Марк Агатов
Убить журналиста
Разговор об убийстве
Пастор Трупчинов поймал Кривулю недалеко от издательства у входа в дежурный гастроном.
—Чего волну поднял? – вместо приветствия, спросил он. – Мне братья по разуму звонили из посольства. Говорят, помочь надо творческой интеллигенции.
– У Македонского совсем крышу сорвало. Он «Пятую колонну» опубликовать хочет стотысячным тиражом.
– Мало ли кто и чего хочет. Я, например, английскую королеву хочу! – сообщил Трупчинов.
– Так она же старая, – удивился Кривуля. – Что ты с ней делать будешь?
– Старая, молодая, я для примера сказал, а ты с ходу в сутенеры ломанулся. Кончишь плохо, Кривуля, – пригрозил Трупчинов. – Я когда к власти приду, всех примазавшихся вешать буду. Толку от вас, что сегодня, что в будущем…
– Я не о политике говорил с вами, а о Македонском, – напомнил Кривуля.
– А что о нем говорить? Рукопись у нас, что он издавать будет? Раньше надо было булками двигать. Видел я таких спортсменов. Ты если идейный – вперед иди буром на всех, а если примкнувший, который и нашим и вашим, заткнись и сопи в тряпочку!
– Я ему то же самое объяснял, а он орден получить вознамерился «За мужество». Говорит, вот книгу издам, и мне сам президент в Колонном зале повесит награду на пиджак.
– Так и сказал про орден?
– Вот, крест тебе, с места не сойти, – быстро перекрестился Кривуля.
– Ты поосторожнее крестами махай, я же могу тебя тоже осенить чем-то тяжелым и в нашу «церковь последнего дня» забрать на перевоспитание.
– Извини, не прав был. Я вообще не по этой части. Я же редактором работал, речи генсеков про атеизм редактировал.
– Ты?! – удивленно уставился на Кривулю Трупчинов.
– Ну, не совсем редактировал, я следил за тем, чтобы в присланный из Москвы текст ошибка не затесалась.
– Так бы и сказал, – успокоился Трупчинов. – А то я редактировал генсеков! Да видел я тех, кто с Лениным бревно на субботнике таскал. Десять тысяч бревнотаскателей нашлось в СССР. Примазавшихся в Куеве к стенке в первую очередь поставлю. Это самые паскудные люди будут.
– И правильно сделаете, вот только называть их в 2014 будут не примазавшиеся, а «проходившие мимо», и не в Киеве, а в Крыму.
– Ты чего несешь? Крым тут при чем? – возмутился Трупчинов. – Мы Куев брать будем!
– Это мне оттуда в голову пришло, – указал рукой на небо Кривуля. – И сразу же после военного переворота Крым превратится в остров.
– И уплывет на хрен в Турцию! – покрутил у виска пальцем Трупчинов. – Звал меня чего?
– Извините, меня чего-то опять не туда занесло. Я с вами о Македонском говорил. Он рукопись требует «Пятой колонны». Убить грозился, если я ее завтра не принесу. А я «Пятую колонну» посольским отдал, думал, тема закрыта.
– Да слышал я уже эту песню. Цээрушник мне сказал, что ты замочить его предложил.
– Был такой разговор, – залебезил перед пастором Кривуля.– Его убить надо, иначе он все испортит.
– Убить, так убить! Кто ж против, – вытащил из-за пояса пистолет Трупчинов. – Зайдешь к нему в кабинет и всю обойму в голову. Он толстый, не промахнешься. Потом к нам на дачу. А уж оттуда мы тебя прямиком в Штаты, как политэмигранта-убийцу.
– Да вы что? Я же не по этой части. Я редактор, ну, заложить кого еще могу, – перешел на конспиративный шепот Кривуля. – Узнать чего, а стрельбе не обучен.
– Вот оно что. Ты уши цээрушнику натер, а я, значит, теперь исполняй твои прихоти!? Ты, вообще, думаешь головой, когда в посольство звонишь по всякой ерунде. Ну, если нет у тебя рукописи, то чего базарить с серьезными людьми. Вали к себе на родину, во Львов, и сопи там в две дырки.
– Он кричал, что из-под земли меня достанет, если я рукопись ему не верну. По судам затаскает! – нервно оглядываясь по сторонам, сообщил Кривуля.
– Македонский во Львове никто, и зовут его никак. Это он здесь директор издательства, а там – растереть и забыть. Вот, я вчера посылал троих балбесов морду начистить твоему писателю, так они сегодня где?
– Не знаю, – пожал плечами Кривуля.
– В больнице лежат с переломами! Ты Македонского прикончить надумал, а если и он самбистом окажется? У меня же в подчинении только строители с Окраины, а не японские каратисты. Ты меня понял, Кривуля?
– Так вы мне советуете собрать вещички, и домой? – уточнил редактор.
– Конечно, домой, ну не в Штаты же тебя отправлять, когда ты тут развалил то, что было, и простейшее задание не выполнил.
– Так я поехал во Львов? – в надежде спросил Кривуля.
– А чего ты у меня спрашиваешь. К куратору иди своему. У меня и без тебя сотня строителей особняк в Москве киевскому олигарху Пораженко возводят. Миллионер, твою мать, конфетный король Пеца, а за лишний рубль удавиться готов, алкаш хренов. Короче, завтра спокойно иди на работу, а с твоим Македонским мы тему закроем.
– Вы его убьете? – с надеждой в голосе спросил Кривуля.
– Я сказал, тему закроем, а что с ним случится, еще никто не знает.
«Желтая правда»
На вокзале Ирина купила свежие газеты, села в пригородную электричку и поехала на дачу своего бывшего мужа. Она надеялась, что там ее никто не станет искать.
Пассажиров в электричке было не много, по утрам трудовой люд перемещался в основном из Подмосковья в столицу. Ирина пристроилась у окна и стала изучать «Желтую газету». На первой полосе было опубликовано ее фото в свадебном платье. А внизу огромными красными буквами было напечатано: «Известный московский модельер Ирина Барская призналась в любви сумасшедшему психиатру!».
Придраться к этим словам было сложно. Формально она сама дала согласие на то, чтобы стать женой Старкова. Значит, призналась в любви.
Ирина перевернула страницу. На второй полосе рассказывалось о ее биографии, мужьях, платье невесты и подробностях похищения.
«Каждое второе слово вранье! – дочитав статью, мысленно возмутилась Ирина. – Ну, просто все переврали! Оказывается, я меняла мужей, как перчатки, и у меня было десять любовников, которые сошли с ума после секса со мной. Все они попали на лечение в психбольницу. А потом один из них, сбежав из психушки, повел меня под венец, но свадьбу сорвал мой сожитель, известный российский писатель Маркус Крыми. Это ж надо такое, мой муж теперь „известный российский писатель“, а я ненасытная стерва с десятью любовниками из психушки».
В других газетах репортажи были не лучше. Журналисты писали, что Ирина Барская потомственная колдунья, знает древние заклинания, привороты и цыганский гипноз. И все эти навыки и знания она использовала для того, чтобы затащить к себе в постель чужого мужчину. Вот, одна из цитат:
«Вначале она из-под венца увела жениха своей подруги, соблазнила его и вышла за него замуж, а потом на Казантипе примерная жена приворожила при помощи трав и старинных заклинаний известного российского писателя Маркуса Крыми. Потом она развелась с первым мужем и поселила у себя писателя, но этого ей было мало, и этой ночью Ирина, соблазнив Старкова, устроила дикую оргию в ЗАГСе».
А еще журналисты писали, что от трав и приворотов ведьмы мужчины теряли голову и выполняли все ее сексуальные прихоти, после чего сходили с ума. А чтобы весь этот бред казался более достоверным, авторы ссылались на книгу Маркуса Крыми «Сумасшедшая любовь».
«После таких разоблачений остается одно, взять веревку и повеситься, – подумала Ирина.
– Теперь знакомые будут считать меня жутким монстром, сексуально озабоченной стервой. Я убью Гарика! Это все из-за него. Это за ним психи гоняются по всей стране. И врачиха моя тоже хороша, вместо того, чтобы внушить Гарику полезные мысли и обратить его внимания на меня, она взяла и затащила чужого мужа к себе в постель».
Стриптизёр Тарзан. Послевкусие
Гелла включила телевизор, и стала переключать каналы. На четвертом – увидела Ирину. Она была в шикарном свадебном платье. Рядом с ней в черном строгом костюме стоял Старков.
– Вы готовы взять в жены Ирину Барскую? – обратилась к Старкову ведущая.
– Готов, – нервно кашлянул в кулак жених. В руке он держал опасную бритву.
Гелла, не отрываясь, смотрела на своего бывшего преподавателя.
«Он совсем дураком стал, – пронеслось в голове у женщины.– А я его охмурить надеялась на первом курсе, чтобы он меня в жены взял. Из нашей группы я у него в квартире первой побывала. Все остальные трусили, боялись идти. А мне было интересно. Да и за девственность свою я не очень держалась. Наоборот, поскорее хотела избавиться от нее, но с однокурсниками боялась делать это. Старков на лекции запугал, что те, кто половую жизнь начинают с неопытными мальчиками, могут навсегда остаться фригидными. А еще он что-то говорил о скрипке Страдивари, на которой не каждому дано играть».
– Ну и как тебе моя красавица? – недовольно ткнул пальцем в телевизор Гарик. – Стоит, как ни в чем не бывало. Как будто, так и надо.
– А что она должна была делать в такой ситуации? У него ж бритва в руке.
– Жениха послать на хрен, – повысил голос Гарик. – Там же менты переодетые рядом с ней стояли. А она «да!» на весь зал кричит.
– А я бы не только «да» сказала, я бы и переспала с ним, не раздумывая, прямо в ЗАГСе. Это ж, какое приключение! Память на всю жизнь останется.
– Ты, что, серьезно? – удивленно посмотрел на Геллу Барский.
– Конечно, одним больше, одним меньше, – поддела Гарика женщина. – Не велика проблема.
– Ну, тебе не привыкать: вчера стриптизер Тарзан, а сегодня писатель Барский.
– Не фига. Барский сегодня пролетает, как фанера над Парижем, – стала серьезной Гелла.
– Боишься, что послевкусие от Тарзана испорчу? – подколол женщину Барский.
– Было бы что портить. Тебе не кажется, что наглость твоя зашкаливает сегодня. И вообще, какое ты имеешь право мне, свободной незамужней женщине, указывать, с кем мне спать и когда. На сегодняшний день твой социальный статус всего-навсего – «чужой муж». Причем не самый лучший муж. От хорошего мужика бабы не бегают, а от тебя сбежала жена. Ты меня Тарзаном попрекаешь. Да тебе до этого Тарзана, как до неба. У него и мышцы накаченные, и подход к женщине, да и там то, что надо, выросло. И гонорар свой он сполна отработал. Вот, скажи, положа руку на сердце, а ты смог бы пятидесятилетнюю старушку так оттрахать, чтобы она потом о тебе всю оставшуюся жизнь вспоминала? Нет, дорогой, нет, у тебя на нее даже не встанет. Тебе молодую подавай, красивую!
– А зачем мне старухи, это альфонсы всякие за деньги готовы кого угодно, – возмутился Гарик. – Твой Тарзан – самая настоящая проститутка. Ты же при мне женщин-проституток осуждала.
– Почему б и не поддержать бредовую идею мужчины, которого хочешь затащить в постель. Ну, не нравятся тебе проститутки, от которых ты заразу боишься подцепить, и флаг тебе в руки. Поддержу в разговоре милого, хотя и честные давалки из замужних и незамужних заразу всякую разносят не меньше профессионалок. Это я тебе как врач-гинеколог говорю. Так что неизвестно, кто из них лучше, а кто хуже.
– Ладно, проехали, – обиделся Гарик.– Не получился у нас разговор о любви.
– Почему не получился, еще как получился. Ты же меня чуть до инфаркта не довел своей старухой в бигудях. Тарзана она искала в моей квартире. Повеселился, шутник доморощенный, а теперь и я расставила все точки над i. Вот, к примеру, ты заявил мне, что тебе не нравится Тарзан и то, чем он занимается. И это твое право на свободу слова. Только не забывай, что и у меня есть тоже права и свободы, главное из которых – это право на личную жизнь. Так вот, на мое тело до свадьбы отныне ты можешь претендовать вместе с другими мужчинами на общих основаниях. И только после свадьбы тот, кто возьмет меня в жены, сможет установить полную монополию на мою любовь. Кстати, законному мужу я ни разу не изменила, и гулять начала только после развода. Надеюсь, ты меня правильно понял?
– Понял, – буркнул под нос Гарик. Он не знал, как реагировать на откровения врача-гинеколога. В своем мозгу из Геллы он слепил образ интеллигентной незамужней дамы, которая ищет достойного мужчину для создания семьи. Гелла же пыталась изобразить из себя ушлую меркантильную стерву, для которой не существует моральных запретов для получения удовольствия от разврата и смены партнеров.
– А теперь вернемся к нашим баранам, – как ни в чем не бывало, продолжила женщина. – Скажи мне, как Старков оказался на этом показе мод?
—Ирина снялась в рекламном ролике в платье невесты. Приглашала телезрителей России и Окраины на показ мод в Москву. Вот он и приехал. Но целью у него была не Ирина. Он меня хотел убить в прямом эфире, вот и замутил свадьбу с моей женой. И дураку было понятно, что я не допущу этого фарса и прикончу Старкова.
– Насколько я поняла, это твоя личная версия. А вот мне больше нравится любовно-романтическая. Старков любил свою студентку Алису, но она вышла замуж, потом ее похитили, изнасиловали, и он, как честный человек, стал мстить негодяям. За несколько лет наказал всех, кроме одного, который ее закодировал на Казантипе. Дело в том, что все неприятности Алисы начались после ее знакомства с юным санитаром психдиспансера. Мне назвать его имя? Кровного врага Старкова зовут Гарри Барский. Как версия?
– Прекрасная, но неточная. Старков управляемый человек. И за ниточки его дергают агенты ЦРУ Казимир и Ядвига Бзежинские.
– Он не страдал манией преследования, он ею наслаждался, – громко рассмеялась Гелла. – Ты хоть сам понял, что сказал? Да Старков самый обыкновенный бабник-шизофреник.
У Геллы был свой опыт общения с любвеобильным Старковым. После первой ночи она приходила к нему еще недели две. Старалась понравиться своему первому мужчине. В постели разрешала с ней делать и то, что потом не позволяла даже мужу, но Старков на все ее сексуальные подвиги и умные разговоры реагировал спокойно. А однажды, после очередной ночи любви, сказал, что научил Геллу всему, чему мог, и дальнейшие сеансы «сексотерапии» она может проводить самостоятельно со своими однокурсниками. А еще он ей сказал, что любовь – это обман, поскольку женщину и мужчину связывает только постель, и умная женщина должна манипулировать мужчиной, а не идти у него на поводу. Все эти мысли в ее голове пролетели в одно мгновение, пока Гарик подбирал слова для ответа.
– Ты считаешь Старкова самым обычным шизофреником? – задал риторический вопрос писатель. – Если это так, тогда объясни мне, ни разу не грамотному, каким образом Старков смог удрать из психбольницы, куда был направлен следователем для проведения стационарной судебно-психиатрической экспертизы?
– Вот и выясни, кто поспособствовал. Тебе все равно делать нечего. После такой рекламы люди перестанут читать твои книги. Новую работу придется искать по специальности. Насколько я поняла, после скандала с Алисой тебе даже фельдшерского диплома не дали?
– Диплом у меня есть, я его после армии получил, но по специальности не работал, – сообщил Гарик. – Мне трехлетней санитарской практики в психбольнице хватило. А еще, я зарекся работать в женском коллективе.
– Женщины проходу не давали? – поддела Гарика Гелла. – А я бы мимо прошла. Ни мышц накаченных, ни фигуры. Да таких, как ты, сотни на каждом углу. И что в тебе Ирина нашла? С мужем развелась, дура. Да такую красотку ты должен был на руках носить и пылинки сдувать с нее. А ты взял и изменил любимой женщине со старухой, которая старше твоей жены на десять лет. Это ни в какие ворота, Гарик. Это выходит за рамки разумного. А может, и тебя на старушек уже тянет, как Тарзана?
Гелла открыто издевалась над ним.
– Какая ты старуха? – попытался обнять женщину Гарик.
– А ты скажи, чем отличается твоя жена от меня? У нее же тело крепкое, молодое, и грудь без лифчика стоит, как надо. А может, она ноги раздвигает не так, как сорокалетние? Ну, объясни мне, наконец, почему вас, мужиков, на чужих баб тянет, даже тогда, когда своя моложе и лучше?
– Ты обещала в больницу позвонить, – решил сменить тему Барский. От Геллы он не ожидал подобного наезда. Гарик был уверен, что Гелла, узнав о разводе, тут же бросится ему на шею.
«А может, она и вправду ночь провела с Тарзаном, и теперь сравнивает всех своих мужиков с эталоном мужской красоты? Начистить бы ему рожу, чтоб чужих баб с пути истинного не сбивал!», – подумал Барский.
Тем временем на телеэкране появился седовласый старик-диктор, который сообщил, что полностью репортаж о «похищении века» можно будет посмотреть в программе «Криминальная свадьба», которая сейчас готовится к эфиру.
– Ждите очередной поток вранья, дорогие телезрители, – недовольно произнес Гарик. – Специальную передачу придумали, шакалы. Слушай, а может, этих продажных борзописцев в палату к бывшему мужу Ирины определить с переломом ключицы?
– А ты других приемов не знаешь, как отстоять свою честь и достоинство?! – возмутилась Гелла, выключая телевизор.
– Знаю: пальцами по глазам, удар по затылку кулаком. Двойной удар в сердце с переломом ребер и грудины. Достаточно, или продолжить?
—Хватит ёрничать! Лучше расскажи, что вы не поделили со Старковым на самом деле, – повысила голос женщина.
– А что мне было делить с твоим первым мужчиной?
– Гарик, я тебе уже говорила, что Старков был моим преподом, и никаких амуров у меня с ним не было никогда.
– А ты в суд на меня подай, и я припру тебя к стенке вещдоками, – улыбнулся Барский. – Трусики продемонстрирую Моники Левинской с живыми сперматозоидами Старкова.
– Вот, я смотрю на тебя, и понять не могу, ты сумасшедший или просто дурак. За тобой сейчас будут журналисты толпами ходить. Еще бы, редчайший экспонат рогоносца, у которого ненормальный псих увел жену в ЗАГС. Сенсация века! Вопросы будут задавать о твоей личной жизни, о жене-красавице, о любовницах. И не дай бог, если с твоего языка сорвется мое имя. Я кастрирую тебя! И это не фигура речи. Я серьезно. И вообще, после всего, что случилось, тебя в эту квартиру впускать нельзя было. Если они разнюхают хоть что-то о наших отношениях, я убью тебя!
– Ладно, уговорила. Первым у тебя был Владимир Ильич Ленин из мавзолея, а не Старков, – громко рассмеялся Гарик. Ему понравилась шутка. Потом, став серьезным, продолжил.– Да не бойся ты, я же не дурак, понимаю, что происходит. Буду молчать, как партизан на допросе.
– Вот и молодец, скушай конфетку, – улыбнулась Гелла, целуя Гарика в губы. – А теперь, расскажи, почему Старков запал на твою жену.
– Он сумасшедший.
– Это не ответ. Пожалуйста, Anamnesis morbi твоего конкурента.
– Что делается, врач-гинеколог заговорила с несостоявшимся медиком на латыни, – поддел Геллу Гарик.
– Хорошо, для особо тупых тот же вопрос я задам на чисто русском языке. Меня интересует история болезни Старкова. Когда наступили первые проявления болезни, в чем они выражались и какой диагноз поставил Старкову профессор от медицины Гарри Барский?
– Я как профессор околомедицинских наук думаю, что Старков свихнулся намного раньше, чем попал на учет к психиатрам. У него была властная, требовательная мама. Он ее боялся и выполнял все указания. Этот страх он перенес и на других взрослых женщин. Мать Старкова работала врачом. Ночами дежурила в больнице. Поэтому в ее отсутствие он приводил к себе домой «слушать музыку» ни разу не грамотных малолеток, которым преподавал уроки любви, а чтобы они не устраивали скандалы, подливал им в вино разные лекарства: благо дома всегда можно было найти снотворные, димедрол и клофелин, после чего тупо насиловал их. Это была любовь под наркозом. В то же время он боялся, что об этом узнает его мама. Вот на этой почве он и сошел с ума. А после того, как умерла мать, стал приводить в пустую квартиру студенток мединститута, которых насиловал, используя их беспомощное состояние.
– Я плачу! Психолог-самоучка. Юнг с Фрейдом отдыхают! – рассмеялась Гелла. – Да никто этих студенток не насиловал. Они сами к нему в очередь выстраивались. Захомутать неженатого препода с квартирой в Краснолиманске мечтали, чтобы потом в деревню не ехать на три года по распределению. А особо тупые надеялись на его помощь во время экзаменов. И лекарства эти были нужны не ему, а студенткам, чтобы страх преодолеть перед неизбежным испытанием. Вина выпила, опьянела, и все готово. И объяснение классное: «Я пьяная была, ничего не помню, а он, негодяй, воспользовался беспомощным состоянием, изнасиловал». Только непонятно, зачем эти «изнасилованные» дуры еще неделю к Старкову ходили на сексотерапию.
– Ты своей тупой репликой пытаешься продемонстрировать мне гнусную сущность советских студенток, которые за рюмку вина и зачет по атеизму безропотно раздвигали ноги перед коварным преподавателем-педофилом.
– А что я должна говорить тебе, когда все так и было, – возмутилась Гелла. – Старкова удалось продинамить в институте только одной студентке – Алисе Мамаевой, потому что он влюбился в королеву красоты и хотел добиться от нее любви без лекарств и вина. Вот как все было.
– Одна из тысячи? А других проколов у него не было. Никто не сбегал?
– Нет. Он умел добиваться поставленной цели. Были такие, кто к нему неделями ходил в гости, ломались, плакали, но это ничего не меняло. В итоге он всегда добивался, чего хотел.
– Подобные статистические данные у меня вызывают некоторые сомнения, но я спорить не буду. Участникам оргий виднее.
– Гарик, если б у тебя не было синяков на лице, то я бы заехала тебе с правой, – замахнулась, для удара, Гелла. – Но учитывая полученные травмы, я прощаю начинающего клеветника. А теперь, товарищ писатель, поделитесь творческими планами.
– Нет никаких планов. Для начала мне нужно найти святую троицу в строительных касках. Свой рюкзак хочу вернуть законному владельцу.
