Мэри Ройс
Будь моим телохранителем

Глава 3

Гектор

Тяжело сглатываю и пытаюсь открыть глаза, а когда понимаю, где нахожусь, издаю протяжный стон.

Ни черта не помню.

С пятой попытки мне все же удается спустить ноги с кровати и выдернуть из руки катетер. Каждая мышца в теле заполнена острым жжением, но я решительно настроен свалить отсюда, и как можно скорее.

Однако, сделав неудачное телодвижение, хватаюсь за бок от пронзившей его ноющей боли.

– Проклятье, – сдавленно слетает с моих губ, и приходится упереться ладонью в чертову больничную койку.

– Матерь Божья! – раздается женский шокированный возглас. – Сейчас же вернитесь в постель!

Скорчив мучительную гримасу, я бросаю взгляд исподлобья на обладательницу неприятно высокого голоса.

– Какого хрена я здесь делаю? – с трудом хриплю пересохшим горлом и захожусь в кашле.

– Вы поступили с тяжелым ножевым ранением брюшной полости. – Женщина в медицинской униформе начинает раскладывать лекарства на тумбе у кровати, продолжая тараторить: – Кровотечение остановлено, жизненно важные органы не задеты. Небольшой ушиб ребер, но неделя постельного режима – и вы как новенький. Вам крупно повезло!

Медсестра разворачивается и упирает руки в бока, явно ожидая, что я вернусь на место.

– Девушка, что вызвала бригаду скорой помощи, просидела в больнице сутки, очень за вас переживала, говорила, вы спасли ей жизнь.

Мрачно усмехаюсь над собой. Опять решил погеройствовать?

Надо же было так надраться. Ни хрена не помню.

– Я разве сказала что-то смешное? – Женщина хмурит брови, явно находясь в замешательстве от моего поведения.

– Нет, – опускаю голову и качаю ей, ворча себе под нос, – совершенно ничего. – А потом чуть громче добавляю: – Моя одежда цела?

Облизнув сухие губы, начинаю оглядываться вокруг и тут же морщусь от внезапно сдавившей виски пульсирующей боли.

– Нет, но девушка… Та, которую вы спасли, – медсестра будто нарочно выделяет данный факт, – купила все, что вам необходимо…

– Можете передать ей спасибо, – нетерпеливо обрываю собеседницу, не дослушав очередной бессмысленный поток слов.

– Но…

– Мисс, не выносите мне мозг! – Я стискиваю зубы, чувствуя нарастающее раздражение. – Лучше выдайте одежду и принесите подписать какие-нибудь сраные бумажки, чтобы я мог уже свалить отсюда. И тогда, возможно, я спасу еще парочку жизней.

Мы сталкиваемся взглядами, прежде чем на меня обрушивается ее возмущение.

– Мужчины, упрямые бараны! – восклицает она, сдаваясь, но я рад, что эта женщина понимает серьезность моих намерений. Еще бы рот свой прикрыла, цены бы ей не было. – Если бы вы хоть иногда слушали женщин, жили бы дольше.

– Все именно так, – вновь прерываю ее неостроумные наставления, но тут же смягчаю тон: – А теперь, мисс, могу ли я получить одежду и свои личные вещи?

Медсестра раздраженно вздыхает и, бурча себе под нос, уходит из палаты.

– И бутылку воды! – выкрикиваю ей вдогонку

А спустя нескольких долгих часов, получив вольную и спасительные запасы обезболивающего, я покидаю пределы больницы.

Свежий вечерний воздух болезненно проникает в легкие, но я запрокидываю голову и наслаждаюсь им. Около полутора суток в больнице, а я уже забыл, как дышится вне помещения.

Нахожу в кармане мятую пачку сигарет и прикуриваю, с облегчением выпуская клуб дыма.

Девушка… Кто же она? Я все это время пытался вспомнить хотя бы, как она выглядит, но тщетно. Ноль. Ни голоса, ни имени. А главное, и причины нашего «знакомства» мне не удалось восстановить в памяти.

Сглатываю горечь никотина во рту и тяну пальцами волосы на макушке. Я слишком много пью.

Из омута надоедливых мыслей меня вырывает тяжелая ладонь, опустившаяся на мое плечо.

– Теперь я серьезно задумываюсь над тем, чтобы поместить тебя в изолятор.

Поворачиваюсь в сторону знакомого голоса и сбрасываю с себя мужскую руку.

– Катись к черту, Философ, – ворчу себе под нос.

– Поступил серьезный заказ, – говорит он, пропуская мимо ушей мои слова, и направляется в сторону парковки.

– И в чем проблема? – Я лениво двигаюсь за ним, превозмогая боль в боку.

– Ни в чем, – бросает он через плечо, не оборачиваясь. – Если не считать, что тебя хотят нанять в качестве убийцы.

Прыскаю со смеху. Насколько это позволяет ранение.

– И ты наивно полагаешь, что меня это вдохновит? – Я затягиваюсь, прежде чем выкинуть окурок. – Фил, я завязал, – цежу, одновременно выпуская из легких струю дыма, – и тебе об этом известно.

– Ну да, три трупа из-за сладкой киски, – саркастично поддевает он. – Одному даже шею свернул. Как в старые добрые, голыми руками. Лучше б ты так с алкоголем завязал, казанова хренов.

Философ открывает внедорожник и садится за руль, а в моей голове смутно всплывают обрывочные картины той ночи.

– Ну радует, что я не теряю форму, – подвожу итог вслух и осторожно забираюсь на переднее сиденье, задерживая от боли дыхание. – Много шума оставил?

Фил одаривает меня своим фирменным прищуром, мол, сомневаешься во мне, мудила ты сраный?

– Спасибо, – одобрительно киваю я.

Ударяюсь затылком о подголовник и сижу так, пока не ощущаю, как на колени прилетает что-то увесистое.

Тяжело вздохнув, я опускаю взгляд и принимаюсь рассматривать содержимое конверта. А когда дохожу до главной информации, мои губы дергаются в подобии усмешки.

– Серьезный заказ, Гектор. Деньгами не обидят. Но сам понимаешь, с большими деньгами и проблемы будут побольше твоих яиц.

Прекрасно понимаю, о чем он. В венах уже начинает предательски закипать адреналин.

– Я подумаю об этом. Но не сегодня. Теперь отвези меня домой и хоть ненадолго прекрати трахать мне мозг.

– Ты босс, Гектор.

– А ты моя голова, Фил, – устало выдыхаю я.

Слева раздается раздраженное фырканье.

– Ты полный идиот, если губишь себя из-за бабы. Хватит вести себя как пересушенная на солнце вагина. Бери заказ и займись делом! Кстати, на твой счет упала кругленькая сумма от некого О’Доннелла.

Кривая ухмылка растягивает мои губы.

– Интересно…

***

Остаток вечера я провожу в пустой квартире, старательно копаясь в своей голове в надежде выстроить хоть какую-то хронологию событий. Но, не выдержав монотонной боли и скачущих мыслей, снова тянусь за бутылкой. Сейчас я не готов думать, а тем более бороться с привычным искушением.

Глоток за глотком я погружаюсь в расслабленный кокон иллюзий. Но резкий стук в дверь выбивает меня из безмятежности.

Перевожу мутный взгляд на часы. Три часа ночи. Какого хрена?

С усилием тру ладонями глаза, чтобы хоть немного привести себя в чувство, и, дотянувшись до пульта, включаю на плазме видеонаблюдение. С минуту фокусируюсь на изображении и, опознав женский силуэт, с облегчением выдыхаю. Фил всегда чувствует, что мне нужно. Снимаю блокировку двери, прежде чем заставить изможденное тело подняться с дивана и принять подарочек от друга.

Глава 4

Мерф

Мой отец никогда не повышает голос, но его молчание страшнее крика. Поэтому, просидев минут десять под его пристальным взглядом, я не выдерживаю и первая нарушаю тишину, повисшую в машине.

– Знаешь, меня всегда интересовало, почему ты так долго оттягивал момент моего замужества.

– Во-первых, ты моя единственная дочь.

– Ты хотел сказать, единственная наследница?

Он шумно вздыхает.

– Мерф, в тебе есть стержень, и в твоих венах течет кровь О’Доннелл, это уже мощный магнит для мужчин. К тому же ты далеко не инфантильна и вдобавок единственная наследница семейной империи, что также делает тебя весьма опасной фигурой в криминальном мире Чикаго.

– Получается, ты подразнил Готти вкусной морковкой в виде большей власти и ничего не дал. И тем самым спровоцировал войну?

– Война между синдикатами была неизбежна. Даже если бы я отдал оссу Готти то, что он хотел, сразу.

Боссу Готти. А точнее – его сыну, который после своего отца займет место во главе Чикагского синдиката.

– Тянул время? – с грустью в голосе произношу я, чувствуя, как мной овладевает усталость.

– Нужно уметь использовать чужую силу.

– Вот как? – Я растягиваю губы в печальной ухмылке. – Значит, ты использовал меня в качестве наживки?

Отец проводит ладонью по щетине, потом обхватывает рукоять трости с резной головой льва.

– У женщин должно быть одно замечательное качество: уметь вовремя замолчать, Мерф. Так вот… – Нарочитая пауза. – У тебя его нет.

Закатываю глаза.

– Я не боюсь высказывать свое мнение.

– Думаешь, это полезное качество для женщины в нашем мире?

– Ты зря тратишь время, пап.

Перекрещиваю на груди руки и отворачиваюсь к окну.

– Я очень тебя люблю, детка. Но сейчас не лучшие времена, и больше ты не должна покидать территорию поместья. Нам очень повезло, что все закончилось… благополучно.

– Благополучно? – шиплю я от вспыхнувшего в груди раздражения, резко впиваясь взглядом в отца. – А может, просто нужно нанять людей, которые умеют нормально выполнять работу телохранителя? Я не хочу жить в клетке! Я не жертва!

Он тяжело выдыхает, крепко сжимая морщинистыми пальцами львиную морду, и укоризненно качает головой.

– Ты вся в мать. И я не осуждаю тебя, Мерф. Но у твоей матери, помимо дерзкого языка, был еще и острый ум.

– И где она теперь? Я смотрю, ум ей не очень-то помог прожить долгую и счастливую жизнь!

Глаза отца вмиг ожесточаются, и я тут же прикусываю язык, заставляя себя заткнуться Но сразу продолжаю более спокойным тоном:

– Прости… Давай закроем тему.

– Тогда, может, поговорим о человеке, который тебя спас?

От упоминания о моем спасителе сердце начинает биться быстрее. Я даже даю себе долгую секунду, чтобы обдумать ответ.

– Мне кажется, он заслуживает благодарности. Он мог погибнуть, защищая меня…

– Можешь не переживать, его жизни ничего не угрожает. А вознаграждение я уже перевел на счет.

– Что? – шокировано выдыхаю, не в силах скрыть удивление.

Мистер О’Доннелл в своем репертуаре, двигается быстрее ветра. Но все же я бы хотела отблагодарить этого мужчину сама.

– Он спас жизнь моей дочери. А я поступил как человек с чувством долга и чести.

– Конечно… Спасибо, – натягиваю вынужденную улыбку. – Знаешь, я еще задержусь, езжай без меня. Думаю, я должна лично его поблагодарить.

– Думаешь? – Отец прищуривается, как всегда, читая меня насквозь. – Или хочешь?

– Должна.

Он издает тихий смех.

– Поблагодаришь в другой раз, дочка. Сейчас мы едем домой, тебе нужен отдых.

Отец пару раз стучит тростью по водительской перегородке, и машина двигается с места.

Спорить нет смысла. Я еще легко отделалась, зная его любовь к нравоучениям, поэтому без каких-либо препирательств откидываюсь на спинку сиденья и прикрываю глаза.

Черт, а вот и головная боль подъехала.

Действие обезболивающих препаратов подходит к концу внезапно и с космической скоростью, и теперь я начинаю чувствовать, как в животе закручивается невыносимо болезненный узел от нанесенных ранее ударов. Но постепенно все мои мысли занимает незнакомый мужчина, который пострадал от рук тех же ублюдков.

Тем же вечером я случайно узнаю о том, что он отказался от лечения и покинул больницу, а деньги, отправленные отцом на его счет, перечислены обратно в наш банк.

Прямо Робин Гуд двадцать первого века.

Желание отблагодарить моего спасителя лично становится еще сильнее и, подобно ненасытному голоду, толкает меня на безумство.

И я не сопротивляюсь, даже выясняю ем же вечером его адрес, подслушав пару разговоров возле двери в кабинет отца.

А спустя некоторое время, под покровом ночи, мне все же удается улизнуть от очередного телохранителя.

Они так часто меняются, что я совершенно не запоминаю их лиц и имен, зато меня охранники прозвали «черной меткой», и, человеку, получившему ее, даже устраивают проводы.

И все бы ничего, но приближение к вражеской территории заставляет сердцебиение предательски ускоряться. Нервное возбуждение набирает обороты. Я далеко за пределами ирландского переулка. И все же не жалею о своем решении, потому что именно сейчас ощущаю себя по-настоящему свободной. Живой. Пусть даже мне опять придется бежать от кровожадных псов Готти.

Черт… я точно сумасшедшая. Но это часть моей жизни. Наверное, так и должно быть.

Плотнее запахнув полы длинного плаща, я вылезаю из такси и, не останавливаясь, следую по забитому в навигатор телефона адресу.

Жажда приключений всегда притягивала меня, но на этот раз есть и что-то другое. Кажется, все дело в незнакомце и его дерзости. Он отказал моему отцу. Моему отцу… Матерь Божья, он либо безумец, либо самоубийца. И я даже не знаю, что из этого притягивает меня больше.

Глава 5

Мерф

Я стою перед фешенебельным небоскребом, смотря далеко вверх, и ощущаю первую дрожь волнения. Сладкого волнения. И оно пугает. Этот мужчина уже сделал то, что не удавалось никому до него: заставил меня чувствовать неуверенность.

Кошмар…

Я толком его не знаю, а уже позволила занять слишком много места в мыслях.

– Какого черта я делаю? – выдыхаю я, качая головой, и, чтобы не передумать, шагаю вперед.

Пентхаус моего спасителя на самом последнем этаже, поэтому я сразу же следую к личному лифту, расположенному в отдельной нише с пальмами в огромных глянцевых горшках.

Нахожу на табло нужную фамилию и подрагивающими пальцами нажимаю на металлическую кнопку. Загорается.

Проклятье.

Сердце напоминает отбойный молоток. И я едва сдерживаюсь, чтобы не начать расхаживать взад-вперед или того хуже – грызть ногти в нервном ожидании. А когда раздвигаются дверцы лифта, волнение окончательно кружит голову, и всю поездку напряжение в теле лишь нарастает, что мне совершенно чуждо. Потому что я не могу управлять им. Сейчас им управляют эмоции.

Приехав на нужный этаж, я напоследок бросаю оценивающий взгляд в зеркало, отмечая, что все следы минувшей ночи отлично скрыты плотным слоем макияжа. Мысленно одергиваю себя, потому что меня не должно волновать, в каком виде я предстану перед незнакомцем. Абсурд. Я знаю, что красивая, и даже синяки и ссадины не смогут этого испортить.

Минут пять переминаюсь с ноги на ногу перед дверью без номера. Разглядываю рисунок деревянного полотна, потолок с люстрами в стиле ар-деко, пол с мраморным рисунком. И с каждой новой секундой моя решительность угасает.

А что, если он не один? А я тут такая со своими благодарностями в три часа ночи. Хотя кольца у него на пальце не припомню. И что с того? Свободные отношения никто не отменял. К черту! Стучу по твердому дереву и отрезаю себе все пути бегства. Я не трусиха.

Зажмуриваюсь, мысленно подготавливая себя к тому, что увижу на пороге полуголую девушку в его белоснежной рубашке. Надеюсь, он не носит рубашки. Боже, я просто идиотка…

Звук распахнувшейся двери заставляет открыть глаза и поднять их, чтобы увидеть того самого мужчину.

Мать моя женщина! Впечатляет. Полуголый, с развитой мускулатурой, он нависает надо мной, опершись одной рукой о косяк. На мгновение я задерживаю внимание на том месте, где пластырь скрывает шов, но, сообразив, что мой взгляд бессовестно следует по косым мышцам вниз, тут же обуздываю себя и меняю направление. Надеюсь, под тонной пудры не видно, как пылают мои щеки.

Он высок и широкоплеч, а растрепанные волосы похожи на темное золото. Вот только глаза – красные, затравленные от боли – сквозят ледяным холодом, и на красивых губах растягивается совершенно не сочетаемая с ними ядовитая усмешка.

Боже, если я не заговорю, то просто-напросто задохнусь от переизбытка эмоций.

– Привет…

Дальнейшие слова застревают в глотке, потому что он резко склоняется и подцепляет пальцами локон моих волос. Но в еще большее напряжение я прихожу, когда отчетливо улавливаю тяжелый запах алкоголя, шлейф мятных сигарет и чего-то еще, дурманящего, притягательного. Мужского. И с трудом подавляю желание зарыться носом в его шею и вдохнуть полной грудью. Матерь Божья… И о чем я думаю? Соберись, Динь. Вот только очередное движение мужской руки обрывает мне дыхание.

Его пальцы грубо перемещаются от волос к подбородку, сдавливая до легкой боли. Внутри все сжимается от вихря острых эмоций, вызванных совершенно незнакомым человеком. Хоровод мыслей кружит голову, пока мужчина неспешно рассматривает мое лицо. А через мгновение возникает четкое ощущение, что он оценивает меня, как товар на рынке. Но по неизвестной мне причине я продолжаю покорно стоять на пороге логова этого зверя. Сейчас он выглядит именно так, особенно, когда его глаза опускаются до уровня моих губ и зажигаются всполохами огня.

– Блядь! – Мужчина опускает голову, теряя ко мне интерес. – Философ издевается, – ворчит он под нос и выпускает мое лицо из захвата, вынуждая кожу, где только что давили его пальцы, вспыхнуть колючим жаром.

Мне не следовало приходить сюда. Плохая идея. Очень плохая. Однако я не успеваю сделать и шагу прочь, как он требовательным рывком затаскивает меня внутрь, и я окончательно понимаю, что сделала ошибку. Мужчина срывает с моих плеч плащ и тут же лишает возможности двигаться, заключая дрожащее тело в медвежьи объятья. Глухой стон вырывается из моего горла, и сердце пропускает удар, потому что я чувствую грубые пальцы, обжигающие кожу даже сквозь плотный слой одежды. Вот они – последствия редкого и скудного секса…

– И как ему удается находить то, что мне нужно?

Горячее дыхание касается затылка, а потом мужчина зарывается в копну волос носом, жадно втягивая в себя мой запах.

Самодовольный ублюдок!

Не в силах сказать что-либо, дергаюсь, но в ответ получаю короткий хриплый смешок.

– М-м-м, – тихо стонет он, – что-то новенькое, постановочная?

Я всхлипываю, когда его рука забирается в штаны и без труда проскальзывает в трусики.

Твою ж мать!

Закусываю губы, позволяя электрической паутине, охватившей меня, ужалить каждое нервное окончание. Клитор предательски пульсирует и буквально взрывается от умелого прикосновения… Господи! Эти чертовы пальцы точно знают, что делать с женской плотью. Судорожно выдыхаю. Тело выгибается, явно желая того же, что и мерзавец, но какое-то гребаное чудо помогает мне не потерять рассудок и вцепиться ногтями в его кисть.

И кое-кому не по нраву сопротивление.

Гортанный рык обжигает мое ухо:

– Прости, малышка, я сегодня не настроен играть.

Он рывком вытаскивает свою руку, разворачивает меня и толкает в стену, выбивая из груди остатки кислорода. Настолько, что дышать становится сложно.

– Подожди… те… – Быстро хватаю ртом воздух, выставляя ладони вперед. – Я… Я пришла отблагодарить…

– Так и сделай это, только рот раскрывай уровнем ниже.

Мужские руки с силой надавливают мне на плечи, и я понимаю, чего он хочет. Из груди вырывается шокированный выдох.

Я мгновенно детонирую вспыхнувшим в крови раздражением.

Вот же подонок!

Не раздумывая, бью ему коленом прямо между ног, и от неожиданности такого маневра он со стоном буквально складывается пополам.

Проклятье, меня трясет от ярости!

– С-с-сука-а, – сдавленно хрипит он, – ты совсем охренела? Ты что, первый раз, что ли, на вызове? Опытных шлюх у них не нашлось?

Я, конечно, не ждала, что он меня узнает и чаю предложит, но все же и такого тоже совсем не ожидала.

– Мудак! – шиплю я, судорожно проводя ладонями по волосам.

Этот мерзавец принял меня… за шлюху? Охренеть можно! Но, стоит признать, чертовски красивый мерзавец! Однако данному факту я однозначно не позволю усложнить ситуацию.

Нервно веду плечами, будто сбрасывая с себя его прикосновения. И с трудом проталкиваю воздух в пересохшее горло, прежде чем выпаливаю, задыхаясь:

– А теперь проясню пару моментов! – Сглатываю. – Я не знаю никакого Философа, это раз. Мой рот будет на том уровне, на котором я решу, это два. И три – я не шлюха! – едва не рычу на него.

Отвешиваю хлесткую пощечину в тот момент, когда он распрямляет плечи.

И, воспользовавшись секундной заминкой, поднимаю с пола плащ и вылетаю за дверь, чувствуя, как бешено колотится сердце.

К черту благодарности…

Глава 6

Гектор

Заваливаюсь в кресло и сдавленно выпускаю воздух сквозь стиснутые зубы. Я слишком зол. Давненько мои яйца не получали такую убойную дозу от женской коленки. Острой женской коленки.

Не так я планировал использовать найденную под дверью куколку.

Провожу пальцами по губам, втягивая сладкий запах женской плоти. Вот же сучка! Сучка, у которой чертовски хорошо в трусиках. И, в подтверждение этих мыслей, член болезненно вжимается в ширинку.

Прости, приятель, сегодня о тебе некому позаботиться.

Беззвучно фыркаю себе под нос и растираю ладонью лицо, сбрасывая вновь нахлынувшее возбуждение.

Не шлюха. Конечно не шлюха. Только до меня это осознание доходит лишь сейчас, когда опоясывающая боль немного отрезвляет затуманенный рассудок, и я вспоминаю, где уже видел эти жгучие глаза.

Пульс беспрерывно громыхает в висках, пока я сопоставляю все факты. Блядь! Мне нужно остыть. Однако дико вращающиеся в голове винтики лишают меня этой возможности. И в конечном итоге все дерьмо складывается в единый пазл. Девушка, темный переулок, больница, деньги, перечисленные из банка семьи О’Доннелл… Твою ж мать.

Я опираюсь на локти, выпуская из груди остатки кислорода.

Единственное, что меня сейчас спасет, это убойная доза обезболивающего и крепкий сон. Вот только со сном у меня уже давно напряженные отношения. И сегодняшняя ночь не станет исключением.

Проглотив пару таблеток, я отправляюсь в кровать, но вместо прохладных простыней попадаю в самое пекло ада.

Всю ночь я захлебываюсь в кошмарах, погребенный под грудой окровавленных тел своих сослуживцев. Крики разрывают меня изнутри. Не мои. Чужие. Молящие о помощи. Они зовут меня… В то время как я схожу с ума в собственном сне.

Алкоголь и таблетки в одном флаконе оказывают на психику сокрушающий удар, и я даже не понимаю, как мне удается вырваться из черной ямы и сделать болезненный вдох в горящие легкие. Меня словно живьем вырвали из-под земли на поверхность, содрав по пути всю кожу.

На мгновение мной овладевает отчаянная ярость, и я с хрипами хватаю ртом воздух.

Раз за разом.

Грудь ходит ходуном.

Я весь в поту, простыня полностью мокрая, как и штаны на мне. Дерьмо.

Со стоном присаживаюсь и свешиваю ноги с кровати. Встаю, чтобы подойти к окну и раздернуть шторы. Снова ночь. Сколько я проспал?

– Кошмары? – гремит в тишине тяжелый мужской голос.

– Твою мать! – ругаюсь я, когда резко оборачиваюсь и замечаю сидящий силуэт в дальнем углу комнаты.

– Присядьте. – Он указывает мне на кровать. В моем, черт возьми, доме! – Врачи рекомендовали вам постельный режим. Не стоит пренебрегать их советами.

Я не могу сдержаться от короткого смешка.

– Что за херня?

Незваный гость устало поднимается с места и, опершись о трость, неспешно выходит из тени.

Старик О’Доннелл собственной персоной.

– Как-то многовато ирландцев в моей жизни за последние сутки.

– Рад, что не нуждаюсь в представлении. – Он тяжело вздыхает и добавляет: – Моя дочь весьма сложное создание.

– Да. Вынужден согласиться с вами.

– Наша семья сейчас переживает весьма непростые времена. И Мерф, в случае чего, первая попадет под удар. – Старик качает головой, проводя пальцами по морщинистым губам. – Я хочу, чтобы ты присмотрел за ней, пока я улажу все проблемы.

– Вы зря тратите время, мне нечем вам помочь, – равнодушно отвечаю ему и возвращаюсь на кровать.

– Время здесь тратит только один человек. Алкоголь не выход из проблем, парень.

Ухмыляюсь, качая головой. Он жизни меня учить будет?

– Почему я? – небрежно бросаю, облокотившись одной рукой о колено.

Гость тоже садится обратно в кресло, скрываясь в тени.

– Все просто, Гектор. Ты лучший в своем деле. А дочь – единственное, что у меня осталось. – О’Доннелл говорит настолько серьезно, что мне даже хочется посмеяться ему в лицо.

– И что вы мне можете предложить взамен?

– Ты вправе просить все что хочешь.

Он меня совершенно не знает.

– Все что хочу? – Кривая ухмылка растягивает мои губы. – Какие громкие слова… Смотрите не пожалейте потом о них.

– В тебе есть стержень, Гектор. Этим ты мне и нравишься.

Аластер О’Доннелл поднимается с кресла, но, прежде чем покинуть мою квартиру, кладет на угол стола визитку.

Молча провожаю его взглядом и со стоном падаю на спину, осознавая, что моя привычная жизнь вновь нарушена.

Посторонние шаги и стук трости стихают, до меня доносится глухой хлопок дверью.

Присмотреть за дочкой мафиозного папочки? Разве ты не об этом мечтал, приятель? Дерьмо. Я уже предвкушаю, как она будет переламывать мне кости своими выходками. Девяносто процентов здоровых клеток моего мозга кричат и протестуют, но другие десять тихо шепчут о том, что я не откажусь.

Что, если в спасении этой девушки кроется и мое?

Мерф

Все еще кипя от злости, я вылетаю из такси и устремляюсь внутрь дома.

Почему, черт возьми, он принял меня за шлюху?!

На ходу снимаю с себя плащ и бросаю его в сторону дивана с такой агрессией, будто он в чем-то повинен. Едва сдерживаюсь, чтобы не разразиться звонким хохотом, как инфантильная истеричка.

Мне определенно нужно слетать в отпуск. Мои нервы больше не вынесут всего дерьма, что меня окружает. Оно как бы вроде всю мою жизнь присутствует, но последние месяцы – просто сплошной ад. Думаю, Грейстоун вполне подойдет, чтобы немного расслабиться и насладиться морскими и горными пейзажами. И заодно навещу бабушку в Дублине.

Захватив из бара открытую бутылку вина, восстанавливаю порядок в голове и дефилирую в свою комнату. Закрываю за собой дверь. Скидываю ботинки, срываю блузку и брюки. Все еще заведенная, захожу в ванную. Сейчас мне плевать, услышал ли кто мой злой топот в коридоре или нет. Плевать даже на ноющую боль в теле, саднящие гематомы и ушибы. Кажется, их вообще сейчас не существует. Вместо этого кожа горит от наглых прикосновений его пальцев. Проклятье! Я готова волосы рвать, лишь бы избавиться от понимания того, что мое тело отреагировало на них.

Но как избавиться от этого, если так оно и есть?!

Никак, просто забудь, Динь.

Делаю глоток вина. С грохотом опускаю бутылку на бортик, а затем резкими движениями открываю кран на полную мощность, уже предвкушая, как пойду на дно с эксклюзивным урожаем виноградника 1990 года.

Ну вот так я устроена: не люблю оставаться в дурах. Не люблю ведь?

Звук воды, льющейся на полированный мрамор, постепенно заполняет тишину вокруг, и я, сбросив белье, сажусь в холодную ванну, не дожидаясь, пока она наберется.

В голову опять лезут, как занозы под кожу, картины с его сильными руками. Красивыми мужскими руками. В плену мощных вен, жил и гребаных татуировок. Даже в крови они были прекрасны. Интересно, на что они способны помимо того, как сворачивать жирные шеи ублюдков? Думаю, с такими пальцами и член не нужен. Поймав себя на столь непристойной мысли, я не сдерживаю смешок и обреченно ударяюсь лбом о бутылку.

О господи… Давненько меня так из-за мужика не потряхивало. А может, все дело в адреналине, который ураганным вихрем пронесся по телу, заставив гормоны дико взбунтоваться?

Мне нужно остыть.

Выругавшись, я отпиваю еще немного вина и погружаюсь под воду. А когда в легких заканчивается воздух, выныриваю и провожу руками по мокрым волосам, жадно дыша ртом. И чего я так завелась?

Вновь тянусь к бутылке и под звон неугомонных мыслей медленными глотками поглощаю гамму ягодных и бархатистых тонов, наслаждаясь каждой каплей напитка.

Ну спас и спас. Молодец. Не нужны деньги? Да пожалуйста. По всей видимости, он и не бедствует. Пришла, убедилась, что живой, и успокойся. Твоя совесть чиста. Помощь предлагали. А уж если ждал шлюху, значит, точно жить будет. Мерзавец.

Глубокий вздох, и я позволяю себе соприкоснуться с прохладной стенкой ванны. Но меня все еще раздражает, что я думаю о нем. Ну почему он так чертовски хорош собой? Настолько, что это не может быть правдой. Или просто все дело в том, что мне нужно потрахаться с нормальным членом, а не резиновым? Хотя мужиков вокруг меня на любой выбор, а внутри что-то ёкнуло именно на алкаша с телом Аполлона.

Бред.

Сколько я ни стараюсь отвлечься на холодную воду, мое тело горит в агонии желания. Низ живота буквально пульсирует, и вино лишь сильнее распаляет этот огонь, оно плещется в венах, провоцирует, заставляя отчаянно хотеть большего. Дав слабину, я проскальзываю рукой между ног и ладонью сжимаю изнывающую промежность в надежде испытать хоть толику облегчения.

Проклятье!

От напряжения даже клитор пульсирует.

Невыносимо…

– Твою мать! – срывается с моих губ рычащий стон, и я позволяю своей воспаленной фантазии сделать то, что хотел мой Робин Гуд в своем логове. Я уже ненавижу этого подонка. Но сначала я кончу с его именем на губах…

Спустя неделю

– Доброе утро, пап! – Я целую колючую щеку, которую он мне любезно подставляет, отрываясь от газеты. – Ты уже позавтракал?

Сажусь напротив.

– Где ты снова пропадала прошлой ночью? – пропускает он мой вопрос мимо ушей, включая уровень «строгого папочки» на максимум.

Начинается…

– Гуляла, – спокойно отвечаю ему.

Наполняю чашку ароматным чаем, и заглядываю под серебристую крышку, где обнаруживаю глазунью с беконом.

– Мерф.

– Пап! – капризно выдыхаю и подаюсь на локтях вперед. – Я дома, и со мной все в порядке. Давай ты оставишь эту лекцию для более подходящего момента? Передай хлебную корзину, пожалуйста.

Отец качает головой и испускает тяжелый вздох, выполняя мою просьбу, а потом принимается закладывать в «канадку» табак.

– Ты неуправляемая, Мерф. Скажи, что мне делать с идиотами, которые не справляются со своей работой?

– Не нанимать их больше. И кстати, твои неуклюжие амбалы только распугивают моих покупателей.

Я обхватываю обжигающую чашку руками и делаю глоток, наблюдая, как отец начинает раскуривать трубку.

Это его маленький утренний ритуал. Который стал неотъемлемой частью и моего утра.

Завтрак всегда был законным времяпрепровождением с отцом. И я уважала его за то, что за столько лет он ни разу не изменил своему принципу и не оставил мое утро без внимания. Не исключение и сегодня.

– Я попрошу их быть незаметнее. – Отец одаряет меня мягкой улыбкой, выпуская густую струю дыма. Лед тронулся.

– Сегодня приедут поставщики, ты помнишь?

– Разумеется. Я сам с ними встречусь. Какие планы на день?

– Никаких. Сегодня я хочу отдохнуть. Так что можешь спокойно заниматься своими делами. А я устрою себе денек женских слабостей.

– Это слишком хорошо, чтобы быть правдой, девочка, – тихо смеется отец.

– Клянусь! – Я поднимаю ладони в знак капитуляции.

Отец еще мгновение щурится и в итоге одобрительно кивает, показывая мне свое доверие. Но сегодня я и правда не желаю ничего, кроме парочки коктейлей и хорошего SPA-массажа.

Гектор

Я прохожу в подсобный кабинет, где за рабочим столом сидит Аластер О’Доннелл. Он внимательно изучает под лупой драгоценный камень, всем своим видом демонстрируя мне отчуждение. Чертов старик, набивает себе цену.

– Чтобы отличить явную подделку, не нужно быть экспертом, – хрипит он, прежде чем поднять на меня взгляд с расчетливой улыбкой. – Гребаные поставщики всегда считают себя умнее. Взгляни.