Мария Берестова
В поисках солнца
4. Как наращивать уровни к чужим интригам?
Дерек решил перетащить всех в кабинет по нескольким соображениям. Во-первых, неудобно вести серьёзные разговоры, рассевшись вокруг обеденного стола – да и не хотелось бы, чтобы в ходе бурных дебатов пострадала посуда. Во-вторых, перемещение в пространстве требовало времени, а время давало возможность поостыть самым горячим участникам ссоры. Ну и, наконец, в кабинете Райтэн мог выступать как старший – фактически как глава семьи, поскольку отца-то здесь не было, – в отличие от столовой, где все вроде как находятся на равных.
Последний нюанс Райтэн, очевидно, и уловил, потому что в кабинете он незамедлительно устроился за рабочим столом, лицом к входу.
Илмарт и Олив встали рядом у окна, в тени книжного шкафа.
Дерек, сложив руки на груди, подпёр поясницей стену за плечом Райтэна.
Тэнь, задрав подбородок, решительно встала в самом центре кабинета – Руби осталась за нею, чуть справа.
Некоторое время стояла тишина: брат и сестра сверлили друг друга недовольными взглядами.
– Итак, – наконец, перешёл к делу Райтэн, складывая ладони перед собой домиком в совершенно отцовском жесте, – Тэнь, теперь коротко и по существу: что ты от меня хочешь?
Та покраснела от возмущения – скорее от того, что осознала, как из позиции обвинителя и обличителя её аккуратно перевели в позицию младшего члена семьи, – но сформулировать свои требования чётко ей оказалось непросто.
– Я хочу, чтобы ты перестал обижать Руби! – наконец, определилась с позицией она, нарисовав на лице самое непримиримое выражение.
Райтэн вежливо приподнял брови.
– Руби? – слегка наклонил он голову, чтобы заглянуть за сестру. – Чем я тебя обижаю?
Если у той и был наготове ответ, озвучить она его не успела, потому что возмущённая Тэнь ринулась вперёд. Упёршись на стол руками, она нависла по направлению к Райтэну и заявила:
– Ты сам знаешь!
Тот отклонился на спинку стула и спокойно ответил:
– Не имею ни малейшего представления, о чём ты.
Лицо Тэнь совершенно переменилось; она явно собиралась высказать что-то горячее, но вдруг её прервала Руби. Подойдя к столу, она тронула подругу за плечо и тихо сказала:
– Не надо, Тэнь. Я не хочу, чтобы ты ссорилась с братом из-за меня.
Обернувшись, та пронзила её недовольным взглядом, но не возразила. Напоследок посмотрев на Райтэна весьма грозно, Тэнь независимо хмыкнула, поправила себе волосы резким жестом и отступила на пару шагов назад, оставляя Руби на линии фронта.
Демонстрируемая до этого кротость и мирность слетели с Руби. Она, чуть ссутулившись и слегка согнув руки в локтях, с непримиримо твёрдым выражением лица высказала сдержанный и полный достоинства монолог, суть которого сводилась к «да, я добровольно участвовала в интриге отца, но теперь, узнав вас ближе, оказалась в ловушке этой интриги, потому что уже не могу ничего изменить, и совершенно не знаю, что мне теперь с этим делать».
Получилось весьма проникновенно и искренне.
Дерек не поверил, потому что в деле была задействована Тэнь, а это виделось слишком очевидным способом давления на Райтэна.
Илмарт не поверил, потому что Руби была в этот момент совершенно не похожа на себя и слишком многое позаимствовала из манеры Олив: в голосе звучали её интонации, выражение лица было чисто оливским, да и непривычно для Руби растрёпанная коса создавала некоторое внешнее сходство. Всё это в целом настолько не вписывалось в обычную манеру Руби, что Илмарт однозначно сделал вывод, что они имеют дело с тщательно спланированным спектаклем.
Олив не поверила просто потому, что презирала Руби.
Райтэн поверил. Бросив быстрый взгляд на сестру, он заметил её напряжённое выражение лица: Тэнь глубоко переживала за подругу, а Райтэн не мог не переживать за Тэнь.
На его лице отобразилось сочувствие; уловив, что дело склоняется в её пользу, Руби поникла, осторожно опустилась на стул для посетителей и, глядя в столешницу, тихо попросила:
– Просто отпустите меня. Я… не могу так. Это невыносимо, – опершись локтем на стол, она устало потёрла ладонью лоб, потом, бросив на Райтэна молящий взгляд, проговорила, запинаясь: – Пожалуйста, давай оформим развод.
На этом месте Дерек и Илмарт окончательно убедились, что имеют дело с выверенной игрой: было совершенно очевидно, что Райтэн не может просто дать Руби развод, потому что её отец воспримет такой ход как прямое оскорбление.
Конечно, факт брака пока так и не стал достоянием общественности, и сам-то брак оставался фиктивным, но было достаточно и того, что господин Михар о нём знал – а значит, не оставил бы без последствий его расторжение.
Илмарт и Дерек переглянулись и чуть кивнули друг другу. Илмарт тронул Олив за локоть и указал ей глазами на Тэнь – та после слов о разводе аж подскочила от возмущения и явно планировала вступиться за подругу. Верно оценив ситуацию, Олив бесшумно скользнула в сторону Тэнь и аккуратно отвела её в сторону.
– Дай им разобраться самим, – шепнула она ей.
Тэнь подняла на неё полный боли взгляд – она переживала и за подругу, и за Райтэна. Олив вздохнула и обняла её, продолжила на ухо:
– Твой брат очень умный человек, он справится.
Вздохнув согласно, Тэнь кивнула.
Между тем, очень умный человек успел взвесить внутри себя возможные последствия такого шага, как развод, и осознать, что это может завести в открытый конфликт с Михаром – а таковой непременно утянет за Райтэном всю его семью, чего он никак допустить не мог.
– Руби… – мягко начал он, потирая лоб усталым движением. – Боюсь, развод нам в ближайшее время никак не светит…
По тому, с какой осторожностью и мягкостью он говорил, Дерек осознал, что друг на спектакль купился и, того и гляди, пойдёт на поводу у этой интриги и попрёт в благородные попытки наладить отношения.
Сделав шаг вперёд и предупреждающе сжав плечо Райтэна, Дерек прямо взглянул на Руби и вступил в игру с категоричным предложением:
– Но мы можем организовать тебе побег.
В кабинете повисла напряжённая тишина.
Они, конечно, не могли устроить Руби побег по той же причине, по которой не могли дать развод: её отец и его очевидно в крайней степени враждебные реакции на подобные фортели.
Однако Райтэн по самому факту этого предложения понял, что Дерек ведёт какую-то игру, а значит, у Дерека есть какие-то железные основания сомневаться в искренности Руби.
Илмарт не только осознал факт игры, но и увидел общее направление, поэтому кивнул с одобрением.
Олив, наблюдавшая за Райтэном, заметила, как он тревожно и быстро взглянул на сестру – проследив за этим взглядом, Олив обнаружила, что подскочившая Тэнь явно готова выступить против варианта с побегом. Взяв Тэнь за руку, Олив принялась что-то тихо ей втолковывать, успокаивая.
Руби же попросту замерла, лихорадочно просчитывая вероятности. Она была абсолютно уверена, что вариант с побегом ей не предложат из опасений перед конфликтом с её отцом – и теперь не знала, как реагировать.
Попросту отклонить предложение – всё равно, что признаться в лицемерии, ведь она сама только что просила отпустить её и помочь выйти из игры.
Принять предложение и сдать отцу, чтобы тот побег предотвратил, – всё равно, что признаться, что она играет на стороне отца.
Принять предложение и ничего не сказать отцу – значит, придётся бежать, что ломает ей всю игру.
Она не успела просчитать все вероятности, потому что, помолчав несколько секунд, Дерек с издевательской насмешкой в голосе добавил:
– Побег с имитацией твоей смерти, конечно. Чтобы отец не искал.
Руби вскинула на него изумлённые глаза: план стал выглядеть запредельно самоубийственным. Ведь, если отец поверит, что она погибла в ходе побега, организованного супругом, – даже разбираться не станет, попросту уничтожит всех хотя бы отдалённо причастных.
Лицо Дерека выглядело непривычно жёстким; на нём не было и тени привычной солнечной лёгкости, напротив, в бороде пряталась холодная, злая усмешка.
И по этому непривычному, хищному выражению его лица Руби поняла: он догадался. Догадался, что она сейчас играет, и непринуждённо достроил к её интриге ещё один уровень: свой. Притворился, что поверил в её игру, и выдал провокацию, на которую в рамках затеянной ею игры она может отреагировать лишь одним образом.
Если исходить из данных ею самой вводных – что они все стали ей дороги – то она не может принять предложение, которое столь очевидно подставит их под гнев отца. У неё в рамках выбранной линии есть один путь: отклонить это предложение и принять тот статус-кво, который они имели на данный момент.
– Но ведь отец… этого просто так не оставит… – непослушными губами проговорила Руби, лихорадочно придумывая, как выпутаться из собственной интриги, которая неожиданно сыграла против неё же.
– О! – насмешливо отреагировал Дерек. – Мы справимся, не переживай.
– Твой отец тоже не бессмертен, – неожиданно вмешался от окна Илмарт.
Руби резко повернулась к нему.
Сложив руки на груди, Илмарт смотрел на неё прямо и спокойно. Он выглядел как человек, готовый реализовать свои угрозы, – и Руби невольно дрогнула, вспомнив, как его рука сжималась на её горле.
Ей сделалось страшно; и от того, что он мог бы и впрямь предпринять попытку убить её отца и преуспеть в этом, и от того, что в ходе такой попытки он, скорее всего, умер бы сам, и что, возможно, такая попытка вылилась бы и в смерти всех присутствующих – и Райтэна, и Тэнь, и Дерека. А Руби, с одной стороны, конечно, играла прямо сейчас, делая ставку на этом «вы мне стали дороги», но, с другой, строила эту игру на реальных основаниях, потому что все они – кроме Олив – действительно были ей дороги.
– Такие вещи не стоит произносить вслух, – тихо отметила Руби, лихорадочно взвешивая, какова вероятность того, что они действительно решатся на покушение.
– Отчего же? – мягко переспросил Илмарт, разомкнул руки и сделал несколько неспешных шагов к столу. – Я в кругу друзей, и никто из присутствующих не передаст моих слов дальше, ведь так?
Он смотрел на Руби прямо и насмешливо, и Руби поняла, что он тоже видит её игру насквозь, и тоже достраивает свои уровни к её интриге: не так, как Дерек, который попросту загнал её в угол, вынуждая принять статус-кво, а иначе, провоцируя с целью оценить.
Руби могла бы передать его угрозу отцу, и это, скорее всего, закончилось бы для Илмарта плачевно: его бы попросту тихо убрали. И это лишило бы и Руби, и её отца возможности наладить когда-либо контакт с Тогнарами.
Возможно, оценив перспективы, отец отказался бы от убийства, но выслал бы строгое предупреждение – что однозначно свидетельствовало бы в пользу того, что Руби с ним в сговоре.
Итак, она не могла передать его слова отцу, не разрушив всю игру; и уже самим тем, что она будет молчать, она свидетельствовала, что ведёт эту игру.
И тут с Руби случилось то, чего не случалось с нею никогда раньше, – она запуталась.
В просчёте своих вероятностей она безнадёжно запуталась, потому что перестала понимать уровень игры.
Она не смогла просчитать, что ей следует теперь сделать: принять предложение о побеге – или отклонить, проглотить угрозу отцу – или возмутиться, сказать, что любит отца. – или откреститься от него. Ей теперь казалось, что на любом из путей, что она выберет, она проиграет, потому что противники её разыгрывают ситуацию на уровнях, ей недоступных. И тогда она решила попробовать выкрутиться чисто женским способом.
Бросив беспомощный взгляд на Райтэна, она тихо призналась:
– Я не знаю. Я запуталась. Я уже ничего не понимаю, – хлопнула она ресницами и прибавила слёз в голос, затем попросила: – Пожалуйста, скажи, что мне теперь делать? Тэн, пожалуйста!
Райтэн так и не понял, с чего Дерек и Илмарт решили, что Руби неискренна, но решил довериться друзьям – потому что полагал, что их опыт в интригах помогает им видеть то, что незаметно ему. Поэтому на эти мольбы он ответил вполне невозмутимо:
– А зачем что-то делать, Руби? Ты хотела получить образование – учись. Не вижу смысла что-то менять.
– Или у твоего отца иные планы? – неожиданно вмешался в дело Дерек.
Руби перевела на него взгляд.
У отца, определённо, были иные планы, включавшие их переезд в столицу. Но предложить этот переезд должен был Райтэн – чтобы помочь измученной Руби наладить отношения с отцом.
Теперь же, очевидно, о таком варианте развития событий можно было забыть.
– Мы смогли бы предложить тебе лучшее решение, – невозмутимо добавил Илмарт, обходя стол и вставая по другую сторону от Райтэна, – если бы ты нам рассказала, в чём именно заключался план твоего отца.
Руби нервно сглотнула. Она по-прежнему не могла разобраться в вероятностях, поэтому решила вступить на зыбкий путь высказывания вполне себе правдивых утверждений.
– Я у отца единственный ребёнок, – тихо заметила она. – И, поскольку я женщина, он посчитал, что придать политических сил мне сможет только выгодный брак. И мне, и ему, и… внукам, соответственно, – высказала она вещь вполне очевидную.
– То есть, – с явным скепсисом в голосе уточнил Дерек, – предполагалось, что Тэн станет политически активной единицей?
Райтэн выразительно отобразил лицом ужас: такие перспективы его, однозначно, не манили.
– Возможно, – уклончиво повела плечом Руби. – Или он всё же рассчитывал сделать ставку на внуков.
Олив тихо и презрительно фыркнула.
– И что он станет делать, когда выяснится, что внуков он не дождётся? – раздражённо уточнил Райтэн, который уже совершенно не рассматривал возможность осуществления этого брака в полной мере.
Руби покачала головой – мол, не знаю, – но её возможный ответ оборвал насмешливый голос раздражённой Олив:
– Как – что, Тогнар? Принесут тебе в подоле и заставят узаконить, что ж ещё!
Руби возмущённо вскочила – хотя, признаться, именно такой вариант бы отец и реализовал при таком раскладе. Илмарт демонстративно похлопал в ладоши, отдавая данное то ли актёрским талантам Руби, то ли острому уму Олив, то ли уровню игры господина Михара.
– Давайте все просто свалим в Даркию, а? – устало откинувшись на спинку стула, предложил в потолок Райтэн. Его вся эта подковёрная возня уже выморозила так, что он даже подумывал, не обойтись ли, наконец, простой дуэлью.
– Хорошо хоть не в пираты, – досадливо буркнул Дерек. Его раздражал высокий уровень противника, с которым было тяжело – и даже скорее невозможно – играть на равных, и приходилось встраиваться в его игру и разрушать её исподтишка.
– Главное – чтоб не в Мариан, – добавил Илмарт. Ему, в целом, было всё равно, оставаться ли здесь, ехать ли в столицу или вообще в очередной раз менять страну.
– Я за любой кипеж! – примиряюще подняла руки Олив. Она была готова вступить в любую игру, лишь бы на стороне друзей.
– Да что, вообще, происходит! – не выдержала Тэнь, которая совершенно перестала понимать разговор.
На секундочку сощурившись, Руби, наконец, определилась со стратегией, и, со слезами в голосе всплеснув руками, воскликнула:
– Да просто вы все меня ненавидите! – и выбежала из кабинета.
5. Что отличает Дерека от Руби?
Тэнь хотела было выбежать за подругой, но Олив поймала её за руку:
– Да стой ты!.. послушай!..
Тэнь повернула к ней бледное огорчённое лицо и возмущённо спросила:
– Да за что вы с нею так!..
– Она постоянно лжёт! Как можно ей верить?! – попыталась объяснить их позицию Олив.
– Она просто запуталась! – горячо возразила Тэнь, вырвала свою руку и всё же убежала за Руби.
Олив досадливо цокнула языком. Ей искренне нравилась Тэнь: возможно, она видела в ней саму себя – какой она могла бы стать, если бы ей повезло с братом так, как повезло с ним Тэнь.
Передёрнув плечами, Олив подошла к двери и встала так, чтобы контролировать коридор.
– Кто-нибудь мне объяснит, что у нас сегодня происходит? – недовольно спросил Райтэн, откидываясь на спинку стула и складывая руки на груди.
– Тебя всё ещё пытаются окрутить, Тогнар, – насмешливо фыркнула от двери Олив.
– И ты, между прочим, чуть не повёлся, – недовольно упрекнул Дерек, садясь на край стола и раскачивая ногой.
Райтэн досадливо поморщился.
– Если расчёт и впрямь на внуков, – между тем, вернулся к делу Илмарт, копаясь задумчиво в собственной бороде, – то нужно бы как-нибудь выпутаться из брака до того, как он станет достоянием общественности.
– И каким же это образом? – кисло вопросил Райтэн, которому, чем дальше, тем безнадёжнее казалось дело.
Друзья задумались.
– В идеале, – отметил Дерек, – развод должен стать идеей Михара.
– Можно попробовать лишить Тогнара той ценности, коей он в его глазах обладает, – развил мысль Илмарт.
– И в чём эта ценность, кроме как в имени? – вопросила Олив.
Райтэн аж закашлялся.
– Олив! – с укором повернулся на столе Дерек.
Та возвела глаза к потолку и вполне отчётливо пробормотала:
– Боже мой, какие мы нежные! – затем скривилась с таким видом, как будто ей крайне неприятно произносить вслух то, что она произносит, и проворчала, сдаваясь перед укором совести: – Тогнар, согласись, Михара не интересуют ни твой коммерческий гений, ни потрясающая энергетика, ни искромётное чувство юмора, ни благородное сердце, ни сумасшедшая искренность…
От этих пассажей Райтэн раскашлялся и раскраснелся ещё больше. Он не привык слышать комплиментов, и теперь был бесконечно смущён.
Смерив его недовольным взглядом, Олив, столь же непривычная к тому, чтобы говорить кому-то комплименты, сухо отметила:
– И это только начала списка, дорогой. Так что давай оставим обсуждение твоих бесспорных достоинств и признаем: Михару нужно только имя.
– Ну и в чём тогда проблема? – невозмутимо подхватил мысль Илмарт. – Лишаем его имени, демонстративно ссорим с семьёй, высказываем официальное заявление со стороны Рийаров, что они не планируют поддерживать блудного родственника, – и до свиданья!
Дерек согласно кивал на каждом предложении.
Райтэн явно не был доволен списком прозвучавших предложений, но промолчал.
– Как вариант, – спустя минуту отметила Олив, – развод может продавить сама Руби.
– Как вариант, – согласно кивнул Дерек, мгновенно ухватив мысль.
– С чего бы? – сухо выразил сомнения Райтэн, всё ещё недовольный вариантом с публичным отречением от семьи.
Ответил ему Илмарт.
– Руби тоже человек, – логично отметил он. – Едва ли её привлекает перспектива прожить жизнь бок о боком с людьми, которые её презирают и ненавидят.
– А мне эта идея больше нравится! – неожиданно отметил Дерек, ероша себе волосы. – Мы с вами, господа, не очень-то хороши в интригах и притворстве, и можем запороть даже такое простое дело, как ссора с семьёй. А для того, чтобы показать Руби, что её ждёт, нам как раз достаточно просто перестать сдерживаться.
Райтэн усмехнулся. Илмарт и Олив переглянулись с весьма хищным выражением на лицах.
Ещё немного подумав, Дерек пришёл к мысли, что можно было бы и вообще поговорить с господином Михаром – он ведь не глупый же человек. Просто прямо объяснить ему, что ни Тогнары, ни Рийары в его игры играть не будут, что Райтэн, если давление на него будет продолжаться, попросту эмигрирует куда подальше, разорвав брак, что, в конце концов, опасно и безрассудно оставлять дочь и внуков в руках человека, который тебя ненавидит… если уж начистоту, господин Михар рано или поздно отойдёт в мир иной – даже безо всякой помощи – и кто тогда защитит Руби от мести?
В общем, как на взгляд Дерека, так недобровольность участия Райтэна во всей этой интриге уже сводила на нет любые её плюсы, так что господин Михар, как человек умный, должен был бы это понять.
– А я, пожалуй, мог бы просто с ним поговорить, – подвёл итог своим размышлениям Дерек.
На него уставились три недовольных укоризненных взгляда.
– С кем поговорить? – подозрительно переспросил Райтэн, зная ответ, но надеясь, что услышит нечто более разумное.
– С Михаром, – разочаровал его Дерек.
– Ты. Хочешь. Просто. Поговорить. С Михаром. – Медленно и грозно повторил Райтэн, вставая и опираясь обеими руками на столешницу.
Дерек повёл плечами, потом отметил:
– Ну, кажется, на него неплохо действует вот это вот всё…
Он солнечно улыбнулся, полохматил себе волосы и изобразил тот самый придурковатый, но обаятельный вид «вот этого вот всего».
Райтэн, кажется, слегка зарычал, осознав, что друг собирается бросаться на штыки, полагаясь лишь на свои харизматичные ужимки.
Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов – видимо, чтобы не обрушить на Дерека громы и молнии, – Райтэн сдержанно, но весьма холодно ответил:
– Только через мой труп. Больше никаких твоих ньонских ужимок с опасными типами, Дер. – И серьёзно добавил: – Лучше я сам тебя придушу.
Дерек скривился.
Илмарт, который давно интересовался природой этих самых ужимок, задумался, почему Райтэн назвал их ньонскими. Учитывая, что в их совместной работе над картами Дерек, действительно, проявлял завидную осведомлённость касательно всего, что касалось Ньона, Илмарт вынес рабочее предположение, что Дерек раньше был анжельским разведчиком в Ньоне и использовал свою манеру для прикрытия и добычи сведений.
Олив тоже заинтересовалась, что там за ньонские ужимки, да ещё перед опасными типами. Природа демонстративной безобидности поведения Дерека тоже весьма её занимала, а проговорка Райтэна про Ньон заставила её вспомнить, что у Дерека, и в самом деле, кажется, имеется какая-то мутная история, связанная с Ньоном. Она припомнила, что Райтэн несколько разволновался, когда в их далёком путешествии всплыл факт знакомства Дерека с владыкой Ньона – а тот, безусловно, подходил под определение «опасный тип» и в целом объяснял, где Дерек мог подхватить свою манию демонстративной безобидности. Вот только что ему понадобилось в Ньоне и как он там умудрился пересечься ажно с самим грозным повелителем – вызывало многочисленные вопросы. Олив пока решила просто отложить полученную информацию в голове и вернуться к вопросу позже, если появятся новые интересные сведения.
– Вот чего ты завёлся на ровном месте! – меж тем, обиженно парировал Дерек, который полагал, что это весьма удачно, что его «ньонские ужимки» могут помочь и в новой игре.
Райтэн нахмурился и тяжело сел на место, меряя друга взглядом весьма мрачным.
– Руби, – неожиданно объяснила Олив и, поймав два непонимающих взгляда и один признательный, расшифровала эту мысль: – У неё тоже в основе лежит примерно твоя манера, Дер, – демонстрация безобидной и обаятельной части личности.
Дерек растерянно заморгал и бросил на Райтэна взгляд совершенно беспомощный. Тот повёл плечами, подтверждая, что Олив высказал его мысль совершенно верно.
– Но я же… – потерянно попытался было возразить Дерек, но не нашёл слов.
– Используешь эту манеру только на чужих, – невозмутимо пришёл ему на помощь Илмарт, который легко и моментально уловил мысль Олив, поскольку и у него тоже мальчишеская линия поведения Дерека вызывала настороженность и отторжение.
Райтэна, определённо, напугало, с каким выражением бессилия Дерек попытался сказать: «Нет» – но лишь неловко шевельнул губами.
Илмарт сказал чистую правду; Дерек никогда не обрушивал игру своего обаяния на людей, которых считал «своими». Сам Райтэн десятки раз видел со стороны, как он проделывает это с другими – но ни разу не становился тем, для кого Дерек это играл.
Нахмурившись, Райтэн попытался понять, что так потрясло друга в этом разговоре – не мог же он думать, что его из-за этой манеры поставят на одну доску с Руби!
«Мы же свои, – хмурил брови Райтэн, – и с нами он так не…»
И тут до него дошло.
С ними – не.
Но сам источник этой манеры – сама её суть выросла из отношений Дерека с Грэхардом. С Грэхардом, про которого Дерек сказал пусть и «был», но «моим другом».
– Ну, выходит, что не был, – мрачно озвучил свои соображения Райтэн и уточнил: – Другом не был.
Дерека перекосило. Он сделал вывод прямо противоположный: Грэхард-то ему другом был, а был ли он сам другом Грэхарду?
Оценив выражение его лица, Олив поняла, что они с Илмартом невольно стали свидетелями чего-то уж слишком личного, и присвистнула.
– Нда, Май! Кажется, мы всё-таки сегодня здесь лишние.
Илмарт, который только что пришёл к тому же выводу, несколько неуверенно кивнул.
Растерянно сморгнув, Дерек тряхнул головой, провёл по лицу рукой и отмахнулся:
– Да нет, всё в порядке. Просто, – уже вполне приходя в себя, усмехнулся он, – неожиданная трактовка. – И добавил чуть погодя: – Никогда на это так не смотрел.
– Да дело-то обычное, – пожала плечами Олив. – Многие так делают.
– Из нас – только я, – сухо отметил Дерек.
Райтэн попытался припомнить, случалось ли ему хоть раз пытаться изобразить из себя что-то более лёгкое и безобидное, чем имеется на самом деле, и вынужденно признал, что нет, ему даже в голову не приходило делать что-то такое.
Для Олив характерно было изображать как раз прямо обратное – нечто более опасное и жёсткое, чем то, что составляло её суть.
Илмарт, в целом, не был склонен изображать что бы то ни было, и если уж всё-таки что-то изображал, то скорее камень.
– Есть большая разница между тобой и Руби, Дер, – наконец, медленно и спокойно пояснил Илмарт. – Ты играешь нарочито. Если человек не полный идиот, он сразу понимает, что перед ним игра, и дальше уже либо включается и получает от неё удовольствие – либо останавливает тебя.
Сложив руки на груди, Дерек беззлобно хмыкнул, припомнив, что Илмарт в своё время остановил его хорошим таким ударом по морде – да уж, весьма красноречивый отказ играть, что тут скажешь!
– С Руби, – с большим недовольством отметил Илмарт, – нет шансов понять, играет она или нет.
– Поэтому лучшей рабочей версией, – подхватила мысль Олив, – будет считать, что она играет всегда.
Остальные согласно кивнули.
