Мария Берестова
В поисках солнца
3. О чём думает Этрэн Дранкар?
До рассвета оставалось около часа, и Этрэн пребывал в том особом состоянии, какое возникает у человека, хорошо сделавшего свою работу и, наконец, готового вернуться домой.
Анжельский торговый дом в основном ещё спал, хотя местами слышались лёгкий шаги, тихий смех, стуки дверей, скрип передвигаемых вещей – это собирались люди Этрэна. Сам же он вышел на балкончик второго этажа, насладиться последними моментами перед отъездом.
Балкончик удачно выходил на припортовую площадь. Горизонт, конечно, не просматривался, поскольку его загораживали постройки верфи и корабли, но далёкое зарево уже угадывалось, делая непроглядную ночь зыбкой и прозрачной. Воздух пах совершенно особо – так пахнет только на рассвете, и только в порту. Солёный ветер с нотками свежеобработанного дерева, влага и мох для конопатки, масло для рельсов верфи – и что-то особенное, утреннее, свежее и пронзительное.
Этрэн удовлетворённо прижмурился, проводя пальцами по гладким деревянным перилам и вдыхая всю эту рассветную симфонию запахов. Поездка выдалась удачной – даже удачнее, чем он рассчитывал сперва, – и теперь он с удовольствием припоминал продуктивные встречи, повторял внутри своей головы особенно яркие нюансы сделок и мысленно перебирал свои дальнейшие планы. Внутренняя речь его выстраивалась так, как будто всё это он рассказывает супруге; ему нравилось мыслить именно таким образом, потому что это создавало ощущение её присутствия.
Сегодня этот привычный внутренний разговор был окрашен нотками предвкушения – он планировал провести дома не меньше месяца, пережидая период зимних штормов на суше.
Насладившись последними моментами одиночества, Этрэн пристукнул по перилам, заканчивая, тем самым, свои разговоро-воспоминания, кивнул сам себе и отправился на выход.
На первом этаже его перехватил сонно зевающий Кайтар – торговый представитель Анджелии в Ньоне. Зажатый в его руке цветной фонарь бросал на стены и предметы красивые блики.
Вообще-то, они уже попрощались вчера вечером, как и с другими членами торгового дома, как раз чтобы остающимся в Ньоне не пришлось вставать в такую рань. Но Кайтар, конечно, был слишком непоседлив, чтобы просто проспать отъезд товарища, поэтому вскочил, толком не проснувшись, пожать руку и ещё раз проговорить все положенные в этом случае приятности.
Этрэн руку пожал с большим удовольствием, и от приятностей действительно почувствовал самые тёплые ощущения в душе.
– Ну, до весны? – сонно прищурился Кайтар.
– До весны, – благостно согласился Этрэн, ещё раз пожимая руку.
В итоге Кайтар проводил его до дверей и даже помахал вслед, и лишь потом отправился досыпать.
Этрэн сентиментально улыбнулся. Эта привычка старого друга была ему особенно по нраву. Он, разумеется, всякий раз отнекивался накануне и требовал: «Нет, ты в этот раз не вздумай вскакивать», – но на душе разливалось особенное тепло, когда в полумраке ещё спящего дома возникало знакомое, невыспавшееся, но радостное лицо.
Так, с оставшейся после встречи улыбкой, он и отправился было в порт – но вдруг обнаружил, что его поджидают.
Дело, в общем-то, нередкое – у Этрэна по жизни была репутация человека, который умеет разруливать проблемы и устраивать нужные встречи и подходящие обстоятельства. Многочисленные знакомые посылали к нему своих знакомых, и, пожалуй, в такой востребованности Этрэн видел признак успешности самой своей жизни.
Проблема была с личностью ожидавшего: доверенный ординарец владыки Ньона – это точно не тот человек, которого заморский купец будет рад видеть в день своего отъезда.
Тем более – Этрэн недоверчиво моргнул – мрачный и побитый ординарец.
Не то чтобы они с Дереком сталкивались часто – точно не в каждый приезд анжельских купцов в Ньон – но всё же достаточно для того, чтобы наблюдательный Этрэн успел сделать некоторые выводы о его характере. И мрачность в эти выводы как-то не вписывалась. Точнее, вписывалась, – но только в каких-то исключительно неприятных для анжельца контекстах.
– Глас владыки? – остановился Этрэн возле визитёра, даже не пытаясь убрать из голоса тревогу. Лучше уж сразу узнать, чем они тут не угодили грозному ньонскому повелителю!
Дерек усмехнулся правой стороной лица и поправил:
– Свой собственный. – И тут же уточнил: – Глас, в смысле.
«Тогда уж не только глас», – логично поправил внутри своей головы Этрэн, но озвучивать поправку не стал, поскольку был человеком вежливым. Собственно, именно эта вежливость заставила его махнуть рукой в сторону покинутого было торгового дома и предложить:
– Пройдёмте, господин?.. – вопросительной интонацией предлагая дополнить фамилию.
Неожиданный визитёр проследил взглядом за движением руки, машинально ответил:
– Просто Дерек, – и покачал головой.
На лице его ощутимо отразились растерянность и смущение.
Заметив это, Этрэн непринуждённо предложил:
– Тогда составите мне компанию? Я в порт, – уточнил он.
Они, собственно, уже были в порту, но своими словами Этрэн скорее хотел намекнуть на то обстоятельство, что ему пора бы и на корабль.
– Да, в самом деле, – спохватился Дерек и всё-таки озвучил цель визита: – Я и хотел… – он слегка нахмурился, но подробностей его мимики в рассветном сумраке было не разглядеть. – Отплыть с вами, – выразил, наконец, он, и тут же поспешно добавил, испугавшись, что его неправильно поймут: – Я заплачу!
Этрэн сморгнул, связывая в одно все странные детали – неожиданное появление, мрачность, синяк в пол-лица, «свой собственный» и желание отплыть – и сделал выводы, поразительно близкие к истинным событиям. Интуиция и быстрая соображалка редко его подводили; и в этот раз он успел в пять секунд сообразить не только причины, но и возможные выгоды или невыгоды такого предприятия. Вторые заставили его помрачнеть и с некоторой даже холодностью уточнить:
– И не придётся ли нам после этого удирать от всего ньонского флота, господин Свой-собственный?
На лице Дерека проскользнула оскорблённость, отчётливо читаемая даже в зыбком свете ещё не вставшего над горизонтом солнца.
– Он не знает и не узнает, – сухо обрисовал он своё видение ситуации. – Я позаботился об этом.
Ненадолго повисла тишина. Этрэн колебался. Связываться с ньонским владыкой не хотелось, и можно ли доверять словам просителя, который от этого ньонского владыки удирает, – тот ещё вопрос. Впрочем, за те несколько встреч, что между ними произошли, Дерек произвёл на него впечатление умного человека, да и местные знакомцы отзывались о нём так.
Ситуация была сомнительная, а Этрэн привык в таких случаях полагаться больше на интуицию, чем на аналитические выкладки. Краем глаза – не желая смутить собеседника прямым разглядыванием – он отметил помятый внешний вид последнего, нервные пальцы, сильно сжимающие кулёк из куртки, в которую что-то было завёрнуто, отчаянные попытки спрятать в тени пострадавшую часть лица.
– Пойдёмте скорее, вас не должны видеть, – решил, наконец, Этрэн, резво выдвигаясь к пристани.
– Я… – попытался было сказать что-то едва поспевающий за его стремительным шагом Дерек, но был перебит:
– Решим все вопросы на корабле.
Рассветало, и порт начинал просыпаться. Медлить было опасно – разукрашенная синяком физиономия Дерека была слишком приметна.
Несмотря на скорость передвижения, Этрэн умудрялся ещё и поглядывать по сторонам, убеждаясь в отсутствии любопытных праздношатающихся. Так, вон там на ящике поглощает свой нехитрый завтрак грузчик – нет, этому не до них, вон как занят своей лепёшкой. Неподалёку трётся бездомный мальчишка – ага, приглядывается к дверям храма в надежде, что что-то обломится, этому тоже не до них. Прохожий справа… слишком далеко, да и между ним и довольно щуплым Дереком как раз вышагивает вполне себе массивный Этрэн, едва ли что разглядишь.
– Давайте, давайте, и сразу внутрь! – подтолкнул он Дерека на трап и ещё раз, прищурившись, оглядел пристань и порт.
Коварных соглядатаев не обнаружил. Верфь начинала работать несколько позже, торговая площадь раскинется только через пару часов, а для ночных прогулок в городе найдутся места поинтереснее.
Взойдя на борт, Этрэн оглядел также и корабли вокруг: тёмные, пустые, они покачивались на волнах, с убранными парусами, иные – со следами ведущихся работ по починке. Даже если на одном из них и были часовые или рабочие, издалека подробностей не разглядишь, да и кому какое дело – грузятся анжельские купцы на свой неф, и всё тут, чего к ним приглядываться.
– Все? – уточнил Этрэн у капитана, который следил за тем, чтобы не забыть кого на берегу.
– Так точно, господин Дранкар! – бодро отрапортовал тот.
Несмотря на ранний час, он был собран и готов к работе.
– Тогда отчаливайте, – кивнул Этрэн и резво направился на ют. Прихватив там Дерека, он решительным жестом повлёк его за собой – в расположенную тут же маленькую кают-компанию. Сидевший там за столом с книгой офицер по знаку начальства понятливо кивнул и вышел на верхнюю палубу.
– Подозреваю, что вы не успели позавтракать, – самым светским тоном заметил Этрэн, доставая из продуктового шкафа кое-какую снедь и умело сооружая из неё бутерброды. – Так что сперва – завтрак, потом – разговор.
– Спасибо, – совершенно смутился Дерек, только сейчас осознавший, что ужасно голоден.
Он попытался вспомнить, когда ел в последний раз, – кажется, это было в полдень? После совета вроде, да?
Пока гость утолял голод, Этрэн времени даром не терял: достал из другого шкафа какую-то карту и разложил её на своей части стола.
Карта была приятная – чёткая, яркая, выполненная на дорогом пергаменте. Водить по ней пальцем было одно удовольствие, и именно поэтому Этрэн так и делал, хотя особой нужды в этом не было: путь ему был прекрасно знаком, да и не он занимался навигацией. Однако ж время трапезы нужно было чем-то занять, поэтому он и занял, с большим удовольствием разглядывая тщательно прорисованный берег, любовно выведенные каллиграфические названия и чёткие, радующие глаз, значки.
Краем глаза отметив, что Дерек позавтракал, Этрэн с некоторым сожалением отложил карту и начал разговор:
– Ну что, господин Свой-собственный, – довольно дружелюбно подался он к собеседнику. – Рассказывайте!
Глаза его горели теплом и любопытством. Разглядывая карту, он успел уже взвесить внутри себя все «за» и «против» и прийти к промежуточным выводам, которые вызвали в нём некоторый азарт: он подумал, что беглый ньонский ординарец может стать неплохим приобретением, если пристроить его к делу, и теперь хотел выяснить, каковы вообще планы этого ординарца и как именно эти планы можно использовать в своих целях.
Пристраивать людей к делу было любимым занятием Этрэна Дранкара – даже более любимым, чем собственно торговля.
4. Как продать себя, не предавая себя?
Дерек растерянно моргнул, глядя на анжельца перед собой.
Начинался самый тяжёлый этап переговоров – торги – и перед Дереком во всю ширь встал вопрос, как и что рассказать, чтобы произвести о себе благоприятное впечатление и доказать свою полезность. Сбежать в Анджелию – это же ещё даже и не полдела. Устроиться там – вот что гораздо сложнее.
– Вы ведь держите путь в Аньтье? – уточнил Дерек, чтобы с чего-то начать разговор.
– Именно, – степенно кивнул Этрэн.
В глазах его мелькнули мечтательные искорки. Аньтье был его родным городом, небольшим портом на южном побережье Анджелии, почти на границе с Джотандой – то есть, максимально удалённый от Ньона.
Дерек не был ремесленником; многочисленные обязанности, которые он исполнял при Грэхарде, принадлежали в основном к сфере управления и документооборота. Чтобы претендовать на должность такого типа, нужно было иметь рекомендации, и в настоящий момент единственным человеком, который мог бы отрекомендовать Дерека в Аньтье, был, собственно, Этрэн.
Оба понимали, что это выходит за рамки чисто денежного «я плачу вам за место на вашем корабле» и вступает в сферу «услуга за услугу».
Главным и, пожалуй, единственным пригодным для этого контекста капиталом Дерека была информированность. Он обладал столь полным набором сведений обо всех планах ньонского владыки, что его с руками оторвали бы что при дворе ниийского короля, что в анжельском Парламенте, что в даркийском правительстве.
– И из Аньтье вы планируете в столицу? – непринуждённо уточнил Этрэн, внутри своей головы раскручивая именно цепочку такого типа.
Ответный взгляд, полный самого искреннего недоумения, говорил либо о большом актёрском таланте, либо о том, что такой вариант собеседник не просто не рассматривал – вообще не предполагал.
– Зачем?.. – спросил было Дерек, не сразу осознав подоплёку вопроса, но тут же до него дошло, и он мучительно покраснел и открестился: – Нет, я планирую устроиться в Аньтье.
Этрэн слегка приподнял брови. Его любопытство усилилось.
Откинувшись на спинку стула, он, глядя в потолок каюты, деланно безразлично отметил:
– Это, конечно, не моё дело, но правитель Аньтье не заинтересован в политических беженцах из Ньона, – бросив беглый и острый взгляд на собеседника, он снова обратил взор к потолку.
Дерек дёрнулся, машинально подтягивая манжеты рубашки пониже. Под рубашкой, на запястьях, были расположены вполне себе характерные татуировки, которые утверждали, что никакой он не свой собственный, а не вполне законных основаниях принадлежащий Грэхарду из рода Раннидов.
Поэтому даже до гордого звания «политического беженца» он, определённо, не дотягивал. По ньонским законам, он мог бы считать свободным гражданином Ньона только при наличии подтверждающего документа, подписанного Грэхардом, а такого документа у него никогда и не было.
Дёрганья собеседника Этрэн расценил правильно, но скрыть своё удивление сумел.
«До чего же любопытно», – подумал он, рассматривая так неожиданно свалившегося на него субъекта и мысленно предлагая жене поудивляться вместе с ним, что происходит в голове у владыки Ньона и как он умудрился сперва сделать раба своим доверенным лицом, а после довести его до такого состояния, чтобы тот сбежал со всеми его секретами.
Последнее соображение вызвало у Этрэна серьёзную тревогу: на месте ньонского владыки он приложил бы все усилия, чтобы изловить беглеца раньше, чем он успеет эти секреты выдать.
С минуту стояла тишина, за время которой Этрэн взвешивал и перебирал в голове решения.
– Нда, – резюмировал он свои размышления, – лучше бы, господин Свой-собственный, чтобы в Аньтье о предыдущих вехах вашей биографии не узнали.
Дерек слегка усмехнулся и подтвердил:
– Я и не собираюсь об этом болтать.
У Этрэна начала вырисовываться в голове интрига, но он ещё не был уверен, что сидящий перед ним человек именно таков, как ему показалось.
Побарабанив по столу пальцами, он встал, прошёлся взад-вперёд по каюте, остановился возле начищенной медной астролябии и принялся задумчиво водить по ней пальцами.
– А что, – не оборачиваясь, равнодушным тоном спросил он, – как вы полагаете, каравеллы вашего господина нас не нагонят?
Дерек внутренне подобрался, чувствуя, что они перешли к делу, и пришло время доказывать свою ценность.
– Едва ли, – медленно ответил он. – Неф легко обставит любую каравеллу, если уходить по ветру. Вот если оснастить каравеллу прямыми парусами – тут, полагаю, у нефа нет шанса. Но пока, – подчеркнул он, – все ньонские каравеллы ходят исключительно под косым парусом.
– Но препятствий поставить прямые паруса нет? – продолжая возиться с астролябией, спросил Этрэн.
– Никаких препятствий, – заверил Дерек. – Адмирал Кьерин как раз и предлагает заменить паруса на фоке и гроте.
– Адмирал Кьерин! – резко развернулся Этрэн, обращая на собеседника взгляд глубокий и проницательный. – Правда ли, что его дочь имеет некоторое влияние на его повелительство?
Он присутствовал на приёме анжельских купцов на каравелле, и был более чем удивлён участием в этом мероприятии Эсны. Жена ньонского владыки, принимающая иноземных купцов наравне с мужем! Это событие из ряда вон выходило. Этрэн, конечно, пытался навести некоторые справки через знакомых, но источник, который сидел ныне перед ним, обладал явно более полной информацией по этому щекотливому вопросу.
Лицо Дерека закаменело. Несколько сухо он ответил:
– Это так. Владыка склонен… прислушиваться к её просьбам.
Этрэн запустил пальцы в бороду и призадумался. Эсна произвела на него самое благоприятное впечатление, и возможность завоевать её расположение и тем укрепить свои позиции в Ньоне виделась ему весьма заманчивой.
Вернувшись за стол, он наклонился к собеседнику и поинтересовался:
– Говорят, её интересуют просветительские проекты?
– Это правда, – немного настороженно ответил Дерек и торопливо прибавил: – По инициативе солнечной госпожи в столице организуют школу для девочек из бедных семей.
Брови Этрэна неудержимо поползли вверх. Вот так новости! Чтобы в дремучем патриархальном Ньоне – и устраивали такие проекты!
Пораскачивав головой, он сухо отметил:
– Полагаю, влияние госпожи на владыку куда как выше, чем об этом говорят.
Дерек повёл плечом и усмехнулся, что можно было расценить как согласие.
Постучав пальцами по столу, Этрэн продолжил допрос:
– И что бы вы, господин Свой-собственный, посоветовали анжельскому купцу, которые желает добиться расположения солнечной госпожи?
Дерек ответил ему прямым открытым взглядом и принялся рассказывать:
– Солнечная госпожа любит науки, в особенности историю. Редкая рукопись или документ приведут её в восторг. Также она весьма обеспокоена положением женщин в Ньоне, и с большим вниманием относится к Анджелии как к соседу, показывающему положительный пример в этом деле. Думаю, – он слегка склонил голову к плечу, – талантливая анжелка в качестве компаньонки была бы принята ею с восторгом. Кроме того, – продолжил он, – госпожа увлекается резьбой по дереву, и редкие породы анжельских древесин тоже станут прекрасным даром.
Прищурившись, Этрэн кивнул сам себе. Внутри него вопрос был решён однозначно в пользу нового знакомца: информация об Эсне открывала выход на новые перспективы.
– Древесина, рукописи, конечно, – покивал он, принимая к сведению. – Но компаньонка? Разве владыка допустит? – испытующе взглянул он.
Раздумчиво постучав пальцами по столу, Дерек покачал головой:
– Заслать в Цитадель шпиона вы таким образом не сумеете. Владыка склонен к паранойе, а у солнечной госпожи прекрасное чувство людей, неискренность она сразу раскусит. Но женщина, действительно заинтересованная в просветительских проектах и готовая работать над ними на благо Ньона, наверняка заинтересует солнечную. Не знаю, приблизит ли она её к себе, но, однозначно, это укрепит её симпатии к Анджелии.
Постучав себя по губам, Этрэн уточнил:
– Если не ошибаюсь, её первым супругом был господин Веймар?
Дерек кивнул и поспешно прибавил:
– Но с нынешним главой семьи она в дурных отношениях.
Этрэн поморщился:
– С ним и мы в дурных отношениях.
Уложив внутри своей головы полученные сведения, он окончательно перевёл беглого ординарца в список удачных приобретений. Оставалось уяснить, что он за человек, чтобы делать выводы о том, как и куда его можно пристроить.
– Что ж, – резюмировал свои мысли Этрэн и резким движением придвинул к себе забытую было карту. – Остаётся прояснить только один вопрос.
Развернув карту к собеседнику, он с непроницаемым выражением лица спросил:
– Правда ли, что его повелительство планирует захватить Кес?
По враз закаменевшему лицу Дерека он понял – правда.
Кес был одним из островов Многоземного моря. Формально он принадлежал Сиру, но пользовался почти полной автономией и служил перевалочным пунктом для анжельских, ниийский и ньонских судов. В настоящий момент наблюдалось некоторое равновесие, которое устраивало все три стороны. Если же Кес станет ньонским, это существенно изменит соотношение сил.
Хотя Грэхард по большей части был занят проработкой кампаний против Мариана, про морские бои он тоже не забывал. Захват Кеса планировался уже несколько лет, но подготовка к нему шла медленно и тайно. Этрэн разжился кое-какими слухами через ньонских знакомых, но слухи эти были слишком зыбкими и неопределёнными, что внушало тревогу и не давало никакой уверенности.
– Мне ничего об этом неизвестно, – сквозь зубы открестился Дерек. – Его повелительство не обсуждал со мной своих военных планов.
Рогра-с-два не обсуждал! Конечно, Дерек первым оказывался в курсе планов Грэхарда – ещё на том этапе, когда они не планами были, а лишь дерзкими мечтами. И эмоциональный монолог на тему: «Вот приберём Кес к своим рукам – и Многоземное море станет нашим!» – помнил прекрасно. И тайный совет, посвящённый разработке самой кампании, конечно, тоже. В конце-то концов, он Грэхарду ту карту наступления вычерчивать помогал!
Но, одно дело, – рассказывать о том, как понравиться солнечной госпоже и пролоббировать через неё интересы Анджелии.
Совсем другое – делиться стратегической информацией о планируемых военных действиях.
Испытующе взглянув на Дерека, Этрэн пожал плечами и резюмировал:
– Жаль. – И словно вскользь отметил. – А ведь правитель Аньтье, пожалуй, мог бы по дружбе прислушаться к моей просьбе и… оформить некоторые необходимые вам документы.
Как ни тщательно, пусть и искоса, разглядывал Этрэн лицо нового знакомца – ни тени сомнения там не обнаружил.
– Увы, – холодно сказал Дерек. – Этими сведениями я не обладаю.
Было абсолютно очевидно, что он лжёт, но Этрэну скорее понравилась эта ложь, так же, как понравилось и то обстоятельство, что беглец не ищет способа продаться властителям мира сего.
– Как интересно у вас расставлены приоритеты, господин Не-совсем-свой-собственный! – решил добавить провокации Этрэн. – Ведь не то чтобы вы были в том положении, когда можете себе позволить хранить секреты вашего хозяина.
И без того холодное лицо Дерека сделалось совсем закрытым. Он откинулся на спинку стула, сложил руки на груди и сухо парировал:
– Со своими приоритетами, равно как и со своим положением, я разберусь без вашей помощи, господин Дранкар.
– Подумать только! – Этрэн встал и снова принялся расхаживать по каюте, разглядывая собеседника с весёлым удивлением. – Столько сложностей на вашу голову – и всего лишь от того, что вам, видите ли, никак не припомнится, заслал ли ваш повелитель на Кес своих провокаторов.
Взгляд Дерека на секунду метнулся в сторону, но он тут же овладел собой. Однако секунды этой растерянности хватило на то, чтобы Этрэн сделал правильные выводы.
Вернувшись к столу, он опёрся на него руками, наклонился вперёд и несколько смущённо признал:
– Нет, это невозможно! Как ребёнка обманывать. У вас же всё на лице написано, сударь! И как вы только умудрились столько прожить при дворе и не овладеть базовыми навыками элементарного лицемерия?
Дерек нервно дёрнул правой щекой и парировал:
– Навыки лицемерия от меня не требовались.
– В самом деле? – хмыкнул Этрэн и весьма красноречиво уставился на повреждённую половину лица собеседника. – Кажется, именно отсутствие навыков лицемерия вас и подвело.
– Я не считаю своё текущее положение неудачей, – ледяным тоном парировал Дерек, вставая и копаясь в своём кульке из куртки и одежды. – Предлагаю закрыть этот пустой разговор и перейти к решению финансовых вопросов.
«А, всё-таки умеет кусаться!» – воскликнул внутри себя Этрэн, чувствуя, как та часть его натуры, которая любит коллекционировать интересных людей, мурчит от удовольствия.
– Извольте, – с энтузиазмом покивал он и выкопал откуда-то из шкафчика бумагу и чернильный прибор. Отчаливший корабль уже ощутимо покачивало, что могло бы помешать менее опытному человеку справляться с ровными строчками, но Этрэн, явно привыкший к качке, умудрялся писать быстро и красиво.
В растерянности Дерек сел обратно, пытаясь понять, что происходит.
Не отвлекаясь от написания, Этрэн спросил:
– Сколько там у вас?
– Пятьдесят, – бесхитростно ответил Дерек, который не очень умел в торговлю.
– Ньонских?
– Да.
Закончив писанину залихватским росчерком, Этрэн пододвинул законченный лист Дереку и взялся за новый, снова погрузившись в какие-то строчки.
Дерек растеряно взял предложенную бумагу, в которой значилось, что анжельский купец первой гильдии Этрэн Дранкар принимает у некоего Деркэна Анодара пятьдесят ньонских монет на хранение и обязуется вернуть их по прибытии в Аньтье.
Расписка вызывала целое море вопросов. И если с «Анодаром» всё было ещё более или менее понятно – тот самый «Свой собственный», переведённый на анжельский и снабжённый соответствующим суффиксом, – то в остальном Дерек совершенно запутался.
Вместо того, чтобы спросить что-то дельное, он невольно удивился вслух:
– А почему «честный куст»?
Этрэн оторвал взгляд от очередной строчки, строго поправил:
– Не «честный куст», а «идущий к солнцу», – и вернулся к своему занятию.
Дерек захлопал глазами, пытаясь вникнуть в тонкости анжельского языка. Хотя он и неплохо разговаривал на нём – в своё время, будучи принцем, Грэхард провёл в Анджелии почти три года, – но понять, как из куста («дэрк») и чести («эн») получается «идущий к солнцу», было выше его сил [1].
Пока он размышлял над этими лингвистическими изысками, Этрэн дописал, удовлетворённо кивнул сам себе, перечитывая, и протянул Дереку не только лист, но и перо, со словами:
– Вот там подпишите, и, пожалуйста, новым именем.
Взяв предложенное, Дерек с удивлением вчитался в расписку, в которой этот самый Деркэн Анодар обязуется выплатить купцу первой гильдии Этрэну Дранкару тридцать ньонских монет такого-то числа такого-то года – получалось, что где-то аж будущей осенью.
Должно быть, вся глубина его непонимания вполне отражалась на его лице, потому что Этрэн вздохнул и принялся терпеливо объяснять.
– Смотрите, – ткнул он пальцем в первую расписку, – вас сейчас устроят на средней палубе. Деньги там хранить негде, всё помещение – общее, так что ваши средства вы оставите мне, а в Аньтье я их вам верну. А за проезд расплатитесь через год, – кивнул он на вторую расписку.
– Но я… – попытался возразить Дерек и был строго перебит:
– Вы, в самом деле, меня оскорбить желаете, сударь? – и совершенно железным тоном, не терпящим возражений: – Расплатитесь через год. Когда на ноги встанете.
Дерек покраснел, пробормотал слова благодарности, подписался новым именем и отдал анжельцу мешочек с монетами, полученными от знакомого купца. Тот тщательно пересчитал, убедился, что монет действительно ровно пятьдесят, кивнул и, повысив голос, позвал:
– Хентэн!
Вышедший в самом начале разговора офицер вернулся в каюту.
– Обустрой господина Анодара на средней палубе, он будет нашим пассажиром, – велел Этрэн, вставая и словно бы невзначай потирая уголок глаза.
Офицер прищурился и кивнул.
– Прошу вас! – пригласил он Дерека наружу.
Пропустив его в дверях, обернулся и вопросительно приподнял бровь.
Этрэн неопределённо помотал рукой в воздухе.
Офицер кивнул и вышел. В принятой между ними системе сигналов эту пантомиму следовало понимать как: «Присмотрись-ка, что вообще за человек, а то я пока не определился, куда его пристроить».
1. Имена и названия в анжельском чаще всего имеют двойное ударение, поэтому правомерно было бы писать их как Эт-Рэн, Дран-Кар, Ань-Тье, Дер-Кэн, Ано-Дар итд Однако текст максимально русифицирован, так что пишется так, как привычнее в нашей традиции. В таком случае основным ударением считается то, которое на суффиксе (-эн, -ар). Однако, ежели вам того угодно, можете ударять и на первый слог. Так, например, даркийцы делают, сойдёте за местного.
«Эн» в анжельском переводится как «честь» только в тех случаях, когда выступает в качестве самостоятельного слова. Если «эн» становится суффиксом, его правомернее переводить как «здоровый» или «правильный». А если, ко всему, он становится имяобразующим суффиксом, то начинаются фантастические смысловые метаморфозы: он становится признаком по действию (то есть, причастием), а корень-существительное в таких случаях принято максимально абстрактизировать. Вот и выходит, что из куста («дерк») и чести («эн») мы имеем сперва «здоровый куст», а дальше, если оно таки становится именем – «объект, которому нужно солнце, чтобы здороветь». Этрэн красиво перевёл эту формулу на ньонский как «идущий к солнцу». Столь же правомерны варианты «любящий солнце» «ищущий солнце», «солнцезависимый» итд, в меру вашей фантазии.
