Мария Владимировна Цура
Песчаный вихрь
Глава 6. Шесть историй
Глафира настолько устала накануне, что упала на кровать, не раздеваясь, и сладко проспала до позднего утра. Разбудил ее кошмарный сон: она тонула в пруду и пыталась выплыть, но шею обвили толстые зеленые водоросли. Наяву оказалось, что она просто запуталась в хитоне, пока ворочалась с боку на бок.
Сколько же времени? Ветер неистово завывает, окна закрыты, в комнате темно, если не считать светильника на столике. Но девушка чувствовала себя отдохнувшей, значит, прошло больше семи часов с того момента, как она оставила Гая Фуфия лежать в меду и добралась до спальни.
Впервые новый день не сулил ей ничего хорошего: допрос близких – занятие крайне неприятное. Они буду смотреть на нее так же, как вчера на римлянина: со страхом и мольбой. Но, по крайней мере, ей удалось настоять, чтобы Энлиль остался в доме и помог им с Ксантией. Не то, чтобы подруга обрадовалась такому подручному, но возражать не стала – кто-то же должен записать беседы с подозреваемыми. А Глафира не теряла надежды, что они подружатся.
Вот бы выкупить его у бабушки или упросить дать свободу. Но скорее Нил потечет в обратную сторону, чем Лидия согласится. Ее всегда злило, что внучка так привязана к рабу и проводит с ним слишком много времени.
Шлеп, чвак, жух! Шлеп, чвак, жух! Странные шаги справа по коридору, как будто прыгает лягушка, закованная в цепи. А слева другой звук: ляп-ляп-ляп – сандалии без задников, и уверенный топ-топ рядом с ними.
– А-а-а, любезный Охим, – преувеличенно-бодрый голос Агерлика. – Тоже заблудился? Признаться, я до сих пор не привык к здешнему лабиринту, а уж в темноте вообще все коридоры кажутся одинаковыми. И почему хозяйка не прикажет зажечь лампы?
– До того ли ей? – проворчал в ответ вольноотпущенник. – Тоже, небось, боится. Эта брюнетка пострашнее целого отряда стражников. Поймает кого-нибудь на лжи – и будь здоров, передавай привет Аиду.
– А ты не лги, – со смешком посоветовал Агерлик. – Лично я собираюсь говорить от чистого сердца.
– Соген хуже, – вступил в разговор Солоний. – Он бы вообще не стал разбираться.
– Я и сам об этом подумал, – поддержал Охим. – Счастье, что буря заперла его в канцелярии.
Голоса постепенно стихали, шаги удалялись. Глафира еще немного постояла у двери, но ничего важного не услышала и пошла умываться.
Полчаса спустя она заняла одно из высоких кресел в бабушкиной библиотеке. Рядом сидела Ксантия, а Энлиль устроился на мозаичном полу, скрестив ноги и заложив за ухо запасной каламос для письма. На них с укором взирали статуи Афины и Аполлона, охранявшие книжные шкафы с открытыми полками. В таком великолепном зале с мраморными колоннами, высоким потолком и богатой росписью полагалось предаваться размышлениям и читать, а не выяснять, кто утопил римлянина во время купания.
