Михаил Елисеев
Битва за Карфаген

Оказавшись за линией валов, Гасдрубал оценил обстановку и отправил в бой конницу, чтобы прикрыть отступающих пехотинцев из сторожевого охранения. Сам же начал объезжать строящиеся в боевую линию войска. В это время сошлись римская и карфагенская кавалерия, на равнине закипели отчаянные схватки. Как только одна из сторон начинала брать вверх, другая отступала к линии тяжеловооруженной пехоты и укрывалась за ее рядами. А затем снова шла в атаку.

Сражение затягивалось, поэтому Сципион решил форсировать события. По его приказу римская конница вновь сковала действия нумидийцев, лишив противника возможности свободно маневрировать по полю боя. Масинисса был вынужден отступить, и тогда Публий Корнелий двинул вперед легионы. Когда до карфагенских рядов оставалось пятьсот шагов, он приказал коннице и мобильным войскам отойти за боевые порядки тяжеловооруженной пехоты. Всадники и легковооруженные воины прошли в промежутки между манипулами на флангах и расположились за рядами легионеров: легкая пехота – впереди, конница – сзади.

Солнце поднялось высоко, когда битва вступила в решающую фазу. Сципион возглавил легионы на правом фланге, левое крыло повели в бой Марк Юний Силан и Луций Марций. По ходу движения Публий стал растягивать свой фланг вправо, чтобы охватить вражеский строй. Командующий отправил гонца на левый фланг с приказом осуществить аналогичный маневр и растянуть боевой порядок влево. Легионеры на флангах ускорили продвижение вперед, испанцы в центре построения замедлили шаг. Как только кавалерия Сципиона выдвинулась на фланги, римский строй стал напоминать полумесяц. Когда крылья армии Сципиона вступили в боевое соприкосновение с карфагенянами, центр его войск по-прежнему оставался далеко от места сражения.

Навстречу легионерам выбежали балеарские пращники. На римские ряды обрушился град метательных снарядов, упали первые убитые и раненые. Раздались команды центурионов, легионеры подняли над головой большие щиты и продолжили движение. Кода противники сблизились, балеарцы ушли за линию тяжеловооруженной пехоты, освободив место для решающего сражения. Карфагенские наемники выхватили из ножен мечи, сдвинули щиты и приготовились к бою. Легионеры метнули в противника копья, прокричали боевой клич и устремились в атаку. Одновременно по флангам армии Гасдрубала ударила римская кавалерия и легковооруженные воины. В бой вступили боевые слоны карфагенян, покачивая на спинах башнями со стрелками, они вломились в ряды легионеров и произвели там страшное опустошение.

В центре боевых порядков враждующих армий обстановка складывалась иначе. Ливийские копейщики по-прежнему оставались на месте, в то время как испанские союзники римлян приблизились лишь на расстояние броска дротика. Ливийцы ожидали вражеской атаки, но она все еще так и не началась, хотя на флангах бушевало сражение. Однако Гасдрубал не мог снять войска с центра и послать на помощь наемникам, поскольку в любой момент могло последовать наступление испанцев. Надо было срочно атаковать центр армии Сципиона, но карфагенский командующий почему-то медлил.

Солнце поднималось все выше и выше, ливийские копейщики изнывали от жары под его палящими лучами. Солдаты в тяжелых доспехах опирались на щиты и копья, обливаясь потом, их бронзовые шлемы раскалились на солнце. Воины мучились от голода и жажды, им надоело стоять на одном месте в ожидании вражеской атаки. И все это происходило в тот момент, когда наемники и балеарцы бились лицом к лицу с легионерами, одновременно подвергаясь с флангов атакам вражеской кавалерии и легковооруженных воинов.

Ситуация на флангах пунийцев ухудшалась с каждой минутой. Израненные слоны не выдержали длительного сражения, перестали слушаться погонщиков и стали давить всех подряд на своем пути. Многие животные, спасаясь от копий, стрел и дротиков, побежали в центр позиций. Гасдрубал увидел, что фронт его армии вот-вот рухнет, поэтому приказал войскам организованно отходить к линии холмов, расположенных у предгорий. Карфагеняне, уставшие одни – от жестокого боя, другие – от вынужденного безделья, соблюдая строй, стали отступать в сторону лагеря. Но Сципион не хотел упускать победу и приказал воинам нападать на противника со всех сторон. Командующий спрыгнул с коня, взял у оруженосца щит, выхватил из ножен меч и бросился в середину вражеского строя. Легионеры опомниться не успели, как их полководец врубился в неприятельские ряды и был окружен карфагенянами. Круглым кавалерийским щитом Публий Корнелий отражал дротики и стрелы, иберийским мечом отбивал вражеские клинки. «Помогайте, римляне, вашему Сципиону, находящемуся в опасности!» (App. Iber. 27), – крикнул Публий, изнемогая под градом сыпавшихся на него ударов. Римляне огласили окрестности боевым кличем, устремились на пунийцев и прорвались к своему полководцу.

Возглавляемые Сципионом, легионеры усилили натиск и сумели опрокинуть фланги карфагенской армии. Наемники обратились в бегство. Гасдрубал бросился в гущу беглецов и постарался их остановить, однако его попытка не имела успеха: командующего едва не затоптали собственные солдаты. Тогда он расставил у подножия холмов знаменосцев, приказал им созывать воинов в строй и вновь стал выстраивать войско в боевой порядок. Однако армия Сципиона наступала слишком быстро. Гасдрубал понял, что не успеет сформировать строй и отдал солдатам приказ уходить за линию лагерных укреплений.

Римляне бросились преследовать отступающего противника. Публий Корнелий рассчитывал с ходу ворваться во вражеский лагерь и там уничтожить армию Гасдрубала, однако природа внесла свои коррективы. Небо неожиданно затянуло тучами, заблистали молнии, грянул гром, и хлынул страшной силы ливень, сделавший продолжение сражения совершенно невозможным. Сципион приказал трубить отступление и стал поспешно уводить войска обратно в лагерь. Многие легионеры полагали, что раз сами боги вмешались в ход битвы и остановили сражение, то в этот день лучше ничего больше не предпринимать. Бой затих.

Карфагенские воины падали от усталости, но, вместо того чтобы предоставить солдатам отдых, Гасдрубал приказал укреплять лагерь. Он вполне справедливо полагал, что наутро Сципион продолжит сражение и атакует позиции пунийцев, поэтому карфагеняне всю ночь сооружали дополнительные укрепления и собирали на равнине камни, укладывая их на лагерный вал. У пунийцев было достаточно припасов, поэтому Гасдрубал надеялся отсидеться на холме, отразить все римские атаки и заставить противника уйти от Илипы.

* * *

Битва при Илипе (Аппиан называет ее битвой при Кармоне) подвела черту под длительным противостоянием римлян и карфагенян в Испании. В этом сражении наглядно проявились преимущества римской военной школы и недостатки военной организации Карфагена. Ахиллесовой пятой карфагенян всегда было командование сухопутными войсками. Карфагенская армия была хорошо сбалансированной военной организацией, где гармонично сочетались различные рода войск. Ливийская пехота отличалась высокой боеспособностью, наемники были военными профессионалами, нумидийская и испанская кавалерия пользовались заслуженной славой на полях сражений. Боевые слоны были главной ударной силой пунийцев. Однако все эти сильные стороны карфагенской армии в буквальном смысле слова уничтожались бездарным командованием. Прирожденные мореходы, пунийцы имели смутное представление о том, как надо воевать на суше. Эта проблема со всей отчетливостью проявилась еще во время Первой Пунической войны.

Наглядным примером стала битва при Баграде в 255 г. до н. э. Когда римская армия высадилась в Африке, карфагеняне потерпели ряд сокрушительных поражений, после чего Картхадашт оказался под угрозой осады. В этой исключительной ситуации карфагенское правительство пошло на экстраординарные меры. Представители местных олигархических кланов были отстранены от командования, во главе армии был поставлен военный-профессионал, спартанец Ксантипп. Наемник, хорошо знавший свое дело. Итог – уничтожение римской армии и пленение консула Марка Атилия Регула. Но стоило Ксантиппу сдать командование и уехать в Элладу, как пунийцы вновь стали терпеть одно поражение за другим. Войска были те же, только военачальниками были назначены другие люди. Карфагенские олигархи умели считать деньги, но не умели командовать армиями.

Гамилькар Барка и его сын Ганнибал были великие полководцы, неплохим военачальником был младший брат Ганнибала, Гасдрубал. Но они были исключением из общего правила, остальной высший командный состав был совершенно бездарен. Об этом свидетельствуют многочисленные и необязательные поражения карфагенян на полях сражений. Свою лепту в поражение Карфагена во Второй Пунической войне внес и Гасдрубал, сын Гискона. Поражение от Луция Марция не позволило выбить римлян из Испании, а разгром при Илипе положил конец господству карфагенян на Иберийском полуострове. При этом необходимо отметить, что Гасдрубал был прекрасным организатором и искусным политиком, сформировавшим несколько боеспособных армий в Испании и в Африке. Природа обделила его талантом военачальника, но это была не вина, а беда Гасдрубала. Тем не менее поражение при Илипе было целиком на его совести.

Античные авторы оставили подробное описание построения враждующих армий за несколько дней до решающего сражения: «Центр у Сципиона занимали римляне, на обоих флангах стояли испанцы; у Гасдрубала в центре – карфагеняне вперемешку с африканцами; перед строем, прикрывая фланги, стояли слоны, издали казавшиеся укреплениями» (Liv. XXVIII. 14). Аналогичную информацию приводит Полибий: «Гасдрубал обыкновенно выводил свои войска из лагеря в поздний час и ставил ливийцев в центре, а слонов – впереди обоих флангов. Сам Публий привык выходить из лагеря позднее Гасдрубала, римлян ставил в центре против ливиян, а иберов – на флангах» (XI. 22). Но Сципион сделал правильные выводы из бестолковых многодневных стояний, а Гасдрубал – нет.

Информацию для размышлений дало Сципиону и кавалерийское сражение, где он опробовал новый способ борьбы с нумидийской конницей: «Гасдрубал с пехотой расположился лагерем под прикрытием валов лагеря, а Масинисса и Магон, начальствовавшие у него над конницей, стали перед лагерем. При таком положении Сципион следующим образом разделил свою конницу: Лелия он направил против Магона, а сам обратился против Масиниссы. Некоторое время для Сципиона сражение было очень тяжелое, так как нумидийцы, обстреляв его, отступали, а затем опять налетали. Когда же Сципион дал приказ преследовать их без перерыва, после того как они пустят свои стрелы, то нумидийцы, не имея возможности повернуться, бежали в лагерь» (App. Iber. 25). В конечном итоге именно тактические изыскания Сципиона и принесут римлянам победу.

Римский командующий подошел творчески к решению сложной тактической задачи: «Публий в решительный день расположил свои войска в обратном порядке и тем много содействовал перевесу своих и ослаблению неприятеля» (Polyb. XI. 22). Об этом свидетельствует и Тит Ливий: «Вопреки ожиданиям – своим и врагов – римляне оказались на флангах, а в середине строя – союзники» (XXVIII. 14). На данный факт указывает Фронтин: «П. Корнелий Сципион, прозванный впоследствии Африканским, ведя военные действия против карфагенского полководца Гасдрубала в Испании, день за днем выводил войско, построенное таким образом, что центр был укомплектован сильнейшими солдатами. Неприятель также стал выступать постоянно, построившись таким же образом. И вот в тот день, когда Сципион задумал дать решительное сражение, он изменил боевой порядок, поместив сильнейших воинов (т. е. легионеров) на флангах, а легковооруженных – в центре, отодвинув их назад. Выстроив таким образом войско в виде полумесяца и обрушившись флангами, на которых имел превосходство, на слабейшую часть неприятеля, он его разбил наголову» (Strat. II. III. 4). Фронтин обратит внимание на еще один элемент тактики Публия Корнелия в битве при Илипе: «Сципион в Испании, обнаружив, что Гасдрубал, полководец пунийцев, вывел войско в бой утром натощак, задержал своих до седьмого часа, приказал им отдыхать и принимать пищу. А когда неприятель, уставший от голода, жажды и тяжести оружия, начал возвращаться в лагерь, он внезапно вывел войско и в завязавшемся сражении одержал победу» (Strat. II. I. 1). Сципион действует по принципу «удивить – победить» и достигает успеха на поле боя.

Совсем иначе ведет себя карфагенский командующий. Само его поведение перед битвой вызывает вопросы: «Гасдрубала разбудили крики конников; выскочив из палатки, он увидел своих солдат, в страхе мечущихся около лагеря, сверкающие знамена легионов вдали, неприятеля по всей равнине; он тотчас же бросил свою конницу на вражескую, а сам с отрядом пехотинцев выступил из лагеря, нисколько не изменив обычного строя» (Liv. XXVIII. 14). Картина получается любопытная. Гасдрубал спит, ему докладывают о римском наступлении, военачальник вскакивает, спросонья отдает приказы и выводит войска на поле боя. Он не производит разведку, не анализирует обстановку, не разрабатывает план сражения, не дает солдатам позавтракать. Действует наугад и вслепую. Гасдрубалу ничего не мешало засесть в укрепленном лагере и тщательно подготовиться к генеральной битве, однако он поступил иначе. Отдаленно, конечно, но битва при Илипе напоминает битву при Киноскефалах, когда македонский царь Филипп V необдуманно ввязался в сражение и был наголову разбит римлянами. Именно ошибки Гасдрубала перед битвой оказали решающее влияние на ее исход.

У римского полководца все было продумано до мелочей. Тит Ливий очень грамотно описывает маневры Сципиона: «Пришло время начинать сражение; он велел испанцам, составлявшим середину строя, идти на врага замедленным шагом, а сам с правого фланга, которым командовал, послал гонца к Силану и Марцию с приказанием растянуть их фланг влево, как сам он растягивает свой вправо, и ввести в бой легковооруженных пехотинцев и всадников раньше, чем произойдет столкновение в центре. Растянув таким образом фланги, их командиры быстро двинулись на врага – каждый во главе трех пехотных когорт, трех отрядов конницы и – вдобавок – копейщиков; остальное войско следовало за ними по косой. В середине строя образовался прогиб – там медленно продвигались отряды испанцев. На флангах уже бились, а цвет неприятельской армии – карфагенские ветераны и африканцы не подошли еще на перелет дротика и не решались кинуться на помощь тем, кто сражался на флангах, чтобы не открыть врагу, идущему прямо на них, путь через середину строя» (XXVIII. 14). Удивительно, но в этот раз повествование Полибия о битве более путаное, чем рассказ Ливия, хотя обычно было наоборот: «Сам он отделил от левого крыла, а Луций Марций и Марк Юний от правого три передовых турмы, перед ними поставил по обычаю римлян легковооруженных и три манипула, – каковой отряд пехоты именуется у римлян когортою, – со своим войском сделал оборот влево, а Луций и Марк – вправо, и колонна ускоренным шагом двинулась на неприятеля, по мере движения поворачивались и примыкали к ней следующие далее ряды. Когда римские войска были уже недалеко от неприятеля, а иберы, медленным шагом наступавшие в передовой линии, находились пока на значительном расстоянии, Публий согласно первоначальному плану повел римские войска колонною разом на оба крыла карфагенян. В последовавших за сим движениях задние ряды выстроились в одну прямую линию с передовыми и в одно время с ними вступили в бой с неприятелем, вместе с тем получилось расположение войска, обратное прежнему как вообще в отношении флангов друг к другу, так и, в частности, в отношении пехоты и конницы. Так, на правом фланге конница вместе с легковооруженными оборотом вправо соединилась с передовой линией и сделала попытку обойти противника с фланга, пехота, наоборот, продвигалась влево. Что касается левого фланга, то здесь пехота шла на соединение с передними рядами справа, а конница вместе с легковооруженными – слева. Благодаря такому движению один из двух флангов, состоящих из конницы и легковооруженных, правый, обратился в левый» (Polyb. XI. 23). Очень интересно замечание П. Коннолли по поводу описания греческим историком битвы при Илипе: «До сих пор версия Полибия возражений не вызывает, но, невзирая на заверения некоторых комментаторов, я никак не могу понять, какую цель преследовал последующий маневр пехоты: тех же самых результатов можно было достичь куда проще, наступая в боевом порядке. Более того, поскольку это маневр, типичный для греческого учебного плаца, с какой стати Полибий отрывается от основной нити повествования, чтобы о нем поведать?»^[5] С этим мнением невозможно не согласиться. П. Коннолли продолжает развивать тему: «Это сражение ставит перед нами немало неразрешимых проблем. Где, например, находилась карфагенская конница, в то время как на флангах осуществлялся этот необычайный маневр? Здесь, как и в случае всех прочих битв при участии Сципиона, описанных Полибием, изрядное количество вопросов остается без ответа: неизбежный результат упрямого стремления историка совместить предания Сципионов и факты»^[6]. Именно поэтому описание битвы Титом Ливием выглядит гораздо понятнее и логичнее, чем повествование Полибия.

Рассказ о действиях кавалерии в битве при Илипе сохранился у Аппиана: «Когда одновременно произошло и конное, и пешее сражение, римская конница одержала победу при помощи такого же приема, как и в прошлый раз, преследуя и не давая передышки нумидийцам, привыкшим то отступать, то нападать. Благодаря близкому расстоянию им были бесполезны их дротики» (Iber. 27). Можно предположить, что через некоторое время после начала сражения римским всадникам удалось прогнать нумидийцев с поля боя.

Как бы там ни было, замысел Сципиона с охватом флангов противника при сковывании лучших частей Гасдрубала в центре силами испанцев увенчался успехом. Карфагенский военачальник ничего не смог противопоставить римскому полководцу, поскольку перед битвой не выяснил обстановку и тем самым лишил себя возможности перестроить армию в соответствии с возникшими угрозами: «На флангах уже бились, а цвет неприятельской армии – карфагенские ветераны и африканцы – не подошли еще на перелет дротика и не решались кинуться на помощь тем, кто сражался на флангах, чтобы не открыть врагу, идущему прямо на них, путь через середину строя» (Liv. XXVIII. 14). Об этом же пишет и Полибий: «Тогда как на флангах карфагенская пехота была сильно теснима, находившиеся в центре и составлявшие главную силу ливияне пребывали в полном бездействии. Под натиском иберов они не могли ни покинуть занимаемое ими место для оказания помощи флангам, ни исполнить свой долг, оставаясь на месте, потому что противостоявший неприятель не вступал в битву» (XI. 24). Ситуация сложилась очень странная, поскольку лучшие карфагенские войска не принимали участия в сражении и не могли повлиять на ход битвы. Исход противостояния решался на флангах, где преимущество римлян было безоговорочным и подавляющим: «Флангам врага приходилось нелегко: всадники, легковооруженные и копейщики нападали с боков, когорты – лобовым ударом, чтобы отрезать фланги от остального войска» (Liv. XXVIII. 14). В отличие от Гасдрубала, римский полководец действовал творчески, совершенно запутав своего оппонента: «Сципион старательно замедлял ход сражения: пехота на флангах бросилась на врага только в седьмом часу» (Liv. XXVIII. 15). Боевые слоны, главная ударная сила пунийцев, существенной роли в сражении не сыграли: «В завязавшейся схватке жестоко терпели слоны, теснимые и обстреливаемые со всех сторон легковооруженными и конницей, и причиняли своим не меньший вред, как и чужим: слепо кидаясь из стороны в сторону, они давили всякого, кто попадался им под ноги, свой ли то был, или враг» (Polyb. XI. 24).

Не лучше складывалась для карфагенян и ситуация в центре: «День все длился – солдаты Гасдрубала начали уставать; утренний переполох не дал им собраться с силами: строиться пришлось не поевши, наспех» (Liv. XXVIII. 15). Вот когда начали сказываться последствия необдуманного решения Гасдрубала без подготовки вступить в битву с римлянами! Как оказалось, именно это решение карфагенского полководца привело к поражению пунийцев: «К полудню силы карфагенян стали падать, так как выход их из стоянки был вынужденный и преждевременный и они не успели приготовиться как следует к битве. Перевес был на стороне римлян как потому, что они были и сильнее, и бодрее противника, так больше всего потому, что их дальновидный военачальник поставил отборнейшие войска против слабейшей части неприятеля» (Polyb. XI. 24). Мы никогда не узнаем, почему Гасдрубал не сделал попытку прорвать в центре боевые порядки армии Сципиона.

Несколько иначе трактует ситуацию Аппиан. Он изображает Публия Корнелия не только талантливым военачальником, но и храбрым солдатом, в критический момент боя возглавившим атаку легионов. Согласно Аппиану, ситуация для римлян сложилась критическая: «Пехота вследствие численного превосходства карфагенян была в тяжелом положении, и в течение всего дня она терпела поражение. Хотя Сципион объезжал их и убеждал, дело не менялось до тех пор, пока он, передав своего коня сопровождавшему его рабу и взяв щит у кого-то из воинов, не бросился, как был, один, в середину между врагами с криком: «Помогайте, римляне, вашему Сципиону, находящемуся в опасности!» Тогда те, которые, стоя близко, увидали, какой опасности он подвергается, а стоявшие далеко услыхали об этом, все вместе под влиянием стыда и в страхе за своего вождя бросились на врагов с криком «ура» («алала») и великим напором, которого карфагеняне не выдержали и отступили, так как одновременно они стали уже терять и силы, не евши до самого вечера» (Iber. 27).

Поражение наемников на флангах обернулось поражением всей карфагенской армии. Однако в сложившейся ситуации по-другому просто быть не могло. На счастье карфагенян, погода испортилась и помешала римлянам ворваться во вражеский лагерь. У Гасдрубала появилось время, чтобы привести свои потрепанные войска в порядок и сделать правильные выводы из случившегося. Ни Ливий, ни Полибий не называют потери сторон, данная информация, присутствует только у Аппиана: «Римлян погибло 800 человек, а неприятелей 15 тысяч» (Iber. 27). В такое соотношение погибших не верится, ход битвы не подтверждает данные цифры.

Не все было так плохо для пунийцев, как могло быть, поскольку «цвет неприятельской армии – карфагенские ветераны и африканцы» – в битве уцелели и укрылись в укрепленном лагере. Основные потери понесли наемники и балеарцы, оказавшиеся на направлении главного удара римлян. Карфагенский полководец сохранил ядро армии, в сложившейся ситуации это имело важнейшее значение. Все зависело от того, как дальше будет действовать Гасдрубал.