Джон Дуглас
Закон и беспорядок. Легендарный профайлер ФБР об изнанке своей профессии
Глава 4. Пожар на 11-й Западной улице
Роджер Кит Коулман из города Гранди в штате Вирджиния не стал идеальным персонажем, которого противники смертной казни более трех десятилетий искали для своего транспаранта. Но человек по имени Кэмерон Тодд Уиллингем из города Корсикана, штат Техас, может оказаться таким персонажем.
Дела Коулмана и Уиллингема обладают рядом общих черт.
Оба этих мужчины являлись представителями рабочего класса и выросли в городках, знававших лучшие времена. Оба были яркими и красивыми, увлекающимися и красноречивыми, несмотря на свое невысокое образование. Оба женились молодыми. Обоих быстро арестовали за убийство, и они предстали перед судом в считаные дни. У обоих в камере оказались тюремные доносчики, засвидетельствовавшие, что обвиняемые в неформальной беседе признались, что совершили преступление. Обоих осудили за считаные часы, а затем они провели долгие годы в камере смертников. Оба пошли на казнь, заявляя о своей невиновности, и привлекли внимание очень многих людей, поверивших в это. И в обоих этих делах, по мнению наиболее разумных наблюдателей, решающее слово оказалось за наукой.
Случай Уиллингема, как и Коулмана, вызвал резонанс по всей Америке. Сначала благодаря замечательной и отмеченной наградами статье Дэвида Гранна «Испытание огнем» в выпуске The New Yorker от 7 сентября 2009 года. Затем из-за телесюжета «Смерть от огня», чьими авторами стали продюсер-режиссер Джесси Дитер и сценаристы-продюсеры Майк Уайзер и Майкл Кирк, и который был показан 19 октября 2010 года в передаче Frontline службы PBS.
Правда, все эти сходства сводятся на нет благодаря одному явному различию, как мы позже увидим.
Кэмерон Тодд Уиллингем, известный просто по имени Тодд, с самого начала вкусил горестей жизни. Он родился в 1968 году в городе Ардмор на юге центральной Оклахомы, и мать оставила семью после развода в самом детстве мальчика. Его воспитал жесткий и требовательный отец, бывший морской пехотинец Джин, работавший на свалке, а также мачеха Евгения, которую мальчик обожал. Он особо не учился в школе и начал нюхать краску и употреблять наркотики уже в одиннадцать лет. Его единокровный брат, Монте, считал, что он так и не преодолел этот возраст ни эмоционально, ни интеллектуально. Тодд бросил школу и побил рекорд по вождению в нетрезвом виде и мелким кражам.
В 1988 году Тодд встретил Стейси Кайкендалл, старшеклассницу из небольшого техасского городка Корсикана примерно в пятидесяти пяти милях к юго-востоку от Далласа, и отправился туда с ней. Стейси тоже отличалась тяжелым прошлым. Когда ей было четыре года, отчим задушил ее мать во время ссоры.
Есть сведения, что Тодд пил, изменял и бил Стейси. Полиция несколько раз приходила в дом по ее жалобам на бытовое насилие с его стороны. Тем не менее что-то держало их вместе. Через несколько лет у пары родились три дочери: Эмбер и близняшки Кармон и Кэмерон. Между Эмбер и сестрами разница в возрасте составляла всего год. Семья сняла небольшой одноэтажный дом с деревянным каркасом по адресу 1213 на 11-й Западной улице в Корсикане. У Тодда возникли проблемы с поиском работы механиком, так что Стейси устроилась в бар своего брата, а Тодд остался дома, чтобы заботиться о детях. Хотя есть убедительные доказательства того, что Тодд частенько избивал Стейси, даже она говорит, что он никогда не обижал детей. И летом 1991 года они с Тоддом решили попробовать скрепить свой союз по-настоящему и надолго. Первого октября они поженились.
Первое сообщение о пожаре пришло от 11-летней Баффи Барби. Около 10:10 23 декабря 1991 года, за два дня до Рождества, она играла на заднем дворе со своей сестрой и подругой, когда почувствовала запах гари и увидела дым. Она побежала домой, чтобы сказать своей матери Дайане, что по соседству что-то горит. Дайана выскочила через парадную дверь и поняла, что это не по соседству, а у Уиллингхэмов, через два дома.
Дайана увидела на крыльце Тодда, одетого только в джинсы. Он кричал: «Мои дети горят!» – и просил ее позвонить в пожарную часть. Пока Дайана бежала за телефоном, Тодд схватил палку и пробил дыру в окне спальни, откуда вырвалось пламя. Через несколько мгновений все пять окон спальни взорвались, их осколки полетели наружу, и дом целиком охватило пламя. По словам некоторых свидетелей, Тодд, казалось, в этот момент впал в некий транс. Но через несколько минут, к тому времени, как прибыли пожарные, другие свидетели вспомнили, что его нужно было удерживать от попыток вернуться в горящий дом.
Пожарные немедленно вытащили свои шланги и оборудование, начав бороться с огнем. Бервин Терри Смит спросил Тодда, есть ли люди в доме. Фельдшер Рон Фрэнкс, а также пожарные Чарльз Деннисон и Стивен Вандивер, экипированные кислородными масками и баллонами, вошли в дом через фасадное окно и стали пробиваться сквозь пламя, пытаясь «сбить» его, как говорится в пожарных кругах. Вандивер вышел с безжизненным телом Эмбер на руках. Она умерла в больнице, не приходя в сознание. Когда помощник шефа, Дуглас Фогг, добрался до детской спальни, он обнаружил годовалых близнецов мертвыми. Согласно медицинскому заключению, все трое детей умерли от острого отравления угарным газом, наглотавшись дыма.
Тодд сказал пожарным, что Стейси рано утром ушла покупать подарки детям на Рождество. Он спал, когда Эмбер ворвалась в его спальню и разбудила с криками о том, что дом горит. Когда он открыл глаза, комната была полна дыма, и он крикнул Эмбер, чтобы та выбралась из дома.
Почти сразу же, как пожар потушили, пожарная служба начала расследование. Помощник шефа Фогг прошел по дому с видеокамерой, озвучивая на пленку, что именно он видит внутри. Двадцать седьмого декабря он вернулся туда с Мануэлем Васкесом, заместителем начальника пожарной службы штата, одним из самых опытных следователей по пожарным делам в Техасе. Оба этих мужчины могли похвастаться впечатляющим прошлым. Фогг, местный парень, работал санитаром во Вьетнаме, и четыре медали «Пурпурное сердце» говорили о его самоотверженности и храбрости. Васкес – ветеран армейской разведки, на его счету более тысячи двухсот расследований пожаров.
В самой передней части дома повреждения произошли в основном из-за копоти и жара. Так было и в основной спальне, примерно на полпути от места, где спал Тодд, а Эмбер обнаружили без сознания. Чем дальше пожарные шли по главному коридору, тем больше возникало подозрений. Основание стен и полы обуглились, хотя обычно огонь рвется вверх. «Путь возгорания», казалось, шел в холл из детской спальни, заставляя думать, что пожар начался там. Более того, множество огневых отметин на полу и под полом детской спальни наводило на мысль, что горючее вещество могло быть разлито прямо посередине. Сетчатые узоры на битом стекле также свидетельствовали о сильном пожаре в этом конкретном месте, еще сильнее подкрепляя версию с горючим веществом, ускорившим воспламенение.
Двигаясь по следу огня обратно в переднюю часть дома, они заметили коричневые пятна на бетонном полу крыльца, похожие на те, которые остаются при применении горючего вещества. V-образные узоры сажи в детской спальне, в коридоре и на крыльце дополнительно указывали на три места, откуда начался пожар. Если горючее вылили во всех этих местах, а затем зажгли, то выбраться живым из строения, охваченного огнем, стало невозможным для всех, кто оказался внутри.
Прежде чем уйти, Фогг и Васкес пришли к неизбежному выводу: этот пожар был устроен намеренно.
Поджог отличается от всех других категорий преступлений одной главной чертой. Это единственное насильственное действие, когда необходимо выяснять, можно ли считать случившееся преступлением. Исключение составляют лишь редкие случаи взрыва, где причиной стала утечка газа. В случае убийства или ограбления мы знаем, что преступление явно совершено, наша главная задача – выяснить, кто его совершил. Даже при отравлении, прямом или с помощью подделки продукта, как в деле «чикагского отравителя» 1982 года, опытные следователи быстро скажут, что болезнь или смерть были вызваны преднамеренно.
Я за свою карьеру работал со множеством поджогов, обычно вместе с опытным специалистом по имени Дэйв Иков, специальным агентом с докторской степенью в области технических наук и механики. Он возглавлял подразделение Службы расследований поджогов и подрывов (ABIS) в нашем подземном логове офисов Академии ФБР. Иков – эксперт, и я знал, что на него всегда можно рассчитывать. Его список публикаций, патентов и финансируемых исследований занимает много страниц. Позже Гас Гэри, специальный агент Бюро по алкоголю, табаку и огнестрельному оружию, приехал в Куантико и тесно сотрудничал с моим отделом поддержки расследований. Какими бы сложными ни были дела о поджогах, Дэйв, Гас и я обладали преимуществом перед большинством следователей; часто мы первыми понимали, что это поджог.
К тому времени, когда нас вызывали, чтобы составить профиль неизвестного субъекта, уже обычно была составлена схема пожаров на данной территории. Другими словами, мы знали, что эти пожары устроены намеренно. Например, когда в 1983 году нас ввели в курс дела насчет череды пожаров в синагогах и домах раввинов города Хартфорд, штат Коннектикут, мы поняли, что все эти пожары произошли не случайно.
Наша работа после случаев поджога заключалась в исследовании мест, типов пожара, показаний очевидцев, а также других инструментов и уловок из нашего арсенала, чтобы выяснить, какой тип человека можно заподозрить в случившемся и как его выявить. На ранней стадии того, что сейчас известно как «географическое программирование», Дэйв пользовался картой, линейкой и компасом. Отмечая местоположение всех пожаров и проводя линии между ними, он мог с высокой степенью точности предсказать, где живет преступник.
В большинстве случаев мне не приходилось выяснять, являются ли эти пожары поджогами или просто несчастными случаями. То есть нам не требовалось определять, преступление ли это.
Местные следователи, которые сталкиваются с отдельными пожарами, не обладают подобными предварительными данными, поэтому их суждения весьма поверхностны, а ответственность при этом на них падает серьезная. Однако Фогг и Васкес не сомневались в своем решении по 11-й Западной улице. Они составили и задокументировали список из двадцати отдельных признаков поджога.
Тем временем накапливались поведенческие доказательства. Корсикана – город с населением около двадцати тысяч человек, а это более половины жителей округа Наварро, однако это хоть и небольшое, но сплоченное сообщество, его жители гордятся тем, что хорошо знают соседей по району. Понимая, что у Тодда и Стейси очень мало денег, Вики Пратер, владелица местного бара и таверны, вместе с некоторыми своими соседями провела сбор средств на похороны и погребение детей.
Это был чрезвычайно добрый и благородный поступок. Однако то, как вел себя Тодд в день похорон, глубоко встревожило Вики. Он, по своему обыкновению, играл в дартс и был слишком весел для отца, который только что лишился младенцев-близнецов при таких ужасных обстоятельствах.
Лейтенант пожарной части и фельдшер Рон Фрэнкс посчитали очень странным тот факт, что, когда пожар потушили, Тодд выглядел невероятно расстроенным из-за того, что в огне потерял набор дротиков для дартса. Он спрашивал, нельзя ли ему вернуться, чтобы найти свои дротики.
Со стороны полиции города Корсикана тоже возникали вопросы. По рассказу Тодда, когда Эмбер разбудила его, он едва успел надеть джинсы. Когда его увидели снаружи, он был в одних джинсах.
Но почему тогда у него не обгорели ноги?
В таком раскаленном коридоре, как сказали следователи по пожарной безопасности, пол не мог не оставлять ожогов на теле. Как Тодд сумел выбраться из дома, не повредив ступни босых ног? Ему удалось спастись практически невредимым, не считая незначительных ожогов и опаленных волос.
Когда полиция 31 декабря доставила его в участок для допроса, он попросту ответил, что когда выходил, то огонь пылал в основном выше, и, хотя пол был горячим, в тот момент он не обжигал ему ног. Затем, наверное, он слишком быстро раскалился, скептически заключили полицейские. Фогг и Васкес были на том допросе вместе с сотрудником полиции Джимми Хенсли. Говоря о причине пожара, Тодд упомянул три обогревателя, он и Стейси пользовались ими для поддержания тепла в доме. Один из них находился в детской спальне. Возможно, там произошло короткое замыкание, дети баловались, или еще что-то в этом роде. Но во время тщательного осмотра дома Мануэль Васкес заметил, что шкала обогревателя в детской спальне находится в положении «Выкл». «Возможно, в доме было что-то электрическое», – предположил Тодд. Он услышал нечто вроде хлопка или треска.
Тодд признал, что плохо обращается со Стейси. Сказал, что они несколько раз расходились из-за этого, но вновь воссоединялись ради детей. Когда его спросили, почему кто-то хочет причинить вред его семье, он не смог ничего придумать в ответ.
Впечатления следователей о его поведении совпадали с впечатлениями Вики Пратер. Хотя Тодд настаивал на том, что только дети удерживали его со Стейси и они же привели их к браку, но вместо того, чтобы выказывать горе или даже раскаяние, он выглядел почти дерзко. Словно хвастался тем, что бросился обратно в дом, пытаясь спасти своих детей – хотя свидетелей этого поступка не было. Весь его рассказ выглядел слишком отрепетированным и просчитаным. Единственный раз он не выдержал, когда ему показали фотографии его мертвых детей.
В такой реакции нет ничего необычного. Я много раз применял и предлагал другим такую технику и ее вариации при допросе подозреваемых. Я также учил этому детективов. С одной стороны, вы пытаетесь достучаться до чего-то человеческого в подозреваемом, обращаясь к его самым примитивным чувствам. Может быть, осознание морального ужаса от поступка вызовет у него чувство вины. А может быть, чувство вины уже появилось, поскольку он понимает, что не сделал все, что мог.
С другой стороны, вы оцениваете его реакцию. По кому он проливает слезы: по жертве или по себе? Он рыдает из жалости к жертве или сожалеет о том, что его поймали? Я сталкивался с обоими вариантами. Но с маньяками, на которых я охотился на протяжении всей своей карьеры, вторая причина встречается гораздо чаще.
Если бы такое дело поступило в мое подразделение в Куантико, я сразу спросил бы: «Почему вы отправили это к нам? Если вы знаете, что это поджог, и только один человек мог его совершить, значит, у вас есть попадание в яблочко».
В типе поджога сомнений не было. Мы разбиваем поджоги на несколько общих категорий: страховое мошенничество, пиромания и поиск острых ощущений, вандализм, сокрытие других преступлений, месть, гражданские беспорядки, убийства. Если это был поджог, то поджог как убийство.
Когда вещественные и поведенческие доказательства совпадают и нет других вероятных подозреваемых, учитывая время и место происшествия, это уже неплохой комплект данных для окружного прокурора (DA).
Но если бы нас все-таки туда вызвали, я бы обратил внимание на другое. Скептически воспринял бы слезы Тодда Уиллингема при виде фотографий его детей, а также предупредил бы о том, что не стоит придавать чересчур много значения его эмоциональным реакциям во время пожара и сразу после него – независимо от того, «уместные» они или нет. Опыт и изучение многих случаев показали нам, что реакция на смерть любимого человека может быть самой разной – это очень индивидуальный, очень личный вопрос.
Когда у Чарльза Линдберга похитили маленького сына, многие критиковали этого отца, а некоторые даже подозревали из-за того, что он казался столь холодным и отстраненным. На самом деле это просто был его способ справиться с потрясением. И неудивительно, если учесть, что этот человек побывал во многих ужасных авиационных ситуациях и, несмотря ни на что, летал в одиночку через Атлантику, проведя более тридцати трех бессонных часов в тряском самолете даже без лобового окна. Если бы он не мог контролировать свои эмоции в критические моменты, то он бы не был тем, кем стал. Все реагируют на такое по-разному, и наблюдение во время критической ситуации – один из наименее надежных способов определения личности и мотива человека перед нами.
Я бы посоветовал следователям сосредоточиться на том, что мы в целом называем поведением после преступления. Как изменилось поведение подозреваемого в первые дни и недели после события? Он избегал следователей или участвовал в расследовании? Он начал больше пить или злоупотреблять наркотиками? Изменился ли его вес? Чем он занят днем и ночью наедине с собой?
Потом я бы спросил, насколько твердо полиция верит в правильность отчета следователей о поджоге. Лично у меня нет опыта в области структурного или химического проектирования, биохимии или металлургии, как и в области анализа отпечатков пальцев или баллистики. Поэтому, когда эти дисциплины входят в расследование дела, то я полагаюсь на лучших экспертов, каких только могу найти. В Бюро нам повезло с этим, у нас одни из лучших сотрудников, и вдобавок мы обращались ко многим другим. Например, у меня тесные рабочие отношения с доктором Джеймсом Люком, бывшим главным медицинским экспертом в Вашингтоне. Мы настолько глубоко доверяли методам и анализу друг друга, что я часто звонил ему по делам, в которых судебно-медицинская патология могла стать определяющим фактором.
Если местные жители выразили какие-либо сомнения по поводу качества их собственной судебной медицины, я бы попросил Дэйва Икова или Гаса Гэри ознакомиться с данными. Если кто-нибудь из наших людей увидит что-либо, вызывающее тревогу в отчетах, фотографиях и анализах, то он сможет сам поехать в Техас и посмотреть.
Сам я бы предложил только одну услугу по стратегии обвинения, помог бы понять, как объяснить присяжным мотив преступления.
В принципе, обвинение не обязано устанавливать мотив в судебном разбирательстве по уголовному делу. Если не вызывающие сомнений доказательства указывают, что ответчик совершил то, что ему вменяют, то не имеет значения, почему же он это сделал. Но в реальности большинство членов жюри присяжных осознанно или неосознанно видят в мотиве часть доказательств вины. Если они не смогут понять, почему обвиняемый совершил такое преступление, у них возникнут проблемы с его осуждением. Вот почему прокуроры нередко привлекали мое подразделение даже после того, как полиция уже доставила подозреваемого в суд.
Если бы это дело передали нам, то поскольку факт поджога уже установлен научно, и не возникло никаких других подозреваемых, кроме Тодда Уиллингема, мы бы не придавали значения его непосредственному поведению на месте пожара. Вместо этого мы бы указали на его поведение в баре Вики Пратер как на доказательства того, что он скорее испытал облегчение, чем горе, потеряв трех своих девочек. Ему больше нет нужды сидеть дома, менять им три комплекта подгузников. Он теперь мог делать то, чем обычно хотят заниматься мужчины его возраста. Многие люди видели похожий мотив в поведении Кейси Энтони, когда ее судили за предполагаемое убийство своей малолетней дочери Кейли в городе Орландо, штат Флорида. Хотя явно измученные присяжные признали ее невиновной, многие из нас с большим трудом могли поверить, что молодая женщина способна вести подобный образ жизни в такой ситуации. Она гуляла, выпивала, участвовала в конкурсе мокрых футболок, зная, что ее дочка Кейли пропала без вести или умерла (в зависимости от того, в какую версию вы верите).
Предсказание будущего насилия далеко от точной науки, но мы исповедуем концепцию, что лучший предсказатель насилия в будущем – это насилие в прошлом. И здесь Уиллингем легко попадает в разряд подозреваемых. Любой мужчина, регулярно избивающий свою молодую жену и жестоко с ней обращающийся, безусловно, способен и на другие виды насилия. Не обязательно, что он непременно станет прибегать к этим видам насилия, но он определенно способен на это. А как только вы причинили вред жене, причинение вреда своим детям станет просто обострением, а не отклонением от нормы.
В отчетах есть одна деталь, которая, полагаю, заставила бы меня задуматься. А именно тот факт, что двухлетнюю Эмбер нашли в спальне родителей, в то время как младенцев-близнецов – в детской спальне, их тела обгорели намного сильнее. Это не только подтверждает рассказ Тодда о том, как он узнал о пожаре, но и ставит под сомнение всю версию, что пожар возник из-за поджога. То есть можно было ожидать, что все три ребенка окажутся вместе, если их пытались убить. Двухлетняя девочка гораздо подвижнее своих годовалых сестер, но вряд ли ей удалось бы выбежать из основного очага пожара, вспыхнувшего внезапно из-за горючего вещества.
Когда Эмбер нашли в главной спальне, на ней были только трусы и один носок. Окажись второй носок среди обгоревших вещей, то он бы указал нам ее путь. Но тот факт, что она была так легко одета, подтверждает, что обогреватель в детской спальне работал, хотя если верить шкале, прибор считался выключенным. Причиной пожара могла быть неисправность устройства или баловство с ним Эмбер. Стейси рассказала следователям, что Эмбер несколько раз играла с обогревателем, и ее за это наказывали. В доме была плохая теплоизоляция, поэтому маловероятно, что Стейси и Тодд укладывали бы таких маленьких детей в постель, не будь рядом источника тепла.
С другой стороны, кажется сомнительным, что Тодд просто надел джинсы, но не взял Эмбер на руки и не вынес ее под мышкой. По его рассказу, он велел ей немедленно выбежать и в густом дыму решил, что она, наверное, спаслась. Но я определенно хотел бы узнать об этом моменте больше и обратиться к следователям за самыми подробными доказательствами.
Восьмого января 1992 года полиция арестовала Тодда Уиллингема и предъявила ему обвинения в трех убийствах первой степени. В Техасе из-за серьезности обвинений его могли отправить на смертную казнь. Он не мог позволить себе адвоката, и суд назначил ему двоих: Дэвида Мартина и Роберта Данна.
Прокурор Джон Джексон считал, что он ведет весьма солидное дело, и я согласился бы с ним. Но перед судом он обратился к адвокатам Мартину и Данну с предложением отменить казнь в обмен на признание вины и пожизненное заключение. Джексон лично был против смертной казни, считая ее неэффективным средством устрашения, пустой тратой времени суда и денег налогоплательщиков. Его также беспокоило, что всегда оставался риск лишить жизни невиновного человека. Обвинительный приговор без смертной казни его устраивал.
Адвокаты, по понятным причинам считавшие, что их клиент виновен, призвали его принять это условие, спасти свою жизнь, а попутно избавить семьи и общество от страданий, связанных с судебным процессом. Уиллингем упорно отказывался.
«Я не собираюсь признаваться в том, чего я не делал, – настаивал он, – особенно в том, что убил своих собственных детей».
Есть несколько причин упорно заявлять о том, что вы невиновны. Самая очевидная – вы и правда невиновны. Но, как показали дела Гауптмана и Коулмана, это не всегда правда, даже для тех, кто уже ждет своей казни. Таким образом, хотя и правда стоило прислушаться к заявлениям Уиллингема, но это можно было списать на гордость, заботу о своей репутации или простую авантюру с уголовным правосудием, которое на практике не всегда приводит в исполнение смертные приговоры осужденных убийц – даже в Техасе, а в этом штате к смертной казни относятся серьезно.
Суд над Кэмероном Тоддом Уиллингемом начался 18 августа 1992 года и продлился всего три дня. Прокурор Джон Джексон привел свидетеля по имени Джонни Уэбб, осужденного преступника, и тот утверждал, что, проходя мимо камеры Уиллингема в тюрьме, случайно услышал, как Тодд признался в поджоге. По его словам, Уиллингем подробно описал, как в виде пентаграммы вылил на пол в детской спальне жидкость для зажигалок. Предположительно, это было ритуалом религиозного культа «викка» или какого-то еще более мрачного и сатанинского.
Когда следователи впервые услышали об этом заявлении Уэбба за несколько месяцев до суда, его восприняли как ключ ко всей личности Тодда Уиллингема. Это стало критически важным элементом второй фазы судебного разбирательства.
Я не слишком хорошо отношусь к тюремным стукачам, но мы видим, что их к услугам следователи прибегали всегда. Идея в том, что если какой-то плохой парень надумает сказать, что он сделал, то это, скорее всего, произойдет в кругу ему подобных. По словам Дэвида Гранна в статье The New Yorker, Джексон не видел мотива, заставившего бы Уэбба сделать лживое заявление.
Однако, по моему опыту, у тюремных стукачей всегда есть стремление к своей выгоде или, по крайней мере, надежда на такую выгоду. Вот единственная причина, заставляющая их внезапно появляться из ниоткуда – доносить на сокамерников, раскрывать чужие тайны.
«Почему вы решили кому-либо рассказать об этом разговоре?» – спросил Джексон свидетеля Уэбба. Тот ответил: «Потому что это меня тревожит. В смысле, те трое убитых детей, понимаете? Когда кто-то говорит такое, нельзя отнестись к этому легко».
Не верьте ни уговорам совести, ни жалости к жертве, ни желанию добиться справедливости, когда эти слова исходят от такого типа людей. Все дело в их шкурном интересе. Это не значит, что они обязательно лгут. Но значит, что доверие к ним всегда должно быть под вопросом.
Я всегда говорил одно и то же о тюремной психиатрии и условно-досрочном освобождении. В отличие от обычной психотерапии, когда субъект кровно заинтересован в предельной правдивости и откровенности с аналитиком, в рассматриваемой ситуации субъект кровно заинтересован сообщить аналитику все, что поможет ему выйти на волю или сократить срок наказания.
В таких условиях идея о том, что человек, упорно заявлявший о своей невиновности, вдруг признался другому заключенному, практически не знакомому, выглядит абсурдной, даже когда обвиняемый на самом деле виновен. Будь я присяжным, то не поверил бы этому. Фактически я мог бы даже возразить против обвинения, полагая, что прокуроры не слишком уверены в своей правоте, раз представляют такого неудачника свидетелем.
Однако главным фактором обвинения против Кэмерона Тодда Уиллингема стало судебно-медицинское расследование. Выступив свидетелем, Мануэль Васкес перечислил двадцать обнаруженных признаков поджога, заявил с абсолютной убежденностью, что именно Тодд виновник поджога, и даже высказал мнение о мотиве.
– Намерение преступника – убить маленьких девочек, – сказал он.
Похоже, Васкес относился к пожарам и поджогам с мистическим трепетом, утверждая, что почти каждый пожар, который он расследовал, оказался намеренно подстроенным. Другие эксперты позже удивленно поднимут брови на это утверждение.
– Позвольте мне сказать вот что, – заявил он на допросе со стороны обвинителя Алана Бристоля, – сам огонь говорит мне об этом. Пожар рассказывает историю. Я всего лишь переводчик. Я смотрю на огонь и толкую язык огня. Вот что я умею. Это то, что я делаю лучше всего. И огонь не врет. Он говорит мне правду.
И правда, по его словам, заключалась в том, что тем утром в конце декабря в доме умышленно зажгли три очага пламени.
– Судя по моему опыту и тому, что я наблюдал на месте пожара, первый костер вспыхнул в передней спальне.
– Это спальня, где нашли тела близнецов? – уточнил Бристоль.
– Да, сэр. Вторая вспышка произошла в коридоре, а третий очаг пожара был у входной двери на крыльце.
– Помощник шерифа Васкес, во время своего расследования вы опросили свидетелей, включая жителей этого дома?
– Да, сэр. Я разговаривал с жителем этого дома, дал ему возможность высказаться, и он поведал мне совершенно выдуманную историю.
Здесь Тодд захотел выступить в свою защиту, но его адвокаты, опасаясь, что он навредит себе, не позволили ему дать показания. Они искали экспертов, которые опровергли бы отчеты Фогга и Васкеса, но не смогли их найти. Единственным свидетелем, кого они в итоге представили, стала женщина, нянчившая детей Уиллингема. Она заявила, что не верит, будто Тодд способен причинить им вред. Адвокатов тем самым подвергли серьезной критике за то, что команда защиты считала своего подзащитного виновным. Но, судя по протоколам судебных заседаний, даже несмотря на то что у них было мало собственных доказательств, адвокаты предприняли решительную и, на мой взгляд, эффективную атаку на версию обвинения и предположения свидетелей-экспертов.
Присяжные вышли из зала суда в 10:25 20 августа. Они вернулись спустя 77 минут с приговором: виновен по трем пунктам обвинения в убийстве первой степени.
На стадии определения наказания, которая была проведена в тот же день после обеда, группа свидетелей как среди правоохранительных структур, так и среди частных лиц подтвердила антиобщественные действия Тодда и его «плохую репутацию». Сосед Джон Бейли вспомнил услышанный им разговор, когда Тодд издевался над Стейси: «Встань, сука, и я снова тебе вмажу!»
Прокуроры вызвали Стейси. Она оказалась свидетелем, предубежденным против стороны обвинения, и четко заявила, что, по ее мнению, Тодд невиновен и не мог причинить вреда детям. Она также лишь вскользь упомянула о его физическом насилии над ней.
После этого началось обсуждение темы сатанизма. Узор пентаграммы, упомянутый Уэббом, по линиям которого Уиллингем якобы выливал горючую жидкость, совпал с образцом ожогов. Это Васкес заметил на полу спальни и сразу же связал с особенностями личности Тодда. Джексон допытывался у Стейси о значении татуировки на плече Тодда – там был изображен дракон, обвивающий череп.
– Это просто татуировка, – ответила Стейси.
«Нет», – возразил Тим Грегори, свидетель обвинения с ученой степенью в сфере семейного консультирования. Он указал на интерес Тодда к хеви-металу и на его плакаты Led Zeppelin и Iron Maiden как свидетельство озабоченности насилием и смертью, оккультными ритуалами и сатанинской деятельностью. «На мой взгляд, – заявил Грегори, – шансов на реабилитацию подсудимого нет почти никаких». В ходе перекрестного допроса он признался, что никогда не допрашивал Тодда или кого-либо из его родственников. Но зато ходил на утиную охоту с прокурором Джоном Джексоном.
Последним свидетелем был доктор Джеймс Григсон, психиатр, он так часто за свою карьеру давал показания по делам о смертной казни, что заслужил прозвище «Доктор Смерть». Он назвал Уиллингема «суровым социопатом», который нуждается в психиатрической помощи, хотя, как и Грегори, доктор никогда с ним лично не встречался.
