Мария К
Шелковые нити
ГЛАВА ПЕРВАЯ.
1.
Белые стены, украшенные позолоченной оборкой, обрамляли произведения искусства и артефакты внутри. Мягкая, приглушенная элегантность этого места создавала безмятежный фон, холст, на котором сияли экспонаты.
Мраморный пол под ногами посетителей придавал ощущение неподвластного времени величия. Его прохладная полированная поверхность резко контрастировала с теплотой окружающих шедевров. Когда посетители прогуливались по просторам музея, мягкое эхо их шагов усиливало общую атмосферу благоговения.
В этом священном пространстве экспонаты занимали центральное место. На фоне девственно белых стен каждая картина и скульптура, казалось, отражали собственную значимость. Контраст между спокойной обстановкой и яркими историями, рассказанными экспонатами погружал посетителей в мир созерцания.
По этим безмятежным залам Ричард Стерлинг, человек богатый и утонченный, прогуливался с видом спокойной уверенности. Его безупречно сшитый костюм, такой же строгий, как и его манеры, привлекали внимание. Когда он проходил мимо бесценных произведений искусства, его взгляд перебегал с одного шедевра на другой, его знание каждого произведения было заметно по изгибу его губ.
Рядом с одной особенно яркой картиной Ричард заметил молодую девушку, ее внимание было приковано к холсту. Ее волосы цвета блестящей пшеницы каскадом ниспадали на плечи, обрамляя лицо, которое светилось восторгом. Она была незаметным существом в этом мире величия. Его привлекла ее невинность, разительный контраст с цинизмом, который был так ему привычен.
С озорным блеском в глазах он подошел к ней и встал рядом, являя собой воплощение сдержанной элегантности. Его голос, пронизанный нотками обаяния, перед которыми невозможно было устоять, нарушил тишину.
– Что вы думаете по поводу этой картины?
Трагичный сюжет картины не был лишен мистики, которую оба ощущали. Этот завораживающий шедевр запечатлел мифическую сказку, в которой Сирена, известная своей чарующей красотой и пленительным голосом, пала жертвой самых темных человеческих эмоций – ревности и одержимости.
На холсте доминировал залитый лунным светом морской пейзаж, его мерцающие воды ласкали зазубренные скалы. В центре сцены находилась каменная арка, украшенная замысловатой резьбой с неземными символами, образующая зловещие врата. В арочном проеме стояла Сирена, ее длинные обсидиановые волосы мокрыми прядями прилипли к телу, а глаза горели опьяняющим очарованием, которое когда-то пленило ее возлюбленного.
Избранник, суровый и красивый моряк, стоял в нескольких шагах от нее. Он был изображен с выражением преданности – эмоцией, которая когда-то была присуща исключительно Сирене. Теперь, сжав в своей изящной руке сверкающий кинжал, она сделала свой трагический выбор в пользу оружия.
Сцена была напряженной, пронзительные зеленые глаза Сирены, запятнанные сводящей с ума ревностью, были устремлены на ее любовника. Чувство собственничества разрасталась в ее сердце подобно буре, доводя ее до грани одержимости. Кинжал зловеще блестел, готовый погасить любовь, которую она больше не могла разделять.
Сцена была богата символизмом; лунный свет олицетворял непостоянную природу эмоций, скалы – метафору пропасти отчаяния. Каменная арка была вратами между мирами, символизирующими важное решение, которое Сирена собиралась принять и которое навсегда изменит ход ее судьбы.
– Она захватывает дух, – прошептала девушка
– Захватывает дух? Но разве это не банальный способ описать искусство? – язвительно заметил он у нее за спиной.
Вздрогнув, Хлоя повернулась к нему лицом, ее щеки вспыхнули.
– Я просто имела в виду, что это… чувственно, – пробормотала она, ее взгляд снова метнулся к произведению искусства.
Ричард ухмыльнулся, в его голосе слышался оттенок игривого скептицизма.
– И что же, могу я спросить, в ней такого чувственного?
Хлоя глубоко вздохнула, полная решимости отстаивать свою точку зрения.
– Эта уязвимость, то, как художник запечатлевает их внутреннее смятение, выставленные напоказ необузданные эмоции… Мы будто можем почувствовать их боль, их страстное желание, – объяснила она, и ее голос обрел уверенность.
Дразнящий фасад Ричарда на мгновение дал трещину, когда он наблюдал за ней с неподдельным интересом.
– Хорошо сказано. Однако это не совсем так. Картина являет собой отражение глубины человеческих эмоций, демонстрируя, как даже самые очаровательные и мифические существа могут быть охвачены безумием и помешанностью. Эта трагическая история служит напоминанием о разрушительной силе подобных переживаний и неизбежности их последствий.
Взгляд девушки еще мгновение оставался прикованным к картине, на ее губах появилась слабая улыбка, когда она переваривала слова Ричарда. Ее голос, мягкий и задумчивый, наконец нарушил тишину:
– Да, это и правда завораживающее. То, как художник использует свет и тень для передачи эмоций персонажей, просто невероятно
Ричард приподнял бровь, приятно удивленный ее ответом:
– А, я вижу, вы тоже любитель искусства. У вас проницательный взгляд, моя дорогая. Не все по достоинству оценивают тонкости этого шедевра. – Он снова обратил свое внимание на картину, задержав взгляд на несчастном выражении лица главного героя. – Говорят, эта история была вдохновлена трагической историей любви самой художницы, Изабель Монклер.
Глаза девушки расширились от любопытства, и она повернулась к нему с вновь обретенной заинтересованностью.
– Правда? Это ведь придает картине совершенно новый уровень глубины!
Он кивнул, не сводя с нее глаз.
– Это так. Идея этой картины родилась после того, как она пережила болезненную измену своего любовника. Любовь, ненависть, одержимость. Как будто каждый мазок кисти – это отражение её страстного желания, запечатленное навечно.
Хлоя застенчиво улыбнулась, ее восхищение картиной теперь разделялось с очаровательным незнакомцем, стоявшим рядом с ней.
– Я не расслышала вашего имени, – рискнула она.
– Ричард Стерлинг, – ответил он, протягивая руку, его поведение было любезным, но сохраняло таинственный вид. – А Вы, моя дорогая?
Ее лицо покраснело, когда она пожала ему руку.
– Хлоя. Я учусь на факультете искусств.
Заинтригованный ее страстью к искусству, Ричард сохранял видимость галантности, но в глубине души не мог удержаться от тонкого, снисходительного поддразнивания.
– Хлоя, студентка факультета искусств, – повторил он легким, но с оттенком насмешки тоном. – Должен сказать, Хлоя, Вы обладаете энтузиазмом, который редко встречается среди ваших сверстников.
Она нахмурила лоб, уловив снисходительность в его словах.
– Ну, мистер Стерлинг, не всем из нас выпала честь родиться в мире богатства и культуры. Кроме того, Вы не немного старше меня.
Он выгнул бровь, отвечая на колкость слабой улыбкой: “Туше, моя дорогая. Но давайте не будем забывать, что богатство не гарантирует высокой оценки искусства. Для этого нужен проницательный взгляд и утонченный вкус, которым, я не сомневаюсь, Вы обладаете”.
Гордость Хлои промелькнули в ее взгляде.
– Я ценю ваше доверие, мистер Стерлинг. Однако я верю, что у каждого есть способность оценить искусство. Это не ограничивается немногими привилегированными.
Глаза Ричарда весело заблестели, когда он принял вызов: “Достойный ответ. Возможно, Вы могли бы просветить меня, как мир искусства должен быть более доступен массам”.
– Искусство является выражением души, – парировала девушка. – Не только сильные мира сего способны это постичь.
Ричард с лукавой усмешкой наклонил голову: "Вам не кажется, что это своего рода клише – рассматривать искусство как средство выражения души, моя дорогая?"
Хлоя приподняла бровь, заглатывая наживку: “Возможно, так оно и есть, но в клише часто содержатся крупицы правды. Искусство способно раскрыть то, чего не могут раскрыть слова”.
Ричард тихо рассмеялся: “Ах, так мы романтики в душе, не так ли? Скажите же, что Вы видите на этой картине? Говорит ли она с Вашей душой?”
Хлоя помолчала, не отрывая взгляда от картины, прежде чем повернуться к нему с огоньком в глазах: "Ну, мистер Стерлинг, по-настоящему меня интригует не картина, а разговоры, которые она вызывает".
Их диалог продолжался, пронизанный завуалированным сарказмом и безобидным подшучиванием, пока они вдвоем продолжали исследовать художественную галерею, их миры сталкивались в танце интеллекта и остроумия, и ни один из них не желал отступать.
– Хлоя, Ваше понимание этих картин поистине завораживает. У Вас уникальный взгляд на искусство, – заинтригованно ухмыльнулся Ричард.
Хлоя улыбнулась в ответ. Обаяние Ричарда пробудило в ней интерес, но в то же время в нем чувствовалось скрытое высокомерие, которое она не могла игнорировать.
– Знаете, Ричард, искусство – отличный мост между людьми. Оно объединяет все слои общества, напоминая нам о нашей человечности.
Очаровательный фасад Ричарда начал сползать, когда он ответил, его тон стал снисходительным.
– Да, Хлоя, но некоторые люди просто не понимают его глубины. С другой стороны, у меня, как и у Вас, есть врожденная способность видеть его истинную ценность.
Выражение лица Хлои сменилось с заинтригованного на раздраженное. Она приподняла бровь, в ее голосе слышались нотки сарказма.
– Истинная оценка искусства, Ричард, предполагает открытость разума и готовность исследовать различные жанры и перспективы. Дело не в том, чтобы заявлять о своем превосходстве. – Ее слова прозвучали как упрек, и атмосфера в галерее стала напряженной. – У Вас может быть свое видение, но я предпочитаю общаться с теми, кто понимает, что искусство – это связь и сопереживание, а не элитарность.
Не сказав больше ни слова, она повернулась на каблуках и покинула галерею.
Когда шаги Хлои затихли в коридоре музея, Ричард остался стоять один, на его губах играла кривая улыбка. Он всегда считал себя коллекционером впечатлений, и оживленный обмен мнениями с Хлоей заинтриговал его, но не так, как можно было бы ожидать. Он рассматривал ее как интересный объект, жертву своей неутолимой жажды эмоций и интеллектуальных завоеваний.
Для человека, который привык, что последнее слово остается за ним, такая убежденность и напористость застала его врасплох. Он смотрел на картины и скульптуры, но его мысли были заняты девушкой, которая произвела на него неожиданное впечатление.
Разглядывая произведение искусства, он поймал себя на том, что размышляет о человеческой способности к страсти и убежденности. Хлоя была прекрасным примером этих качеств, и он намеревался исследовать глубины ее разума. В его глазах она была еще одной увлекательной главой в его продолжающемся исследовании человеческих эмоций, головоломкой, которую нужно разгадать и проанализировать.
2.
Ричард сидел в своем роскошном кабинете, отделанном темным красным деревом, Чарли, его друг детства, удобно развалился в мягком кресле и раз за разом подбрасывал и ловил яблоко, пытаясь привлечь внимание Ричарда.
– Итак, Рич, у тебя снова этот взгляд, – съязвил Чарли, и понимающая ухмылка расплылась по его лицу. – Ты нашел в музее еще одно увлекательное произведение искусства, которое теперь возжелал?
Ледяные глаза Ричарда метнулись к его другу, в них плясало что-то похожее на веселье:
– Можно и так сказать.
– О, неужели Пикассо ожил и сбил тебя с ног?
Губы Ричарда дрогнули в подобии улыбки, но его глаза оставались холодными. – На этот раз это была девушка. – Он откинулся на спинку кожаного кресла, сцепив пальцы домиком, излучая свою обычную отстраненность.
Брови Чарли удивленно взлетели вверх: “Еще одна? Но то, как ты о ней говоришь, уже интригует. Я думал, у тебя иммунитет ко всему этому”.
Ричард на мгновение задумался над своим ответом, наблюдая, как в глазах Чарли вспыхнул интерес. “Она другая.”
Чарли наклонился, его любопытство было задето: ”В чем разница?”
Улыбка озарила лицо Ричарда, хотя в ней и не было теплоты. “Она – вызов. Она умна, независима и не поддается моей обычной тактике.”
Чарли нахмурился. "Вызов? Всезнающему Ричарду? – Он задорно засмеялся. – Обычно ты не идешь на поводу у тех, кто бросает тебе вызов, Рич".
Ричард пожал плечами, к нему вернулось безразличие. “Верно. Но она не похожа ни на кого из тех, кого я встречал раньше. У нее хватило наглости усомниться в моей перспективе.”
Чарли наклонился вперед, его веселое поведение приобрело более серьезный оттенок: “Итак, в какую игру ты играешь? Она тебе не интересна, но ты хочешь завоевать ее, да?”
– Я не знаю, очарование ли это, но я хочу… – он задумался, подбирая слова, – поймать ее в свою паутину, как ненасытный паук.
– Знаешь, – Чарли вздохнул, качая головой, – большинство людей здесь не только для того, чтобы тебя развлечь. Но ты не ведь привык к отказам, да? Всегда получаешь то, что хочешь.
– Точно, – признал Ричард, его взгляд был прикован к невидимой точке вдалеке. – И именно поэтому я нахожу ее такой… любопытной.
Чарли закатил глаза.
– Просто помни, Рич, она не твоя собственность. Она человек с мыслями и чувствами.
Взгляд Ричарда по-прежнему был прикован к незримому объекту: "Я знаю. Но, как ты и сказал, к отказам я не привык."
Чарли вздохнул, понимая, что это стремление было направлено не на любовь или привязанность, а на удовлетворение ненасытной потребности Ричарда покорять, утверждать свое господство и быть уверенным, что ему никогда не будет отказано в том, чего он желает. Он нуждается в контроле и завоеваниях того, что ему никогда не принадлежало: “Осторожней с этим. Не все можно поймать в паутину.”
Их разговор повис в воздухе, как облако дыма, выходящего из сигареты Ричарда.
После долгого молчания, Чарли откинулся на спинку стула, размышляя.
– Знаешь, Ричи, однажды ты сказал мне, что Моника тоже "другая". И где мы сейчас? – усмехнулся он.
Выражение лица Ричарда не изменилось, оно превратилось в непроницаемую маску.
– Моника действительно была другой, но и ситуация, и время, и обстоятельства тоже. Я не ищу любви, просто нового романа, – возразил он, и в его голосе послышались нотки раздражения.
Смех Чарли продолжался, от него исходило неподдельное веселье: “Ты всегда был мастером находить в людях уникальные качества. Это твой особый талант – использовать их для собственного удовлетворения.” Он помолчал, а затем добавил с усмешкой: “Ты эгоистичный придурок, Ричи, в этом нет сомнений. Но, эй, жизнь – это сцена, и ты играешь свою роль. Посмотрим, чем это закончится”.
Ричард не мог не ухмыльнуться откровенности Чарли.
– Ну, говорят, что паук не может изменить свою природу.
С этими словами они оба рассмеялись, и напряжение в комнате на мгновение рассеялось. И все же в глубине души они оба знали, что стремление Ричарда к этой девушке станет еще одной захватывающей главой в продолжающейся саге о его сложных и просчитанных желаниях.
3.
Кафе представляло собой маленькую гавань, окутанную тонкой мелодией приятной музыки lofi. На террасе посетителей встречали столики, увитые плющом, создавая очаровательную и причудливую атмосферу. Небольшие горшки с нежными цветами были расставлены по столам, придавая пространству утонченную легкость.
Теплое сияние мягко освещало помещение, воздух был насыщен приятными ароматами свежесваренного кофе и восхитительной выпечки. Преобладающие цвета зеленого, коричневого и бежевого доминировали в интерьере, придавая месту уют. Это было пространство, где время, казалось, замедлялось, побуждая посетителей задержаться и насладиться простыми радостями кофе, выпечки и безмятежной атмосферой.
Джонни сидел за маленьким столиком, рассеянно крутя соломинку своего полупустого молочного коктейля, и не сводил глаз с Хлои через стол. Его влажные вьющиеся волосы, в которых сочетались темно-каштановые и светлые оттенки, намекали на недавний дождь. Тонкая синяя толстовка с капюшоном мало защищала его от затяжного холода, но он, казалось, чувствовал себя совершенно непринужденно.
Хлоя, контрастируя с ним, выглядела готовой к грозе, ее пальто и зонтик свидетельствовали о прагматичном подходе. Лукавая улыбка играла на ее губах, когда она накручивала локон на палец.
– В итоге, Нейтан просто устроил драму из ничего, – заметила она.
– Я всегда говорил, что странный вкус лучше, чем отсутствие вкуса, но, очевидно, это правило не распространяется на Нейтана.
Их смех эхом разнесся по кафе.
Джонни игриво подпер голову кулаком и внимательно посмотрел на Хлою.
– Что? – спросила она, посмеиваясь.
– Я вижу этот огонек в твоих глазах. Итак, мы продолжим препарировать твоих неинтересных одногруппников или перейдем к основному блюду? – С озорной улыбкой сказал он.
Ее губы изогнулись в слабой улыбке. "Ничего особенного", – сказала она, стараясь говорить спокойным тоном.
Джонни, откинувшись на спинку стула, удивленно приподнял бровь. "Серьезно? Потому что по телефону ты мне все уши прожужжала про этого Эдварда Каллена".
Хлоя издала негромкий смешок: "Ну, к сожалению, клыков я не заметила. Но от него исходит какая-то аура таинственности и загадочности. – Она сделала паузу, ее глаза блестели от скрытого волнения. – Он интересный".
– Что в нем такого особенного? – Джонни скептически посмотрел на Хлою.
Хлоя, пытаясь скрыть свой энтузиазм, небрежно пожала плечами. "Конечно, он высокомерный и раздражающий, но в нем есть какая-то харизма, что-то чарующее", – объяснила она.
Джонни приподнял бровь. "Больше звучит, как клишированная история про плохого парня", – заметил он, его глаза сузились в сомнении. Хлоя отмахнулась от его комментария. Джонни нахмурил брови. "Хлоя, ты уверена, что этот Ричард не просто какой-то высокомерный урод, которого ты романтизируешь?"
Хлоя, наклонившись, встретила его взгляд с непоколебимой уверенностью. "Нет. Он не такой, как ты думаешь. В нем есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд", – настаивала она, отстаивая свою точку зрения.
Джонни поднял руки в жесте капитуляции.
– Слушай, вся эта ситуация кажется слишком странной и нереалистичной, не думаешь? – заметил он, выражая свои сомнения.
– Да ладно, ты драматизируешь. Иногда жизнь удивляет нас неожиданными поворотами, – ответила Хлоя с игривой улыбкой.
– Сложный, загадочный и, вероятно, проблемный. Я видел достаточно фильмов, чтобы знать, к чему это ведет. Такого рода истории обычно заканчиваются разбитым сердцем. – Джонни откинулся назад, скрестив руки на груди.
– О, да ладно. Ты слишком много думаешь. Жизни нужно немного пикантности, тебе не кажется?
– Надеюсь, ты права. Но если от него будут неприятности, я буду здесь, чтобы сказать, что я тебя предупреждал.
Они оба рассмеялись, оживленный разговор добавил нотку теплоты в столь холодный слякотный день.
4.
Прошла неделя с момента интригующей встречи Хлои с Ричардом Стерлингом в художественной галерее. Сегодня она вернулась в свой университет, и когда она сидела в лекционном зале, внимательно вслушиваясь в слова профессора, ее внезапно потрясло неожиданное объявление.
Голос лектора приобрел более торжественный оттенок, когда он обратился к классу. "Дамы и господа, сегодня я принес вам захватывающую новость, которой хочу поделиться со всеми вами. Как вы знаете, в этом году мы столкнулись с нехваткой бюджета, что затрудняло организацию вернисажа. – Он выдержал драматическую паузу. – Но наш университет был удостоен щедрости выдающегося филантропа, который подарил нам возможность все-таки провести столь важную для нашего университета выставку".
Все внимание Хлои сосредоточилось на словах профессора, и она наклонилась вперед на своем сиденье, желая услышать больше.
Лектор продолжил: "С огромной благодарностью я представляю вам благотворителя, который сделал возможным этот подарок, мистера Ричарда Стерлинга".
Глаза Хлои расширились от шока. Она не могла поверить своим ушам. Она перевела взгляд в переднюю часть лекционного зала, где стоял Ричард Стерлинг, встреченный аплодисментами аудитории.
Хлоя со смесью удивления и любопытства наблюдала, как он выходит на сцену. В ее голове роились вопросы об этом загадочном мужчине, который привлек ее внимание в галерее. Какое отношение он имел к ее университету и почему решил пожертвовать им средства?
Когда Ричард начал говорить, в его словах звучали то же обаяние и уверенность, которые она помнила. Когда Ричард в своей холодной, но харизматичной манере говорил о доступности искусства, Хлоя поежилась, вспомнив их разговор в музее. В то время он упрямо отрицал то мнение, которое выражал сейчас. Это противоречие заставило Хлою задуматься об истинной природе этого загадочного человека.
Его слова были красноречивы, но контраст между его действиями и речью был разительным. Какова была мотивация его действий и что было у него на уме, когда он стоял там, выступая за доступность искусства, в то время как всего неделю назад он излучал высокомерие и элитарность?
Хлоя была полна решимости раскрыть все слои этой интригующей фигуры, понять сложного человека, который разжег в ней как любопытство, так и раздражение.
После лекции Хлоя подошла к Ричарду, когда он закончил свой разговор со студентом. Она не смогла удержаться от кривой улыбки, когда начала разговор: "Ух ты, мистер Стерлинг. Какая неожиданная встреча. Я не знала, что вы филантроп."
Ричард, со свойственным ему шармом, ответил: "Умоляю, моя дорогая. Вы многого обо мне не знаете. И, пожалуйста, зовите меня Ричардом."
Хлоя была заинтригована его ответом, ее любопытство стало еще сильнее. “Ну что ж, Ричард, ваши слова здесь сильно отличаются от нашего разговора в галерее, разве нет? Сегодня вы страстно говорили о доступности искусства, но тогда, казалось, у вас была другая точка зрения".
– Ах, ну что ж, у искусства есть способ изменить точку зрения. Я потратил некоторое время на размышления. – Он слегка улыбнулся и задумчиво посмотрел на нее. – А вы?
– Я? – Вопрос застал ее врасплох. – Я… я все еще придерживаюсь своего мнения
– Я не сомневаюсь, – тихо рассмеялся он. – И я уважаю это. Однако это делает меня более гибким, не так ли?
Хлоя не ожидала такого ответа и стушевалась. Она не знала, что сказать, чувствуя себя нелепо перед этим статным и излучающим уверенность человеком. Ее взгляд на секунду затуманился, и она сказала первое, что пришло ей в голову: “Вы и правда пожертвовали такую сумму нашему университету?”
– О, пожалуйста, не портите мне впечатление такими нелепыми вопросами, – разочарованно вздохнул Ричард.
Хлоя, смущенная ответом Ричарда, не могла удержаться от желания перевести разговор в русло его философских размышлений. Она наклонилась, искренне заинтересованная, и спросила: "То есть, вы верите, что люди могут полностью изменить свои взгляды?"
– Безусловно, – его глаза заблестели. – Наши взгляды, как и искусство, подвержены трансформациям. Точно так же, как одна картина может выглядеть по-разному, если смотреть на нее под разными углами или при разном освещении, точка зрения человека может меняться с течением времени. В этом прелесть эволюции, вам не кажется?
– Это благородная мысль, – кивнула Хлоя, заинтригованная его искренностью. – Я полагаю, мы все, подобно шедеврам в процессе создания, постоянно меняемся. – Она помолчала. – Вы сейчас так отличаетесь от человека, которого я встретила в галерее.
– Ах, как я уже сказал, у искусства есть способ изменить свою точку зрения. Как и у людей. – На губах Ричарда заиграла легкая загадочная улыбка.
– Это интересная интерпретация нашего взаимодействия. – Она слегка покраснела.
– Наше взаимодействие само по себе интересно, моя дорогая. – Ричард тепло усмехнулся, его глаза весело блеснули. – Возможно, нам следует сменить тему, пока все не стало слишком личным. – Он помолчал, прежде чем добавить с оттенком озорства: – А может, и нет.
Она засмущалась, и перевела взгляд на коридор университета.
– Кхм, – она прочистила горло, – Итак… после того, как вы изменили свою точку зрения, что вы видите, когда смотрите на картину сейчас? – Она попыталась сменить тему, что не осталось незамеченным для Ричарда.
Ричард проследил за ее взглядом по коридору, в его глазах отразилась смесь любопытства и желания, когда они остановились на ее лице: "Когда я смотрю на нее, я вижу слои сложности, очень похожие на человеческие. Слои, которые могут быть таинственными и в то же время манящими. Прямо как вы."
Она улыбнулась, немного взволнованная. "Язык у вас подвешен".
– Я делаю все возможное, чтобы ясно выражать свои мысли, моя дорогая. Это подарок, которым я очень горжусь. Кроме того, истина часто проявляется в простоте, – сказал он тихим голосом.
– Ваша манера говорить – это что угодно, только не простота.
Смех Ричарда наполнил зал, глубокий и звучный: "Ах, что ж, тогда, возможно, мне следует поработать и над этим аспектом моего обаяния. А пока давайте просто скажем, что ваш настрой меня очень заинтриговал." Она покраснела и улыбнулась, а он наблюдал за ее реакцией.
– Хлоя, – начал Ричард ровным, как полированный мрамор, голосом, – я предоставлю свою личную коллекцию картин моих любимых художников для вашей выставки. Я бы хотел, чтобы вы были моим особым гостем.
– Особым гостем? – заинтригованно переспросила она.
– О, я превращу эту выставку в нечто большее, чем просто сборище картин, моя дорогая.
Сердце Хлои затрепетало от неожиданного предложения. Она почувствовала себя польщенной приглашением, но следующие слова Ричарда разрушили ее иллюзию о свидании. "Вы можешь привести с собой друга, если желаете".
Ее улыбка дрогнула, когда она быстро скрыла свое разочарование: “О, это так любезно с вашей стороны. Так и сделаю. Спасибо, Ричард.”
Ричард внимательно наблюдал за ее реакцией, отметив легкую перемену в ее поведении: “Что ж, я надеюсь, вы найдете кого-нибудь подходящего для сопровождения.” Он ответил на ее улыбку своей и, слегка поклонившись, медленно пошел прочь.
Хлоя смотрела, как он уходит, испытывая смешанные чувства. Она задалась вопросом, было ли что-то еще за стоическим фасадом Ричарда, скрытое в штрихах его личной коллекции произведений искусства
5.
Хлоя и Джонни прогуливались по ярко освещенной художественной выставке, тихий шепот разговоров и случайный звон бокалов с вином наполняли воздух. Глаза Хлои были прикованы к ярким полотнам, ее спокойная уверенность сквозила в том, как она рассматривала каждое произведение.
Эмпатичная натура Джонни была заметна в том, как он смотрел на произведения искусства, эмоции бурлили под его скромным видом. Он был тронут красками и мазками, которыми были написаны истории на стенах галереи.
Хлоя глазами искала Ричарда, ее влечение к нему было неоспоримым, но его отчужденность ставила ее в тупик. И все же ей не терпелось встретиться с ним, понять то очарование, которое привлекало ее.
Они задержались перед поразительным абстрактным произведением, пытаясь понять чувство, которое хотел передать автор.
– Хлоя, ты пришла, – услышала она ровный, отстраненный голос за своей спиной.
Хлоя повернулась, чтобы поприветствовать его теплой улыбкой.
– Я бы такое не пропустила. Спасибо за то, что сделал эту выставку возможной.
Джонни, впервые увидев Ричарда, не смог скрыть своего дискомфорта. Его высокомерную ауру было трудно игнорировать, что только усиливало раздражение Джонни. Он коротко кивнул в знак приветствия.
Ричард смерил Джонни взглядом, на его губах заиграла снисходительная улыбка.
– Это твой друг-ценитель искусства? – спросил он, и в его тоне сквозила едва уловимая издевка.
– Это Джонни, мой лучший друг, – представила Хлоя. – Он не ценитель, но он умеет им наслаждаться.
Взгляды Ричарда и Джонни встретились между ними промелькнуло напряжение. Ричард отмахнулся от Джонни, слегка пожав плечами, сочтя его неинтересной посредственностью.
– Должен сказать, у тебя интересный вкус, – бросил он.
Комментарий Ричарда на мгновение повис в воздухе, хитрая усмешка искривила его губы. Джонни уже собирался ответить, но прежде чем он успел это сделать, появился Чарли, вихрь непринужденности и юмора. Его ярко рыжие волосы будто были частью его личности, привлекающей всеобщее внимание. Его беззаботное, игривое поведение резко контрастировало с холодной сдержанностью Ричарда.
Чарли галантно наклонился, чтобы поцеловать руку Хлои, его озорная ухмылка заставила ее улыбнуться. "Вы, должно быть, Хлоя".
Веселое вступление Чарли сразу же разрядило возникшее напряжение. Губы Хлои изогнулись в облегченной улыбке, в то время как Джонни не мог не поддаться его заразительному энтузиазму.
Ричард хотел было его представить, но Чарли перебил его: «Меня зовут Чарли. Я, можно сказать, протеже этого чудного господина.» Он повернулся к Джонни, у которого было озадаченное выражение лица. – «А кто этот светловолосый юноша?»
– Джонни, – представила Хлоя, и Джонни протянул руку для дружеского пожатия.
– Очень рад познакомиться, – Чарли крепко пожал руку Джонни.
– Взаимно, – ответил он, все еще несколько ошеломленный таким внезапным знакомством.
Чарли наклонился ближе, в его глазах появился игривый блеск. “Не позволяй этому парню задеть тебя”. Он подмигнул, затем повернулся к Ричарду. “Я надеюсь, вино достаточно хорошее, да, Ричи?” Чарли усмехнулся. “Любая выставка без вина – это катастрофа, верно? Трезвые люди не могут до конца понять искусство”.
Ричард едва заметно кивнул, его сдержанное поведение слегка дрогнуло, когда легкая улыбка тронула его губы: “Именно. И вино здесь и правда отменное”.
По мере того как они продвигались по выставке, становилось ясно, что Ричард и Чарли действительно представляли собой союз противоположностей. В то время как Ричард был воплощением загадочности и холодного очарования, Чарли был маяком теплоты и непредсказуемости. Вместе они образовали дуэт, который, казалось, предлагал Хлое и Джонни интригующий взгляд на мир, где сосуществуют контрасты.
Все время их блуждания по коридорам, Чарли постоянно заводил беседы, не позволяя никому перехватить внимание.
– Честно говоря, я не очень разбираюсь в искусстве, – признался он со смешком, его голос был оживленным. – Но Рич – настоящий фанат, если так можно выразиться. Его мозг для меня как хранилище абсолютно случайных вещей.
– А что хранит твой мозг? – спросил Джонни с искренней улыбкой, находивший открытость Чарли освежающей.
– Вещи в моем мозгу более захватывающие, я гарантирую, – ответил с искренним смехом.
Джонни не мог не проникнуться живым характером Чарли, чувствуя себя с ним более непринужденно, чем с Ричардом. Хлоя, напротив, оставалась очарованной загадочным обаянием Ричарда, заинтригованная глубинами, скрытыми под его холодной внешностью.
Пока Чарли и Джонни разговаривали, Хлоя слушала их с теплой улыбкой.
– В то время я понятия не имел, что многие люди могут по-настоящему верить в то, что они полностью контролируют свою жизнь, – сказал Чарли с задумчивым видом.