Миранда Грин
Осторожно: студенты! Неуклюжий и полторашка

– Иди, волчонок, только постарайся не как вчера.

– А что вчера? – Федор нахмурился.

– Вот и расскажу! Мне как раз нужен ваш взгляд.

Мирослава утащила инквизитора за собой на лестницу, сразу же принимаясь вываливать мужчине все события прошедших суток: и про Хасса с распоясавшимся инквизиторским молодняком, и про старосту в новой группе, и про подозрения о развитии у себя любимой паранойи. Слушатель ей попался благодарный, неперебивающий, только иногда вклинивающий уточняющие вопросы, так что через пару дворов она закончила изливать душу, теперь ожидая вердикта. А мужчина всерьез задумался, прикрывая светлые и будто светящиеся глаза.

Он прекрасно понимал, что Мира не станет сидеть смирно – не тот характер, это и по родителям понятно, тем успокоились только ради дочери, и то далеко не сразу. Просить ее не лезть тоже бессмысленно, чувство справедливости у его, как сказали бы на нулевом уровне, крестной дочери было не просто обостренным – это было лезвие, на котором Грозные танцевали всю жизнь, регулярно пуская себе кровь. Оставалось одно…

– Мне с ними поговорить? Понимаю, что просить тебя быть осторожной – глупо, но ты можешь мне пообещать хотя бы не лезть в пекло и не молчать, если что-то происходит?

– Могу пообещать постараться. А насчет поговорить, – она отвела глаза. – Не знаю. За себя-то я не боюсь, мне сил отбиться хватит, а вот Хасс…

– Приятно видеть, что ты выросла и теперь думаешь еще о ком-то кроме себя, – Федор погладил девушку по спине. – Что длиннолапый волчонок постепенно матереет, а желание причинять добро и наносить справедливость теперь советуется с голосом разума.

Та смущенно уткнулась ему в плечо, слушая тихий смех где-то над головой. Ростом природа ее не одарила, полтора метра с кепкой – не удивительно, что любые предупреждения и угрозы с ее стороны воспринимались со смехом. Правда, смеялась последней обычно Мира, когда поверженный противник наконец-то вспоминал, что удары снизу могут быть не только подлыми, но и очень болезненными. Да и недостаток голой физической силы прекрасно компенсировался магической мощью, позволяющей и кости, мышцы, связки укрепить при ударе, и восстановиться быстрее, если вдруг пропускала чужой кулак. И все равно оставалась в глазах окружающих мелкой занозой.

Хотя, со стороны инквизиторов-недоучек, вчера, за гаражами, сцена наверняка была комичной: мелкая зубастая мышь в лице Грозной и тощий, но высокий, похожий на печального суриката Хасс. Смешок удержать не получилось, пришлось делиться мыслью. Инквизитор хмыкнул: Оксана тоже поначалу производила впечатление чего-то мелкого, бестолково суетящегося под ногами. И горе тому, кто посчитает женщину безобидным грызуном. Поговаривали, что ситуация повторяется из поколения в поколение, и Грозные или специально себе таких жен выбирают, или мужчины входят в это семейство, меняя фамилию. В любом случае, династия оставалась стабильной. Стабильно потрясающей, потому что многих от них натурально трясло. Про старшего брата Ивана, Миркиного дядю, Федор только слышал, что тот где-то на разведке новых уровней служит вместе с супругой, но чутье говорило инквизитору, что в самые опасные щели новых миров лезет первым отнюдь не Антон.

– Но, пожалуй, на плановую воспитательную беседу я их приглашу. Ладно, волчонок, мне пора. Постарайся из магазина дойти без приключений.

Мирослава кивнула. Она постарается, но обещать ничего не может и они оба это прекрасно понимают.

Ночь

На новом месте спалось отвратительно уже третью ночь подряд, так что Мира решила действовать способом, проверенным за годы переездов, и теперь собиралась умотать себя до изнеможения. А для этого нужно было пройти мимо родительской спальни и выбраться на улицу. Схема отработанная и привычная обеим сторонам: уж каким чутьем родители определяли, что у нее очередной приступ бессонницы, а не “что-то случилось”, магичка не знала, но в этот раз никто не проснулся, чтобы ее остановить. Посчитав это добрым знаком, Грозная выскользнула на лестничную площадку, уже на ступеньках принимаясь шнуровать кроссовки. В подъезде висел стойкий запах дешевого курева.

Девушка проверила ключи в кармане, сжала лежащие в куртке наушники – и не стала их доставать. Город новый, лучше держать уши открытыми. Да и живут они не в военном городке, как на прежних местах, это там молодняк в лицо знали, кто чей и что сделал, так что ночным забегам вокруг домов никто не удивлялся.

Спуск по ступенькам с шестого этажа заставил окончательно проснуться – вот уж чего она надеялась избежать, но это неприятное событие ее догнало. Теперь точно придется пару часов круги нарезать. Грозная повела плечами, привыкая к влажному ночному воздуху, и ленивой трусцой двинулась вдоль дома. Первые пару… десятков кругов прошли как по маслу – ни единой живой души в округе не наблюдалось, а без музыки бегать было откровенно скучно, так что мозг начал стремительно отключаться. Магичка поставила себе цель: еще кружочек и домой, спать, когда сбоку раздалось шуршание шин.

– Девушка! – раздалось из салона. – Девушка! А вы вот не боитесь одна ночью гулять. Вы вот такая маленькая и хрупкая…

– Я больно бью и быстро бегаю, так что нет, не боюсь, – Мира прибавила скорости, до поворота во двор оставалось еще три десятка окон.

От “собеседника” слабо тянуло илом и речной водой, ей даже оборачиваться было не нужно, чтобы опознать утопленника, да и интонации в голосе характерные проскальзывали – говоры у мавок может и отличались в разных частях Рева, но вот что-то общее имелось. То ли странная певучесть речи, то ли звучание голоса, будто глотка водой заполнена. Мавок и завезенных с других уровней русалок – такую же разумную водную нечисть, только с рыбьим хвостом – боевики не любили, как терпеть не могли и водоемы. Собственный огонь с неживой водой плохо уживался, настолько, что доходило до странного. Например, боевые маги были теми немногими, кто никогда не смог бы назвать мавок красавицами, не действовал на них их морок. К налакавшимся их слез “утопленникам” относились схожим образом, на каком-то животном уровне испытывая острое отвращение.

Шуршание шин прекратилось, щелкнула дверь. Мира продолжила движение, не оборачиваясь и окутывая руки тонким слоем магии, с трудом удерживая ее под контролем. “Злость плохой советчик, Мира, соберись, не хватало еще пожар устроить из-за такого как он”.

– Ну невежливо же, – пальцы сжались на локте, заставляя магичку обернуться, кривясь от запах тины, ударившего в лицо.

– Дядь, иди, куда шел, – Грозная ощущала, как кипит кровь, как подрагивают пальцы, а она начинает заводиться.

Только она уже прекрасно знает, куда идет дело, и вырывает свою руку как раз на фразе о хамоватой молодежи. Полмгновения уходит на выбор: бей или беги? Бей или беги? Последствий и проблем не хочется, беги! Она срывается с места, старательно игнорируя свербящий запах реки, не исчезающий до конца, становящийся только чуть слабее, успевает нырнуть во двор, чтобы попасть буквально под колеса патрульной машины.

Вместо ответа на вопросы она просто кивнула за спину, где медленно обрабатывал информацию “утопленник”. Кажется, забег только усилил эффект, потому что увернуться от паралички тот не успел, но это Грозную уже мало волновало – по боку стекала кровь, слишком теплая, чтобы быть чужой. Кажется, она еще не успела восстановиться после вчерашней встречи с инквизиторами – вот и эффект. Привалившись к машине, Мира потянулась под футболку – под пальцами ощущался гладкий порез, слабо покалывающий из-за магического отторжения.

– В порядке? В больницу не надо? – вопрос она разобрала со второго раза, попросту пропустив первый мимо ушей.

– Царапина. Дома обработаю и нормально будет. Родители будут в восторге, – она посмотрела на “утопленника”. – Из “заповедника” сбежал что ли?

– Знаешь что, умный ребенок, поехали-ка с нами, – патрульный маг посмотрел на ее скривишееся лицо, – ладно, на переднем, если тебя не смущает общество инквизитора. Могу пока телефон дать, родителям позвонишь, если артефактов с собой нет.

– Еще бы новый стационарный номер помнить, – она залезла на предложенное место, смеряя взглядом сидящего за рулем представителя культа.

Спорить и пытаться увильнуть домой Мира даже не пыталась, да и зацепили ее явно чем-то не слишком чистым, отравленным, раз организм решил отреагировать тошнотой и головокружением. Краем уха она слышала, что у “утопленников” внутри может самая неожиданная гадость синтезироваться под действием русалочьих слез, так что лучше пусть она будет под присмотром, чем ползет на шестой этаж сама. Наверное, можно было попросить просто проводить и сдать с рук на руки родителям, но хорошая мысля тем и хороша, что приходит опосля. В ее случае – патруль успел отъехать от ее дома, а в руку вложили телефон. Древний даже по местным меркам, до недавней изоляции на Рев активно таскали технологии с нулевых уровней, у самой Грозной в рюкзаке лежал сенсорный, но тут выбирать не приходилось.

– Вообще ничей не знаешь? Так, не фони мне тут, – мужчина едва коснулся ее руки, но тут же отдернул пальцы, когда Мира обожгла его из-за конфликта сил. – Понял, не лезу. Кому звонить-то будешь?

– Я… Так, я знаю, что мне точно ответят… Отец Федор? – девушка распахнула глаза, узнавая собеседника на той стороне. – Значит, не мамин номер, ладно. А вы сможете меня из отделения забрать? Номер?

– Пятнадцатое, – понял ее заминку патрульный.

– Пятнадцатое. Да. Да. Нет, не моя вина. Да, опять приключения. А можно вас попросить родителям не звонить сейчас? Я потом сама все расскажу. Ага, спасибо. Да, до встречи. Спасибо, – последнее было обращено к инквизитору по соседству, который не глядя засунул мобильник в нагрудный карман.

– Было бы за что. Странно, что ты позвонила одному из наших.

– Чей вспомнила, тот и набрала. Может, так и лучше, родители переживать не будут вот так сразу.

– Часто создаешь проблемы? – усмехнулись с заднего сиденья. – Да смирно ты, не булькай!

– Всякое бывало. Правда, в отделение я еще не попадала, пусть и в таком качестве. Можно я, – она ткнула в окно, – кажется, меня укачивает.

После кивка Мира едва ли не высунулась наружу. И пусть магичка прекрасно понимала, что ее в принципе укачать не может, ну не бывает боевиков с плохим вестибулярным аппаратом, особенно потомственных, но тошнота все равно мучала.

Попытки залатать бок магией провалились, и запах крови все-таки поплыл по салону. Инквизитор кинул взгляд в зеркало,но сзади все было спокойно, "утопленник" ушел куда-то в себя, ловя порцию видений, а вот от пострадавшей как раз-таки отчетливо тянуло железом и дымом, кажется, магичку задело сильнее, чем она пытается показать. Так что Василий прибавил скорость, не хватало еще им трупа, да еще и от рук накачавшегося дрянью мага.

В отделении их уже встречали, и ожидающего их отца Федора инквизитор опознал сразу – видел в числе переведенных из глуши, в компании магов, очень похожих, кстати,на… Он посмотрел на Миру. Ну да, на мелкую потерпевшую. Ее крестный отец? А так и не скажешь, что она когда-то была на грани смерти, весьма активная и боевая девчонка. Федор нужную машину из числа подъехавших опознал сразу, помогая выбраться – а не выпасть – из салона Грозной-младшей. И ведь просил не попадать в приключения, но, кажется, те вполне успешно находили ее сами.

Рана раздражала. Мирка терпеть не могла болеть, стараясь встать на ноги как можно быстрее – настоящая дочь своих беспокойных родителей. Так что инквизитор не сомневался – на учебу она сегодня утром помчится, даже если порез ей зашьют прямо перед парами. Футболка под пальцами была сырой и теплой, даже в полумраке на синей ткани было заметно темное пятно. Мужчина молча, придерживая ее за плечи, кивнул коллегам и повел магичку внутрь, даже не пытаясь поднять на руки, пусть и вышло бы это без проблем. Просто не хотел ссориться с Грозной и терять время на уговоры.

Мира, правда, упрямиться и мешать лечению тоже не собиралась, так что в медпункте послушно села на кушетку, задирая футболку перед сонной магичкой-фельдшером. Та провела пальцами вдоль раны, сплела несколько диагностических и недовольно нахмурилась: яд в ране действительно был, да еще и магический резерв выжирал, благо, что сама Грозная этого пока не ощущала слишком заметно – симптомы походили на среднее истощение и конфликт энергий, как бывает, например, после контакта с инквизиторами. В перспективе, конечно, такое могло и до комы довести, но с ней такого не случится. Бланки на столе зашевелились, самостоятельно заполняя, пока целительница диктовала свои наблюдения.

– Порез, нанесенный тонким острым предметом, предположительно, – женщина задумалась, – заточенной монетой или крупной чешуйкой магического существа. При учете того фактора, что ранение было получено в результат действий лица, употребившего "русальи слезы", вероятно, русалочьей чешуйкой. Как давно?

– Около получаса назад, может, минут сорок, – инквизитор посмотрел на часы, вспоминая, во сколько раздался звонок.

– Сопротивляемость яду, демонстрируемая потерпевшей, высокая, вызванная врожденным иммунитетом и магическим резервом выше средних значений. Аллергий нет?

– Не замечали, – Мира пожала плечами.

– На пчелиные укусы и мед, – вклинился все еще стоящий у двери Федор. – Не смотри на меня так, я прекрасно помню, как ваша беспокойная компания на пасеку к перевертышам залезла.

Грозная тяжело вздохнула из-за напоминания о провале, но отрицать очевидное было бессмысленно. Факты – вещь упрямая. Тем более, что изначально дурацкая идея принадлежала ей, так что в тот момент она даже считала справедливым, что все отделались легко, а она угодила на три дня в лазарет. Зато урок был усвоен на всю жизнь. Нет, на пасеку лазить они не перестали, просто Мира успешно выучила пару простых щитов от физических объектов. Мать ругалась и закатывала глаза, ее такой вариант мотивации к обучению – через попадание в неприятности – не устраивал, отец тяжело вздыхал, но не комментировал – иначе пришлось бы напоминать Оксане об ее собственном студенческом походе на русалочий пляж. И о том, как ему пришлось расточать комплименты мавкам, лишь бы те от нее отвлеклись и дали пару минут на побег.

Словом, порода явно прослеживалась.

А вот откачать насыщенный магией яд с первой попытки не получалось из-за сопротивления организма чужому воздействию, так что Федор сел рядом с Миркой на кушетку, аккуратно обнял за плечи, прерывая ток силы в теле. Девушка невольно охнула, обмякая, зато дело сразу пошло на лад. Так что едва яд покинул тело, а медичка потянулась за обезболивающим – пользоваться заклинаниями было бы нежелательно после выведения насыщенных силой веществ – уже проявляла привычное нетерпение:

– Да шейте так, наживую. Все будет нормально.

– Я бы рекомендовала…

– Лучше шейте, она пыталась открытый перелом голыми руками собрать, потому что больницы не любит, так что тут точно хуже не будет. Странно, что при такой способности терпеть боль, все равно боиться щекотки.

И резко выдохнул, когда недовольная Грозная клацнула зубами у него над ухом. Звериные повадки этой девчонки до сих пор умудрялись удивлять, вылезая в самые неожиданные моменты. Впрочем, привыкать к такому – значит ослабить бдительность, дать застать себя врасплох способности этого семейства находить неприятности на голову.

– И в какой момент вы собирались мне об этом рассказать?

Оправдания

– И в какой момент вы собирались мне об этом рассказать? – у двери медблока стояла Оксана Грозная. – Почему я о произошедшем узнаю случайно, когда меня вызывают посреди ночи из-за очередного “утопленника”?

Федор и Мирослава переглядываются и осторожно пожимают плечами. Они честно собирались сказать, просто – позже. Но судьба решила, что о таких неприятностях близких нужно предупреждать сразу, потому что иначе будет риск подорвать доверие. Грозная-младшая стыдливо опустила глаза, ощущая, как кровь отливает от лица – родители позволяли ей многое, не слишком контролировали, потому что были уверены в благоразумии собственной дочери, поэтому каждая такая ситуация заставляла Миру чувствовать себя… скажем, очень не очень. Пусть она и была отцовской копией – и папиной дочкой, что уж тут – но это не означало привязанности только к одному родителю. Просто отношения с мамой были другими, строились на других принципах.

Пока девушка собирала слова в кучу, чтобы оформить их в какое-то подобие извинения, Оксана уже подошла ближе, стискивая дочь в крепких объятиях, и Мира поняла – не злится, испугалась. На душе от этого осознания стало еще поганее. И пусть формально Мирка уже была самостоятельной единицей, совершеннолетие у магов наступало в девятнадцать, достаточно долгий срок жизни – двести лет не были даже рекордом, ее собственная прабабка разменяла уже третье столетие – давал им некоторую инфантильность. В принципе, в возрасте ее родителей многие только начинали задумываться или о получении образования по магическому профилю, или о первом ребенке. Хотя сейчас средний возраст студентов и резко уменьшился, но Мира затруднялась сказать, с чем это связано.

– Я номер не вспомнила…

– Даже не удивила. Единственные цифры, которые вы оба помните – это коэффициенты в формулах, все остальное считаете неважным.

Мирка пожала плечами: что правда, то правда, отец как-то раз умудрился забыть, когда у него день рождения, что даже по ее меркам было из ряда вон выходящим событием. Близкие к этому факту относились снисходительно, благо, что у Федора с датами проблем не было, и инквизитор, по доброте душевной, не иначе, заблаговременно напоминал о важных событиях то Ивану, то его дочери.

Из-за двери показался патрульный инквизитор, с которым Грозная-младшая приехала в отделение, Василий, тихим покашливанием привлекший внимание Грозной-старшей. Та еще раз осмотрела дочь, убедилась, что цветом лица та больше не сливается со стеной, да и вообще подает больше признаков жизни, и вышла. Мира снова осталась в компании Федора и местной медички. Кажется, ее звали Альбиной, но Мира не запомнила, тогда все усилия уходили на сохранение “состояния стояния”. Инквизитор мягко погладил мелкую магичку по волосам, неожиданно хмурясь. Привычный мышиный цвет словно чуть потемнел, будто тонкий слой пыли сдули. Но в неярком освещении ему могло и показаться, так что обнадеживать девушку проявлением большей склонности именно к собственно боевой магии пока не стал. Тем более, что в дверях мелькнула голова Оксаны:

– Мира, пойдем, расскажешь, что случилось, и поедешь отлеживаться. Федь, захватишь к себе? Хочу, чтобы она под присмотром была.

– Без проблем.

– А отец? – Мирослава вышла за матерью, надеясь, что не слишком заметно вписалась плечом в дверной проем.

– Должен быть на пути в “заповедник”. Во сколько у тебя первая пара? Успеешь?

– Нам ко второй, еще и высплюсь, если все это не затянется, – она аккуратно ухватилась за материнский локоть.

– Не должно. Тут даже при всем желании тебе какие-то претензии предъявить нельзя. Вот если бы ты его чем-нибудь приложила…

– У меня была такая мысль. Но решила не связываться. Не была уверена, что две драки подряд – хорошая идея.

А еще был риск не рассчитать силы. Утопленников или брали живьем, используя исключительно физические методы и ряд заклинаний, однозначно неспособных дать какие-то побочные эффекты, или устраняли на месте. Чаще, конечно, последнее, если такие зависимые доходили до стадии неадекватного поведения, значит, последствия уже необратимы. Впрочем, жалеть о них обычно уже было некому – на слезы подсаживались не в поисках эйфории, а в поисках забвения, они приглушали эмоции, делали мир нечетким, неярким, тихим, словно сквозь толщу воды. Столкнувшись с таким впервые, тогда – только в теории, Мира была в шоке. Кажется, ей было двенадцать или что-то около того, и отец долго и вдумчиво разговаривал с ней, в том числе, о том, что иногда кажущаяся жесткость – на самом деле милосердие.

В кабинете, на котором девушка с ухмылкой рассмотрела имя собственной матери, ее ждала все та же пара патрульных и незнакомый инквизитор, исходящий от которого запах ладана и воска на миг вышиб воздух из груди, заставил задержать дыхание.

– Итак, Мирослава Ивановна, – инквизитор сверился с бумагами на столе. – Расскажите о событиях сегодняшней ночи.

– Я вышла побегать, – Мира аккуратно опустилась на предложенное место, машинально прикрывая бок рукой. – У меня проблемы со сном на новом месте, мне обычно помогает. Уже собиралась заворачивать во двор, когда со мной поравнялась машина.

– А дальше? – инквизитор странным взглядом смерил стоящую за спиной дочери Оксану.

– ”Девушка, а вам не страшно? А поехали кататься”, потом вылез, начал за руки хватать.

– И Вы атаковали.

– Что? Нет! – Грозная-младшая подавилась воздухом. – Я вырвалась и побежала во двор, попала почти под колеса Вашим патрульным. И мои слова, кстати, подтверждает тот факт, что сигналка на потолке молчит. А Вы, кстати, могли бы перестать пытаться продавить меня “Смирением”.

– Значит, мне не показалось, да, Вадим? Мира, иди, тебя уже ждут. Утром не геройствуй, не станет легче – отлежись. А я пока тут закончу.

Девушка напряженно посмотрела на мать, кожей ощущая ее раздражение. Ухо нервно дернулось. Кажется, она слышала про какого-то Вадима-инквизитора, но слишком давно. Хотя, как показывает опыт, мир тесен, столица может и является городом-миллионником, но занятых на негражданских специальностях магов и инквизиторов наберется от силы под сто тысяч при населении Рева в пять миллионов. Естественно, если считать только людей, с нежитью различной степени разумности – раза в три больше, но подавляющая часть предпочитала прятаться в непроходимых лесах, считая человека слишком опасным, непредсказуемым и проблемным соседом.

За дверью кабинета, куда Мирославу вывели все те же патрульные пятнадцатого отделения – из кабинета Грозной-старшей их сдуло сразу же, даже сама Мира не рискнула бы оставаться рядом с матерью в состоянии такого холодного бешенства – ее уже ждал Федор. Инквизитор косился на дверь с крайне понимающим взглядом, впрочем, недовольства по этому поводу он явно не испытывал.

– Я могу ее забирать?

– Да. Не думаю, что возникнут еще какие-то вопросы. У вас удивительно смелая и крепкая духом крестница, брат Федор, – Василий смерил взглядом привалившуюся к стене Миру. – Впрочем, теперь я понимаю, что есть в кого. А еще она крайне похожа по описанию на ту магичку, на которую жаловались ваши подопечные…

Федор устало прикрыл глаза, Мира дернула губами, прекрасно зная, что за закрытыми веками тот их закатил, ну или усердно давит это желание. Но от него явно ждали ответа, так что мужчине пришлось отреагировать хотя бы коротким:

– Позорники.

– Вот и я так считаю. Опустим даже тот момент, что их отметила девчонка, полтора метра в прыжке с табуретки, – Мира хмуро сверкнула глазами, – так еще и одна – двоих.

– Мы пойдем, – Федор перебил коллегу. – Кажется, кто-то сейчас по этой стене уползет.

– Я превосходно себя чувствую, – Грозная и правда чувствовала себя неплохо, не считая жуткого желания упасть в кровать хотя бы на пару часов, спонтанная прогулка все-таки принесла результат, ради которого и затевалась.

И все-таки подставленное плечо Миру обрадовало. Воздух уже едва различимо пах приближающимся утром, так что больше четырех часов сна у нее вряд ли получится выкроить, даже если уснет прямо в машине инквизитора. Но лучше уж так. Магичка рухнула на заднее сиденье под понимающим взглядом и тут же провалилась в вязкую, похожую на мед дрему. И все же тело успевало реагировать, упираться рукой в переднее сиденье, когда был риск побеспокоить глубокий рубец на боку при особенно крутом повороте. Благо, что вел Федор аккуратно, Мира среагировала всего-то пару раз. А к приезду во двор и вовсе отключилась окончательно, не чувствуя, как ее аккуратно поднимают на руки, словно больного щенка.

*

– Вашу мать… проспала, – простонала Мира, едва рассмотрела будильник напротив кровати. – Ну, зато выспалась.

– Я позвонил твоему куратору, можешь спать дальше, – в дверях мелькнул Федор, уже одетый в служебное черное. – Думал, не проснешься так рано. Как ты себя чувствуешь?

– Как медуза.

– На чешуйке, – он замолчал, думая, стоит ли говорить, не оторвет ли ему Оксана голову, но посчитал, что Мире стоит знать, – была смесь слез с образованным в теле “утопленника” ядом. Тебя лихорадило почти сутки. Благо, ты достаточно сильно любишь жизнь. Оксана хотела обойти момент со слезами, но я считаю, что ты имеешь право знать.

– Плохая шутка.

– На руки посмотри, ты с капельницей полежать успела, хотя уже через пару часов и радовала медиков ударным возвращением в норму. Так что сегодня и выходные отлежишься. Все, что в холодильнике найдешь – твое. И не делай такое лицо, Мира. Я прекрасно знаю, что ты хочешь сказать.

– Ненавижу болеть! Можно я хоть на улицу выползу?

Одного красноречивого взгляда хватило, чтобы Мира поняла: куковать ей здесь до вечера воскресенья. Тем более, что на руках действительно нашлись уже почти зажившие следы от игл. Инквизитор вздохнул, опускаясь на край разложенного дивана, немного времени у него еще было. Грозная тут же вцепилась в локоть и села, прижимаясь к плечу. Мужчина аккуратно погладил ее по спутанным волосам, стараясь по возможности разобрать пряди. На тактильность посторонних она всегда старательно фыркала, но Федор посторонним не был, являясь фактически кем-то вроде некровного родственника. Из-за этого даже запах ладана, характерный для всех инквизиторов, не ощущался таким тошнотворным.

Вообще, ее всегда это забавляло. Как в местных инквизиторах смешался эффект от магических аномалий Рева, отдельные навыки от Собирателей Огневищенска и ощутимая часть от инквизиторов Нулевого уровня. Собственно, на последних местный орден и был замешан, несколько столетий назад по времени Нулевого их инквизиторы попали на магические уровни, но в итоге сами обрели неполноценное магическое тело. А получилось то, что получилось. Вот только природная неприязнь к магам и нелюди никуда не делась.

– С чего он так на меня взъелся?

– Вадим? – инквизитор сразу понял, о ком идет речь. – Он всех магов не любит в принципе, а “утопленник” еще и из наших был. Ладно, волчонок, мне пора. Организм тебе, конечно, почистили, но постарайся не напрягаться магически хотя бы пару недель. А сейчас и от бытового колдовства воздержись. Не хотелось бы последствий.

Он поцеловал Миру в лоб. Своих детей у Федора не было, а склад души требовал кого-нибудь опекать, так что тянущему его за собой магу инквизитор не особо сопротивлялся, особенно когда расслышал про жену и ребенка. А потом так привязался к мелкой проблеме, что переводился на новые места следом за Грозными.

Мирке очень хотелось по-детски повиснуть на мужчине, но она прекрасно понимала – служба есть служба, и возмущаться по этому поводу бесполезно, тем более, что даже ребенком она была крайне самостоятельным, сказался образ жизни семьи, да и окружение всегда было таким же. Правда, в пустой квартире неизменно становилось скучно, так что даже простужаться она старалась как можно реже.

– Книжный шкаф тоже в твоем распоряжении, найдешь, чем себя развлечь. Если что – я на связи.

– И это меня радует. Я, наверное, отосплюсь тогда за последнюю неделю. Если отвечать на звонок не буду – не пугайся сразу, дядь Федь.

Инквизитор хмыкнул, кивая. “Детское” обращение явно говорило, что досталось Мирославе от души и сил храбриться у нее уже нет. Так что мелкую магичку он решил не напрягать, опрокидывая обратно на подушку и плотнее укутывая одеялом. Сонное сопение слух уловил практически сразу, стоило только выйти за дверь комнаты.

*

Воскресенье наконец-то доползло до нее, потому что безделье растягивало время в непрерывную жвачку, липнущую ко всем поверхностям, бесконечную. Мира даже с тоски откопала на полках у Федора задачники по теории магии и основам алхимии, коротая дни за повторением изученного и расширением знаний – этого издания у нее не было, а теория в нем оказалась расширенная.

И родители, и крестный – Мирослава вполне охотно использовала этот притащенный с нулевого уровня термин – стабильно прозванивались раз в несколько часов, удивительно четко улавливая моменты, когда она не спала. Уже к вечеру пятницы реакция на звонок превратилась в “Все нормально. Поела. Не напрягаюсь, сплю. Пока”. К обеду в субботу пришло короткое “Уезжаем в заповедник, не теряй” от отца, из чего девушка сделала справедливый вывод: процесс идет, так что достанется всем, и “утопленникам”, и русалкам-мавкам, и тем, кто находится между ними. Вечером в тот же день вернулся Федор, обрадовавший Миру новостью о выходном, в компании медика, снявшего с Грозной целую паутину целительских заклинаний, внимательным взглядом окинувшего ворох нитей и довольно кивнушего: пациентка в порядке, волноваться не о чем, но нагрузки все еще рекомендуется оставить на минимуме. А после целитель еще и неприятную новость сообщил, о том, что шрам у нее все-таки останется. Одно радовало, шрам будет на не слишком-то видном месте.

– Я так понимаю, если бы со мной что-то случилось, он бы примчался даже при твоем отъезде? – Мира потянулась к стоящей рядом с кроватью чашке.

– А ты думаешь, мы бы оставили тебя без присмотра?

– Слабо в это верится. В понедельник-то мне уже можно будет выйти? Я скоро корни пущу!

– Можно даже сейчас. Иди в душ, потом пойдем тебя выгуливать, пока ты здесь не одичала.

Мира осторожно поднялась на ноги, достаточно плавно, чтобы не потемнело в глазах. Она точно знала, что в самом худшем случае к концу следующей недели последствия сойдут на нет, хотя мощные яды в ее организм еще не попадали, предсказать было нельзя. Вот родители, например, перенесли бы все это гораздо легче, в этом девушка была уверена. Отец Федор все вспоминает ей попытку “собрать” открытый перелом голыми руками прямо в том же лесу, но упускает один простой факт: такое отношение к собственному здоровью у нее не на пустом месте появилось. И пальцем ткнуть по этому поводу можно не только в биологических родственников. Инквизитор тоже любовью к целителям не отличался, пусть и не пытался, в отличие от Грозных, от них сбежать, если уж попадал в цепкие руки.

Переданная матерью сумка нашлась у двери ванной.

Вода немного прояснила голову, к ужину Мира уже практически пришла в себя, а на воздухе и вовсе жизнь заиграла нормальными, яркими красками. Инквизитор жил почти в том же районе, так что местность была знакомая, ничего такого, что заставило бы напрягаться от каждого шороха. А уж ошарашенные лица тех двоих, в чей конфликт с Хассом она влезла, и вовсе подняли настроение до небывалых высот, тем более, что Федор сразу понял причину этих выразительных взглядов.