Мехри Би
Каникулы в Париже
Глава 11
Вдалеке слышу приглушенные голоса. Голова и запястья изнывают от боли. Во рту сухо, очень хочется пить. Пытаюсь открыть глаза, но это так сложно. Собственные веки не поддаются. Прикладываю усилия и через некоторое время глаза распахиваются. Тут же жмурюсь от большого количества света. Дав немного отдохнуть глазам, вновь открываю их. Но на этот раз делаю это поочерёдно, попутно привыкая к освещению.
Белый потолок, белые стены, белое одеяло-всё белое. Где я нахожусь? Что происходит? Давай, Мартина, вспоминай, что с тобой было…
– Наконец-то ты очнулась, – слышу знакомый голос где-то сбоку.
Поворачиваю голову в поиске источника звука и натыкаюсь на Майка. Парень, сидя на стуле, опирается головой о ладони и недовольно смотрит на меня. От его пронзительного взгляда хочется спрятаться, но мне даже рукой пошевелить сложно.
– Мари. Это самая идиотская вещь, которую ты когда-либо делала,– говорит Майк, после чего поднимается со стула и нажимает на какую-то кнопку.
Опускаю глаза вниз и замечаю белые повязки на запястьях, на которых, если хорошо присмотреться, видны красные пятна. Недалеко от повязки прикреплена капельница. Вокруг меня много трубок. Воспоминания вихрем проносится у меня в голове. Помню, как было плохо, я плакала, потом лезвие, много красного, очень много красного, а после..
– Моник, – произношу я хриплым голосом,– Где Моник?
– Никакой Моник нет, Мари. Тебе приснилось, – говорит парень.
– Нет , она… должна быть… в триста седьмой палате… мне нужно пойти к ней… , – пытаюсь встать с кровати, но тело не хочет слушаться.
– Мари, всё хорошо. Здесь нет никакой Моник, ты лежишь в триста седьмой палате, – объясняет Майк, поглаживая меня по плечам.
– Она здесь, она здесь! – удаётся мне крикнуть,– Она здесь, я должна её увидеть! – продолжаю кричать, пытаясь всё же встать.
– Мари, успокойся, Моник здесь нет. Никогда не было, – пытается утихомирить меня Майк, приложив ладонь к моей щеке.
Как нет. Я же видела её. Семнадцатый день рождения…. Ливерпуль… я в… Париже…. В голове всё смешалось…. Не понимаю.
– Прости… так много… воспоминаний…., – тихо говорю я, повернув голову в другую сторону.
– Мисс Вонт, здравствуйте, – слышу незнакомый голос мужчины и тут же поворачиваются голову в его сторону.
– Как вы себя чувствуете? – спрашивает, судя по белому халату, врач.
– Голова болит и пить… очень хочется пить, – отвечаю ему.
– Майкл принеси девушке воды, – обращается врач к Майклу.
Недовольно вздохнув, парень, бросив на меня взгляд, выходит из палаты.
– Вы помните что произошло? – спрашивает мужчина.
– Да, – отвечаю ему, ведь всё встаёт на свои места, и я чётко осознаю свои действия.
– Хорошо.
Врач подходит ко мне и проводит небольшой осмотр. А после смотрит на меня печальными глазами, хоть и старается не подавать вида. Через минуту в палату заходит Майк со стаканом воды, в которую помещена трубочка. Врач отходит в сторону, а парень, подойдя ко мне, приподнимает мою голову и подносит к губам трубочку. Втянув воду, ощущаю, как по горлу стекает холодная жидкость, даря блаженство. Как же хорошо.
– Мадмуазель , я рад, что вы очнулись, хоть и потеряли много крови. Уверен, вы скоро поправитесь. А сейчас отдыхайте. Майкл, не дольше десяти минут, – обращается врач к парню и выходит.
Взглянув на Майкла, сразу же отворачиваюсь от него. Я должна это сделать. Ну же, Мари, давай. Сделай это.
– Калеб знает? – всё так же, не смотря на парня, задаю вопрос.
При мысли об этом кровь стынет. Ему и без меня проблем хватает, а тут ещё и это.
– Не было времени ему сообщить, – отвечает Майк.
Поворачиваю голову в его сторону и удивлённо смотрю на него.
– Правда?– с неким недоверием и отчасти радостью спрашиваю парня.
– Да. Я старался помочь тебе, – отвечает он, а затем берет мою руку в свою и гладит повязку.
– Хотя Калеб должен быть благодарен мне за твоё спасение, – улыбается Майк.
Выдавливаю из себя улыбку, а после прикрываю глаза.
– Сколько я была в отключке ? – задаю интересующий вопрос.
– Четыре дня, – отвечает парень,– Ты потеряла много крови. Когда я нашёл тебя ты почти не дышала и сердцебиение было очень слабым. Пришлось везти тебя в клинику на своей машине, не мог ждать приезда скорой. А после ты была госпитализирована в экстренном режиме. Я вообще удивлён, что ты сегодня очнулась. Думал это произойдёт через дня три.
– И все же ты сидел здесь, – констатирую факт.
– Как я сказал, ты потеряла многих крови. Твоё сердце возвращали к работе три раза. Я должен был следить за твоим состоянием,– объясняет Майк.
– Как долго ты себя мучила? Судя по порезам на руках и ногах это происходит не впервые,– интересуется парень, – Не могу понять – как студент медицинского университета может поступать так со своим телом? – в его голосе звучит возмущение.
– Сложно объяснить, – смотрю прямо ему в глаза.
Не хочу тратить свои силы на объяснения. Тем более, его данная ситуация не касается. У нас с Майклом сложились далеко не дружеские отношения, чтобы сейчас я сидела и откровенничала с ним.
«Но были моменты, когда тебе было хорошо рядом с ним» – встревает внутренний голос. Но я прогоняю его прочь. Произошедшее касается только меня и никого больше. Я не хочу обсуждать эту тему. И надеюсь на понимание.
Мне не нужны его сожаление, поддержка и, тем более, советы. Я до сих пор помню как он выставил меня из клуба, не разобравшись в проблеме, как назвал лишней…. Всё, я больше ни хочу об этом вспоминать.
– Я понимаю- тебе сложно говорить об этом. Не хочешь, не надо. Я не буду донимать тебя вопросами, – парень по-прежнему держит мою руку в своей,– Расскажешь, когда будешь готова.
Он серьёзно? Неужели Майк думает, что я собираюсь что-то ему рассказывать? И вообще куда делся назойливый парень, любящий подколоть меня в самый неподходящий момент?
– Я устала, – говорю ему чистую правду.
– Тогда отдыхай, – парень наклоняется ко мне и целует в лоб, – Позже мы поговорим о том, как ты дошла до такой жизни. Не думай, что сможешь избавиться от меня, я хочу услышать от тебя правду и только правду. Считай свое признание оплатой за молчание и спасение, – заканчивает фразу парень и уходит, оставляя меня наедине с собой.
Вот настоящий Майкл Коллинс и появился. Я знала, что он не может быть таким милым, знала, что за этим что-то скрывается. И теперь становиться не по себе. Но думать об этом буду позже. Глаза наливаются свинцом и закрываются. И вновь я оказываюсь во власти Морфея.
Глава 12
За пять дней до этого……
Майкл.
– Нина, какого чёрта! – кричу я на девушку, которая с довольной улыбкой сидит на диване.
– Да ладно тебе, она того не стоит,– говорит девушка, отпивая из бокала вино,– Или же Мартина дорога тебе? – издевательским тоном интересуется Нина.
– Не говори глупостей,– грубо отвечаю девушке и ухожу прочь.
После того, что эта парочка сделала, не хочу оставаться рядом с ними. Пусть идут все к черту. Да ещё Мартина… Как же с ней сложно. Как на пороховой бочке, ей Богу. Неужели она не может быть спокойней. Какой же я идиот, взял и на кричал на неё ни с того, ни с сего.
– Майк, что происходит? – останавливает меня сестра, – Только что Мартина, как угорелая, выбежала. Спросила адрес и вихрем умчалась. Я так и не поняла в чем дело. Объясни….
– Позже, Лили, всё позже. Я тороплюсь, – перебиваю сестру и бегу к выходу.
Надо найти Тину и извинится перед ней. Она не заслужила такого к себе обращения. Выйдя на улицу, добегаю до парковки и, заведя машину, еду к дому Элены.
Какого черта все эти машины делают на дороге. Неужели, им дома не сидится. Остался час до праздника, а я застрял в пробке. Да ещё и с Мари нужно поговорить. А диалог наш, чувствую, затянется надолго и без ругани точно не обойдётся.
Спустя пятнадцать минут мне всё же удаётся доехать до пункта назначения. Выйдя из машины, быстрым шагом захожу в дом и оглядываюсь по сторонам. Сестра постаралась на славу. В помещении находится много людей, так что мне не удаётся среди них разглядеть нужного человека.
– Майк, все в порядке? – окликает Элена.
Поворачиваюсь к сестре, которая стоит с дочерью на руках.
– Да, в порядке. Ты Мартину не видела? – спрашиваю я.
Сестра озадачено смотрит на меня, после чего отвечает:
– Насколько я знаю, она в своей комнате, если ещё не ушла оттуда. А зачем она тебе?
– Долго объяснять, – быстро ответив, поднимаюсь по лестнице на третий этаж.
Меня всё интересовал один вопрос – почему комнату на третьем этаже отдали Мари? С момента постройки Калеб расположил на третьем этаже только две комнаты, сделал в них ремонт и запретил их занимать. Я всё думал, что он оставил их для своих родителей и родителей Элены, но когда они приезжали, то жили в просторных комнатах на первом этаже, так как не очень любили лестницы.
Дохожу до знакомой двери и стучусь в неё. Ответа нет. Стучу ещё раз, снова ничего.
– Мари, послушай, открой дверь, нам надо поговорить, – говорю я.
Но никто мне не отвечает.
–Мари, пожалуйста, открой, – дёргаю за ручку и, потому, как она легко поддаётся, понимаю, что дверь не запрета.
Поворачиваю ручку в сторону, медленно открываю дверь и то, что я там вижу, повергает меня в шок. Всё происходит быстро. Мартина лежит на полу, точнее на ковре лицом вниз, и на этом самом бежевом ковре видны большие красные пятна.
Быстро подхожу к девушке, сев рядом с ней, переворачиваю её. Она лежит без сознания. Моё внимание привлекают её руки. Подняв её руки, вижу порезанные вены . Моё сердце падает в пустоту. Вот чёрт. Вот чёрт. Прикладываю указательный и средний палец к её сонной артерии, проверяя пульс. Пульс прощупывается очень плохо, но всё же есть, дыхание слабое, но также присутствует, за что я благодарю Бога. Поднимаюсь на ноги и открываю все ящики в тумбочке, после недолгого поиска мне удаётся найти два платка, которыми я обманываю запястья девушки.
– Не смей умирать! Слышишь? Не смей! – кричу, пока пытаюсь остановить кровь.
Слышу, как что-то скулит, подняв голову на кровать, вижу щенка, который смотрит на нас, положив голову на лапы.
– Не бойся дружище, с твоей хозяйкой будет все хорошо. По крайней мере надеюсь на это.
Не мешкая, беру девушку на руки и выхожу из комнаты. Нужно доставить её в больницу. Дохожу до второго этажа и, не желая сталкиваться с гостями, спускаюсь в гараж по другой лестнице. Девушка в моих руках напоминает тряпичную куклу, отчего моё сердце сжимается сильнее.
Добежав до машины, помещаю её на заднее сидение и, сев за руль, мчу в больницу, постоянно смотря на неё через зеркало.
Держись Мари, держись. Уже скоро мы будем на месте. Я надеюсь на лучшее, надеюсь на её спасение, но, в глубине души, понимаю – она потеряла много крови, судя по пятнам на ковре, и битва за её жизнь будет тяжелой.
– Кто-нибудь помогите! – кричу я, зайдя в больницу,– Прошу Кто-нибудь выйдите!
На мои крики в холл выбегают две медсестры, с которыми я здесь периодически работаю, и доктор Сойер.
– Майкл, что случилось, – спрашивает доктор Сойер, подходя ко мне.
– Попытка суицида, порезаны вены на запястье, – отвечаю врачу.
– Каталку сейчас же, – даёт распоряжение мужчина.
Медсестра Кейли через минуту привозит нужную вещь, и я кладу на неё девушку. По мере продвижения, доктор Сойер осматривает Мартину.
– Тут и так видно, что девушка потеряла много крови,– говорит он, – Везите её в реанимационное отделение и подготовьте кровь для переливания,– даёт распоряжение мужчина.
– А ты останься здесь,– обращается он ко мне.
– Но…..
– Никаких но, не хочу, чтоб кто-то мне мешал работать. Жди, Майкл, жди. Только это тебе и остаётся сейчас. Остальное сделаем мы, – похлопав меня по плечу доктор Сойер скрывается за дверью.
Ожидание – самое ужасное в этой ситуации. Когда хочется помочь, но ты не можешь только потому, что врач, у которого ты проходишь практику, запрещает. Как она могла так поступить? Неужели не подумала о Калебе? Боюсь представить, что он будет делать, когда узнает. Я должен ему рассказать, должен сообщить об ошибке, которую совершила его полоумная сестра.
– Майкл? – окликает меня Роксана, – Что ты здесь делаешь?
Женщина сорока лет подходит ко мне своей фирменной походкой, которая показывает, кто здесь главный.
– Мадам, – киваю ей, – Я привёз девушку…она потеряла много крови, – отвечаю ей.
– Как это случилось? Мне следует кого-нибудь вызвать? – интересуется Роксана.
– Нет, она порезала вены, – отчасти успокаиваю её.
Женщина меняется в лице.
– Ох, мне жаль. Она твоя родственница?
– Нет, – печально улыбаюсь ей.
– А родственники знают?– продолжает расспрашивать женщина.
– Как раз хотел сообщить её брату, но у меня нет с собой телефона, поэтому……
– Возьми мой, – перебивает меня женщина и вкладывает свой телефон мне в руки, – Потом занесёшь в пятисотый кабинет, – говорит женщина и уходит.
– Спасибо, мадам,– говорю ей вдогонку.
Теперь у меня нет причин, чтоб не звонить Калебу. Она его сестра, он должен знать. Набираю номер Элены и жду. Гудки идут, а руки у меня потеют. Даже не знаю, как сказать об этом. Может стоило сообщить после возвращения доктора Сойера? Тогда бы я хотя бы знал о её состоянии.
– Слушаю,– отвечает сестра.
Теперь уж точно поздно отступать назад.
– Элена, это я, – говорю в трубку.
– Майк? С какого телефона ты звонишь? И почему ты звонишь, ты же дома? – заваливает меня вопросами Элена.
– Тут такое дело, я не дома. Передай трубку Калебу, – прошу её.
– Не понимаю, что-то произошло? – допытывается сестра.
– Просто передай трубку Калебу, – грубо говорю ей.
Через некоторое время в трубке появляется мужской голос.
– Алло, Майк? Что случилось? – говорит Калеб.
– Ты можешь приехать в центральную больницу? – спрашиваю мужчину.
– Зачем? У тебя неприятности? – недоверчиво интересуется Калеб.
Хожу из стороны в сторону, не зная, как сообщить ему новость.
– Это касается Мартины. Она…., как сказать,….порезала вены, – ставлю его перед фактом.
– Ты издеваешься?– со злостью в голосе спрашивает мужчина, а после ставит трубку.
– Мы сделали всё, что было в наших силах, – поднимаю голову, когда слышу доктора Сойера.
– Что это значит? – чуть ли не рычит Калеб.
После того как мужчина поставил трубку, он проверил мои слова и, когда увидел пятна крови на ковре, приехал в больницу. Мы не разговаривали с ним. Я не хочу начинать конфликт, он, видимо, тоже.
– Ваша сестра потеряла слишком много крови, раны у неё довольно глубокие. Поймите, её привезли тогда, когда она была на грани. Ещё бы пять минут и мы точно не смогли бы её спасти. Хотя угроза жизни не миновала. Мы подключили её к устройству жизнеобеспечения, так как нам три раза приходилось запускать её сердце. И мы не знаем когда она очнется…. – говорит врач.
«Если вообще очнется,» – мысленно заканчиваю фразу.
– Она, она… очнется? – спрашивает Калеб с таким выражением лица, будто его ударили под дых.
А меня внутри трясёт, ведь понимаю всю сложность ситуации.
– Ждать, мы можем только ждать,– говорит доктор Сойер, – Месье Вонт, мы сделали все, что могли, теперь все зависит от желания Мартины жить. Знаете, мы заметили на её теле много шрамов от порезов. Судя по ним, могу сказать – не в первый раз ваша сестра причиняет себе вред. Месье, если она захочет, то непременно очнется, а если нет… мы ничего не сможем сделать.
Похлопав Калеба по плечу, врач удаляется оставляя нас одних. Сейчас мне очень жалко мужчину. В данный момент он больше похож на побитого щенка. Никогда не видел Калеба таким разбитым. В его глазах видны непролитые слезы, выражение лица каменное. Почему же она так поступила? Почему? Сначала я думал причина в стычке, произошедшей в кафе, но, как оказалось, Мартина промышляет подобным долгое время. Никогда бы не подумал, что она может так поступить. Что заставило её пойти на это, что заставило взять в руки лезвие? В голове не укладывается. В какой-то степени я зол на неё. Зол на её отношение к жизни. Почему поступок Мартины причиняет мне боль? Почему на душе скребут кошки? Невольно вспоминаю наш поцелуй, сердце сжимается в груди.
Мартина, Мартина, как ты могла совершить такую глупость?
Глава 13
Наши дни…..
– Привет, – слышу за спиной знакомый голос.
– Привет , – продолжая смотреть в окно, отвечаю на приветствие.
– Как дела?– спрашивает Майк, вставая передо мной, так что волей неволей он оказывается в поле моего зрения.
Нехотя перевожу на него взгляд. Парень одет в синие джинсы и бардовый свитер, поверх которого надет халат, на котором в области верхнего кармашка видны инициалы MC. Увидев профессионально вышитые буквы, фыркаю. Ну конечно, он же у нас студент медицинского университета, да ещё и помощник какого-то врача.
– Как у тебя дела? – повторяет он вопрос в то время, как отворочаю от него голову и смотрю в другое окно.
– А ты не видишь? – с сарказмом отвечаю вопросом на вопрос.
Как могут быть у меня дела, когда я вынуждена ходить со стержнем капельницы, когда мои запястья каждый день перебинтовывают, не забывая сказать:« Как могла такая красивая девушка решиться на такое?», а да, не будем забывать про каждодневный приход психолога, который выбешивает меня своими вопросами. И так происходит уже три дня. Потому считаю вопрос «Как у тебя дела?» неуместным. Дураку понятно, что не особо хорошо.
– Необязательно язвить, – глубоко вздохнув говорит парень.
Его унылый голос заставляет меня вновь посмотреть на него. Да уж, такое себе зрелище. Лицо у него очень уставшее, появилась трехдневная щетина. И когда я говорю трехдневная, точно знаю срок, так как, видно, что он ни разу не брился с тех пор, как я очнулась.
– Зачем ты пришёл? – равнодушно спрашиваю его.
Мне, действительно, всё равно на причину его прихода. Знаете , я на него немного обижена, ведь это Майк привёз меня в эту злополучную больницу, где меня держат уже третий день.
«Между прочим он тебя спас», – встревает внутренний голос, но я отмахиваюсь от него.
А ещё он жутко меня обманул, заверив, что брат ничего не знает, ведь, на самом деле, он, оказывается, сообщил ему сразу же после того, как передал меня врачам. Калеб пришёл в больницу вчера, сказав, что больше не может сидеть в неведении, устроил настоящий допрос с пристрастиями, говоря, что я полная эгоистка, которая не думает ни о его чувствах, ни о чувствах родителей. Про мои чувства, конечно, никто не спрашивал, и моё сердце в который раз разбилось на осколки. А чего я, собственно говоря, ожидала ? Если честно, ничего. Я сделала то, что сделала, не имея никакого плана действий. Однако психолог, врачи и…, наверное, Майк думаю иначе…. Ну и плевать, пусть думают то, что хотят. Я устала волноваться о чужом мнении, мне хватало этого на протяжении девятнадцати лет.
– Хотел убедиться, что ты в порядке, – спустя вечность отвечает Майк.
– Убедился?– так же равнодушно спрашиваю его и, не дав ответить, продолжаю,– Можешь уходить.
– Может ты уже перестанешь вести себя, как последняя стерва, и мы с тобой поговорим? – недовольно спрашивает он, на что я ухмыляюсь.
– Я не желаю разговаривать с тобой, оставь меня, – абсолютно спокойно прошу его.
И спокойствие моё ничуть не притворное, ибо внутри пустота и она меня устраивает. Единственное, что, на данный момент, доставляет мне удовольствие – одиночество и тишина.
– Мари, – парень садиться передо мной на корточки и тянется к моей руке, которую я благополучно убираю, не желая его прикосновений.
– Уходи, – повторяю ему одно и то же слово второй день подряд.
На долю секунды в его глазах появляется боль, но она тут же исчезает, так что будем считать – мне показалось.
– Поговори со мной, – просит Майкл.
– Не хочу, – отчеканиваю я.
– Почему? – не унимается парень.
– А почему я должна хотеть? – спрашиваю его, смотря в глаза, – Ты просто парень, который спас меня и всё. Я не хочу вести с тобой задушевные беседы.
В этот раз я позволяю проявить раздражение, ну хоть какая-то эмоция.
– Так значит? – с грустью усмехается он.
– А может быть иначе? – интересуюсь у него, на этот раз отведя взгляд в сторону.
В ответ я получаю лишь молчание, потому что Майкл встаёт и уходит.
Следующие два дня проходят в таком же режиме. Майк всё приходит и просит поговорить с ним, а я всё отклоняю его просьбу. Моё настроение с каждым днём ухудшается, на место равнодушия приходит раздражение и гнев. Меня все бесят, я никого не хочу видеть, в особенности я не хочу видеть психолога, сующего свой нос не в свои дела. Всегда ненавидела их. Калеб не приходил ко мне с того раза, как накричал, поэтому, в основном, я нахожусь в одиночестве, что полностью меня устраивает.
Сегодня уже пятый день моего пребывания в центральной Парижской больнице. Раны немного затянулись, так что, судя по физическому состоянию, я, при желании, могу вписаться. Однако доктор Сойер рекомендует мне остаться ещё на неделю и пройти курс реабилитации для жертв неудачных суицидов, так сказать , успокоить нервы. Прислушаюсь ли я к его рекомендации? Пф, конечно нет. Ни на минуту больше не собираюсь оставаться в этой гребанной больнице.
Выписаться не сложно, но встаёт другой вопрос- как я доберусь до дома? И тут есть два варианта: 1) звоню Калебу, с которым у нас напряжённые отношения, 2) звоню Майклу, который добивался от меня хоть одного нормального слова.
Выбор очевиден- звоню, то есть пишу Майку. Я пока не готова видеться с братом.
« Выписываюсь. Забери меня через полчаса», – отправляю ему сообщение, после чего начинаю собирать вещи.
«Уже еду))», – тут же приходит ответ.
– Смотрю, вы все же решили покинуть нас? – спрашивает доктор Сойер, зайдя в палату.
– Да, мне больше нет смысла оставаться здесь, – отвечаю, продолжая собирать то немногое из вещей, что принесла для меня Элена.
– Я бы с вами поспорил, мадемуазель, но вы уже приняли решение, – констатирует он факт.
– Да, – пожимаю плечами.
– Мартина….позвольте дать вам совет….
– Я не нуждаюсь в ваших советах, спасибо, – перебиваю мужчину, не желая слушать его, отчего его губы сжимаются с тонкую линию.
Видно, что врач недоволен, но он быстро берет себя в руки и просто кивает. Собрав свои пожитки, иду к стойке регистрации вместе с доктором Сойером , где подписываю документ о добровольной выписке. Есть ещё один документ, который я подписываю. Там написано, что лечащий врач настаивает на дальнейшем лечении, но пациент изволил покинуть заведение, поэтому ответственности они за его жизнь больше не несут. И его я тоже подписываю.
– Мисс Вонт, – обращается ко мне врач вместо привычного мадемуазель, – можно сказать вам несколько слов?
Мне становиться немного стыдно за своё поведение по отношению к нему. Он хороший специалист, который старается помочь мне, а в ответ получает только грубость и неуважение.
– Конечно, – подхожу ближе к мужчине.
– Мартина, я понимаю, что вы отказались от наших дальнейших услуг, я не должен этого делать, но всё же, – мужчина протягивает мне лист бумаги, свернутый вдвое.
– Что это? – недоумеваю я.
– Назначение, – отвечает доктор Сойер, – несмотря на то, что вы выписались, по – прежнему остаётесь моей пациенткой, так что вот. Я прописал вам антидепрессанты с полной инструкцией их применения. Прошу, принимайте их два раза в день. Если почувствуете себя хуже, приходите, приму вас в любой момент, – даёт напутствие врач.
Мне становиться приятно от такой заботы. Именно таким и должен быть настоящий врач. Именно такой я стараюсь стать, но прямо сейчас не хочу думать о будущем.
– Мартина, доктор Сойер, – к нам подходит Майкл и с улыбкой на лице кивает врачу.
– Вы можете забирать свою подругу Коллинс. Всего хорошего Мартина, – пожелав это, мужчина уходит в глубь здания, а мы выходим наружу.
– Подожди, осторожней, давай помогу, – говорит Майк, когда мы доезжаем до дома Калеба.
– Хватит ! – ударяю его по рукам, – Я в состоянии справиться сама.
И вновь в моем голосе слышится неприкрытая вражда.
– Ты могла бы ответить вежливо, – в который раз бубнит Майкл.
Оставляю парня без ответа и направляюсь в дом. Не хочу ссориться с ним посреди улицы. А смысл? Только нервы себе потрепаю, а они у меня и без того расшатаны.
Захожу в дом и направляясь в гостиную, откуда слышаться радостные голоса, но моё появление заставляет Элену и Лили замолчать. Вот и пришла в дом печаль под именем Мартина.
«Ты несёшь за собой хаос,» – проносится в голове мамины слова. Ну и пусть.
Сделав вид, что ничего не заметила, подхожу к лестнице и направляюсь в свою комнату. Я не могу винить их за возникшую неловкость, на их месте я бы тоже не знала, как себя вести. Однако они могли хотя бы поздороваться со мной…..
«Да кто ты такая, чтобы с тобой здороваться. Они итак тебя только из-за Калеба терпят,» – подсказывает внутренний голос. И он совершенно прав. Что верно, то верно. Как говорится, на правду не обижаются. Всё же мне неприятно.
Открываю дверь своей комнаты и застываю на месте. Не могу пошевелить ногами и заставить себя войти внутрь. Мой взгляд тут же падает на ковёр, который между прочим другой, не тот, что был в новогоднюю ночь. Вместо светлого ковра в моей комнате темно-синий. А так всё осталось прежним.
Пересилив себя, захожу внутрь, ставлю сумку с вещами возле комода и плюхаюсь на кровать. Мягкость, что окутывает меня, во многом бесит. Сейчас я чувствую себя так, что хочется лежать на твёрдой поверхности, которая символизируется с грубостью и черствостью, которая покажет правдивое отношение ко мне.
Подвинув к себе подушку, обнимаю её и, свернувшись калачиком, позволяю слезам выйти наружу. Не помню, когда в последний раз плакала, а точно это было в ту ночь , но сейчас это то, что мне нужно, точнее то, что я не могу больше сдерживать. Я даже не знаю почему плачу, но слезы не собираются останавливаться и продолжают литься, а я просто лежу на боку и смотрю в одну точку сквозь затуманенные глаза.
– Мартина, – голос Майкла раздаётся где-то в комнате.
– Оставь меня, – дрожащим голосом прошу его.
– Мари, – говорит парень, после чего слышу приближающиеся шаги.
Когда кровать прогибаться, чувствую как сильные руки обнимают меня. От этого становиться не по себе, и реветь я начинаю уже в голос. Как ни пытаюсь себя сдержать, не могу. Механизм уже запущен, я ничего не могу с собой поделать.
Парень поворачивает меня к себе лицом и обнимает за талию, усаживая на колени. Утыкаюсь лицом в его грудь и продолжаю реветь, на душе плохо. Было бы лучше, если бы никого не было рядом, а он взял и обнял. Воспоминания накатывают всё больше. Давно я не чувствовала такой заботы, от этого становиться ещё обидней. С каждым новым воспоминанием порыв слез усиливается, я продолжаю реветь, а он гладит меня по спине и шепчет слова успокоения. В последующие дни мне точно будет неловко находиться рядом с ним, ведь я не привыкла показывать свои истинные чувства прилюдно. Однако сейчас я не хочу думать, что будет завтра. Что будет, то будет……..