хотя пока дни действительно были «черные», Кристина переживала: а вдруг наступят «светлые» отступные, а листы уже окажутся грязными? Зато на обратной стороне каждого числа писали какую-то добрую историю или молитву. Молитва, как оказалось, это то, что делала Кристина каждое утро по пробуждению или вечером в полудреме. Молитва – это разговор с Богом. Это обращение к Нему с надеждой, что просьба обязательно сбудется.
Так прошли первые дни января. Сначала Кристина даже думала вырывать листы и выкидывать их. Но тогда бы выпадали и соседние страницы, да и лишаться обратной стороны, которая теперь казалась интереснее, не особо хотелось.
