Мила Волкова
Призрак в наследство

Глава 2. Шорох в ночи

Олеся растерянно оглядела землю, подсвечивая себе фонариком. Не считая неровной цепочки её собственных следов, слой снега был идеально ровным, куда ни посмотри. Погони тоже до сих пор не было.

Грабитель мог, конечно, перелезть через забор с другой стороны дома. Только зачем ему это? Дом выглядит нежилым, калитка больше для порядка, чем для охраны, а вот забор достаточно высокий… к чему такие сложности?

Поколебавшись, Олеся обернулась к дому. Тот снова смотрел на неё своими темными глазницами-окнами. Ни света, ни даже слабого отблеска внутри.

Но грабителям ведь тоже нужен свет! Особенно, когда они залезают в старый дом вроде этого – не хватать же весь хлам, какой попадется под руку.

Напряженно вслушиваясь в звенящую тишину, Олеся все же вышла за калитку. Её подозрения подтвердились – никаких следов там тоже не оказалось. Если в доме сейчас и был вор, то он предпочитал пробираться в бедные деревенские дома по заснеженным огородам, перелезая через высокие частоколы вместо того, чтобы воспользоваться хлипкой незапертой калиткой.

Может, ей просто что-то приснилось? Бывает же так, что просыпаешься, а в ушах еще стоит приснившийся крик. А потом спросонья и померещилось всякое. Да и дом-то ведь деревенский, не чета городской квартире – вечно в нём что-то скрипит и скребется.

Ног Олеся уже не чувствовала, нужно было решать быстрее. Заявиться к старикам-соседям посреди ночи босиком и с бешеными глазами или набраться смелости и проверить кухню.

Олеся выбрала нечто среднее.

Поежившись, она развернулась к дому и прихватила валявшуюся у калитки старую уличную метлу. Она так нашумела со своим побегом, что грабитель, если он есть, наверняка её заметил. И все же до сих пор себя не обнаружил… Поэтому она просто посмотрит, нет ли следов у двери, а воришку огреет черенком, если потребуется.

Уговаривая себя таким образом, Олеся обошла дом, и медленно толкнула входную дверь от себя.

Та по-прежнему была заперта. Следов перед ней тоже не было.

Девушка облегченно выдохнула. Перед окнами снег был чистым, не считая ее следов, дверью никто не пользовался с вечера. Если только воришка не пробрался к ней через печную трубу, как Санта, то никого внутри быть не могло. А сама Олеся просто паникер.

Она поспешила забраться обратно в комнату и зажгла свет. Теперь после того, как адреналин схлынул, ее начала колотить крупная дрожь. Порывшись в бабушкином комоде, Олеся выудила пару шерстяных носков и торопливо их надела. Потом закуталась в теплый махровый халат и направилась к двери в соседнюю комнату. Помедлив мгновение, она рывком ее распахнула и молнией устремилась к выключателю.

Комнату осветил ровный желтый свет. В ней было пусто.

Олеся не смогла сдержать облегченного возгласа и рухнула на стул. Сон. Это был всего лишь сон.

Поджав к себе ноги и поуютнее закутавшись в огромный халат, она посидела так пару минут, надеясь побыстрее согреться, но почему-то вышло наоборот – вдобавок к дрожи застучали зубы. Пришлось подниматься и ставить чайник. Пока он грелся, Олеся держала ладони над плитой и чувствовала, как тепло постепенно до самых кончиков заполняет её онемевшие пальцы. Жалко, что нельзя провернуть такое с ногами – пальцы на них до сих пор были ватными. По-хорошему, залезть бы сейчас в горячий душ или ванну, но с водой был какой-то непорядок.

Все еще мечтая о горячей пенной ванне, Олеся потянулась за чашкой в буфет. Вот только чашка, которую она еще вечером сама поставила на полку, теперь валялась на полу, разлетевшись на крупные осколки. Олеся уставилась на них в ступоре.

Вот тебе и приснилось…

На душе сразу тревожно заскребли кошки, а в голову некстати полезли сюжеты фильмов ужасов.

– Так, нужно рассуждать логически, – вслух сказала Олеся, подражая немного занудному лектору по формальной логике, при этом выпрыгивающее из груди сердце она старалась игнорировать. – Чашка могла упасть в силу внешних причин.

Здесь ей пришлось задуматься надолго: поблизости не было ни железной дороги, ни хотя бы метро, да и на землетрясение рассчитывать не приходилось. Был бы у нее кот, можно было бы свалить на него…

– Крысы! – воскликнула Олеся преувеличенно бодрым голосом, – Или мыши.

Они-то точно могли здесь водиться – дом ведь простаивал больше трех лет. Кошки, если и бывали здесь, то только случайно. Никто грызунов не ловил, вот и обнаглели в конец.

Объяснение выходило логичным, но недавнее облегчение всё равно испарилось без следа. Возможно, оно бы вернулось, если бы мышь прямо сейчас решила повторить свой ночной променад. Олеся невесело усмехнулась – до чего странное желание: хотеть увидеть живую мышь в собственном доме.

Она обреченно взглянула на телефон: было всего лишь восемь минут четвертого. Это даже ранним утром назвать нельзя, но снова заснуть можно и не надеяться. Сна ни в одном глазу, а если сейчас вернуться в постель, то в голову непременно полезут ненужные мысли.

Желание пить чай тоже резко пропало, хоть дрожь никуда и не ушла. Правда, теперь стало уже непонятно, что было ее причиной: холод или взвинченные нервы.

Олеся воспользовалась вчерашним трюком: разбудила заснувший ноутбук и включила очередное видео. Потом собрала осколки разбитой чашки и приступила к самому главному пункту своего списка: нужно было навести порядок в вещах.

В углу спальни её ждала внушительная гора коробок и сумок. Паковала вещи Олеся будучи все равно что в трансе, а некоторые коробки и вовсе собирала Юля, поэтому теперь об их содержимом можно было только догадываться. Что ж, придется разобрать каждую, одну за другой, но для начала хорошо бы расчистить место для новых вещей.

Олеся взглянула на трехстворчатый бабушкин шифоньер – ему и предстояло послужить этой задаче. Из зеркала посредине в ответ на нее посмотрела взъерошенная девушка в несуразно большом халате. Олеся собрала волосы в высокий хвост и скинула халат на кровать. Стало немногим лучше – без отвлекающих деталей девушка в зеркале теперь выглядела просто замученной.

Вздохнув, Олеся потянулась к створке шкафа, в замочной скважине которой до сих пор кокетливо торчал ключик. С полок на нее дохнуло сиренью. Неужели до сих пор?!

Неверяще улыбаясь, девушка медленно запустила руку в аккуратные стопки белья. Через пару попыток ее поиски увенчались успехом – она выудила белый кусочек душистого мыла. Бабушка всегда так делала: прятала маленькие брусочки ароматного сиреневого мыла среди белья, и то всегда пахло весной. Из-за этого для маленькой Олеси ночевки у бабушки были приправлены кусочком волшебства.

Волшебство произошло и теперь. Светлые воспоминания принесли с собой здравую мысль. Бабушка родилась и прожила в этом доме всю жизнь. На нечисть не жаловалась, а из нарушителей закона в деревне можно было отыскать разве что пару сквернословящих, но вполне мирных пьянчуг. Сама Олеся не раз гостила у бабушки по целому лету, и ничего – совершенно ничего плохого! – не случалось. Так зачем же ей накручивать себя теперь, когда нервы и без того ни к черту?

На удивление это сработало. Олеся наконец по-настоящему успокоилась и выкинула злополучную чашку и ночные галлюцинации из головы. Монотонная работа этому только способствовала. Старые вещи из шкафа постепенно менялись местами с новыми из коробок. Нашлось даже несколько сокровищ: бережно хранимый фарфоровый сервиз и старый альбом с черно-белыми фотографиями беззаботной бабушки-невесты и беззубо улыбающейся мамы-крохи. Когда последняя коробка со старыми вещами перекочевала на чердак, на часах была уже половина одиннадцатого.

Несмотря на усталость, Олеся почувствовала прилив сил – ей хотелось немедленно взяться за генеральную уборку. Что угодно, лишь бы и дальше чувствовать этот давно забытый подъем. А еще впервые за долгое время она ощутила буквально зверский аппетит.

Решив всё же дать себе небольшой отдых, Олеся быстро съела нехитрый завтрак, привела себя в порядок и отправилась в магазин – кроме остатков “походной” еды, которую крестная собрала ей с собой в дорогу, дома ничего не было.

На улице ярко светило солнце, и свежевыпавший снег искрился так, что глазам было больно. Немного привыкнув к резкому свету, Олеся еще раз, уже при свете дня, осмотрела двор. Как и ночью, от дома к калитке вела лишь прерывающаяся дорожка ее собственных босых следов, от одного взгляда на которые становилось зябко. Все ровно так, как она и говорила себе в ночи: страшный сон, разгулявшаяся живность и ее натянутые нервы. Никаких бандитов и мистики.

В приподнятом настроении Олеся отправилась в магазин, где забила рюкзак покупками по списку, а заодно прихватила коробку “Птичьего молока” – нужно было сказать соседям спасибо, что вернулась она в теплый дом, а не стылую избу. Не откладывая благодарность в долгий ящик, она завернула к пожилой паре на обратном пути.

Александра Захаровна хлопотала в крольчатнике и заметила ее еще на подходе. Женщина добродушно поохала, что Олеся не зашла к ним вчера – видано ли, ночевать сразу с дороги в необжитом доме, и тут же зазвала в дом на чай. Не сумев отказаться так, чтобы не обидеть пожилую соседку, Олеся теперь наблюдала, как скатерть вокруг нее обрастает розетками с вареньем, блюдом с пирожками и вазочкой с конфетами. Открытая коробка подаренных конфет гордо стояла посередине.

– Вот, земляничное, – проговорила Александра Захаровна, пододвигая ей блюдце с ароматным вареньем. – Очень тебе оно нравилось в детстве. Баба Шура, баба Шура, а чай-то с вареньем пить будем? – сказала она, подражая тонкому детскому голоску.

Олеся тепло улыбнулась. В детстве она и правда часто бывала у Александры Захаровны – у той всегда находилась лишняя порция сладостей для маленькой гостьи. Сколько же времени прошло с тех пор… Раньше маленькая Олеся общалась с пожилыми соседями на равных, искренне считая их своими друзьями, теперь же ощущала некоторую неловкость. Впрочем, похоже только она – Александра Захаровна ничем подобных чувств не выказывала. Наоборот, оживленно рассказывала о жизни в деревне: что стало с теми соседями или этими, по каким дням привозят свежий хлеб, у кого из селян можно купить яйца или молоко. Между делом поинтересовалась и Олесиными новостями.

Деликатность Александры Захаровны сработала, и, к своему удивлению, на середине чашки душистого чая Олеся поймала себя на рассказе о том, что сейчас не нужно ездить на вокзал за покупкой билета, да и в самом поезде бумажные билеты давно не в ходу. В изумлении она резко замолкла – не помнила уже, когда в последний раз обсуждала с кем-то настолько будничные вещи. Александра Захаровна паузы не заметила, и как ни в чем ни бывало продолжила их неспешную беседу.

Когда Олеся засобиралась домой минут через двадцать, женщина взяла с нее обещание не стесняться заходить за помощью или советом, а еще лучше на чай без повода, просто так. После этих слов Олеся как раз вспомнила о своей беде с водой. Правда, вместо того, чтобы поделиться телефоном местного слесаря, Александра Захаровна снарядила к ней мужа, Василия Ивановича, да и сама засобиралась вместе с ними.

– Это мы сейчас быстренько посмотрим, в чем беда. А там, может, и сами справимся, – заверил её мастер, появляясь в дверях с ящичком для инструментов. – Оно в своем доме всякое бывает, а уж если без ухода каждодневного… Может, подмерзло где, или изоляция поизносилась.

В доме Василий Иванович с сосредоточенным видом принялся за работу, а Олеся и Александра Захаровна расположились на кухне – помочь они ничем не могли, оставалось снова чаевничать.

Уже привычно девушка поставила чайник, достала из рюкзака пачку печенья, а потом почувствовала, как ее обдало холодом…

Блокнот! Ее блокнот со списком дел лежал на подоконнике. Открытый ровно на страничке со списком. Но она закрывала его! Совершенно точно закрыла и положила на шкаф!

Он лежал здесь еще с ночи? Или переместился уже после того, как она вышла за покупками? Нельзя было сказать наверняка, потому что ни ночью, ни утром Олеся не обратила на это внимание.

К горлу снова подкатил склизкий комок, а в ушах зашумело. Все-таки в доме кто-то был, неважно ночью или с утра, или… Или она потихоньку сходит с ума… Может, у тех снотворных таблеток в побочных эффектах есть провалы в памяти или что-то подобное?

Видимо, вид у нее стал такой, словно она увидела призрака, потому что Александра Захаровна легко дотронулась до ее плеча.

– Что случилось, милая? – встревоженно поинтересовалась она.

Олеся помотала головой, силясь сглотнуть противный комок.

– Ничего, – прохрипела она. – Так, мерещится всякое.

– В окне что-то увидала? – спросила женщина, становясь рядом с ней и приглядываясь к пейзажу за окном.

Олеся замялась, не зная, чем объяснить свой внезапный ступор. Так ничего и не придумав, она решила сознаться:

– Нет… Просто с дороги плохо спала. Всё снилось, что в доме кто-то ходит, – Олеся постаралась изобразить беззаботный тон и даже махнула рукой для верности. – А теперь от недосыпа кажется, что вещи не на своих местах лежат.

К удивлению, Александра Захаровна восприняла ее слова всерьез, правда, вместо испуга вздохнула с облегчением.

– Так это у тебя домовой шалит, милая, – пояснила она. – Дом без хозяев стоит уж сколько, а тут ты… Хозяйка молодая, неопытная. Вот он тебе нрав свой и показывает. Помню, когда мы с Васей только поженились, я совсем зеленая тогда была. Вроде с утра до ночи толочешься, а всё равно: то паутина по углам, то пол невыметен. Уж батюшка-то попугал тогда меня зна-а-атно, – протянула Александра Захаровна, явно отправившись мыслями куда-то в далекое прошлое. – И посудой по ночам гремел, помню. И спать не давал – за волосы как дернет! И вещи прятал так, что вовек не сыщешь, пока добром вернуть не попросишь, – женщина тихонько рассмеялась. – Только не злой он, Лесенька. Порядок просто любит и чтобы уважали его. Ты оставь ему угощеньице на ночь, а хоть бы и вот это печенье на блюдечке, – она указала на лежащую перед ними пачку. – Молочка налей. И скажи: “Дедушко-соседушко, прими угощение. Дом береги, а мне не вреди”. Вот увидишь, дома сразу светлее станет, уютнее.

Олеся слушала молча, только кивала время от времени. Ну, не верила она в домовых и прочие суеверия, но спорить с Александрой Захаровной точно не хотелось – ясно было, что та искренне верит в то, что говорит, и от души хочет помочь.

Сейчас единственное, что всерьез беспокоило Олесю – это состояние собственного рассудка. Девушка надеялась, что все произошедшее можно списать на ее вымотанность. Она как-то читала о подобном: когда у человека случались длительные проблемы со сном, то в какой-то момент ему буквально начинали сниться сны наяву. Может, что-то похожее происходит сейчас и с ней? Последние полтора месяца она спала в основном урывками по паре часов, а здесь еще сыграли роль дорога и новое место.

– Леся, все у тебя с трубами нормально, подмерзли только немного, – ворвался в ее мысли зычный голос Василия Ивановича. – Морозы неделю уж как, а воду не включал никто. Теперь будешь каждый день включать – будет напор как надо.

В подтверждение своих слов Василий Иванович открыл кран с горячей водой. За этим сразу последовал характерный звук газовой колонки. Олеся потрогала воду – и правда, горячая.

Посидев еще немного, соседи ушли, а Олеся решила не отступать от своего плана. Сейчас она хорошенько примется за уборку, и к вечеру силы останутся разве на то, чтобы доползти до кровати. Возможно, тогда она спокойно проспит целую ночь.

Олеся сверилась со своим списком. Да уж, с размахом она явно погорячилась – даже за вычетом уже сделанного и предстоящей уборки планы всё равно были наполеоновскими. Ну ничего. Сделает, что успеет, а остальное перенесется на завтра.

За работой время снова полетело незаметно: пыли скопилось немерено. Если в этом доме и жил домовой, то гнев его был вполне оправдан. Олеся хмыкнула в ответ на свои мысли, но больше для бравады. Чем сильнее сгущались сумерки за окном, тем тревожнее ей становилось. Это днем легко не брать домовых в расчет, с приходом же вечера они становятся вполне реальными.

Когда она наконец закончила, был уже глубокий вечер. До идеальной чистоты еще может и далеко, но полы отмыты на совесть, да и на диван теперь можно было садиться, не поднимая легкие облачка пыли. Удовлетворенно оглядев плоды своего труда, Олеся отправилась в долгожданный горячий душ.

Под упругими струями тело приятно расслаблялось, а глаза закрывались сами собой. Вот только тревожный рой мыслей никак не желал смываться водой. Устав за день от внутренней борьбы здравого смысла и детского страха сверхъестественного, Олеся наконец решилась на уступку.

Выбравшись из душа, она быстро налила стакан молока, опустила печенье на блюдце и скороговоркой пробормотала присказку Александры Захаровны. В конце концов, ну кому она сделает этим хуже? Просто съест утром это печенье на завтрак и запьет молоком, зато, может, выспится спокойно.

Оставив угощение на столе, Олеся забралась в кровать и впервые за долгие месяцы уснула раньше, чем голова коснулась подушки. Вот только проспать до утра ей снова было не суждено.

Как и вчера, она проснулась резко, будто кто-то ее толкнул. Олеся обвела комнату взглядом в поисках причины своего пробуждения. В полумраке мягко светился ноутбук, из которого доносилось неразборчивое бормотание – она не стала выключать его на ночь. Больше никаких звуков, хотя…

Ну нет же! С кухни опять доносился неясный шорох!

Олеся рывком села в постели и прислушалась. Подозрительные звуки не стихали. Вопреки ожиданию, вместо страха внутри у нее начала подниматься волна злости. На себя или на таинственного домового – Олеся пока не могла сказать точно. Одно знала наверняка: сегодня она никуда не побежит! Выскажет этому наглому гостю всё, что о нем думает, а может, и огреет чем потяжелее!

Не дожидаясь, пока схлынет неизвестно откуда взявшаяся отвага, Олеся вскочила и устремилась на кухню. Щелчок выключателя, и комнату наполнил яркий свет и удивленный возглас Олеси. За дверью оказалась вовсе не мышь, и даже не помешанный на чистоте низенький старичок!

Над столом спиной к ней склонился темноволосый парень довольно высокого роста. Все, что она могла сказать с уверенностью – это то, что одет он был слишком уж вычурно как для мифического домового, так и для обычного грабителя. Вряд ли кто-то из них облачался в кипенно-белую рубашку и строгие брюки с жилетом, когда выходил на промысел.

Заслышав шум, незнакомец обернулся и ничуть не смущаясь окинул Олесю любопытным взглядом, а после, несколько манерно растягивая гласные, произнес:

– Так вот, кто записал меня в простейшую нечисть… Это, между прочим, даже обидно.