Мила Сербинова
Догоняя свою душу
Восхитительная природа вокруг отвлекала Полину от мрачных мыслей. Она осталась наедине со своим возлюбленным и сейчас он принадлежал лишь ей! Сеня был неразговорчив, но очень нежен с ней. Также, как и Полина, он старался не думать о будущем, ловя счастливые моменты подаренные сегодняшним днем и стараясь отвлечься от мыслей о возвращении в Москву. Сеня вел себя, как ребенок, смеясь над Линой, неуклюже карабкающейся среди острых белых камней. Она обдирала коленки и ранила ладони, чем искренне веселила Сеню, сопровождавшего ее с неизменным флакончиком перекиси водорода в кармане. Привитая мамой-врачом привычка, когда они с братом гуляли в горах, естественно, попадая в разные переделки.
– Не все же умеют карабкаться по горам как коз… – с обиженной улыбкой сказала Полина, дуя на щипавшую от перекиси ранку на коленке.
– Какие-какие животные? – уточнил в шутку возмущенный Сеня.
– Не важно! Парнокопытные, – поддразнивая его, ответила Лина.
– За парнокопытных ты мне ответишь! – угрожающе улыбнувшись, сказал Сеня, набросившись на нее и повалив в высокую траву.
– Сенька, ты что?! – взвизгнула Полина, уворачиваясь от его жарких поцелуев. – С ума сошел?! Здесь же полно народу…
Сеня нехотя повернулся, встретившись взглядом с любопытной девчонкой лет десяти, затаив дыхание смотревшей на их недетские игры.
– Пойдем отсюда, – вставая и помогая подняться Полине, сказал Сеня. – Сейчас же вернемся в квартиру к тете Марте.
– Ага, порадуем старушку звуками жизни, – рассмеялась заметно осмелевшая в последнее время Полина, переставшая быть беззвучной, как в начале их знакомства. – Давай эти две недели сделаем незабываемыми! Уж они-то точно будут принадлежать только нам!
– У нас осталось двенадцать дней, – безжалостно напомнил Сеня, кусая губы от бессилия что-либо изменить в собственной жизни.
– Спасибо, что напомнил, – вмиг погрустнев, отозвалась Полина.
Сеня вновь почувствовал себя, как тогда, в детстве, когда он чуть не утонул в Черном море. Тогда Сеню спас папа, а кто сейчас его вытащит из несущего в бездну бурного потока жизни? Оставалось лишь безропотно плыть по течению, ловя кем-то брошенные сверху крохи счастья. Сеня тряхнул головой, словно отмахиваясь от навязчивых тоскливых теней, карауливших его на пороге завтрашнего дня.
– К черту всех! – неизвестно кому сказал Сеня, крепко прижав к себе и поцеловав в губы Полину, удивленную его резкой сменой настроения.
– Идем отсюда, пока на нас не накинулись мамаши вот тех озабоченных подростков. Видишь, как девчонка повисла на шее парня? А там две тетки бегут, шпионят за ними. Спорим, они нас обвинят в том, что мы подаем их детям дурной пример! – рассмеялась Полина.
– Подумаешь?! – фыркнул Сеня. – Гришка с Зариной в их возрасте уже пацанов ждали, а эта старая мегера хочет сгноить свою дочку старой девой! Да и девчонке смело есть восемнадцать!
– Ей меньше, поверь. Но, не важно. Идем… – настаивала Полина, дернув Сеню за руку. – Это не наше дело!
Она оказалась права. Тяжеловесная дама в длинной темной юбке и завязанным сзади платком на голове, с упреком взглянув на Лину в коротеньких шортиках и облегающем топике, само собой, надетом на голое тело, возмущенно крикнула им с Сеней:
– Бесстыжие! Шалава! Что же вы делаете?! Тут же дети! Да покарает вас Аллах!
– Вот такие и называют наш город Симфом! Никакого уважения к местной культуре и нашим традициям! – хмуро произнесла вторая женщина, невероятно похожая на первую, а затем переключилась на влюбленную парочку, за которой издали приглядывала. – А вы что тут стояли, прилипнув к камню, и смотрели на этих бесстыдников?
Сеня с Линой рассмеялись и убежали, но каждый из них подумал, что их, наверное, уже кто-то там, наверху, проклял, раз они оказались вместе в одной паутине, из которой пока не видели выхода.
То ли горный воздух и южное солнце так подействовали на Лину, то ли любовь Сени действительно пробудила в ней прятавшееся от людей женское начало, но в его объятиях она, словно по волшебству, преображалась в страстную женщину, открытую новым ощущениям и чувствам. Такой, естественной и раскрепощенной, Лина по-настоящему нравилась Сене. Она научилась не только подчиняться чужим желаниям, но и получать удовольствие, даря наслаждение себе и своему возлюбленному. Полина не представляла, что можно быть настолько счастливой, проживая сегодня, как последний день жизни, ловя каждую секунду, каждый ее миг, не заглядывая в завтра, не позволяя тягостным воспоминаниям и мрачным мыслям отравлять свое существование рядом с самым дорогим для себя человеком.
Оставшиеся дни, пропитанные любовной негой и обманчиво-сладким вкусом свободы, одинаково запомнились Сене и Лине, как лучшее время, проведенное ими наедине. Сеня постарался с разных сторон показать Лине свой родной Симферополь. Он устраивал ей экскурсии по исхоженным туристами местам, но ведь для нее все, что она видела, все, о чем он ей рассказывал, было в новинку. Это звучало дико, но Лина ни разу в жизни нигде не была. Она из Перми на поезде прямиком приехала в Москву, где и застряла почти на десять лет. Полина дальше загородной базы отдыха под Пермью никуда не ездила, никогда не была на море, не видела, как живут люди в других городах и странах. Само собой, заграницей она тоже ни разу не была. Полина сменила обреченное на убогое выживание в нищете существование дома на столичную неволю, став добровольной рабыней Альберта взамен иллюзии благополучия и комфортной сытой жизни.
Сеня с особым удовольствием водил Полину по своим любимым местам как в самом Симферополе, так и в его окрестностях. Для него с детства самым сказочным местом в городе являлись Петровские скалы, расположенные почти в самом центре города. О них ходило столько легенд, да и сам он, несмотря на запреты старших, не раз пролезал в пещеры. Сеня с вдохновением рассказывал Полине об этом необыкновенном, а для него, так просто волшебном месте.
– Вот они, Петровские скалы! Самое мистическое и легендарное место Симферополя! Знаешь, где мы сейчас находимся? – с загадочной улыбкой спросил Сеня. – Мы на территории Древней Скифии!
– Ха-ха! Звучит, как на «на территории Древней Мории», ну из «Властелина колец», – пошутила Лина.
– Ну, да! – улыбнулся Сеня и продолжил. – Именно здесь, на вершине, располагался Неаполь Скифский. Когда-то, в III веке до н.э., существовало могущественное государство, Великая Скифия, которую боялись древние греки и персы, но оно неожиданно пришло в упадок. Никто толком даже не знает, что именно произошло, но города опустели, а жители степей покинули родные места. Может, это было как-то связано с климатом или кто-то так напугал людей, что они все побросали и ушли в более безопасные места. Большая часть скифского населения сосредоточилось в Нижнем Приднестровье, Нижнем Дунае и здесь, в Крыму. Именно здесь на руинах Великой Скифии возникло «варварское государство», которое стали называть Крымская Скифия. Государство поздних скифов расцветало. Здесь велась активная торговля, строились города, а по степям, как и прежде, блуждали кочевники.
– Как ты интересно рассказываешь! – воскликнула завороженно слушавшая его Полина. – Скифы? Я что-то слышала о них, а еще, помню, как-то раз ходила в Москве на выставку «Скифское золото». Помню, там говорили о том, что скифы приносили кровавые жертвоприношения своим богам. Это правда?
– Ну, было дело… Правда здесь, в пещерах Петровских скал ничего такого никто не находил, а вот недалеко от Керчи археологи откопали кости и жертвенники, – с видом ученого произнес Сеня. – Скифы действительно приносили кровавые человеческие жертвы своим богам: девственниц, пленных воинов, детей, а также животных.
– Жуть какая! Капец, как интересно! – сказала Лина. – Сенечка, солнце, я вот слушаю тебя и не могу кое-что понять. Вот, хоть убей, я не въезжаю, какого черта ты решил стать геологом, поехал в Москву? Вот, сколько знаю тебя, задаюсь этим вопросом. Смотри, ты мне рассказываешь про Крым, про Скифию, их культуру и традиции античности. Ты заметил, как народ заслушивался твоими рассказами? Посмотри на ту парочку стариков! Видишь, стоят, слушают, аж рты разинули? А девчонка в очках?! Им интересно! Тебе на историка нужно было учиться, а не на геолога!
– Что? Почему я не историк? Да здесь каждый местный житель считает себя историком и думает, что знает намного больше каких-то там ученых специалистов! Ха-ха-ха! Лина, ты не понимаешь, о чем говоришь! – воскликнул Сеня, обняв ее. – Да здесь историков, как собак не резанных! Причем, каждый считает, что именно он знает, как все было полторы или две тысячи лет назад, как-будто лично свечку держал! А какие тут любят рассказывать байки и легенды о кровожадных скифах, приносящих в жертву людей и, даже собственных детей. Особенно ценной жертвой считалось подношение Божествам своего первенца. Ты об этом знала? Ха-ха-ха! Нет уж, гид-экскурсовод из меня бы не получился!
– Почему?! – удивилась Полина. – Ну не знаю… Если бы я родилась в таком прекрасном месте, то ни за что не уехала бы отсюда. Не понимаю, почему ты не захотел работать гидом? У тебя классно получается рассказывать, а еще у тебя так глаза горят?! Я тебя раньше таким никогда не видела! Ты здесь знаешь каждую кочку и, правда, очень интересно рассказываешь. Ну, не хочешь, так, значит, это никому и не надо! Тогда скажи лучше, что тут, в этих Петровских пещерах было интересного, если даже никого не приносили в жертвы?
– О, здесь, под нами настоящие каменные лабиринты! Я бы тебе не советовал сейчас лезть в пещеры. Там слишком многолюдно, да и ничего интересного уже не осталось, – сказал Сеня, показав на толпу туристов, собравшихся у входа в местную достопримечательность. – Тут загадочное, если хочешь, мистическое место! Прямо под нами находятся карстовые пещеры, которые неизвестно куда ведут. Говорят, что лабиринты этих пещер доходят до самого моря, но сейчас уже невозможно в это поверить, потому что многие ходы завалило. В Отечественную войну в пещерах прятались от фашистов подпольщики, а еще эти пещеры испокон веков использовали контрабандисты для хранения своего запрещенного товара. Здесь столько кладов находят… Вот, совсем недавно, мальчишки здесь наткнулись на кошелек со старинными медными татарскими монетами.
– Лучше бы они нашли золотые монеты, – рассмеялась Лина.
– Здесь можно найти что-угодно, – на полном серьезе заявил Сеня.
– Я, кажется, поняла, почему здесь живут такие интересные люди. Вы с детства как-будто немножко в сказке, ну или в истории, ну, в общем, где-то в прошлом, словно живете стразу в нескольких мирах, – не слишком успешно попыталась сформулировать свою мысль Лина, с трудом подбирая нужные слова. – Так, ты говоришь, что здесь очень странное место?
– Так весь Крым странное место! Уфологи и всякие знатоки паранормального в один голос утверждают, что здесь повсюду аномальная зона,– рассмеялся Сеня.
– А ты в это веришь? – в шутку спросила Лина, не ожидая, что Сеня так серьезно воспримет ее вопрос.
– Знаешь, верю! Не в инопланетян, конечно, хотя, кто знает?! Их я точно не видел, а вот один странный случай со мной точно произошел, – сказал Сеня, отведя Лину в сторонку, подальше от любопытных зевак. – Мне было тринадцать лет. Я какого-то черта один полез в эти пещеры. Вначале все было нормально. Я тут все ходы-выходы знаю, да и дальше сотни метров не особенно продвинешься вглубь лабиринта. Все или завалено или в любой момент может рухнуть на голову. Я полез о один туннель, где до того не раз уже бывал. Так вот, прикинь, я навернулся на ровном месте и ударился о камень головой. Помню, у меня все поплыло перед глазами, а потом я увидел, что завала впереди нет, а в конце туннеля виден свет от костра и сидят там какие-то люди. Я пополз туда, смотрю, сидят три мужика, не бритые, заросшие, но на бомжей, вроде, не похожи. Они увидели меня, обрадовались, и спрашивают: «Какие там последние новости наверху?»
– Ничего себе, ты головой приложился! – полушутя, воскликнула Полина.
– Ха-ха-ха! Наверное, не знаю! Короче, слушай, что было дальше! – сказал Сеня, возбужденно схватив ее за руку. – Прикинь, один, в тельняшке такой, спрашивает меня: «Малец, как там наши, бьют фашистов?»
– Представляешь, как я офигел? Я спрашиваю: «Каких фашистов? Их же давно прогнали!»
– А что было потом? – не переставая улыбаться, спросила Полина. – Голова сильно болела?
– Мужики эти так обрадовались, что фашистов уже нет наверху. Помню, мы вмести стали продвигаться к выходу из пещеры, но выполз я тогда один, с окровавленной головой и в рваных штанах. Ох, и влетело же мне тогда от папы, – рассмеялся Сеня. – А я все думаю, может там, в пещере, я нашел вход в другое измерение, и на какие-то минуты реально переместился в другое время… Ну, в прошлое, в военные годы…
– Нет! Не может быть! Это наверняка были инопланетяне! – с преувеличенно серьезным видом сказала Полина, погладив Сеню по голове. – Они нарочно приняли вид подпольщиков, чтобы не напугать тебя своими зелеными рожками. Сенька, я с тебя умираю, честное слово! Долбанулся ты башкой, вот тебе и привиделось черти-что! Ха-ха!
– Да… Может быть, но все казалось таким реалистичным. Ребята такое рассказывали… – неуверенно произнес Сеня, которому почему-то стало обидно от того, что Лина считает его фантазером и выдумщиком. – Некоторые, вроде как, даже попадали куда-то в древние, скифские времена.
– Да, странные вы люди! – снова рассмеялась Полина. – Может, из пещер идет какой-то ядовиты газ, от которого у вас глюки? Вот это может быть реальностью и объяснять ваши «чудеса».
– Не знаю, может быть, – отчасти согласился Сеня. – Сколько здесь живут люди, столько и слагают разные легенды, а на месте нынешнего Симферополя, всегда жили люди.
Сеня рассказал Лине еще много интересных историй и городских легенд, правдивость которых мало кто может подтвердить. Влюбленная пара, которую многие принимали за молодоженов, в обнимку гуляла по паркам и цветущим окрестностям Симферополя.
В Симферополе у Полины появилась странная для нее привычка поздно вставать и, даже если она проснулась, до полудня понежиться в постельке. Сеня, напротив, просыпался с первыми лучами солнца. Утро принадлежало ему одному. Его племянники также вскакивали, чуть свет и частенько вместе с дядей Сеней шли на прогулку за город, само-собой, прихватив любимую летающую игрушку.
В это утро Полина также проснулась поздно и, пока Сеня не вернулся с утренней прогулки, решила сходить в ближайший магазин и на рынок за продуктами, а тетя Марта, узнав об этом, попросила ее купить кое-что для приготовления обеда. У Полины отвисла челюсть, когда тетя Марта сказала, что нужно взять на рынке кило синеньких, кулек клубники, а также, головку капусты и буряк для борща. Остальное у запасливой старушки имелось под рукой. Лина, чтобы ничего не перепутать, все слово в слово записала и, прежде чем пойти за покупками, решилась побеспокоить Зарину, показав ей список неведомых продуктов. Зарина хохотала до слез, не в первый раз сталкиваясь с непониманием приезжими особенностей местного диалекта.
– Странно у вас тут говорят, – смущенно заметила Лина.
– Почему только у нас? Вот, в прошлом году я была в Ростове, так у них тоже говорят «синенькие», а не «баклажаны». Наверное, так говорят везде на юге. Да и полиэтиленовый пакет называть кульком мы точно не первыми придумали. А вот насчет бурачков, это точно украинская тема, – странно хихикнув, сказала Зарина. – Лина, мне тоже нужно кое-что купить на рынке, так что я с тобой. Подожди минутку, пока я переоденусь.
Зарина представить не могла, до какой степени Полина завидовала ее спокойной, размеренной жизни, ручейком протекавшей среди домашних хлопот. Лина знала, что ей никогда не жить вот так, просто и счастливо, с любимым мужем и чудесными детьми в одном из прекраснейших мест на земле. Почему?
– Наверное, не все достойны такого безграничного счастья, – пришла к неутешительному для себя выводу Полина. – Похоже, я при рождении вытащила не тот билет, попав в болото, увязавшееся за мной по жизни, независимо от того, куда я перееду и где буду жить. Оно меня не отпустит, никогда…
Сеня под руку с Линой, похорошевшей от южного солнца и ощущения душевного тепла, шел по старой, выложенной камнями и плитами набережной реки Салгир. Высокие бетонные берега с обеих сторон обнимали узенькую речку, препятствуя весенним паводкам. Небольшие мостики позволяли свободно переходить с одного берега на другой. Сеня обожал это место, где он в детстве так часто гулял с мамой, пока Гришка где-то носился со своими старшими приятелями, а папа, как всегда, был на работе в больнице. Много зелени, уютно пристроившиеся у воды ивы, скамеечки под деревьями.
– Здесь почти ничего не изменилось за последние пятнадцать лет, – сказал Сеня, вместе с Линой остановившись на одном из мостиков через речку, в некоторых местах такую узкую, что ее спокойно можно перепрыгнуть. – Представляешь, я как-то раз умудрился с этого самого моста свалиться в воду, а Гришка полез меня вытаскивать и насквозь промок. Была осень, холодно… Я простудился, а Гришке досталось от папы за то, что он не углядел за мной.
– В такой речке точно не утонешь, – рассмеялась Лина.
– Ну, ты не видела Салгир во время разлива. Весной это совсем не ручеек, как сейчас, поверь мне, – сказал Сеня. – Самая большая по протяженности река Крыма, в которой никак не поплаваешь, даже на лодке-плоскодонке. Смешно, правда?
– Ну, да… А до моря далеко? – спросила Лина. – Представляешь, я до недавнего времени думала, что Симферополь, как Одесса или Севастополь, находится на берегу моря!
– В Симферополе море? У тебя что было в школе по географии? Так и знал, что ты двоечница! – рассмеялся Сеня. – У нас тут есть Симферопольское водохранилище, хотя, лично мне больше нравится Аянское. Там и народу поменьше и можно на пару дней с ночевкой отправиться в поход. Мы с папой и братом часто там отдыхали, когда еще пацанами были. В городе жара летом под сорок, а у воды классно, прохладно. Пока папа на работе, мы с Гришкой бежали туда, плескались в воде, ловили рыбку, готовили уху. Как-то раз даже поймали форель, представляешь? Мы с братом не стали ее есть сами, а оттащили домой и приготовили вечером, когда пришел папа. Было так здорово!
– Правда, здорово! У тебя было счастливое детство, – с грустью заметила Полина, вспомнив нескончаемое пьянство отца, скандалы, побои и, что самое страшное, равнодушие ко всему происходящему матери, привыкшей к такой форме взаимоотношений в семье. – Мой папа, когда его накрывала «белочка», с ремнем бегал за нами, в «воспитательных» целях стегая нас по спине и жопе. Мама нас почти не защищала, да ей и самой доставлялось порядочно.
– Какой ужас! Понятно, почему с боссом ты такая покладистая, – невольно вырвалось у Сени.
Полина искоса взглянула на него, никак не прокомментировав его слова, а затем резко перевела разговор на другую тему, не терпящим возражения, капризным тоном заявив:
– На море хочу! Тут ведь недалеко до большой воды?
– До Черного моря всего 40 км., и пляж там нормальный. В детстве мы с родителями часто ездили на море, – сказал Сеня, облокотившись на высокий валун. – Поедем, раз ты так хочешь, хотя лично мне и здесь хорошо.
– Завтра же поедем! – упрямо сказала Полина.
– А, может, еще раз отправимся в Красные пещеры? – удивленно спросил Сеня, редко видевший Лину такой отчаянно-решительной и требовательной. – Пляжа там нет, но можно поплескаться в «ванночках» с чистой водой. Она такая холодная! Кайфно, особенно, в жару, как сейчас.
– Я хочу на море! – повторила свое желание Лина.
– Я так давно здесь не был. Приезжал прошлой осенью, но это совсем другое дело. Мне больше всего нравится весна, когда степь цветет и колышется на ветру, как бирюзовые волны на море. А какие здесь раскрываются тюльпаны к середине апреля?! Таких точно нигде нет! – словно не услышав ее слов, произнес Сеня.
Мечтательно полуприкрыв глаза, он окончательно ушел в страну грез, словно переместившись в свои воспоминания, снова почувствовал навсегда запомнившиеся ароматы и звуки родной весны, тепло согретых солнцем белых камей и жужжание пчел в цветущем зеленом ковре степи у подножия гор.
– Сенечка, ты сейчас где? – улыбнувшись, спросила Лина, подойдя к нему вплотную и положив голову ему на плечо. – О чем я сейчас говорила?
– О море? – неуверенно ответил вернувшийся в реальность Сеня. – Я услышал тебя, Лина. Я понял, ты хочешь на море.
– У меня нет купальника, – сказала Лина.
– Не вопрос, купим! Кстати, тебе пошло бы платье. Ни разу не видел тебя в нормальной женской одежде! – сказал Сеня, почему-то представив себе Лину в длинном полупрозрачном светлом платье и шляпке, бегущей босиком вдоль песчаного берега и наступающей на пенные края волн.
– А разве я нормальная женщина? – с сарказмом заметила Полила. – Ладно, вначале отправляемся в торговый центр, затем едем в твои холодные пещеры, а затем мчимся греться на море. Идет?
– Идет! – сказа Сеня, окончательно вынырнув на поверхность из мира собственных фантазий.
Красная пещера Кызил-Коба – пещера-источник в Крымских горах, очаровывающая как местных жителей, так и гостей, совершенно не впечатлила Лину.
– Посмотри, как здесь красиво! Какие причудливые формы у сталактитов, а сталагмиты, словно пловцы, вынырнувшие из воды, чтобы подышать свежим воздухом. Переливающиеся капельки поды, монотонно, капля за каплей, год за годом, убивают вставшие на их пути камни, – с вдохновением говорил Сеня, пытаясь передать свой восторг и Лине.
– А откуда берется вода? – спросила она.
– Это талая снеговая и дождевая вода сверху, с поверхности плато, – со знанием полупрофессионала-геолога ответил Сеня.
– А видишь там, наверху, летучих мышей? По-моему, они очень даже симпатичные, – сказал Сеня, показав на притаившихся наверху маленьких крылатых монстриков. – С детства люблю пещеры. Я исследовал здесь все закоулки и, представляешь, каждый раз надеялся обнаружить никем не замеченный лаз. Я бы туда обязательно пролез и нашел что-то, чего никто еще не видел. А может, и добрался бы до сказочного города Каменных цветов.
– Что за город Каменных цветов? – спросила Лина, совершенно не разделявшая любовь Сени к подземельям и летучим мышам.
– Я сам его придумал. Представь, что во всех горах есть тайные ходы, которые ведут в подземное гномье царство. Я даже книгу написал, но… Я потерял ее. Осталось всего несколько страниц.
– Тогда почему ты не написал ее заново? – пожала плечами Лина.
– Понимаешь, это как заново прожить вчерашний день. Ты не вспомнишь то хорошее, что было, но надолго запомнишь горечь от того осадка, который он оставил, – с философским видом изрек Сеня.
Водопад Су-Учхан. Увидев его, Сеня обрадовался, словно встретил старого друга. Прозрачная вода убегает вниз, игнорируя встречающиеся на ее пути белые камни. Хотел бы Сеня также обтекать жизненные препятствия, игнорируя ничтожных людей с их неуемной жаждой обладания чужими душами и телами, их пошленькими желаниями и неуемными амбициями. Сене было искренне жаль Лину. Он, наконец, понял, насколько она беззащитна и ранима перед этой жизнью, убедился, как Альберт мог порабощать души людей, имея в арсенале практически все доступные средства.
Как и обещал Лине, Сеня показал ей море. Она, привыкшая к тесному периметру бассейна, в вольных водах Черного моря плавала, как счастливая рыбка. Почему счастливые минуты пролетают молнией, а несчастья кажутся бесконечно долгими? Неделя на море, безграничное и никем не омраченное счастье влюбленных, а затем возвращение в Симферополь, сбор вещей, прощание с родственниками на перроне, и поезд в Москву, навстречу неизбежности.
Глава шестая. Игрушка
В последнее время Сеня странно себя чувствовал. Голова кружилась и перед глазами все плыло. На работу идти совершенно не хотелось. Он не высыпался, хотя спал по девять часов в сутки. Чтобы быстрее уснуть, он по вечерам выпивал пару стаканов коньяка, проваливаясь в свинцовый сон. Его преследовали странные сновидения, которых он потом не мог вспомнить, но просыпался с таким чувством, словно пробежал марафон.
Сеню обижало, что Лина стала замкнутой и еще более молчаливой. Она находила десятки причин, чтобы избежать его объятий, но при этом настаивала на том, чтобы он оставался на ночь у нее, объясняя это тем, что глупо добираться на работу с другого конца города по утренним пробкам, когда от нее до главного офиса можно минут за двадцать дойти пешком. Аргумент убедительный, но Сеня чувствовал, что-то не так. Его стали пугать собственные перепады самочувствия и настроения. Он перестал писать свои чудесные стихи, вместо которых в его голове зазвучали навязчивые рекламные слоганы, сопровождаемые мрачными видениями из полузабытых снов.
Энтузиазм первого месяца работы в PR-компании Альберта у Сени потух, оставив ощущение скуки и усталости. Сеня просыпался вялым, чтобы взбодриться, пил огромное количество кофе, от чего на какое-то время с лихорадочным блеском в глазах бросался в работу, чтобы вскоре вновь почувствовать себя совершенно опустошенным. Вечером, чтобы унять нервы, он снова пил коньяк и вырубался, а просыпался совершенно разбитый, с размытым ощущением времени и пространства, не в силах вспомнить элементарные вещи.
– Да что со мной происходит?! Знобит, а руки трясутся, как у старого алкана! – утром злился он на себя, не понимая, что с ним происходит. – Я заболел? Не похоже, но и здоровым себя не чувствую. Это точно.
Сеня вырос в семье врачей и на всю жизнь возненавидел все, что касается медицины. Его мама заставляла каждое утро мерить температуру и, на всякий случай, полоскать горло каким-то горьковатым травяным отваром. В отличие от своего сильного, спортивного брата, Сеня рос хиленьким, болезненным ребенком. Часто болея, он ненавидел лечиться и все самое интересное в жизни пропускать из-за нескончаемых простуд. Сейчас Сеня ощущал примерно то же самое, словно он что-то важное теряет навсегда, но не мог себе вразумительно объяснить, в чем дело. Он верил в природу, которая сама все расставит по местам. Коньяк ей в помощь! Вот и сейчас, с помощью старого, проверенного средства, Сеня сумел унять дрожь и нехотя собрался на работу. Было десять утра. Полина давно уехала на работу. Неспешно прогулявшись по жужжащей куда-то спешащими людьми новой Москве, ближе к полудню Сеня добрался до своего кабинета, начисто проигнорировав осуждающие взгляды попадавшихся навстречу коллег.
– Да, пошли они все, эти безмозглые жопализы! – мысленно выругался Сеня, лениво развалившись в своем кресле.
– Сеня, тебя все утро ищет заказчик той рекламы детского питания, хочет что-то уточнить по поводу вчерашней презентации, – поспешил доложить один из сотрудников Творческого отдела.
– Пусть поцелует меня в задницу! – развязно произнес Сеня, подумав о наболевшем.
Сеня усмехнулся вспомнив свое хулиганское творение. Он придумал сценарий рекламного ролика, в котором пожилая дама так мечтала о внуках, что проткнула ножницами всю упаковку презервативов, затем молодая пара занялась любовью, а спустя положенное время на свет появился ребеночек. Мальчик капризничает, не желая кушать предложенную ему детскую кашку малоаппетитного вида, и тут в квартире появляется известный по многим фильмам дядя с баночкой рекламируемого детского питания. «Чему быть, того не миновать, а уж если ты есть, то ешь лучшее!» – оптимистично гласила реклама.
Узнав, что Сеня, наконец-то, дошел до своего рабочего места, к нему прибежала взволнованная Полина.
– Сенечка, милый, как ты? – раздражая его своими тревожными глазами, спросила она. – Я так и не смогла тебя утром разбудить. Я так испугалась за тебя…
Полина не врала! Она правда перепугалась до полусмерти, пытаясь утром растормошить чересчур крепко спящего Сеню.
– Господи, да что с тобой, Сенечка мой?! Что же я с тобой сделала, милый? Я не убила тебя? – мысленно сокрушалась она, целуя его яркие, чувственные губы.
Сеня во сне ответил на ее поцелуй, томно вздохнул, но глаз так и не открыл. Полине действительно было в чем себя винить. Альберт велел Полли добавлять наркотики и снотворное в коньяк Сене. Подавляя его волю и усыпляя его, она, по сути, тепленьким передавала своего нежно любимого Сенечку на растерзание озабоченному маньяку. Когда Сеня засыпал в объятиях Лины, как ночной демон, в квартире появлялся Альберт. Он змеей прокрадывался в его постель, шикнув Полли:
– Пошла вон!
Та хотела уйти, куда угодно спрятаться, чтобы не видеть весь этот кошмар, но Альберт заставлял ее оставаться и смотреть. Полина, заливаясь слезами, была обязана смотреть на то, как старый извращенец измывается над ее спящим возлюбленным.
– Смотри, Полли! Смотри, что значит природа. Он ведь любит тебя? Да? Ты так думаешь?! Полагаешь, ему не нравится? Спорим, с утра он набросится на тебя! Ха-ха! – говорил Альберт, с маниакальным восторгом оседлав бесчувственное тело Сени.
Изнасилование под взглядом беззвучно рыдающей Полины. Сеня ничего не помнил, но от препаратов, данных Альбертом, вел себя необычайно странно, устраивая скандалы и шокируя окружающих своими дикими выходками. Он то был слишком возбужден, набрасываясь гневными выпадами на других сотрудников, то отрешенно сидел, уставившись в одну точку и мечтая лишь о том, чтобы его отставили в покое. По компании поползли слухи, что любимчик босса подсел на наркотики, что было недалеко от истины, хотя сам Сеня не имел о происходящем ни малейшего представления.
Нет ничего ужаснее, чем факт, когда человеком восхищаются, возводят его в ранг кумира, а затем пытаются увидеть в своем идеале человеческие черты и неизбежные изъяны. Хорошенько поискав, и все же найдя их, кумира с грохотом сбрасывают с пьедестала. А чтобы не было обидно за собственную глупость, еще и щедро поливают грязью того, кого вчера превозносили до небес. Восхищавшиеся гением очаровательного новичка коллеги теперь отворачивались при виде Сени.
– Когда кто-то выше понимания одноклеточного окружения, его, непременно, ждет участь изгоя или философа, – с важным видом изрек Альберт, пытаясь успокоить расстроенного Сеню. – Только взгляните на них! Сеня, они же все жалкие мыши по сравнению с вами! Их ведь кроме денег ничего не интересует!
– Деньги… Всюду деньги! – с затуманенным взором произнес Сеня. – Деньги дерьмо!
– Ха-ха! Молодой человек, вы меня просто умиляете! Думаю, Зигмуд Фрейд бы с вами согласился, – искренне рассмеялся Альберт.
Сеня, сам не понимая почему, стал хамить и Лине, относясь к ней примерно также, как к ней относился Альберт.
