Мария Лунёва
Узник тумана

Глава 11

Я оказалась не готова к такому пустяковому вопросу.

Плата!

Да, за всё в этой жизни нужно платить.

Но чем? Что я могу предложить ему?

Больно прикусив нижнюю губу, вглядывалась в ледяные глаза северянина. Он ждал ответ. Меня снова окутал густой аромат шиповника, очаровывая, напоминая о маленькой землянке на небольшой поляне и о детстве. Растерявшись, я глубоко дышала, вбирая в себя одурманивающий запах. Передо мной стоял странный чужак, но его взгляд…

Он завораживал.

Пленял.

Влюблял.

И подчинял.

«Моё тело» – шепнула я одними губами.

– Что? – он хищно прищурился, но это меня не насторожило и не напугало.

«Я отдам тебе своё тело. Невинность, если такая плата хоть сколько-нибудь ценна» – мне духу не хватило сказать это, поэтому я написала угольком и, набравшись смелости и приглушив стыд, показала ему.

Он молчал, но этот взгляд. Бессильная жалость, зло и твёрдая решимость. Вздрогнув, я поняла, что мои глаза застилают безмолвные слёзы.

Северянин покачал головой.

– Доверие, – он поднял руку и осторожно провёл костяшками пальцев по моей скуле. – Больше мне пока ничего от тебя не нужно.

Отведя взгляд, я смяла ладонью подол испачканного влажного платья.

Издевается он, что ли! Кому оно нужно – доверие послушницы?!

Я ведь и так сказала, что помогу сбежать.

Что за грязные игры.

– А ещё немного веры, девочка моя. Ты плохо скрываешь эмоции. Открытая душа. Но это ничего. Справимся, – он присел на корточки. – Не бойся меня Сонья? Мы заключим сделку. Но тебе придётся точно сказать, что ты ждёшь от меня.

Стерев рукавом постыдную надпись, уставилась на грязную ткань платья.

Ну, да. Кому нужно моё избитое, изуродованное шрамами тело!

Я ещё никогда не ощущала себя такой гадкой. Грязной.

Слезинка всё же сорвалась с моих ресниц и покатилась по щеке.

«Я знаю, что уродлива…»

Он накрыл громадною мозолистой ладонью мои губы, не дав договорить.

– Ты безумно красивая, Сонья. В твоих глазах целый мир. Они чисты и столь глубоки, что я боюсь в них утонуть. Но я не насильник, и ничего против твоей воли или в уплату долга брать не стану. Улыбнись мне, маленькая храбрая послушница.

Вскинув бровь, я взглянула на него. В ответ он, склонив голову набок, пристально разглядывал меня. На его лице заходили желваки. Ярость, я видела её в его глазах. Протянув руку, пленник поднял мою ладонь и пригладил большим пальцем подживающие порезы от верёвок. Его лицо подёрнулось туманною дымкой.

– Смелее, Сонья, – северянин вскинул голову. – Ради тебя я готов на многое, если не на всё. Какова твоя просьба, моя маленькая послушница? Ну же, озвучь её.

Осторожно выдернув испачканную угольком руку, я отошла от мужчины и подняла дощечку.

«Убей их всех» – выводя каждую букву, я старалась сдержать эмоции, что давили на горло.

Перед глазами стоял белоснежный, поросший зелёным мхом алтарь и земля вокруг, усеянная маленькими косточками. Пустые глазницы крошечного черепа и ворон. Чёрные тени и ненавистное лицо Верховной.

Развернув дощечку, я нашла в себе силы и показала надпись северянину.

Он утвердительно кивнул, его не смутило моё желание. А я ведь просила его совершить страшную вещь.

– Подойди ко мне, Сонья, – он поднялся. – Не бойся, я никогда не обижу тебя.

Замерев, отошла на шаг.

Нет, мною двигал не страх, а нечто иное.

Запах шиповника усиливался, усыпляя бдительность. Сделав глубокий вдох, я пошатнулась.

– Сонья?

Покачав головой, я попыталась улыбнуться.

– Почему? – в его голосе появилась сталь. – Откуда в тебе этот трепет передо мной? Разве я сделал что-то дурное?

Ухватившись за грязную манжету пальцами и оттянув её, я старательно стирала все надписи с дощечки. Сама не понимала себя.

Что за странное влечение?

Откуда эти чувства?

Их не должно быть. Он чужак. Я не знаю его. Но при этом готова прижаться к его груди и забыться, растворившись в нём. Словно он лучик света.

И это пугало.

Я запуталась.

«Я сошла с ума» – засмеявшись, обхватила голову руками.

– Нет! Нет, моя девочка. С тобой всё хорошо. Сонья, как же мы поможем друг другу, если ты даже подойти ко мне не можешь? Взгляни на меня. Где та малышка с веслом, что не побоялась порки.

Я выпятила подбородок и улыбнулась. В его словах звенела истина, но отчего-то я робела.

Он ведь там, за решёткой.

Он ничего не может мне сделать.

Собрав всю волю в кулак, я подошла ближе и замерла. Протянув ладонь, мужчина резко схватил меня за подбородок и поднял голову, заставляя смотреть в его глаза. В их глубине медленно разгоралось лиловое пламя. На губах мужчины обозначилась лёгкая улыбка.

– Я пришёл сюда за тобой, Сонья, – прошептал северянин, – за тобой и за тем, что скрывает этот храм. Алтарь?! Он ведь там внизу?

«Один, да» – пробормотала я в ответ, не зная, как реагировать на слова пленника.

– Один? – он прищурился. – А есть ещё?

Моё сознание медленно растворялось в аромате красного шиповника. Исчезал страх и тревога. Прикрыв глаза, я кивнула.

– Расскажи мне о втором, – просунув руку между прутьями решётки, северянин обхватил меня за талию и придвинул ещё ближе. Уткнувшись в его грязную тунику носом, я замерла, а он ждал моих слов.

«Он в тумане» – медленно произнесла губами, но мне вдруг показалось, что я слышала свой голос.

Во рту появился солёный привкус крови.

– Печать, – прорычал пленный и, отстранив меня от своей груди, стёр красную капельку с уголка моих губ. – Ладно, Сонья, алтарь подождёт. Хочешь, чтобы я убил жриц?

Я уверенно кивнула, глядя, как он слизывает мою кровь со своего пальца. На меня смотрел туманник. Иной.

– Считай, что они уже мертвы, – он подался вперёд, вглядываясь в мои глаза. – Но и у меня условие – в туман ты завтра не поплывёшь.

Удерживая меня одной рукой, он большим пальцем приподнял мой подбородок и скользнул губами по моим губам. Замерев, я забыла, как дышать.

Забыла обо всём.

Это совсем негрубое прикосновение, дарило нежность. Трепет. Безмолвное ожидание. Нужду…

– Сонья, – послышался визгливый крик с лестницы.

Отпрянув в сторону, я вырвалась из мужских объятий и отошла на шажок от металлической решётки.

Подняв руки, прижала их к груди, удерживая свой разнос. Моё сердце так бешено билось, что, казалось, выпорхнет пташкой.

В коридор вошла жрица.

Окинув меня подозрительным взглядом, резким жестом указала на выход. Растеряно я взглянула на северянина. Он медленно кивнул и отошёл от решётки.

– Прозвучал отбой, лютая! Ты ещё и оглохла.

Повернув голову, я взглянула на эту обречённую на смерть. Несмотря на грубые слова, в её глазах плескался страх.

Она боялась меня.

Глава 12

Верховная сдержала своё слово.

На следующий день меня не отправили в туман, зато, вручив метлу, велели подметать нижние подземные ярусы, что для меня было в разы страшнее.

Но деваться было некуда. Только и оставалось, что, стиснув челюсть, подчиниться.

Спустившись на первый ярус подземелья, замерла у дверей кельи, пытаясь понять, кто из жриц находится в своих покоях.

Но всё было тихо.

Запах, витавший вокруг, просто убивал. Казалось, им пропитывается одежда, и смердит затхлостью уже от меня. Сжав крепче метлу, я толкнула первую дверь. Пусто. Вот и хорошо.

Открывая комнату за комнатой, спешно сметала с полов неистребимую пыль, а вместе с ней песок, волосы и неведомо, что ещё.

Чистоплотностью обитательницы подземелья не отличались.

Распахнув последнюю дверь, отступила на шаг. Вонь стояла такая, что даётся мне, нечто здесь сдохло и уже давно разложилось. Нацепив ворот платья на нос, быстро шагнула внутрь комнаты. Не теряя времени, присела и принялась выгребать метлой мусор из-под кровати. Источник смердящего запаха отыскался быстро. Кусок рыбы.

Разложившийся и склизкий.

«Ну и жуть» – шепнула я губами и тут же замерла.

Голос.

Я слышала его. На языке и зубах тут же появился странный солёный привкус. Сплюнув, я уставилась на кровь. Вытерев рукавом подбородок, обнаружила красные разводы и на ткани.

Что бы это ни значило, а лучше помалкивать.

Подняв с пола метлу, спешно вымела всё в коридор.

Покосившись на тухлый кусок мяса, вредно хохотнула и одним резким движением метлы отправила его вниз в ритуальный зал.

Пусть там благоухает.

И вроде бы мелкая пакость, а так приятно.

Проверив все углы комнаты на наличие грязи, очередной раз отметила холод и пустоту, царившую в жилищах жриц.

Ни гобеленов, ни половичков плетёных.

Ничего.

Даже у меня в комнате на столе стоял маленький букетик из жёлтых опавших листьев, воткнутый в треснутый глиняный бочонок.

А они жрицы: у них куда больше свободы и возможностей.

Да, храм бога Смерти скрывался в тумане, но мы были не совсем отрезаны от светлого мира. К нам являлись гуроны. А также приезжали на телегах люди из закрытых поселений приверженцев Танука.

Редко, но всё же бывали.

И, несмотря на всё это, комнаты жриц казались нежилыми, словно умертвия здесь обитают.

Поморщившись от устоявшейся вони тухлятины и плесени, закрыла последнюю комнату и, собрав мусор в небольшое ведро, спустилась ниже на второй ярус.

Из дальних кладовых слышались шорохи. Видимо, послушницы перебирали наши скудные запасы. Отсвет от лучин падал на пол, хоть немного разгоняя сумрак. Тех зеркал, что освещали подземелья, явно было недостаточно.

Что-то грохнулось, и послышалась мелкая возня. В коридор выкатились две почерневшие капустины. За ними выскочила одна из пожилых послушниц, ловко поймав кочан, она заметила меня.

Кивнув, женщина снова скрылась в небольшом хранилище.

Опустив метлу, я принялась подметать пол коридора, стараясь близко не подходить к перилам и уж тем более к лестницам, ведущим к алтарю в зал ритуалов.

Я всегда боялась этих мрачных длинных узких помещений, казалось, здесь по стенам ползает сама тьма. Она копошится в пыльных углах и выжидает свою жертву.

Никогда не понимала, как некоторые послушницы добровольно соглашаются проводить дни здесь, а не уплывать в туман. Хотя, возможно, они не чувствовали это давление алтаря. Не слышали этих леденящих душу хохотков. Я всего раз спускалась с Верховной тот жуткий нижний зал, вернее, меня туда затащили волоком.

Потом был ритуал наложения «печати безмолвия» и «забвения». И если голос я потеряла, то с памятью моей всё в порядке. На моё счастье, тогда никто ничего не понял, но по каким-то причинам Верховная не смогла отнять у меня моё сознание.

Странный шорох заставил отвлечься от тяжёлых воспоминаний. Резко обернувшись, я уставилась на невесть откуда взявшуюся Маруку. Жрица хищно скалилась, черты её лица резко заострились.

– Думала, я тебе это так спущу, ничтожество?! – прошипела она гадюкой. – Чтобы не говорила Верховная, а ты всего лишь несуществующая тень. Твой удел – преклоняться передо мной.

Я ощутила, как невольно приподнимаются уголки моего рта. Просто не могла сдержать улыбку.

– Да как ты смеешь? – взвизгнула она уязвлено.

Размахнувшись, жрица попыталась залепить мне пощёчину, да я увернулась.

Услышав злобные визги, из дальней комнаты вышли две пожилые послушницы. Женщин я знала, но имена припоминала с трудом, слишком редко мы встречались в коридорах храма.

– На колени передо мной, – прошипела Марука.

Но в ответ я лишь приподняла бровь. Ещё чего!

Замахнувшись, она попыталась ударить снова, но я отскочила. Она кинулась за мной, намеренно, тесня к лестнице, ведущей вниз к смертоносному белому камню.

– Будет сейчас алтарю новая жертва, – её голос всё меньше походил на человеческий. – Никто не удивится, если ты сгинешь, как и многие до тебя.

Она, будто одержимая, бросалась на меня, пытаясь ухватить за волосы. Резко увернувшись, я со всей силы толкнула её в спину. Уцепившись за перила, Марука буквально зависла над первой ступенью. Но избежать падения ей не удалось.

Чужая рука, сжавшись в кулак, ударила по её пальцам.

Резко разжав ладонь, жрица покатилась по ступенькам вниз, меня же мягко оттеснили назад.

Предо мной стеной стояли послушницы.

Крики Маруки смолки.

Несмело перегнувшись через перила, увидела, как она поднялась на четвереньки. Озираясь по сторонам, женщина неуклюже поспешила подальше от алтаря, да только поздно.

Для неё уже всё было поздно.

Из-под белого камня, словно змеи, к ней потянулись чёрные тени. Обвив за тощие щиколотки, они потащили жрицу к алтарю.

Марука истерично завизжала и взмолилась о помощи.

Она голосила так, что эхо сотрясало стены.

Столько страха, животного ужаса, агонии.

Только никто из нас не сдвинулся с места. Мы, словно зачарованные, наблюдали, как её тело резко подкинуло и приложило о камень. Она всё ещё дышала, когда тьма вырвала из её груди грязную серую, почти чёрную душу.

Новая тень, взметнувшись, продолжала безмолвно орать, но её уже никто никогда не услышит.

Не услышит и не спасёт.

Усмехнувшись, я поняла, что совершенно не испытываю жалости. Да мне рыбину убивать в разы сложнее, чем эту падаль в человеческой шкуре.

С верхних ярусов послышался шум шагов. Подхватив меня и мою метлу, послушницы поспешили к хранилищу.

Оказавшись за плотно закрытыми дверями, они указали мне, где подметать, а сами, как ни в чём не бывало, снова уселись снимать подгнившие верхние листья капусты, которую дозволялось есть только жрицам.

Глава 13

Тело Маруки быстро убрали. Куда? Никто не понял, но погребального костра не было. Видимо, просто закинули в воду. Одним неупокоенным больше, одним меньше…

Верховная пыталась выяснить у нас, что же случилось, но пожилые послушницы только пожимали плечами. Ничего не видели, ничего не слышали, сидели у ящиков перебирали капусту.

Я же ощущала странное злое удовлетворение.

Было ли мне жаль Маруку?

Нет. Ничуть.

Совершенно, она ещё мало помучилась.

Вот о чём я сокрушалась: она заслуживала большей боли. Легко отделалась.

Наверное, я окончательно растеряла всё хорошее, что было в моей душе.

Верховная ушла, а я, задумавшись, продолжала мести пол.

На моё плечо осторожно опустилась ладонь.

Вздрогнув, обернулась, натолкнувшись взглядом на пожилых послушниц, которые сегодня спасли мне жизнь и это без преувеличения. Женщины подвели меня к столу и угостили морковью. Схватив столь редкое лакомство, вгрызлась в него, ощущая голод.

Послушницы заулыбались.

Перед моим лицом появилась табличка, на которой аккуратно были выведены всего три слова:

«Месть за Клэти».

Вскинув голову, зажмурилась. Вот, значит, кто отправил вниз нашу девочку.

Марука.

Змея костлявая.

Ох, мало ей досталось. Надеюсь, её душа никогда не обретёт покой.

Злость во мне стала ещё сильнее.

Лишь после наступления сумерек мы покинули нижний ярус.

Шумиха вокруг алтаря утихла, только послушницы заглядывали друг другу в глаза, разделяя общую радость. Одну на всех.

Поужинав, я снова поспешила на кухню. Светла встретила меня с разносом. Смэка сидела хмурая и жутко недовольная. Обычно пленных кормила она, но наша повариха опасалась отпускать её наверх.

«Не заходи в камеры» – прикоснувшись к моему запястью, Светла указала на надпись на деревянном столе.

«Он просто спит» – возразила я.

«Нет» – её взгляд стал таким суровым, что я поёжилась.

Закатив глаза, я всё же взяла разнос с тарелками и поплелась на верхний ярус к пленным.

Счастливчик, замерев, сидел у окна. Открыв дверь, я, по привычке забывшись, прошла к нему в камеру и поставила деревянную миску на стол.

– Кто-то снова умер? – спросил он.

Я кивнула в ответ.

– Послушница?

«Нет» – он удивлённо обернулся, услышав мой шёпот. Сжав горло, я и сама поняла, что происходит что-то неладное.

– Ты говоришь? – мужчина улыбнулся и поднялся. – Это же хорошо!

Поджав губы, я уставилась на него.

«Вам нужно бежать» – прошептала глухо.

– Ты каждый раз талдычишь мне об этом, но нет, Сонья.

«Почему?»

– Моё место здесь, – его улыбка стала просто звериной, раньше я не замечала за ним такого. – Этот храм…

Он умолк, словно опомнившись.

Его взгляд стал пустым. Уставившись в окно, мужчина более не обращал на меня внимания.

Подняв разнос, я вышла из тесной камеры и закрыла дверь. Оставшимся пленным тарелки просунула через оконце. Они оба спали и признаков безумия не проявляли. Всё же Светла ошибается.

Наконец, я подошла к северянину.

– Откроешь? – тихо спросил он и, поднявшись с лавки, подошёл к решётке.

Я замялась, не зная, как поступить. Но кормить его, просовывая тарелку через железные прутья, как мертвяка с пола, не хотелось.

– Я не сделаю тебе ничего плохого, – шепнул он, – обещаю, Сонья.

Слабо кивнув, я решилась зайти к нему. Сама не понимая почему. Просто желала доказать самой себе, что ещё могу верить людям.

Щёлкнул замок.

Пленник легонько придержал дверь, позволяя мне войти. Пройдясь вперёд, поставила разнос на лавку и выставила глубокую тарелку с похлёбкой. От неё шёл неприятный запах тины.

Выпрямившись, неожиданно ощутила чужие ладони на своих бёдрах. Сжав, северянин резко придвинул меня к себе вплотную. Склонившись, мужчина прошёлся губами по моему виску и, отодвинув волосы, обжёг шею горячим дыханием.

– Здравствуй, Сонья, нельзя быть такой легковерной, – от его хриплого шёпота у меня мурашки побежали по спине. Его огромные ладони двинулись вперёд и легли на мой живот. Закрыв глаза, я не представляла, как себя вести. Страх сковал душу.

Не шевелясь, я чувствовала его горячее дыхание на коже.

– Ты боишься меня, Сонья?

Сглотнув, я медленно кивнула.

– Не нужно, я ведь сказал, что не причиню тебе зла.

Резко наклонившись, он рывком поднял меня на руки и, сев на свою койку, устроил меня на коленях. Сжавшись, я не представляла, что он сделает дальше.

Дёрнувшись, поняла, что меня просто стиснули в стальных объятьях. Я и не представляла, что мужчина может быть настолько силён.

А северянин молчал, не замечая сопротивления. Он тихо раскачивался со мною на руках. Зарывшись носом в мои волосы, мужчина, казалось, ушёл глубоко в свои мысли.

Я вновь попыталась вырваться. Не позволил. Потянувшись вперёд, он взял деревянный разнос и, вручив его мне в руки, вытащил из кармана моего платья припрятанный там уголёк.

– Как давно ты здесь? – его вопрос звучали глухо, но требовательно.

Закрыв глаза, я утопала в ярком аромате шиповника.

Мысли путались в голове.

– Отвечай мне, – мужская ладонь накрыла моё горло, но не сжала.

«Я была здесь всегда» – немного придя в себя, написала я.

Вырваться из этих крепких объятий более и мысли не было. Что-то навязчиво шептало мне, что так правильно. Что так должно быть.

Северянин замолчал.

Проходили минуты, согревшись в его объятьях, вдруг поняла, как же холодно мне было всё это время. Подняв мою ладонь, он перевернул её и, закатив рукав, осмотрел искусанное запястье.

– Кого точно я должен убить, Сонья? – его слова заставили меня вздрогнуть. – Или ты уже передумала?

Сжав в руке уголёк, зажмурилась.

«Жриц» – без сожаления вывела я буквы.

– Всех?

«Да, и храм. Его не должно быть. Это место должно исчезнуть».

– Оно исчезнет, – шепнул он, прижимая меня к себе плотнее. – Всё исчезнет. Я нашёл тебя и заберу отсюда.

Я улыбнулась и, стерев рукавом свои надписи, быстро черкнула:

«Вы тоже сошли с ума, как и я?»

– Нет, – его голос звучал глухо. – С нами всё хорошо, Сонья. Скоро мы уйдём из Тумана. Я уведу тебя в новый красивый дом, подарю тебе покой и безопасность.

«Это невозможно» – дёрнувшись, я попыталась встать на ноги, но он не позволил. Вместо того чтобы разжать руки, пленник повалил меня на койку и навис сверху. Сглотнув, я оторопела.

– Ты уйдёшь со мной, моя послушница. Я вард этих земель. Теперь княжество принадлежит мне. Война окончена. Южане повержены. А туман, он сгинет.

Качнув головой, я подняла ладонь и нежно погладила этого безумца по щеке. Казалось, он верил в тот бред, что произносил.

Сумасшедший безумец.

Улыбнувшись, я и вовсе запустила ладони в его волосы и прижала его голову к себе.

– Мне очень жаль, – шёпот принёс мне столько боли, но смолчать я просто не могла. – Я буду заботиться о тебе. А потом ты сбежишь, слышишь, я не позволю им отдать тебя гуронам.

Тяжёлые слёзы скатились с моих глаз.

Выпрямившись, северянин, тяжело выдохнув, стёр мокрые дорожки с моих щёк.

– Не нужно больше плакать, – тёплые губы прикоснулись к моему лбу. – Главное, я нашёл тебя, Сонья.

Глава 14

Лёжа на грубо сколоченной койке, я наслаждалась теплом и тишиной. На туманный мир опускались тяжёлые сумерки. Проходили минуты. Внизу тихо скрипели двери комнат послушниц. Лёгкие шорохи шагов проникали из окна – женщины вышли из подземелья и понесли мусор.

Храм жил своей жизнью, вроде все, как обычно, но нет. Я ощущала – что-то изменилось. Нечто неуловимое.

Отвлекая меня от тяжёлых мыслей, северянин провёл подушечкой большого пальца по моим губам.

– На твоих устах «печать безмолвия», – шепнул он. – А какому ещё ритуалу тебя подвергали, Сонья?

Вглядываясь в его светлые холодные глаза, я пыталась понять, кто же он такой. Откуда он знает про ритуалы? Почему его не удивляет эта магия – магия Танука?

«Откуда ты?» – еле различимые слова эхом разнеслись по пустой комнате.

Пленник склонился ниже, его пальцы очертили мою скулу и снова опустились к губам. Они будто манили его. Стерев капельку крови, он поднёс ладонь к своему лицу и втянул в себя воздух.

– Розы, – негромко произнёс он, – я знал, что ты будешь пахнуть именно так. А ты слышишь мой запах, Сонья?

Ответить я не успела.

В коридоре раздались чьи-то шаркающие шаги.

Дёрнувшись в попытке подняться, поняла, что мужчина удерживает, стискивая мои плечи.

«Пусти!»

Но он сделал вид, что не услышал. Резко сдвинув меня к стене, северянин набросил на мои ноги тряпку, что служила ему покрывалом, и лёг рядом набок, скрывая меня своим могучим телом от посторонних глаз. Кто-то медленно прошёлся по коридору и замер у закрытых, но не на замок, дверей в камеру. Ключ от них покоился в моём кармане.

Я не знала, кто там. Послушница или жрица.

Несколько мгновений царила тишина, а затем раздался жуткий хрип: кто-то словно врезался в клетку.

Женский испуганный визг, в котором я опознала Тлару. Шаркающие шаги и хрипы заражённого.

Светла была права. У нас мертвяк. Мне и видеть его ненадобно было, достаточно звуков.

«Мне нужно уходить» – выдавила я из себя.

– Нет, – рыкнул северянин, – я не отпущу тебя. Ты останешься здесь.

В соседней камере продолжал буянить пленник. В коридоре снова послышались шаги.

– Убить его, – чёткий приказ Верховной заставил меня вздрогнуть.

Подняв руку, северянин положил её на мою голову и прижал к своей груди. Он держал меня так, чтобы я ничего не слышала. Но всё равно через его ладонь до моего слуха доносился жуткий вой и хрип. Всматриваясь в тени на потолке, я отчётливо понимала, что у жриц острые вилы.

Зажмурившись, повернула голову на бок и уткнулась носом в его шею.

– Всё хорошо, – еле слышно прошептал он. – Пленник уже не живой. Туман добрался до этого бедолаги. Видимо, он был ранен, и яд тихо распространялся по его телу. Это нестрашная смерть. Она лёгкая.

– Ты должен отпустить меня, – прохрипела я. – Если найдут – забьют тебя.

– Не найдут, – выдохнул он мне на ухо, – ты останешься рядом со мной, а завтра утром наша жизнь изменится.

В коридоре раздался последний истошный вой и всё стихло.

Послышался лязг решётки, и звук открывающейся двери. Тело мертвяка потащили по коридору. Странно, что этим занимались жрицы, а не послушницы. Хотя Верховной редко было дело до того, кто стоит перед ней.

– Проверить остальных пленных. Кто сегодня разносил им ужин? – заскрипел её старческий голос.

– Эта паршивка Сонья, – тут же послышался ответ.

Тлара, её я не узнать не могла. Сколько же яда в глухом голосе.

– Тарелка на полу, – подметил кто-то, – значит, просто поставила.

– Где послушница? – рявкнула Верховная.

Я не знала, кому был адресован этот вопрос.

– Ушла, – негромко ответил Счастливчик. – Раздала тарелки и спустилась.

Я выдохнула. Всё-таки хороший он человек.

– Северянин, – раздалось за нашими спинами, – ты там не сдох?

– Я?! – мужчина, что закрывал меня своим телом, хохотнул. – Я-то нет, а вот ты почти да.

– Что ты несёшь, выродок, – старая карга начинала злиться.

– Считай это пророчеством, – усмехнулся он, – ушла ваша немая красавица. А жаль, я был бы не против познакомиться с ней поближе.

– Познакомишься, – прокаркала Верховная. – Она понесёт от тебя. Это будет сильная девочка. Такая, какая и нужна.

– И не сомневайся, – прорычал северянин. – Но ты её не увидишь.

Я отчётливо слышала гневное сопение жриц.

В какой-то момент возникла мысль, что они дёрнут дверь и поймут, что она открыта. Но нет. Они оказались для этого слишком трусливы.

Наконец, коридор огласил звук отдаляющихся шагов.

– Ну вот, вишенка, и нет проблем, – северянин усмехнулся. Я же попыталась сесть, но он не позволил. – Нет, Сонья, ты будешь лежать рядом со мной. Я не выпущу тебя отсюда.

Его слова напугали. Кажется, он был серьёзен.

– Мне нужно в свою комнату, – закашлявшись, не успела прикрыть рот рукой. Густые красные капельки крови упали на его тёмную рубаху. На ткани расплылись пятна. Резко уложив меня на спину, северянин навис надо мной, всматриваясь в моё лицо.

– Закрой глаза, моя нежная девочка.

– Зачем? – шепнула я губами.

– Чтобы не бояться, – он улыбнулся, но как-то сжато. – Я уберу эту «печать», боли больше не будет, Сонья.

Ничего не понимая, я зажмурилась и тут же ощутила прикосновение его губ к своим.

Было ли это неправильно?

Я не знала.

Мне никто никогда не рассказывал о том, какие отношения могут быть между мужчиной и женщиной, но я видела, что происходило на алтаре.

Пугало ли это меня?

Нет! Лучше сейчас, этой ночью, отдать свою неповинность ему на узкой койке, чем потом на алтаре.

Расслабившись, я пыталась впитать в себя его нежность. Его губы, мягко дразнясь, пленяли. Чужой язык приласкал мой. Рвано выдохнув, я вскинула руки и, обняв мужчину за шею, зарылась пальцами в его волосы.

– Ты даже не пытаешься оттолкнуть меня, – прошептал он.

Улыбнувшись, я покачала головой.

– Ты пахнешь счастьем, – удивительно, но эти слова хоть и звучали тихо, но боли мне не принесли. Распахнув глаза, я онемела от ужаса.

На меня смотрела сама тьма.

Тень, чёрная. Она вглядывалась в меня, расплываясь туманом.

– Я же говорил, не смотри, Сонья.

Задрожав, я толкнула его, но он лишь сильнее прижал к себе моё тело.

Тьма отступила, будто впиталась в его кожу. На меня снова смотрел северянин.

– Что ты такое? – выдохнула я, чуть запинаясь.

– Я твой избранный, прими меня таким, какой я есть.

Подняв руку, он прошёлся подушечками пальцев по моим губам.

Вздрогнув, я крепко зажмурила глаза.

– Нет, я не стану пользоваться твоей беспомощностью, – выдохнул он, – но и отпустить не смогу. Ты останешься этой ночью рядом со мной.