Надежда Дмитриевна Дурова
А.К. Удар, направленный на себя
Глава 3.
– Здесь никого не было. Вещи не тронуты, ноутбук всегда при мне, даже на сером паркете нет следов от грязных ботинок.
Хенри был спокоен. Довольно часто работникам его структуры приходится терпеть подобные выходки. Чем-то ужасным никогда не заканчивалось. Лишь угрозы или гвозди в колесах машины.
Софи осматривала дверные ручки и, ничего не найдя, решила, что Хенри прав и никому даже не хотелось забираться в дом. Это была лишь уловка, чтобы поволноваться. Но заметила в углублении для ключа небольшую записку с адресом человека по имени Скотт Д.
–Ну, и кто это такой?
– Не имею ни малейшего понятия, но мы это выясним примерно за минут 20. – в дверях появилась Адалинда, она уже держала в руках потертую записку и осматривала лица своих знакомых.
– 20 минут?
– Верно, Софи, от дома Хенри до этого адреса – ровно 20 минут езды на такси.
Это был большой загородный дом. Молодой человек открыл почти сразу, многократно извиняясь, что вытянул их всех именно таким способом.
– Скотт Д.?
– Донбар. А вы видимо Адалинда Кейн?
– Верно. София Вейнер, Хенри Стигмун.
Что-то ее насторожило. Девушка стояла неподвижно, анализируя каждый взмах руки, отвод глаз, смену дыхания…
– Я тебя знаю. Ты работаешь в нашей больнице уже год. – София прервала размышления.
– Да, уже год. И я хотел рассказать как раз о людях, что погибли в том банке. У них у всех были обнаружены ожоги, точно от раскаленного ножа, на котором выгравированы буквы А. К.
– Адалинда Кейн. Кто-то так жаждет со мной познакомится или увидеть меня на месте этих трупов?
– Спаси тебя безмозглую!
– Самонадеянная ирония, Софи.
Хенри отступил немного в сторону и присел на диван. Ему не было интересно, почему именно его дом оказался мишенью нового врача больницы. Погруженный в свои мысли, он так и покинул дом того человека, не произнеся ни слова. Он сел в такси и уехал на работу, обещая позвонить после того, как разберётся с историей о жене детектива.
– Я не видел результатов вскрытия, меня не допустили… – Скотт продолжал говорить, спокойно, облокотившись на спинку кресла.
– Почему ты не пришел к Софи?
– Потому что знал, что мне нужна ты, а выманить тебя можно лишь загадкой.
Это было сказано с долей размытого сарказма и ироничным движением глаз от Софи к Адалинде. В комнате воцарилась атмосфера негодования.
– Вы видите во мне лишь шифр для тайн и ключ для разгадок, Мистер Донбар?
Последующий разговор зашел вовсе не о деле. Софи стало интересно, почему молодой врач перебрался из дорогой клиники в обычную больницу, как оказался в городе, почему один…
– Моя бабушка скончалась около года назад, оставив мне этот дом. Она растила меня, никого другого у меня нет. Я подумал, что в этом городе, в этом доме и на этой работе – у меня получится восполнить то, что я упустил за время моего отсутствия.
– Ты здесь вырос?
– Жил здесь до 16. Затем перебрался, поступил в университет на нейрохирурга…
Они болтали еще около часа, прежде чем Ада медленно встала со своего места и направилась к выходу, подхватив за собой подругу за локоть.
На обратном пути Ада молчала, размышляя об инициалах и убитых людях.
– Что думаешь? Адалинда?
– Если верить словам, которые мы только что услышали, кто-то или что-то искренне желает меня видеть, поскольку найти меня – ему или же им, уже удалось. Вот только всякому преступлению, что строится на подобной лживой тематике нужны подробности, а этот человек, заикаясь и изнемогая от порывов эмоционального взрыва, – не смог мне в этом помочь.
– Не зная тебя, я бы подумала, что у тебя заработал клапан в сердце.
Значение этим словам Ада не придала, лишь устало взглянула на шмоток той записки с адресом. "Скотт Д."
Они направились за подробностями нападения к Эмеру, к их удивлению, на столе уже лежали все нужные им факты, а Хенри и Эмер стояли и разглядывали пули, что были в телах ушедших.
– Может это совпадение, дорогая сестренка, но на этих пулях четко видно А. К.
– Совпадение это лишь…
– Даже не начинай.
Ребята произнесли это вместе, показав подруге, что сейчас не время слушать ее, её нужно защищать.
Факты, что касались дела так ни к чему и не привели. Учитывая не знания о личностях, что участвовали в этом балагане, отсутствие мотивов и непросвещённость ребят о некоторых деталях. Ребята ушли ни с чем.
Конечно, никто не собирался так просто оставлять это, но кто знает, что может произойти в следующую секунду, им стоило быть начеку, а не нагонять разнообразие отвратительных мыслей вокруг произвольной стрельбы.
Адалинда и Софи ехали в свои просторные квартирки с чувством, что что-то вот-вот должно произойти. Адалинда собрала весь свежий воздух, что был в машине в непроизвольный вздох и спросила:
– Что думаешь ты?
– Что? – Софи совсем не привыкла, что Ада рассуждает вслух. Обычно проще заставить замолчать самую брюзгливую старушку на задымленной улочке, чем мысли ее подруги.
– Софи?
– Да, прости. Я просто думала о том, почему до сих пор нет ни одного видео с места преступления. У прохожих вдруг разом отключились телефоны?
– Уверена ты сможешь это выяснить…
– С тобой что-то не так. Ты…
Она не договорила. Адалинда вышла из машины с желанием дойти оставшийся маршрут пешком и напоследок бросила:
– Что-то не так…
Прошло пару дней. Эмер искал улики, зверски беседовал со всеми, кого ему удавалось найти, развивал идеи и анализировал зацепки.
Девушки в это время который день подряд сидели в своих квартирках, то и дело гоняясь с этажа на этаж другу к другу, чтобы не оставаться в одиночестве.
Софи любила немного позабавить подругу, она становилась своего рода реабилитацией от тяжелых тайн.
В один из таких дней своеобразного одиночества, их отвлек звонок от Эмера, в его голосе читалось то ли что-то паническое, то ли, на удивление, знающее какую-то информацию. Отложив все, что было в их руках и забыв о делах, что еще пару секунд назад были так важны, – они обе надели пальто и спустились по коридору.
Пройдя мимо зеркала, Адалинда остановилась.
Локоны цвета меди аккуратно спадали на хрупкие тонкие плечи. Глаза, несравнимые даже с цветом светлейшей стали, почти сливались с бледным лицом. Она вспомнила как мечтала о глазах, цвета изумруда, как у Софи, как они перекрашивали волосы в яркие оттенки, закрашивая столь яркий натуральный рыжий оттенок волос Ады и насыщенные черные волосы Софи. Как забывали поесть в перерывах между глупыми попытками найти что-то очень опасное среди дел, которые откапывали на столе Эмера. Такие тончайшие нити воспоминаний кружились в ее голове вокруг единственного человека, что мог точно объяснить каждое ее движение.
Быстро отбросив тяготения слабых нот, она обернулась на себя последний раз и спустилась за подругой.
Эмер уже ждал девушек в своем кабинете.
– Мы нашли одного из участников убийства
– Это ведь прекрасно. – Соф произнесла, совершенно не заботясь о том, что кто-либо может ее услышать.
– Он мертв.
Адалинда взглянула на брата, спрятав злость и скуку, она произнесла:
– Там было что-то.
Не подумайте, она не задала вопроса, она утвердительно сделала акцент на этом предложении.
– Да, была записка "Сыграй со мной. Иначе люди будут умирать. Т. "
– Т.? – вместе воскликнули девушки.
Глава 4.
В квартире девушки царила тишина. За окном шумел сильный ливень, оставляя разводы на стекле. Капли иногда залетали в чуть приоткрытое окно, на которое совсем не обращали внимания. Софи металась из стороны в сторону, продолжая искать гуманность в сложившейся ситуации, но не находила даже самой обычной логической связки… Все превратилось в ужасающее месиво из отрывистых деталей и скопа дурных мыслей в ее голове.
– Что это значит?! Этот человек хочет с тобой сыграть!? А откуда нам знать, что он не заставит тебя умереть где-нибудь на середине улицы!?
Адалинда молчала, пытаясь собраться она продолжала писать очередную статью по блогу, что ведет ее подруга.
– Человек, которого ты нашла. Тот, что стоял около того научного центра, когда была потасовка. Кто он такой?
– Серьезно?! Это тебя волнует!?
София видела, как взгляд ее подруги спустился на записку от неизвестного "Т." Она понимала, что как бы не охватывала паника всех вокруг, – Адалинда будет обязана оставаться той, кем она является…
– Он реализатор одного из проектов… Кажется Эдмунт В. Как-то так. – девушка присела на стул перед монитором компьютера, снова принимаясь за работу.
– Я знаю, что ты воспринимаешь всё совсем не так, как это делаю я, но от того, что мы разведём панику в, и без того маленькой, квартирке – это положит начало, скорее, взрывоопасному эмоциональному несдержанию, нежели чем расследованию.
– Я понимаю. Но все те разы, когда ты лезла в драку и вся эта ситуация – не одно и то же. И Эмер волнуется, а ты ему всё никак не объяснишь.
– Не объясню? Софи, Эмер – мой старший брат. Человек, который жил со мной, пока я росла, но не находившийся рядом, пока я вырастала. И, да, я знаю, что в этом вина нашего отца, но подумай сама: что ему ещё оставалось? Хорошо, что он съехал тогда, хорошо, что не был приплетен ко всем несчастьям, что я приносила.
– Но ты не можешь злиться на него за то, что он не такой как ты.
– Я не злюсь. Я просто не хочу втягивать его в свою голову.
В комнате повисла тишина. Прохлада стала заполнять сантиметры пространства и окно пришлось закрыть. Уже отходя от окна, Софи уловила звук пришедшего смс, исходящий от ее мобильного. Адалинда, встав заваривать кофе, чуть с иронией и странным трепетом повернулась к подруге и произнесла:
– Мы знаем его почти всю жизнь. Может, ты дашь ему хотя бы небольшой шанс? Он не прекратит гонять на потертом автомобильчике потому, что только так забывает о страданиях, которые приносит людям словами, что пишет, в, теперь уже, своей газете. И никогда не перестанет искать ответы на несуществующие вопросы, потому что они могут когда-нибудь возникнуть. Ты заслуживаешь быть счастливой.
– А ты?
Девушка не ответила. Лишь устало схватила любимую кружку и присела на стульчик у окна на кухне.
На следующее утро Адалинда ехала к брату, чтобы узнать какие действия он станет предпринимать.
Эмер Кейн не был человеком способным на грамотное рассуждение, Адалинда не раз задумывалась насчет того, по какой причине его поставили на такую высокую должность, но несмотря на это она любила брата и гордилась им, хоть и не могла понять смысла его действий и порыва его чувств.
Эмер был похож на их мать. Вечно уставшие глаза цвета самого чистого янтаря, небольшая родинка возле глаза была точно скопирована с лица их матери. И эти ослепляющие рыжие волосы. Он никогда не стриг их коротко, по самой глупой, наверно, на то причине: Адалинда всегда говорила, что покрасит его волосы в желтый если тот осмелится состричь хотя бы лишний миллиметр.
Когда-то давно, в раннем детстве их отношения были похожи на связь нелюдимых знакомых, нежели чем на родных. Адалинда, – смурная и дерзкая, но спокойная и рассудительная, помыкавшая чувствами матери и желающая всеми силами суметь выказать непослушание отцу, – часто забывала, что в их семейном доме есть кто-то еще. Она не желала вечной войны и не стремилась к лидерству, но их отец так жаждал заполучить дочь, что будет способна абсолютно на все – так и не дал маленькой девочке побыть просто ребенком.
А Эмер всегда был другим. Он помогал матери по дому и часто обижался на отца за излишнюю черствость. Его всепоглощающая любовь и стремление к взаимопониманию так сильно сводили отца с ума, что он не позволял себе даже смотреть в сторону сына. Мама же, напротив. Она была мудрой женщиной, отдавала всё, не требую ничего взамен. Те же янтарные глаза, русые волосы и небольшое родимое пятнышко над глазом… Тонкие губы в милой улыбке и нежные движения рук. Она была точно со страниц какой-то сказки о принцах и принцессах. Только у истории о принцессе было слишком грустное завершение…
После ее смерти Эмер долго не мог справится. Его переживания поглощали все, что стояло у него на пути, он хотел узнать, что случилось с самым дорогим для него человеком. Так он и стал детективом. Вот только в его первом деле всë оказалось проще, чем могло бы. У их матери, Авроры Шеллестор Кейн, случился разрыв сердечного клапана из-за, выявленного столь поздно, порока сердца. Никакого криминала. А после раскрытия первого дела – идти было больше некуда, кроме как к сестре, что в первый раз, за всю свою сознательную жизнь, не стала говорить ему о чувствах и лжи, которую они порождают, а просто приняла брата.
Так, погрузившись в размышления, Адалинда добралась до дома Эмера.
– Как идет?
– Мы определили из какого оружия стреляли.
– Дай угадаю. Ни следов, ни лазеек. Лишь пустота.
– Довольно образно, но, да, ты права. Оно даже куплено нигде не было, точно всплыло неизвестно откуда и уплыло неизвестно куда.
– Этот человек все продумал. Сам посмотри. В банк пробраться сложно, уйти – еще сложней. Если он проделал такой путь только для того, чтобы привлечь мое внимание, то что он сделает для того, чтобы выиграть в игре, которую сам затеял?
– Ты в этом разберешься. Я уверен. Как и всегда.
– Не надо.
– Что?
– Не говори так словно я какая-то легенда.
– Я говорю так, потому что ты моя сестра и я уверен, что ты справишься!
– Нет, ты говоришь так, потому что наша мама не успела мне этого сказать!
Выйдя из дома и поймав легкий ветерок, Адалинда подумала о том, что, если у выпущенных пуль нет зацепок, они могут быть у оружия, что выжгло еë инициалы на телах погибших.
Подумав о смерти всех этих людей, девушка слегка поëжилась, но с полной уверенностью отправилась в тот самый загородный дом.
Во дворе стояла машина Софи
"Что же ты делаешь здесь? "
Зайдя на террасу Адалинда услышала прощающийся голос подруги.
– Ты будешь хорошим врачом, если перестанешь бояться ошибки, Скотт. Все мы их совершаем, так или иначе.
Обдумав дальнейшие шаги, Ада спрыгнула со ступени и спряталась за стеной дома, провожая машину подруги.
Ничего не происходило. Нет, в буквальном смысле – ничего. Совсем. Адалинда стояла на том самом месте и, кажется, ее мысли погрузились куда-то очень далеко.
– Машина, ну конечно, у банка огромная стоянка и вся она была совершенно пуста. Но прямо за углом дом, пройдя через садик которого можно выйти прямо к метро. Какие же глупые улочки в этом городе!
– Будешь стоять под моими окнами? – из окна показалась светлая макушка хозяина дома.
Голос не напугал ее, встревожил мысли, но не напугал.
– Задумалась. Могу войти?
– В окно? Уверен, многие предлагали тебе в него выйти, причем в весьма различных интерпретациях, но чтобы войти…
Тугие нотки сарказма. Снова. Ада поняла, что мужчина хочет добиться от нее чего-то кроме дискуссии на тему лже-ограбления и злополучных записок…
– Мистер Донбар, что происходит по…
– Скотт.
– Скотт… Хорошо. Так что, по-твоему, происходит?
– Софи была здесь. Рассказала о записке и игре. Я не думаю, что игра для тебя.
– Она скорее для того, другого, верно?
– Ты и так это знала, да?
– Те люди ушли через метро. Наверняка камеры их не поймали, но дело в том, что они и не должны были быть пойманы. Они лишь марионетки человека, что хорошо играет в куклы.
– У тебя случайно не было младшей сестры?
– Жалкая пародия на Шерлока?
Адалинда прошлась по коридору дома, уставившись на фотографии, висящие на стене. – Если он хочет сыграть, то в скором времени он либо даст загадку, либо время для того, чтобы я раскрыла суть ограбления. Чем были выжжены гравировки?
– Что-то вроде прута из закаленной стали. Он был острым, видны порезы, так что поначалу я решил, что это был нож. Скорее всего делали вручную и где-то в подполье, ведь в мастерских вряд ли забудут о людях, что попросили изогнуть инициалы.
– Ну конечно.
Адалинда направилась к двери, без объяснений и прощаний.
– Постой! Почему ты говоришь 'он'?
– Увидимся, Мистер Донбар Скотт. И закрепите фотографию в центре, она вот-вот рухнет.
– Я Скотт… Просто Скотт…, – уже совсем неслышно для Адалинды, повторил молодой человек. Фотография падает. А он смотрит вслед уходящей девушке, точно зная, что они ещё встретятся.
По пути Адалинда позвонила подруге и брату.
Следующих действий ждать долго не пришлось.
В участке стояла паника, каждый, кто находился в здании, был в замешательстве. Эмер распахнул двери.
– Что здесь такое!?
– Записка.
"Поиграем, А.К.?" На столе лежала кукла. Просто кукла…
Ада и Софи приехали, как только смогли. Хенри всё еще отмывал доброе имя Кейн и не отвечал на звонки друга. Но ждать было нельзя.
– Знаешь, что делать с ней, Эдель?
– Ада.
– Да, да, Адалинда. Знаешь или нет?
В комнате стояла тишина, казалось, что даже дыхание прекратилось, дабы не нарушать поток мысли.
– Кукла довольна старая. Потертая. А такую одежду шили на игрушки еще в 80-х годах. Меня тогда даже в планах не было. Но у этой куклы точно есть хозяин. Ее любили. Смотрите: на плече платье несколько раз было перешито, несколько нитей разных цветов; она в обуви из ткани, в то время у кукол вообще маловероятно была обувь, на лице кто-то вырисовывал веснушки. Ее точно кто-то потерял. Много лет назад.
– Так загадочный Т. просит найти хозяина? Ух ты, как это зловеще!
– Не печалься, Эмер. Я уверена, что зловещее еще впереди. А пока… Адалинда?
– М?
– Мы ищем хозяина?
– Вообще-то… Я уже нашла его.
Глава 5.
– С чего ты решила, что кукла принадлежала нашей матери?
– Было фото, в старом доме, помнишь? Мама говорила, что эта фотография очень дорога ей как память, на том снимке не было никого кроме нее, а в руках была игрушка. Если это память, то о ком или о чем она? Как думаешь?
Поездка до фамильного дома Кейн проходила в полной тишине, никто так и не решился нарушить молчание.
Выйдя из машины, пришлось оглянуться: близко к дороге стояла женщина, наблюдавшая за тем, как ребята входят на территорию дома. Вероятно, она очень давно здесь никого не видела и пыталась понять, что же происходит, но выглядело это как банальный шпионаж за судьбами соседей.
Дом был старым, но внутри свежий ремонт давно сменил потускневшие стены и сломанные доски под ногами. Комнаты уже не казались мрачными и темными, а милый балкончик наверху уже не был столь опасным для человека.
Гостиная напоминала полукруг. Диван, стоящий поодаль от ребят, занимал весь дальний угол комнаты, здесь не было ни телевизора, ни иной техники… Много книг и предписаний огромной давности.
– Зачем он сохранил газеты?
– Зачем он вообще сделал ремонт, если уже никто давно не живет в этом месте, Соф?
– Может ваш отец просто бережливо относится к фамильным вещам?
В проходе появился Эмер.
– Тогда бы он сохранил старую мебель.
Коридор напоминал лабиринт. Из кухни можно было войти в гостиную, из гостиной в кухню и кладовую, а из кладовой, почему-то именно из нее, вела лестница на верхние этажи дома. Второй этаж был немного задымлен, но проходить по нему не хотелось по другой причине. На стенах висели старые потёртые газеты и странные фотографии, которые хранил отец. Это были вырезки из прошлого, дела умерших или пропавших без вести.
Прежняя комната Адалинды была на третьем этаже. В свое время отец сделал дочери укромный уголок, подальше от всего мира, переместив чердак в подвал. Мебель была новой, но стояла на прежних местах. Небольшой комод у стены, рядом с невзрачным окном, кровать в самом тёмном углу, где ее было не достать лучам солнца, напольная лампа и много старых рукописей. А что важно: воспоминания…
"По дому бежит маленькая девчушка. Ей всего семь. Бежит, не смотря под ноги по лестнице в комнату и падает на последней ступени. Вот она уже сидит на кровати, мама обрабатывает рану, а отец чинит опасный подъем.
– Мне совсем не нравится, что твоя комната теперь здесь.
– Мне сложно среди вас, ты знаешь.
– Да, милая. Эдель, дорогая, может мы с тобой сходим в гости к нашей соседке? У нее три дочери, наверняка они смогут составить тебе хорошую компанию.
– Может быть, мама…"
– Адалинда! Ада!
– А? Прости, Соф. Я…
– Ты произносила слова вслух. Как прошел день с теми девочками?
– Они… Заперли мою собаку в сарае, я нашла ее по следам за пару минут и после этого больше с ними я не заговорила.
– Мне очень жаль…
Эмер рылся в своей старой комнате. Пыльные вещи занимали почти всё пространство. Новая мебель перегружала, а воспоминания отказывались уходить. Это место всегда было его спасением от неугомонного отца и клеткой для его многочисленных вопросов.
«Мальчику 11, отец кричит на него за очередные безрассудные поступки, а Эмер стоит, прижавших к матери с опущенными глазами.
– Ты никогда меня не поймешь!
Ему обидно, папа не понимает действий родного сына и даже не хочет понять.
– А зачем? Ты распускаешь нюни, льешь ненужные слезы и всегда жалуешься!
– Я просто хочу, чтобы мой отец меня любил!
Аврора отодвигает сына за спину и смотрит в большие испуганные глаза мужа.
– Это стул, дорогой, это стул, что твой сын смастерил для тебя, чтобы ты больше не стоял на ногах, когда пишешь картины, чтобы твоя спина перестала болеть.»
Увидев картину, что отец повесил в комнату после той ссоры, Эмер схватился за полотно и выкинул его в окно вместе со старыми книгами и табуреткой, что он соорудил в школе.
Девушки расхаживали в это время вдоль коридора, слабо понимая, что они вообще ищут.
– О чем ты говорила со Скоттом? – Адалинда уже отошла от того, что только что видела и устремила свой взор на подругу.
– Скотт? Ты была там, верно… Я хотела узнать его, ну знаешь, странно, что в город приезжает человек и через какое-то время твою подругу хотят убить и все такое…
– Соф?
– Ну хорошо. Я хотела понять его. Он боится быть хирургом, думала мне удастся ему помочь.
– Ты добра. У меня не выходит.
– А ты бы хотела?
– Я бы хотела понять, как отыскать Т. Хотела бы знать по какой причине пропадает Хенри и почему моя лучшая подруга так не желает стать счастливой с кем-то рядом. Хотела бы....
За окном послышался сильный хлопок. Полотно картины приземлилось на острый забор, книги разлетелись по газоны, а небольшой стульчик издал громкий звук от удара о землю.
– Хотела бы понять, где у моего брата кнопка выключения!
Софи рассмеялась. Адалинда вытащила куклу из сумки и взяв подругу за руку закричала.
– Давай, нужно найти фотографию!
– Кейн!
Ноги сами привели девушку к дальней комнате на втором этаже.
В комнате родителей новой мебели не нашлось. Старая кровать была поломана временем и стояла на трёх ножках. Стоявший напротив, шкаф состоял из каких-то отдельных досок, а стены размыло дождевой водой, из-за того, что окно, находившееся рядом, больше было похоже на сквозное отверстие в стене. Фотография валялась у развалившегося комода, на ней была маленькая девочка, мама Адалинды, с красивой куклой в руках. В дверях показался Эмер.
– Та самая кукла. Наша мама потеряла ее…
– Он принес мне эту куклы для того, чтобы я могла вернуться в этот дом. Такое чувство, что он пытается влезть в наше прошлое.
– Думаю, нам стоит уйти. – Эмер, взволнованный он недавних воспоминаний, выбился из сил и его охватило жуткое желание бежать подальше от дома, в поисках спокойствия, которого им всем стало так не хватать.
– Ада?
"Эдель 10. Она сидит у маминой кровати и слушает историю о фотографии, что мать просит хранить и оберегать как ее память о чем-то очень важном. Сейчас, вспоминая это от своего лица, но видя это воспоминание, словно "третий лишний", Адалинда видит, как в зеркале отражается силуэт отца, который зачем-то стоит у двери и слушает интересный рассказ.
– Отец сказал, что сомневается в своем родстве с Эмером…
– Не слушай его, когда ты родилась, про тебя он сказал то же самое лишь потому, что ты не родилась мальчиком. Он любит вас обоих, просто он… такой."
И снова Адалинда в старой захламленной комнате.
– Даже воспоминания говорят загадками.
– Эдель!
– Не называй меня так! *Вдох* Идем. Нужно вернуться домой до темноты.
По пути к выходу пришлось остановиться у небольшой комнаты на первом этаже. Маленький неуютный диван, алое покрывало на нем, новенький ковер у стеллажа с наградами родственников из прошлого. Много никому не нужных игрушек на полу и тонкий лучик света, падающий на кресло у двери…
"Эдель 13. Она сидит на стуле в коридоре и слушает как мать говорит сыну, что он должен и обязан заботится о сестре. Что он сильнее, чем ему кажется и что отец не посмеет его сломать.
На кухне слышны тяжелые вздохи отца. Сейчас, в это мгновение, он стоит у окна, облокотившись на тумбу, и осознаёт, что его жена вот-вот его покинет. Она была его женой 25 лет… И Эдель слышит разъяренный удар отца о что-то очень твердое.
В комнату нужно войти. Нужно взглянуть на маму еще раз, но ноги ее не ведут…
– Сестренка?
– Она умирает. Прямо сейчас, в эту секунду, а мы с тобой можем лишь стоять и убеждать еë в том, что мы справимся и она не напрасно о нас заботилась. Но в еë голове – лишь страх, Эмер. И я не могу сидеть здесь и понимать, что боится она за меня. Потому что это я здесь проблема, я сломана, я словно игрушка, изношенная кукла, которую не собрать.
– Тебе всего 13, ты еще поймёшь, как проживать всё это."
– Это я.
Воспоминания вновь сменились настоящим. Софи в ужасе стояла и смотрела как подруга поднимается с пола.
– Это я.
– Ты?
– Эмер! Помнишь, как я говорила, что я словно кукла. Сломанная игрушка, которую не починить?!
– Что ты имеешь в виду?
Ада стояла в комнате, держа в руках ту самую куклу.
– Т. хотел, чтобы я снова ощутила себя той девочкой. Девочкой, что считает себя проблемой, сломанной игрушкой, потерянной куклой…
– Немного сомнительные доводы, Э… Ада
– Мама называла меня Эдель. Всю мою жизнь мама звала меня Эдель, потому что когда-то давно она дала своей любимой куколке это имя, а потом потеряла еë. В ту ночь, когда мама умирала, – я заставила себя войти в комнату. Она умерла на моих глазах и единственное, что успела сказать это: "Ты больше, чем моя маленькая Эдель".
Эмер позволил себе неловкость, он подошёл и слегка приобнял сестру.
– Я хочу следующую загадку…
Софи выхватила куклу из рук подруги и выбросила в дальний угол коридора.
– Пусть прошлое останется в прошлом! К черту эти старые игрушки!
Но как только кукла с треском коснулась пола, – прогремел взрыв.
