Мария Морион
Точка невозвращения
Выпив, Мара сказала, что устала и пойдет спать. Майкл остался прикрывать собой амбразуру, потому что Серх хотел продолжения банкета и отпустил ее только с условием, что Майкл останется посидеть еще.
В зале тем временем прибавлялось народу и становилось душно. Майкл сказал, что выйдет подышать, и встал из-за стола. На улице было темным-темно, с гор долетал иногда свежий ветер, пели сверчки, а вдали вопили на разные голоса какие-то не то птицы, не то мелкие ночные зверьки.
– Слышь, закурить не найдется?
Майкл стремительно обернулся. У него промелькнули в памяти гоп-стопы и молодые беспредельщики Шарна, именно так окликавшие своих будущих жертв.
– Да не ссы! – рассмеялся Сергей, неслышно подошедший сзади. – Грабить не буду. Просто сигареты кончились, лень в номер за пачкой идти. А хочешь, расскажу, как гоп-стоп правильно делать? Хочешь грабануть какого-нибудь бобра, бей сразу. Не разговаривай. Зачем слова, только время тратить и жертву спугнуть. Верещать начнет, на помощь звать… Нет, подходи и бей сразу в морду, выворачивай карманы и драпай. Вот и все.
– Спасибо, буду знать, – улыбнулся Майкл. – И как, многих уже ограбили?
– Бывало по молодости всякое, но я с этим завязал. Мне дело мое нравится, интересное оно, понимаешь? Без дела человеку скучно. А я, когда работаю, так вроде и смысл в жизни появляется. А если меня кто при этом кинуть захочет, тогда разговор короткий, – при этих словах Серх вынул пистолет из кармана.
– Вот, помощник мой. Я его зову «ускоритель взаимопонимания». А знаешь, Майкл, дарю! Тебе он тоже пригодится, с борзотой всякой разбираться. Бери, бери, у меня автомат есть. Хороший ты мужик, да и Мару защитишь, если что. Обращаться-то умеешь?
– В армии служил, научили.
– Ну, бери, пока я добрый.
Майкл взял пистолет.
– Спасибо, Серх.
– Ну, бывай!
Серх на прощание хлопнул его по плечу и ушел. Майкл еще некоторое время постоял, засунув руку с пистолетом в карман и держа его за рукоятку. Слушал ночные странные звуки, вдыхал аромат ночи и чувствовал себя то ли в каком-то странном фантастическом сне, то ли наоборот наконец-то проснувшимся после стольких лет и живущим настоящей жизнью.
13
Утром его разбудил стук в дверь. Это была Мара.
– Доброе утро! Заходи.
– Долго еще сидели вчера? Я думала, этот Серх тебя до смерти упоит и уболтает.
– Нет, не особо. Да он ничего вообще-то. Знаешь, он подарил мне пистолет.
– О, ну, можем пойти пострелять по бутылочкам. Охота-то, похоже, накрылась медным тазом, с твоей ногой по лесу не погуляешь.
– Да…
– А знаешь, что я подумала! Не съездить ли нам в гости к отцу? Раз уж оказалось, что он работает недалеко отсюда. Познакомишься с ним, он тебе понравится, я уверена. Вы чем-то похожи. Мне тоже интересно посмотреть, я никогда не бывала у него на работе.
– Почему бы и нет? – сказал Майкл преувеличенно воодушевленным тоном. На самом деле ему было страшновато знакомиться с отцом Мары. «Вроде взрослый человек, – упрекнул он сам себя, – а трушу как школьник перед родителями первой девушки». Почему-то с родителями девушек отношения у него никогда не складывались. Родители Кэтрин его просто недолюбливали, а про отца Анабэль даже вспоминать не хотелось.
После завтрака они сели в машину и поехали в горы. Место, которое им было нужно, на карте обозначалось серой зоной, но туда вела единственная дорога через перевал, и Майкл был уверен, что они не заблудятся. Дорога ответвлялась от основной трассы, по которой они приехали из Шарна, и была не лучшего качества. Обычная грунтовка, да еще и местами с колдобинами, серпантином взбиравшаяся в горы.
Примерно через час они поняли, что подъезжают к пункту назначения. На въезде на территорию, огороженную сеткой с колючей проволокой, был шлагбаум и будка охранника. «Даже ворот нормальных нет», – удивился Майкл. – «Впрочем, кому здесь что может понадобиться… Местные предпочитают заниматься своими делами и не лезть в чужие».
Охранник вышел из будки, лениво потягиваясь, и спросил, что им здесь нужно.
Мара пустила в ход самую обаятельную улыбку и сказала, что они едут навестить ее отца, Алека, начальника лаборатории.
– А, проезжайте, я позвоню, чтобы вас там встретили.
– Спасибо.
Метров через триста дорога уперлась в серое бетонное одноэтажное здание.
– Отец говорил, что лаборатория в основном подземная, наверное это ее самый верхний этаж, – предположила Мара.
На крыльцо вышел человек в белом халате. Майклу его лицо показалось смутно знакомым, но он не сразу вспомнил, где его видел. Потом сообразил: да ведь это же тот лысый из гостиницы в Шарне!
– Ба, какие люди! Ну, заходите, заходите. С чем пожаловали? Мара, я и не надеялся, что ты когда-нибудь заинтересуешься работой своего отца, что случилось?
– Ничего особенного, просто мы с Майклом хотели поохотиться здесь в горах, но он неудачно подвернул ногу в лесу, поэтому охоту пришлось отменить. А потом в гостинице мы познакомились с топографом Серхом, он рассказал, что здесь работал, говорил о тебе, вот я и решила приехать, навестить тебя и познакомить с Майклом. Думаю, вам будет интересно пообщаться.
– Познакомиться? А ведь мы знакомы. Не припоминаешь старого друга, а, Микки?
– Простите, нет.
– Ну конечно, я сильно изменился за эти годы. Алек Борски.
– Боже мой! Алек. Я даже как-то не сопоставил, впрочем, я не знал, что ты занимаешься физикой. Дружище, как я рад тебя видеть!
Майкл уже раскрыл объятья, но Алек суховато протянул ему руку.
– Что ж, я тоже рад, проходите, чувствуйте себя как… в гостях.
Алек провел их в свой кабинет, заварил чай, достал с полки коробку с изрядно подсохшим овсяным печеньем.
– Да, неожиданная встреча, – начал Майкл. – А что же ты не признался еще тогда, в гостинице? Мы бы посидели, выпили, повспоминали юность… Хотя нас объединяют грустные воспоминания. Помнишь, Мара, я обещал рассказать тебе, как вывихнул ногу в первый раз?
– Да.
– Так вот. Мы все тогда были молодыми, студентами, знаешь, сил много, жизненного опыта мало, хотелось какого-то драйва, жизнь казалась слишком размеренной и скучной. Началось все с кружка чтения. Читали всяких древних философов, писателей, прочитали несколько антиутопий, стали обсуждать, и знаешь, нам вдруг показалось, что мы тоже живем в антиутопии. Что свободы мало, что за нас как будто всё выбирают, а тут еще закон новый приняли о создании единой базы ДНК всех граждан Уэя. Нам это не понравилось! Речь шла, как нам показалось, уже не о безопасности граждан, а о возможной искусственной селекции. Правда, потом правительство специально прописало в законе пункт о запрете селекции, но это было уже после нашего выступления. И после не значит вследствие, но тем не менее. В общем, мы создали тайную организацию, куда входили студенты разных факультетов и другие сочувствующие, и решили провести массовую акцию протеста, чтобы «открыть глаза» нашим гражданам.
– Да, да, какая ирония, – вмешался Алек, – Майкл Трэмсон, всегда и во всем лучший, первый ученик, стипендиат, спортсмен! И вдруг взбунтовался, свободы ему, видите ли, захотелось! Где же ты был, когда мы все вышли на площадь? Наш юный гений, громче всех кричавший про свободу и права человека, струсил.
– Неправда! Ты же знаешь, что накануне того злополучного дня я участвовал в соревнованиях по прыжкам и очень сильно вывихнул ногу. Я просто не мог ходить!
– Ну, конечно! Какое несчастье – ножку повредил! Даже свои поражения ты умел превращать в победы. Когда всех зачинщиков акции протеста арестовали, ты оказался ни при чем. А нас приговорили к высылке на остров Оу, навечно.
– Но я же поехал вместе со всеми!
– Поехал. Но по своей воле, а не под конвоем. И у тебя всегда было право вернуться. Ты не знаешь, что значит «без права на возвращение»! За одну глупую выходку, придуманную тобой, мы расплачивались всю жизнь на этом проклятом острове!
– Не я один это придумал. И я расплачивался за случившееся вместе со всеми. Кроме того, многие впоследствии подали прошение о помиловании, и им в конце концов разрешили вернуться. Ты бы тоже мог, но нет, ты же слишком горд для этого, Алек. Лучше же ненавидеть и проклинать весь белый свет, как этакий Каин или Манфред.
– Не в этом дело. Я не собирался возвращаться.
– Да и я бы не уехал с Оу, если бы не ты! Ты же сам меня уговорил, буквально насильно впихнул на паром, а теперь упрекаешь! Да, я оказался слабее, чем думал, но…
– Ты всегда был слабаком, Майкл! Слабаком и трусом! За что только Анабэль любила тебя? Ты не смог даже вернуть девушку, которую любил больше жизни, как ты говорил!
– Я пытался ее найти, ты же знаешь, мы ведь вместе ходили, расспрашивали у надежных людей, даже нашли одну из вилл ее отца в пригороде Шарна, но там никого не было, кроме прислуги. И прислуга сказала, что молодая хозяйка вышла замуж и отправилась погостить к родителям мужа, куда-то вглубь острова.
– И ты тут же скис. Она вышла замуж, ах, какая трагедия! Хороший повод, чтобы уйти в запой и отказаться от непосильной для тебя задачи!
– Но что я еще мог сделать?!
– Ты – ничего.
– В каком это смысле?
– А в таком. Ты трус и неудачник, Майкл. Когда я погрузил твое бренное тело на паром, я почувствовал такое облегчение, такую радость! Теперь я знал, что мне делать. Я бросил работу в порту и через одного знакомого наркоторговца устроился работать курьером в одну из фирм Хосе (мужа Анабель), через год дослужился до старшего курьера, мне стали доверять важные поручения. Еще через год Хосе понадобился новый личный шофер, и я устроил так, чтобы ему порекомендовали меня. Так я получил возможность видеть Анабэль, женщину, которую я любил больше всего на свете.
– Ты любил?!
– Я. Я полюбил ее с первого взгляда, с того вечера, когда она внезапно появилась у нашего костра на берегу. Она замерзла и хотела немного обогреться. И я накинул свою рубашку ей на плечи. А ты даже не подвинулся, чтобы уступить ей местечко получше. И все равно она выбрала тебя! Почему?!
– Подумать только! Анабэль многим нравилась, она была очень красивая, но я и вообразить не мог, что ты был в нее влюблен…
– Ты был моим другом, а она выбрала тебя, везунчика Майкла, всегда выходящего сухим из воды… Ты даже не любил ее по-настоящему! Ты бы не смог пройти через то, через что прошел я ради нее. Однажды Хосе поручил мне отвезти его жену в город. Пока мы ехали, я рассказал Анабэль все. Как разрушили колонию хиппи, как мы с тобой отправились в Шарн, как работали на погрузчиках в порту, как искали ее повсюду, как узнали, что она вышла замуж, и наконец, как я отправил тебя домой на Уэй, а сам остался, чтобы найти ее, и вот – нашел. Она все еще любила тебя! Знаешь, о чем она меня попросила? Чтобы я скорее дал тебе знать, что нашел ее, чтобы ты приехал и забрал ее. Святая простота! Она думала, что я нашел ее для тебя, как настоящий верный друг, этакий Санчо Панса…
– Предатель! Ты ведь мог мне сообщить, я бы приехал!
– Ну, конечно! Ты бы приехал! Предатель здесь только ты, бросивший своих друзей, оставивший девушку, которая тебя любила. Ты ведь и сам мог вернуться на Оу и еще раз попытаться ее найти, что тебе мешало? Но ты не вернулся.
– Я хотел, но…
– Мы ждали тебя больше года. Точнее, Анабэль ждала. Она верила, что ты приедешь и спасешь ее. Я тянул время, всячески стараясь при этом заслужить ее доверие, ее признательность. Она говорила со мной о тебе, я стал для нее чем-то вроде лучшей подруги, которой можно доверить все секреты. Я опекал ее как мать и отец вместе взятые, исполнял все ее прихоти и капризы, утешал, когда муж обижал ее. Хосе был ужасным мерзавцем, и я думаю, что его недавняя смерть была для него незаслуженно легкой. Однажды он уехал куда-то по делам на целую неделю, а меня оставил при Анабэль на вилле. Мы с ней уже успели очень подружиться к тому времени. Каждый вечер я тайком пробирался в ее комнату, чтобы прислуга не видела, и мы часами разговаривали обо всем на свете. Но больше всего – о тебе. И вот, как-то раз мы сидели перед камином, а за окнами тоскливо завывал ветер, разгулялась осенняя буря, и Анабэль вдруг сказала: «Мне так тревожно что-то, на душе так тяжело, смутно… Ведь он не приедет. Майкл не приедет за мной. Скажи! Скажи мне правду, он не приедет, он забыл меня?». И я ответил: «Да, боюсь, что так». Как она плакала в ту ночь, бедняжка! Я утешал ее как мог. Мы стали любовниками. Но горькая это была любовь. Потому что, даже обладая ею, я знал, что Анабэль не любит меня. Какая это была пытка – любить ее всем своим существом и знать, что она все равно любит тебя, Майкл, даже несмотря на твое предательство, что она отдала бы все на свете за то, чтобы на моем месте оказался ты.
Майкл закрыл лицо руками. Алек продолжал:
– Через некоторое время она поняла, что беременна. Тайком от мужа сделала анализы и узнала, что ребенок от меня, и что будет девочка. Сказала мужу, что скоро родит девочку, а он ужасно разозлился. Хосе хотел мальчика, наследника. Я слышал, как он орал на нее: «Мало мне одной потаскухи в доме, еще решила наплодить, сука, тварь, не могла постараться, чтобы был мальчик!». Мы с Анабэль долго ломали голову – что делать. Врачи сказали ей, что если сделать аборт, детей у нее больше не будет. Она решила оставить ребенка, но не хотела и думать о том, чтобы наша дочь росла в доме Хосе и, не дай бог, повторила несчастную судьбу своей матери. Когда ей пришло время рожать, я подкупил акушерку и врача, чтобы они отдали мне новорожденную девочку, а Хосе сказали, что Анабэль родила мертвого ребенка. Они так и сделали. Как раз накануне одна бедная женщина родила очень слабенькую девочку, которая вскоре умерла, ее-то и предъявили Хосе. Ребенка похоронили с большой помпой, на это Хосе не поскупился. А маленькую Мару отдали мне, и я растил ее как мог.
– Мару?! Так ты ее дочь? Дочь Анабэль? О, боже!
– Не смотри на меня так! Клянусь, я ничего не знала! Он сказал, что моя мать умерла. Отец, как ты мог обмануть меня?!
– Мы решили, что так будет лучше для всех, ведь если хоть что-нибудь дойдет до Хосе, случится катастрофа. Анабэль была уже научена своим горьким опытом, она хорошо помнила, благодаря какой нелепой случайности отцу удалось ее отыскать после побега. Поэтому она приняла это решение, поверь, оно далось ей очень нелегко. И ты всегда была в ее мыслях, она как могла заботилась о тебе и старалась использовать любую возможность, чтобы увидеть тебя издали, оставаясь невидимой для тебя. Ее сердце буквально разрывалось от любви и от страха за тебя.
– Я хочу ее увидеть! Где она?
Алек ответил не сразу.
– Точно не знаю. Мы расстались довольно давно.
– Как же ты оказался здесь? – спросил Майкл. – Насколько я понимаю, от Хосе просто так никто не уходит, особенно личный доверенный шофер.
– После рождения Мары я отправил ее на некоторое время в деревню, наняв очень хорошую кормилицу, и стал искать возможности уйти. Общался с людьми, собирал информацию. Подружился с шофером одной большой шишки с очень большими амбициями. Хосе ведь мелкая сошка, в сущности, есть люди и покрупнее. Однажды меня послали с поручением к нему, а я уже успел разузнать, что он ищет по всей стране талантливых инженеров и ученых. Ну, это был мой шанс. Я сказал ему, что я ссыльный с Уэя, физик, ищу работу по специальности. Он согласился взять меня на испытательный срок и обещал, что с Хосе все уладит. Я согласился. Постепенно вошел в курс дела и понял, что горнодобывающий комбинат – просто ширма. Очень удачная, надо сказать. Для посторонних и праздно любопытствующих наша лаборатория просто занимается анализом горных пород, ничего интересного. Даже охрана на въезде практически никакая, ну, ты видел. Хочешь что-нибудь скрыть понадежнее – притворись, что тебе абсолютно нечего скрывать.
– Чем же вы занимаетесь на самом деле?
– Ты уверен, что действительно хочешь это знать, Майкл?
– После всего, что я сегодня от тебя услышал, вряд ли меня что-то может еще больше выбить из колеи.
– Ну-ну. То, что ты здесь видишь, – только верхушка айсберга. Главные лаборатории глубоко под землей. Вход туда хорошо спрятан и тщательно охраняется.
– И что там?
– То, над чем я работал последние десять лет. Мы называем наш проект Интегралом. Видишь ли, передо мной поставили интереснейшую задачу в области расщепления атома.
– И ты не отказался от этой работы? – возмущенно спросил Майкл.
– Ты дурак или так, ушибленный? Я уже не мог отказаться. Да и не хотел. Это же уникальная технология, дающая огромную власть. И это научный вызов! Я знал, что будет очень трудно, но рано или поздно я смогу. Я докажу всем, чего я стою!
– И ты действительно ее создал?
– Да!
– И что теперь будет?
– Думаю, теперь мой босс объявит себя самым главным на Оу, а еще, вероятнее всего, замахнется и на власть над Уэем. Будете ему дань платить и рабов присылать или еще что-нибудь, на что его фантазии хватит, – и Алек глумливо захохотал.
– Ты хоть понимаешь, что ты натворил? Да тебя убить мало за это! Это же катастрофа! С таким трудом достигнутый мировой баланс рухнет! Ты должен уничтожить ее, слышишь?!
– А если нет?
– Я найду ее и сам уничтожу!
– Все тот же самонадеянный идиот. Кто тебя туда пустит?
– У меня есть кое-что.
Майкл вынул из внутреннего кармана охотничьей куртки пистолет, подаренный Серхом.
– Да что ты говоришь! И ты, проповедовавший любовь к ближнему, мир во всем мире, величайшую ценность каждой человеческой жизни, ты готов убивать? Ты способен убить безоружного? Своего старого друга? Так-то ты веришь в то, что проповедовал?
– Именно за любовь, за мир во всем мире, за то, чтобы мои дети остались живы. За это я готов сам идти на смерть и даже убивать.
– Пожалуйста, остановитесь!
Мара встала между ними.
– Отец, ты мой самый родной человек на этом свете! Майкл, я успела по-настоящему полюбить тебя за эти дни! Вы оба очень дороги мне, пожалуйста, ради меня, остановитесь!
Майкл опустил голову. Он понимал, что опять не знает, как поступить и опять, конечно, ошибется, отступит, как и тогда, в юности. Но не может он убить своего друга, отца Мары. Не может и все. Остается последний шанс.
– Послушай, – начал он тихим, спокойным голосом. – Неужели твоя жажда мести жителям Уэя до сих пор так сильна? Неужели одна, даже несправедливо испорченная жизнь, стоит того, чтобы были в итоге разрушены десятки, сотни тысяч других ни в чем не повинных жизней? Ты действительно хочешь, чтобы наш мир был уничтожен? Или ты думаешь, что уэйцы испугаются бомбы и сдадутся без боя? А если нет?
– Какое мне дело? Я презираю этих сытеньких животных в их уютных стойлах, слабых, трусливых, ни на что не годных, как ты. Дело тут не в мести.
– Я понимаю. Тобой движет не только месть, но и страстное желание доказать, что ты чего-то стоишь, и даже гораздо больше, чем те, кто тебя изгнал. Чувство власти над жизнями этих жалких людишек. Ну, ты доказал, что чего-то стоишь. И даже очень много чего. В твоих руках сейчас не только жизни уэйцев, но и наши с Марой. Хотя я вооружен, а ты безоружен, но не твоя жизнь в моих руках, а моя в твоих. И ее, твоей дочери. Мы любим друг друга и хотим уехать на Уэй вместе. Понимаю, на меня тебе плевать, но ведь и она погибнет, если твои хозяева решать использовать бомбу. Неужели оно того стоит?
– Они мне не хозяева.
Видно было, что Алек заколебался.
– Все, кто с тобой связываются, Майкл, плохо заканчивают. Предупреждаю тебя, Мара. Лучше бы ты с ним рассталась и осталась здесь.
– Нет, папа, я не останусь. Лучше ты уезжай с нами. Я уверена, что мы сумеем убедить правительство Уэя, что такой великий ученый очень нужен своей стране, тебя простят, и все будет хорошо.
– Простят! Я их прощение вертел на… Ни я, ни эта бомба им не нужна, мы противоречим их базовым принципам.
– Эта бомба никому не нужна, Алек, кроме кучки мерзавцев, решивших опять перекроить мир и погрузить его в хаос. Лучше всего было бы ее уничтожить. Ты ведь всем все уже доказал. Неужели тебе бомба и интересы этих ублюдков дороже собственной дочери?
– Иди ты к черту, Майкл Трэмсон! Уничтожать придется всю лабораторию. А ведь она, возможно, не единственная. И я не единственный, я просто первый. Ладно, я сделаю это. Уходите быстрее, у вас не больше двадцати минут, чтобы убраться подальше. Взрыв будет сильным. Гоните на полной скорости.
– Папа, а как же ты?
– За меня не волнуйся, все будет хорошо. Майкл…
– Спасибо, друг! Я знал, что ты настоящий человек. Я буду беречь Мару, обещаю!
14
Они гнали на максимальной скорости, какую позволял серпантин неровной грунтовки. Через десять минут были на перевале. Чтобы спуститься с него, нужно было еще около 8 минут. Важно успеть. Девять, восемь, семь, шесть… Раздался грохот подземного взрыва и земля отчетливо вздрогнула под колесами машины. Затем раздался еще более сильный грохот обвала. Дорога позади них перестала существовать, заваленная оползнем.
Мара рыдала, закрыв лицо руками. Майкл продолжал гнать, не останавливаясь. Нужно было быстрее попасть в Шарн и во что бы то ни стало добраться до посольства Уэя, чтобы сообщить обо всем увиденном и услышанном и оформить въездную визу для Мары. А потом купить билеты на ближайший паром до Уэя.
Через какое-то время они въехали под своды леса. Он был древний, дремучий, под его сводами было сумрачно и тревожно. Влажный воздух заставил покрыться испариной. «Подходящее место для засады», – почему-то подумалось Майклу, когда они проезжали очередной поворот.
Внезапно дорогу им преградил ствол упавшего дерева. Пришлось остановиться. Ствол был слишком толстый, чтобы его можно было переехать или оттащить в сторону. Внезапно позади тоже рухнуло дерево и в этот момент из леса раздался голос:
– Вы в ловушке! Медленно выйдите из машины и поднимите руки.
Майкл решил не геройствовать, мгновенно подумав, что хотели бы убить – убили бы сразу, а нет – значит нужны живыми, может просто похищение, выкуп потребуют, в общем, лучше пока выполнять требования и не нарываться. Они вышли из машины, подняли руки и увидели, что из леса выходят несколько мужчин в камуфляже, с автоматами, среди которых Майкл узнал обоих свинорылых субъектов, уже не раз попадавшихся ему на глаза.
Похитители, обыскав Майкла и отобрав пистолет Серха, связали им руки, завязали глаза, довели до машины, очевидно, стоявшей неподалеку, усадили туда и повезли куда-то. Дорога была не очень долгой, по ощущениям – меньше часа.
Их привезли в уединенный дом посреди глухого леса, развязали руки и сняли повязки с глаз, велели вести себя спокойно, ничего плохого им не сделают, просто один человек хочет побеседовать.
Зашли в дом, внутри он выглядел гораздо роскошнее, чем снаружи, настоящая охотничья резиденция какого-нибудь местного богатея. Майкла и Мару привели в комнату, судя по всему, гостиную, очень большую и довольно сумрачную. В огромном камине горел огонь, у камина стояла женщина в черном. Она обернулась к вошедшим.
Майкл узнал ее почти сразу.
– Анабель… – прошептал он, еще не до конца веря своим глазам.
– Мама?.. – Мара, кажется, тоже догадалась.
– Что ж. Вот мы и встретились. Извините, за доставленные неудобства в пути. Надеюсь, с вами обращались бережно?