Надежда Васильевна Кремень
Книга красной луны
– У тебя есть счёты с Шамшаном?
– У меня счёты с половиной Тарии, но Шамшан, как ни странно, из другой половины.
– Я думала, он – худший человек на свете.
– Один из худших, но до сих пор наши пути не пересекались.
– Как ты думаешь, почему Никлас написал «не доверяй своей госпоже».
Магистр Гастон лукаво улыбнулся:
– Тебя это задело? По-моему тут всё очевидно. Использован простейший способ обратного шифрования. «Не доверяй госпоже» означает «доверься ей». То есть, «передай ей это письмо». Никлас знал, что Лиа не умеет читать и надеялся, что письмо прочтёшь ты.
– О каком поваре он пишет?
– Этого я не знаю.
– А как насчёт глупейшей фразы о голубке и ярмарочной площади?
Отодвинув штору, Гастон выглянул в окно:
– Давай рассуждать логически. Голубка и площадь. Что их связывает?
– На площадях всегда полно голубей.
– Верно. На всех площадях полно голубей, но Никлас, возможно, хотел указать нам на какую-то конкретную площадь.
Казалось, магистр Гастон потешается над ученицей, давно зная ответ на мучающий её вопрос:
– Хорошо. Давай рассуждать иначе. На каждой площади Туфа легко найти голубей, но можно ли это гарантировать? Что если, придя на какую-нибудь площадь, ты не обнаружишь там ни одного голубя?
Вилла хмыкнула:
– Это маловероятно, но возможно.
– Тогда есть ли в городе хоть одна площадь, где голубей можно найти всегда, в любое время дня и ночи?
Девушка задумалась:
– Только если эти голуби… Если они не живые.
Неожиданная догадка озарила её лицо:
– Они каменные! Это голубки на часовой башне. Площадь Справедливости! О, нет! Его собираются казнить?!
Гастон сделался мрачен, и Вилла внезапно растерялась. То, что начиналось как невинная игра, теперь обещало превратиться в трагедию. Вилла готова была разрыдаться от бессилия. Конечно, магистр Гастон – умнейший человек Тарии, но вырвать друга из лап Шамшана ему не под силу.
В дверь тихонько постучали. Гастон и Вилла переглянулись, точно спрашивая друг у друга, кто это мог быть. Карли всегда отпирает дверь собственным ключом, стучать ему незачем. Никто из тех, кто должен был получить зелёное пёрышко, ещё не успел бы явиться на зов.
Магистр поднялся, девушка схватила его за руку, призывая оставаться на месте, но он аккуратно высвободился. Стук повторился.
– Кто там? – спросил Гастон, подходя к двери.
– Магистр Гастон, откройте, – ответил детский голос.
Вилла отчаянно замахала руками, но учитель будто не замечал. Он отпер дверь, и в дом валились трое: две девочки, одна высокая, другая – неправдоподобно маленькая в платье с чужого плеча и пухленький белокурый мальчик с ореховыми глазами. Внезапно за их спинами точно из ниоткуда возникла высокая мужская фигура.
– Это я, – проговорил Амос. – Прошу простить за вторжение, но девочка просила…
Гастон поднёс палец к губам и посторонился, впуская детей и их провожатого. Он не сводил глаз с высокой девочки, а та, в свою очередь, с интересом разглядывала его.
«Попугаи»
Прежде Селена никогда не встречалась с магистром, но много слышала о нём от Никласа. Сказать по правде, девочка представляла его иначе: выше, полнее и гораздо старше. Мудрец, каким считал Гастона Никлас, должен быть стариком с длиннющей бородой. Ну, пусть без бороды, но хотя бы с множеством морщинок-лучиков у глаз, чтобы каждому было видно: этот человек прожил на свете столько лет и зим, что уже всё-всё повидал, и на все вопросы давно ответил. Несмотря на седые волосы, магистр Гастон стариком не был. Как и Никлас.
– У нас необыкновенные гости! – магистр Гастон сказал это красивой черноволосой девушке, застывшей возле крохотного чайного столика. – Позволь представить: Селена Кариг.
– Откуда вы знаете? – опешила девочка.
Она так удивилась, что даже забыла сделать реверанс. Хорошо, что Дора этого не видела, а то бы влетело от неё крепко. Магистр Гастон улыбнулся. Улыбка у него была грустная и очень добрая.
– Ты похожа на мать. Я знал Вилму совсем юной, а теперь будто вижу её портрет.
Брюнетка приблизилась. Селена, привыкшая смотреть сверху вниз на многих взрослых женщин, не без удовольствия отметила, что девушка была выше её почти на голову. Длинная струящаяся мантия из тонкого чёрного бархата, удивительно подходящая к волосам, подчёркивала её рост и стройность. На девушке не было никаких украшений, кроме крупного золотого медальона с причудливым узором.
– Я – Вилла, – сказала брюнетка, протянув девочке руку. – Твой отец рассказывал о тебе.
«А о вас – почему-то нет», – подумала Селена. Вслух же сказала:
– Рада познакомиться. Это мой друг Зебу Зегда и…
– … принцесса Лайда, – проговорил магистр, пристально глядя ей в глаза.
Ойкнув, Лайда спряталась за спину растерявшегося Амоса. Парень завертелся как собака, пытающаяся поймать собственный хвост:
– Принцесса?! Они провели меня как ребёнка!
– Тише, Амос, – велел Гастон. – Они поступили правильно. Сейчас никому нельзя доверять, тем более, когда речь идёт о жизни и смерти.
– Чьей смерти? – испугался Зебу.
Магистр Гастон наклонил голову, прищурившись:
– Принцессы. А теперь ещё и нашей. Можешь вернуться в свой облик, Зебу Зегда, и пойдёмте в дом. Разговаривать у двери опасно – каждый камень мостовой нынче имеет уши.
Компания разместилась в маленькой гостиной, которая при их появлении, кажется, сделалась ещё меньше. Девочки расположились на обитых кожей стульях, а Зебу растянулся на полу, загородив проход.
– Вы голодны? – спохватилась Вилла. – Тут остались пирожные.
– Благодарю, – Селена вспомнила, наконец, о приличиях, – мы поужинали. Тётушка Луссия накормила нас рыбой.
Девочка улыбнулась Амосу, но тот не ответил. Казалось, парень был всё ещё обижен на неё за невольную ложь. Послышался стук входной двери, и в гостиную вошёл короткошеий юноша. Наклонившись, он прошептал что-то на ухо магистру. Тот удовлетворённо кивнул и сказал, обращаясь к Амосу и Вилле:
– Дисон и Висон скоро будут здесь. Фрейна нет дома, но мы, пожалуй, можем начать без него.
– Начать что? – спросил Зебу, приподнявшись на лапах.
Магистр Гастон вздохнул:
– Раз уж мы оказались посвящены в вашу тайну, будет справедливо посвятить вас в нашу.
Он отпер ящичек и вытащил оттуда пучок зелёных перьев:
– Селена, ты когда-нибудь видела что-то подобное?
Девочка кивнула. Она не раз находила похожие пёрышки у отца, но тот почему-то никогда не разрешал играть с ними.
– Мы с Никласом придумали своё тайное общество много лет назад. Сначала в нём состояли только он, я твоя мама и наш общий друг. Потом Вилмы не стало, а к нам присоединились мои лучшие ученики. Нас всех объединяла одна идея: наука не может существовать в отрыве от жизни. Мы хотели помогать людям, хотели делать мир лучше, потому что это было нам под силу. Мы лечили больных, кормили голодных, учили, защищали, оберегали. Мы узнавали о том, что где-то творится несправедливость и наказывали виновных. Мы много болтали о том, о чём редко говорят вслух. Название нашему обществу придумал Никлас. Он сказал, что здесь, на наших собраниях мы не мудрые совы, а дерзкие попугаи. Мы можем говорить то, что думаем, можем делать то, во что верим, и в этом наша сила. Мы выбрали своим цветом зелёный – цвет надежды. Так появилось общество «Зелёный попугай». Пёрышки – наш тайный знак. Я отправлял их, когда хотел призвать товарищей на собрание, а иногда и сам получал перо от кого-то из них. Это означало, что кому-то требуется наша помощь.
Ребята слушали, затаив дыхание. Наконец, Селена проговорила:
– Никлас ничего мне не рассказывал.
Гастон и Вилла переглянулись.
– Кажется, – начал магистр мягко, – сейчас помощь нужна твоему отцу.
– Вы знаете, где он?
– Думаю, что да.
– Скажите мне! Я должна срочно его увидеть!
– Боюсь, это невозможно, – Вилла виновато потупилась.
– С ним что-то случилось? Он жив? – чуть не плача допытывалась девочка.
Магистр Гастон кивнул:
– Жив. И это единственное, что можно сказать наверняка. Но, возможно, ты прольёшь свет на эту странную историю? Неспроста же вы с Зебу явились в город с принцессой…
Селена оглядела собравшихся. Лайда смотрела исподлобья, вжавшись в спинку стула, Зебу ёрзал на полу, Вилла ловила каждое слово учителя, и лишь Амос, казалось, задремал, прислонившись к стене.
Не обращая внимания на предостерегающие взгляды мидава, Селена выложила магистру всё, что знала. Она подробно рассказала о Гараше, об отъезде отца, о чудесном спасении принцессы Лайды и победе над килькиром.
Гастон внимательно слушал, в задумчивости закусив губу.
– Значит, сына Тумая собираются казнить? – проговорил он, когда девочка, наконец, закончила рассказ. – Теперь мне понятны слова о поваре. Эта шутка обошла всю Тарию, помните?
Амос и Вилла синхронно замотали головами.
– Конечно! – магистр стукнул себя по лбу. – Вы тогда были детьми. Это случилось после победы над Ливарией. Посол из Красной Земли во время званого ужина назвал Тумая Великого главным поваром королевской кухни, а его Величество Тир двенадцатый заметил, что этот повар уже сварил для ливарийцев большую кастрюлю огненного супа. То был намёк на «огненный дождь», который устроили при осаде Гремунда и одновременно на «огненную ящерицу» саламандру, которая изображена на гербе Тумая.
– Завтра среднее белолуние, – оживился Амос. – Казни всегда устраивают в этот день.
– Тогда нам стоит поторопиться, – магистр Гастон встал и отпер дверь в соседнюю комнату. – А вам, дети, давно пора спать. Сегодня вы переночуете здесь, а завтра… Завтра мы решим, что делать дальше.
– Мы должны найти Гараша, – возразила Селена. – И Никласа – тоже.
Магистр отнёс её торбу в комнату:
– Вам придётся остаться здесь. Принцессу ищут, и будут искать, пока не найдут.
– Принцесса пусть остаётся, – заявил Зебу. – А нам нужно идти.
Лайда насупилась и, демонстративно подобрав юбку, прошествовала в спальню.
– В сундуке ты найдёшь подушки и одеяла, – крикнул ей вслед Гастон, и, уже обращаясь к Селене, добавил, – вам тоже нужно отдохнуть.
Девочка поднялась, поманив Зебу за собой:
– Не стоит спорить, – прошептала она, – иначе мы отсюда не выберемся.
Засветив фонарик Тафеля, обнаруженный на столе, Селена осмотрелась. Комнатка оказалась крошечной. Похоже, она служила хозяину спальней. Из убранства здесь были только широкая скамья, козетка да деревянный сундук, перехваченный коваными обручами. Пахло пылью, старыми книгами и валерианой. Из единственного окошка виднелась глухая стена соседнего дома. Переулок не освещался. Его ширина позволяла коснуться дома напротив, едва высунувшись в окно.
На улице утробно заорала кошка, а после снова сделалось тихо. Лайда улеглась на козетку, не снимая платья, и завернулась в одеяло. Оставшаяся скамья была слишком маленькой для Селены, но принцессу это, похоже, нисколько не волновало.
– Мы ведь не останемся здесь? – жалобно спросил Зебу.
– Конечно, нет.
Девочка погасила фонарь, подошла к двери и заглянула в щёлочку. Гастон, Амос и Вилла сидели вокруг стола, едва не соприкасаясь головами. К ним присоединились ещё двое – крупные молодые люди с одинаковыми веснушестыми лицами, маленькими подслеповатыми глазками и ярко-рыжими волосами. «Близнецы. Наверно, те самые Дисон и Висон», – догадалась Селена. Мужчины, как и Амос, были одеты не по-совиному – в простые куртки из грубого зелёного сукна и коричневые штаны, какие носят горожане среднего достатка.
– Селена… – начал было Зебу.
Девочка поднесла палец к губам:
– Тише. Я хочу послушать, о чём они говорят.
Магистр Гастон что-то чертил пальцем на столе, остальные сосредоточенно следили за наносимыми им невидимыми линиями и точками.
– Я справлюсь, – сказал Амос.
Гастон покачал головой:
– Не ты. Только не в этот раз. Для тебя найдётся другое задание. Ты отправишься в Миравию и получишь аудиенцию королевы–регентши.
– Королева не станет говорить со мной!
Гастон похлопал его по плечу:
– Конечно, станет. Ты скажешь ей, что принцесса Лайда нуждается в защите, и она примет девочку.
– Мы можем переправить её в Стребию, – Вилла ткнула изящным пальцем во что-то невидимое на поверхности стола. – Тамошняя королева приходится Лайде родной тёткой.
– Это невозможно, – развёл руками Гастон. – В порту – мидавы Шамшана. Все корабли тщательно досматривают, но, если нам удастся вывезти девочку в Миравию, королева Сона сумеет отправить её к тётке.
Один из близнецов скорчил презрительную гримасу:
– Что если она побоится?
Гастон задумался:
– Королева Сона – женщина взбалмошная и нетерпеливая. Она добра и справедлива, но ей недостаёт мудрости. Я вряд ли доверил бы судьбу принцессы её Величеству, но уверен, что могу рассчитывать на её маршала как на самого себя.
– Ты говоришь о маршале Нордиге? – усмехнулась Вилла. – О нём ходит немало слухов.
– Немало, – согласился Гастон. – Однако не всем стоит верить. Я знаю маршала Нордига как человека в высшей степени порядочного, и готов ему довериться. Ты, Амос, отправишься в Миравию на рассвете. Я дам тебе письмо для королевы. На всякий случай, прочти его и выучи наизусть. В случае опасности письмо придётся уничтожить. Путь будет долгим и опасным – ты получишь инструкции, как добраться до Лакова целым и невредимым. Следуй им неукоснительно, от этого зависит не только твоя жизнь.
Амос кивнул. Он больше не выглядел сонным и рассеянным – взгляд сделался острым и цепким, спина выпрямилась, руки вытянулись вдоль туловища как у солдата, получающего приказ.
Гастон продолжал:
– Дисон и Висон, вам предстоит сделать то, что вы умеете лучше всего…
Близнецы переглянулись.
– Нам нужно подготовиться, – сказал один, шаря по карманам.
– Отправляйтесь домой, – велел магистр. – Встретимся на площади Справедливости. Приходите на рассвете, но на площадь не суйтесь – нужно дождаться, когда соберётся толпа. Я буду ждать слева от часовой башни. Возьмите столько дыма, сколько сможете пронести незаметно. Если натолкнётесь на патруль – назовётесь торговцами из Ливарии. Скажете, что пришли посмотреть на казнь – Тария славится такими зрелищами. Не забудьте про акцент: ливарийцы произносят звуки мягче и сильно картавят. О лошадях я позабочусь, а больше нам ничего не нужно. Разве что немного удачи.
– Это опасно, – Амос передёрнул плечами.
– Опасно, – согласился Гастон. – Но попытаться стоит. Мальчик важен для нас. Он важен для всей Тарии. Даже если бы это был обыкновенный ребёнок, мы должны были бы попытаться его спасти, но Дум Квестин Тумай не обычный ребёнок, и вы все это понимаете. Завтра мы освободим его!
– Или погибнем, – буркнул один из близнецов.
– Или погибнем, – согласился Гастон с необычной весёлостью. – По-моему, это не худший повод расстаться с жизнью.
Все замолчали. Стало так тихо, что Селена услышала, как тоненько скрипит стул, когда Амос раскачивается на нём.
– А что делать мне? – спросила Вилла.
– Ты останешься с принцессой.
– Но, Гастон…
– Ты останешься с принцессой, – отрезал магистр. – Если я не вернусь, тебе придётся одной сопровождать её в Миравию, и, поверь, это будет самое опасное путешествие, какое ты только можешь представить.
Мужчины разошлись, и Вилла осталась одна в комнате. Она будто не находила себе места: то подходила к окну, отодвигала штору и смотрела на тёмную улицу, точно могла там что-то увидеть, то присаживалась к столику и принималась нервно барабанить пальцами по мозаичной столешнице, то снова вскакивала и начинала бесцельно метаться из угла в угол.
Наконец девушка вспомнила о своих подопечных. Селена едва успела отскочить от двери и свернуться на неудобной скамье, когда она вошла в комнату.
Оглядев сопящих детей, Вилла поправила одеяло принцессы, укрыла Селену тонким колючим пледом, пахнувшим шерстью и травами и долго–долго стояла возле неё, а после осторожно перешагнула через Зебу и вышла, плотно закрыв за собой дверь.
– Лайда! – позвала Селена шепотом.
Принцесса не отвечала. С кушетки доносилось лишь ровное сопение.
– Она спит, – послышался голос Зебу.
– Они хотят отвезти её в Миравию.
– Я слышал.
– Думаешь, это хорошая идея?
– Шамшан убьёт её, если найдёт.
– Или отдаст той женщине.
– Это ещё хуже.
Зебу затих, и Селена даже решила, что он уснул.
– Как магистр Гастон собирается спасти сына Тумая? – спросила она, не надеясь услышать ответ. – Там будет столько людей! Гвардейцы, стража и мидавы… Их убьют, это точно!
– Хочешь попасть на площадь? – оказывается, Зебу не спал и всё слышал.
– Ещё бы, но как?
– Ночью мы сможем пробраться туда…
– Зебу, там полно мидавов!..
Послышалось приглушённое хихиканье:
– А я, по-твоему, кто?
– Если дядя Зак узнает, что мы пошли туда…
– Он не узнает. Его отряды не охраняют площадь Справедливости. Это район Хати Хомака. Ты же хочешь найти Гараша, правда?
– Конечно, хочу.
– Тогда спи. Я разбужу тебя, когда уснёт черноволосая.
– А как же принцесса?
– Лайда в надёжных руках, – в его голосе слышалось неприкрытое злорадство. – Пусть едет в Миравию, это самое подходящее место для тех, от кого мало проку.
Селену занимал ещё один вопрос:
– Они что-то говорили про «огненную ящерицу»…
– Я начинаю ненавидеть ящериц! – простонал Зебу. – Куда не сунься – ящерица. Как на Белых Камнях в тёплую погоду. Но там их можно хотя бы ловить, а тут… Давай спать, не то проспим казнь.
Зебу сдержал обещание, разбудив Селену среди ночи. У мидавов чуткий сон, они редко спят до рассвета, чаще проваливаются в сон совсем ненадолго и без сновидений. Знаменитое мидавье чутьё – вовсе не то же самое, что сны человека. Оно не приходит в виде картинок или чётких образов. Это лишь ощущение, которое каждый взрослый мидав способен истолковать, но не способен вызвать по своему желанию.
Комнату заливал мягкий белый свет – это тучная довольная луна выглядывала из-за крыш. Среднее белолуние – время казней. Так повелось испокон веков. Люди всегда любили белую луну. В ней нет ничего пугающего, ничего враждебного. Её холодное серебристое сияние не похоже на льющуюся кровь, как мистический свет другой, красной луны. Возможно, именно поэтому, смертные решили убивать друг друга в столь благословенное время. Только так они могли ощутить себя истинными хозяевами, грозными полубогами, вершителями судеб, способными соперничать с луной за право царствовать в мире.
Девочка тихонько приоткрыла дверь в гостиную. Вилла дремала в кресле. Длинные чёрные волосы рассыпались по подлокотнику, рот приоткрылся, веки легонько подрагивали, как бывает, когда человек спит чутко и беспокойно.
– Лайда! – Зебу ткнулся носом в принцессино одеяло.
– Оставь её, – сказала Селена. – Ты был прав. Ей безопаснее оставаться здесь, а нам пора.
Девочка открыла окно, стараясь действовать как можно тише, и прохладный ночной воздух неторопливо пробрался в комнату. В квартале Сов пахло не так, как на прочих улицах Туфа. Здесь не было ни тошнотворно сладкого смрада сточных вод, ни острого запаха сырости, что царит в тёмных переулках. Лишь тонкий, почти неощутимый аромат озона витал в воздухе, но никто не знал наверняка, откуда он взялся.
Зебу с обычной лёгкостью вскочил на подоконник, оттолкнулся от него лапами и тотчас оказался на мостовой. Селене потребовалось куда больше времени. Сначала она спустила вниз сумку, потом выбралась сама. Только оказавшись на земле, девочка сообразила, что окно слишком высоко, и закрыть его, даже встав на цыпочки, не удастся. Жестом она подозвала Зебу и велела стоять под окном, а сама взобралась ему на спину и кое-как притворила створку. Оставалось надеяться, что принцесса не проснется раньше времени, если в комнате станет слишком холодно.
Улицы были пустынны. Все окна погасли, ни одного прохожего не попадалось навстречу. Лишь круглая, похожая на крупное яблоко, луна роняла свет на отполированные камни мостовой, купалась в дрожащей воде питьевых фонтанчиков и манила за собой одиноких путников, устремившихся навстречу неизвестности.
Человек в окне
Селена хотела пойти окружным путём, но Зебу заявил, что через площадь Мечей выйдет быстрее.
– Во дворце все спят, – заверил он. – Стража тоже дремлет. Это мидавы никогда не спят на посту, а люди… Что с них взять?! Мы пройдём незамеченными прямо под носом у Шамшана.
Девочка не разделяла его уверенности, но попасть на площадь Справедливости нужно было затемно, а дорога через Золотой квартал выходила вдвое длиннее.
Покинув освещённый квартал Сов, путники оказались на огромной площади Мечей у самого Королевского дворца. Света тут было куда меньше – лишь факелы на ажурных дворцовых воротах неровно мерцали, освещая арку. Статуя короля Тира Первого Основателя, обращённая лицом к жилищу потомков, возвышалась напротив. В темноте казалось, что корона, венчающая чёрную голову первого монарха династии, пронзает небо своими острыми зубцами.
– Тут никого нет, – шепнул Зебу. – Как я и говорил.
Дворец был окутан темнотой. Лишь в одном окне подёргивался огонёк свечи. Селена остановилась, зачарованно глядя на него:
– Должно быть, это Шамшан. Даже ночью не спит – придумывает новые подлости.
– Никакой это не Шамшан, – возразил Зебу. – Во дворце сейчас полно народу: слуги, стража, придворные. Это может быть кто угодно.
В окне мелькнула тень. Какой-то человек выглянул на улицу. После зажёг вторую свечу, а затем – и третью. Селена приблизилась.
– Пойдём, – Зебу осторожно потянул её за рукав. – Нас могут увидеть.
Девочка не сводила глаз с освещённого окна. Человек присел на подоконник, поворошил рукой волосы, почесал подбородок знакомым движением.
– Никлас! – выдохнула Селена. – Зебу, это он!
Зебу опасливо завертел головой:
– Пойдём, прошу тебя! Ты разбудишь стражу!
– Ниииклас! – позвала девочка шёпотом, отчаянно замахав руками.
Зебу вцепился в её рукав и попятился:
– Пойдём немедленно!
Селена продолжала махать, и Никлас увидел её. Он приподнялся над подоконником, напряжённо вглядываясь в темноту, и вдруг замахал в ответ. Это было вовсе не приветствие – отец велел ей уходить как можно скорее.
Лязгнули ворота, послышалось гудение и топот. По меньшей мере десять каблуков стучали по брусчатке.
– Бежим! – Зебу поволок девочку в ближайший переулок.
Опомнившись, Селена побежала сама. Ноги скользили, подворачиваясь на гладких камнях, длинное платье мешало двигаться, кожаная торба, привязанная за спиной, отчаянно тянула вниз. Девочка подобрала юбку и помчалась со всех ног. Вырвавшийся было вперёд Зебу остановился, ожидая её, и тотчас принял облик мальчика.
– Они здесь! – послышалось сзади.
Зебу вновь бросился наутёк, Селена старалась не отставать, но состязаться в беге с мидавом ей было не под силу. Обогнув водосток, Зебу свернул за угол. Девочка мчалась за ним. Холодный ночной воздух свистел в ушах, сердце билось как раненая птица.
Повернув за мидавом, Селена оказалась на незнакомой улице. Зебу впереди не было. От неожиданности Селена замедлила бег. За спиной вновь застучали каблуки, металлически забряцало оружие. Девочка застыла в ужасе. Вдруг кто-то схватил её за шиворот и рывком втащил под тёмную арку. Ахнув, Селена подняла голову и оказалась нос к носу с Зебу.
– Тише! – прошипел мидав. – Это всего лишь люди.
Пятеро стражников пронеслись в паре шагов от них, размахивая секирами. Собственное дыхание казалось Селене слишком шумным, и она отчаянно старалась дышать как можно тише. Зебу тоже пыхтел ужасно громко, но стражники их почему-то не слышали.
– Они уже далеко, – сообщил Зебу, выглянув из-под арки.
– Я думала, ты меня бросил! – по её щекам сами собой потекли слёзы.
Ореховые глаза мидава сверкнули в темноте:
– Я никогда тебя не брошу! Слышишь, Селена? Никогда!
Что-то вновь заскребло по мостовой. Селена вжалась в холодную каменную стену и покосилась на Зебу. К её удивлению, тот выглядел спокойным. Всё прояснилось через несколько мгновений, когда мимо них по дороге вальяжно прошествовал крупный светлый мидав.
Только тут Селена заметила, что ближайшие дома выглядят не вполне обычно. У них не было ни окон, ни дверей в привычном для человека смысле – только большие круглые отверстия в стенах, задрапированные блестящей складчатой кожей. На каждом здании трепетали флаги. Их было так много, что в темноте казалось, будто десятки огромных птиц пытаются одновременно воспарить в небо.
– Здесь живут мидавы? – догадалась девочка. – Я никогда тут не была.
– Это Лиловый квартал, – подтвердил её догадку Зебу. – Все мои предки жили здесь.
– Я знаю, – Селена восторженно озиралась по сторонам. – Он называется Лиловым из-за флагов. Их так много!
Зебу кивнул:
– Днём тут ещё красивее.
– Зебу! – Селена попыталась заглянуть вглубь тёмного двора. – Как ты догадался спрятаться здесь?
– Допустим, я очень умён.
– А если серьёзно?
– Если серьёзно, то это мой дом, и я знаю тут каждую подворотню.
– Ты тут живёшь? – изумилась Селена. – А дядя Зак? Что если он дома?
– Я не думаю…
Зебу не успел пояснить, о чём именно не думает, потому что в глубине двора послышалось шуршание. Селена хотела выскочить на улицу, но Зебу схватил её за рукав и потащил за собой. Едва они успели укрыться за приставленной к водостоку бочкой, как мимо, грузно переваливаясь на кривых лапах, прошёл паргалион Зегда. Под аркой он остановился, шумно втянул воздух, приосанился и зашагал дальше.
– Значит, он всё же был дома, – выдохнула Селена, выждав некоторое время. – Он мог нас увидеть, и что тогда?
– Скорее всего, нас посадили бы под домашний арест. А лично мне – ещё и всыпали бы, будь здоров. Но если выбирать между моим отцом и королевской стражей, то я бы предпочёл иметь дело с хорошо знакомым противником.
– Куда он пошёл?
– Должно быть, на службу. Хотя, нет. Военный Совет в другой стороне. Давай подождём ещё немного. Похоже, нам с отцом в одну сторону, а мне бы не хотелось с ним столкнуться.
Остаток пути они преодолели без происшествий. Несколько раз навстречу попадались мидавы, но Зебу, вновь принявший собачий облик, не привлекал их внимания.
Только однажды, у моста Тира Второго, ребят остановил патруль. Рыжие мидавы из отряда Хати Хомака задали дежурные вопросы. Зебу держался спокойно, если не сказать вызывающе.
– Я ищу отца, паргалиона Зегду, – ответил он. – Мы с подругой вернулись из Ольва, но не застали его дома.
Мидавы переглянулись.
– Не стоит ходить ночью без взрослых, – сказал один.
– Уже почти рассвет, – парировал Зебу. – Уверен, что мы скоро найдём отца.
– Он может быть на площади, – задумался другой мидав.
– Не говори ерунды, – отозвался первый. – Это наш район. Белых тут нет.
– Я что-то слышал…
– А я – нет!
– Говорю тебе!..
– И слушать не желаю!
Не переставая спорить, они двинулись дальше, а дети пошли своей дорогой.
На площади Справедливости было безлюдно. Небо над крышами понемногу начинало светлеть. Белая луна тонула в полупрозрачной дымке, звёзды дрожали над горизонтом. Солнце ещё не вступило в свои права, но его робкое рассветное сияние уже очертило контур часовой башни с воркующими голубками и тёмным силуэтом виселицы у подножья, позолотило крыши и стены домов, торговые шатры, возы, мостовые. Город готовился к пробуждению. Пахло прохладой и свежестью, как это бывает лишь в предрассветный час, когда шумная толпа ещё не заняла улицы, не наполнила их обычными запахами: остротой лука, прелостью кожи и вонью лошадиного пота.
Селена присмотрела укрытие: на краю площади притулился ничем не примечательный дом. Его ставни были заколочены, дверь – заперта на большой амбарный замок, а во дворик, располагавшийся гораздо ниже мостовой, вела широкая лестница с каменными ступенями.
– Мы спрячемся внизу, – сказала девочка. – Оттуда нам будет хорошо видно, а люди с площади не смогут увидеть нас.
Сняв со спины сумку, Селена осторожно ступила на лестницу. Зебу, вновь принявший облик человека, перепрыгнул через несколько ступеней и скрылся за выступом стены. В следующее мгновение девочка услышала приглушённый возглас и лязг железа. Что-то металлическое ударилось о камень. Звук повторился ещё и ещё. Послышался сдавленный крик и бормотание. Селена бросилась на выручку, сжимая в руках тяжёлую торбу.
Нападавший стоял к ней спиной. Это был какой-то бродяга в рубахе с чужого плеча. Ростом и худобой он походил, скорее на подростка, чем на взрослого.
В считанные мгновения разбойник занёс над мидавом короткий меч и рубанул наотмашь. Зебу отскочил в сторону, ударившись о стену. Его противник вновь сделал выпад и едва не зацепил несчастного, но тот вновь оказался проворнее – прыгнул на каменную скамью, оттуда – на крыльцо. Злодей, не ожидавший от ребёнка такой прыти, замешкался. Воспользовавшись этим, Селена подкралась сзади и со всей силы ударила его торбой в затылок. Разбойник упал ничком, выронив меч. Спикировавший сверху Зебу оттолкнул оружие, так что злодей теперь не мог до него дотянуться.
– Я предупреждал, что твой приятель круглый дурак, но ты не захотела мне верить, – сказал он, указав на разбойника.
Тот со стоном перевернулся на спину, и Селена едва сдержала крик. Перед ней лежал Гараш. Мальчик открыл глаза и поморщился, потирая голову. Из-под повязки сочилась кровь.
– Гараш! – Селена бросилась на колени, помогая ему подняться. – Неужели это ты?! Тебе больно? Прости! Позволь мне посмотреть!
– А кто будет просить прощения у меня? – возмутился Зебу. – Этот сумасшедший чуть меня не убил!
Мальчик взглянул с удивлением, но уже в следующий миг его лицо сделалось невозмутимым:
– Селена?.. Как ты здесь оказалась? И кто этот?..
– Это Зебу. Просто сейчас он в человеческом образе.
Гараш сел и протянул руку:
– Отдай мой меч, Зебу.
– Это не твой меч, – возразил мидав. – Ты украл его.
– Я его… одолжил. Мне он сейчас нужнее, чем той девчонке.
– Я заметил. Он нужен тебе, чтобы нападать в подворотнях на беззащитных детей, – принялся ёрничать Зебу.
– Беззащитные дети не шляются ночью по подворотням, – прошипел Гараш.
– Не ссорьтесь, – Селена примирительно опустила руку ему на плечо. Она хотела коснуться и Зебу, но тот нарочно отступил на шаг. – Мы нашли тебя, и это здорово! Ты не представляешь, сколько всего случилось!
– Рад за вас, – мальчик сухо кивнул, и по его лицу было ясно, что он вовсе не так рад, как предписывает вежливость. – Скоро здесь казнят моего друга, и мне не до ваших историй!
Вот ведь бестолковый! Селена закатила глаза:
– Моя история как раз об этом. Но, если ты не хочешь слушать, я ничего не расскажу. Тебе стоит только знать, что у нас есть друзья. Они хотят спасти сына Тумая.
Мальчик покосился с недоверием:
– Зачем им это?
Селена пожала плечами:
– Они – хорошие люди. И друзья моего отца. Разве этого недостаточно?
– А где Никлас?
– В плену, – фыркнул Зебу. – Между прочим, по твоей милости!
Гараш стиснул зубы так сильно, что на скулах проявились желваки. Селена решила, что он собирается сказать что-то обидное или даже ударить мидава, но, к её удивлению, мальчик прошептал:
