Марина Васильевна Ледовская
Крылья в багаже. Книга вторая.
– …Мой сын принял решение разорвать эти узы.
Виктория по-прежнему молчала, хотя это было нелегко.
– Теперь ты об этом знаешь, и я надеюсь, отнесешься к его решению с пониманием, не опускаясь до банального выяснения отношений. Тем более что мой сын встретил прекрасную, достойную женщину.
На последнем слове Корецкая нажала «отбой» и выругалась не хуже самого настоящего сапожника. Правда, легче от этого не стало. По крайней мере, Надя пока не догадывалась о решении семейства Фертовских. Но супруг ее каков?! Мало того, что предатель и лгун, да еще у него не хватило мужества и уважения самому поговорить с Надей, папеньку определил для переговоров. А тот и рад стараться быть гонцом дурных вестей. Но вообще, все как-то странно и непохоже на Николя, ведет себя как маленький нашкодивший мальчик и прячется. И потом, с его характером, с его завидным постоянством, серьезностью, и, главное, таким сильным чувством к Наде, вдруг – другая женщина? Как там сказал папенька – прекрасная и достойная? Достойная чего? Похоже, он считает своего отпрыска чуть ли не императором? А Надежда, конечно, ему и в подметки не годится, ей корону доверить нельзя, даже нести.
– Кофе готов, – «королева», по мнению некоторых недостойная короны, бесшумно вошла и застала Вику с трубкой телефона в руке, нервно кусающую губы. – Кто-то звонил?
– Нет, – она помотала головой, – это я звонила маме, – она взяла поднос из рук подруги и поставила его на столик. Запах кофе распространился по всей квартире, создавая атмосферу какого-то уютного очарования. Хотелось устроиться в мягко утопающем кресле, взять чашку с кофе, вдохнуть полупрозрачный пар, сделать маленький глоток, при этом закрыть глаза и наслаждаться вкусом, запахом, проникающими в тебя, до самых чувственных клеток, волнующих душу и навевающих грезы… Глупые грезы. Все это иллюзии, и они мало помогают в реальной жизни, скорее, даже усложняют ее. Неужели Надя ошиблась в мужчине? Неужели они все ошиблись? И судьбой Надежды должен был стать Вадим? Только не он! Вика поежилась. Прекрасно помнила, что все время вмешивалась там, в Беляниново, не дала им шанса быть друг с другом. Помимо того, что сама была влюблена в Зорина, искренне верила в то, что Наде подходит именно Фертовский, кажется, и он так полагал. Чего стоило одно его объяснение в любви?! И понятно, что он переживал и нервничал, хотя и скрывал это. Но Вика замечала, как он смотрит на Надю, угадывала его чувства за маской сдержанности и скрытности. А их невероятный, просто сказочный медовый месяц?
– Не знаю, что и думать, – Надежда села напротив, покачала головой. Вика подлила себе еще кофе, опорожнив медную турку с витиеватым восточным рисунком.
– Что делать? – хлебнула кофе, подняла глаза из-под съехавших на кончик носа очков. – Ехать сейчас с нами в Беляниново! – выдала, не задумываясь.
– Я не могу. Я должна дождаться мужа, – расстроенно произнесла Надя.
– А тебе не кажется, что он захотел побыть один? – наступала Вика. – Между прочим, уже полдень, а он так и не позвонил. Сердится или обижается, это его право.
– Но он мой муж! – напомнила Надя. – Как я уеду куда-то без него? Тем более, в такой ситуации. Все-таки, я позвоню.
– Не надо! – Виктория крикнула так громко, что Надя вздрогнула. – Не стоит этого делать, по крайней мере, сейчас, поверь мне. Дай ему время подумать.
– Над чем? – испуганно спросила Надя. Вика неопределенно пожала плечами. Не могла же она, в самом деле, рассказать о том, что услышала от Фертовского-старшего.
– Ни над чем. Просто, если человек уезжает вечером из дому без объяснений, и пока, повторяю, пока, не позвонил, значит, он хочет побыть один. Просто один. У твоего мужа сложный характер, не забывай. Ты должна уважать его желания, ведь ты не хочешь потерять его, наделав глупостей? – она сама устала от своей лжи. Но что делать? Иначе будет только хуже. – Пойдем, я позвоню Вадику, мы поедем в Беляниново прямо сейчас, все вместе. Увидишь, Фертовский явится туда в ближайшее время, не успеешь соскучиться. Пожалуй, только оставь ему сообщение, где ты. Но не звони. Так будет лучше, поверь.
– У меня чувство, что ты знаешь, больше, чем я, – покачала головой Надя.
– Что я могу знать? – Вика нервным жестом поправила очки. – Все, хватит терять время на пустые разговоры. Я звоню Вадиму, и мы едем. Не спорь, пожалуйста, один раз я уже увезла тебя в Беляниново, и в результате ты нашла там свою судьбу.
– Да, только тогда я так не думала, – невольно улыбнулась Надя.
Глава 29
У нее были такие нежные руки. Они гладили его лицо, потом ласкали его грудь и плечи. Но он всегда любил прикосновение не только ее рук, но и волос, густых, пышных, в них на свету играло солнце, окрашивая отдельные волоски в цвет осенних влажных листьев. Ему также нравилось наблюдать, как она смущается под его пристальным взглядом.
Николай резко открыл глаза, осознал, что здесь и сейчас ее быть не может. Он ведь остался ночевать у отца, и вообще все хуже, чем можно себе представить. Да еще Ангѐла. Николай сжал пальцами виски.
Отец весь вечер намекал, что у него слишком угрюмый и недовольный вид, Николай отмалчивался, пребывая в горьких раздумьях, и понимал, что попал в ситуацию, похожую на ловушку. Даже если из нее и выберешься, останутся раны. И хуже всего, что предали его два самых близких человека. О своем предательстве он не думал.
«От таких, как ты, женщины добровольно не уходят, и не предают», – как-то в откровенном разговоре сказал ему Никита. На самом деле, так и получалось, Николай всегда уходил первым, либо первым начинал отдаляться, хотя надо отдать ему должное, практически ни одна из женщин после его ухода не вспоминала о нем дурным словом.
Николай проспал почти до обеда, поднялся с постели, оглянулся в поисках халата. Как давно он не ночевал в этом доме, как отвык от него! Теперь все здесь казалось чужим, хотя отец не изменял своим привычкам – каждой вещи свое место. Халат аккуратно висел на спинке стула. Николай, не одеваясь, прошел в душевую. В зеркале заметил свое отражение, подошел ближе. Лицо было мрачным, подбородок почему-то заострился, неровно выступала щетина, у глаз уже обозначились первые морщинки. Были они и на высоком лбу, прячась под ворохом кудрей. Надо бы постричься и привести себя в порядок. Но теперь этого вовсе не хотелось. Не разжимая рта, он растянул губы в улыбке, получилась гримаса, включил воду гораздо горячее, чем обычно, надеясь хоть чуть-чуть разогнать кровь. Пар повалил, зеркало почти сразу запотело.
– Так можно и живьем себя сварить, – из-за шума воды Николай едва услышал женский голос. Он обернулся, в дверях душевой комнаты стояла Ангела. Несколько секунд она оценивающе рассматривала обнаженного Фертовского.
Вадим подъехал через час. К этому времени Надя собрала кое-какие вещи, планировали провести в Беляниново не один день, еще раз сварила кофе, на этот раз чуть не упустила его. Стояла над закипающей туркой и думала о своем. Не покидало ощущение тревоги и чувство: она сделала что-то не так. И сейчас не до конца была уверена, правильно ли то, что она уезжает в Беляниново без Николая. Хотя Виктория все это время пыталась ее убедить в обратном. Зная ее пылкую настойчивость и прислушиваясь к аргументам, которые она выдвигала, Надя все-таки согласилась. Сообщение о своем отъезде она оставила на телефоне мужа, но подтверждения о доставке не поступило, следовательно, телефон был отключен. Можно, конечно, позвонить домой свекру, но Надя как представила, что он сам возьмет трубку, сразу отпала охота.
Шоколадная шапка кофе угрожающе добралась до краев турки и уже почти начала вылезать наружу. Надя ахнула и быстро сняла турку с огня.
– Надеюсь, мне кофе хватит? – в кухне появился Вадим, повел носом, – м-м, «Лавацца»? Привет, Надюша! – прошел прямо в куртке, уселся за стол. Лицо довольное, глаза горят, румянец с мороза. Кажется, и не было того, о чем вчера говорили. Или он все понял и принял ситуацию такой, какая она есть? И теперь они вполне могут стать друзьями? Нет, даже родственниками?
– Привет, Вадим! Тебе в кофе сахару побольше, как всегда? – она опять скрыла смущение за хлопотами.
– Да, спасибо! – он чуть не сказал: ты еще помнишь? Но удержался, теперь, когда они все помирились, и Надя опять появилась в его жизни, к ней надо относиться, прежде всего, как к жене брата. И не вспоминать прошлое. Она сама сказала об этом. Ведь, кроме них, в этой истории есть Николай и Виктория, и они оба заслуживают любви.
– Вадимыч, ты все взял? – крикнула Корецкая из коридора. – Ничего не забыл?
– Все, не беспокойся, пожалуйста! – отозвался Вадим, отхлебнул кофе. – Просто магия: запах, вкус! Боюсь вызвать гнев Виктории, не оставив ей кофе.
Надя улыбнулась, ей понравилось то, с какой теплотой и нежностью эти двое разговаривали друг с другом. Она никогда раньше не видела Вику такой искренне влюбленной, ласковой, податливой. Наверное, ей нужен именно Вадим, с его прямолинейностью, с сильным характером, жесткими принципами, одновременно граничащими с умением защищать, заботиться, и, конечно, любить. А ей, Надежде Андреевой, какой нужен был ей мужчина? А ее всегда волновала загадочная внешняя сдержанность, разумное немногословие, даже холодность, но такая, чтоб можно было догадаться о внутреннем огне, способном тебя саму воспламенить, поднять на вершину блаженства, почувствовав себя желанной.
Все это она ощутила с Фертовским, и теперь знала точно: нашла того, о ком мечтала в самых несбыточных грезах. Нет, даже не смела мечтать. А он в один прекрасный день просто оказался рядом. Еще на Сейшелах она, просыпаясь по ночам, долго смотрела на него, даже легонько прикасалась, словно боялась, что он исчезнет, растворится в серой прозе жизни. Но потихоньку она стала привыкать, что он рядом. Хотя иногда все еще могла замолчать на полуслове, вдруг осознав, какой мужчина ее любит. Находит ее не только красивой, но и ценит ее ум, интеллект, чувство юмора. Для всего мира он был закрыт, сдержан и недоступен, он держался в стороне от большинства людей, тем самым себя словно возвышал. Но, как ни странно, это притягивало. Его независимость и спокойная уверенность заставляли людей к нему тянуться. Ну а женщины… Надя множество раз замечала, с каким интересом дамы весьма разного возраста смотрят на ее мужа. Иногда в ней просыпалась ревность, которую она сдерживала. Замечал ли, догадывался Николай?
Она уже так много знала о нем. Знала, что утром он всегда ровен и миролюбив, даже если не выспался, он никогда не уйдет без завтрака, во всем аккуратен и педантичен, кроме, пожалуй, бритья. Вот тут явное насилие над собой. Поэтому щетина – частая его спутница. И еще шнурки, точнее, один. Надю веселило, что он у него часто развязывается, будто живет своей свободной жизнью, и неважно, какого качества сами ботинки и материал шнурков. А еще он очень любил кеды и джинсы, хотя костюмы, фраки, бабочки, всевозможные галстуки ему очень шли, как будто создан был их носить.
А тапочки, те, что ему подарил любитель розыгрышей и шуток Никита Бондарев? Сказал, что это опоссумы – редкие животные, как и сами тапочки. Они долго стояли в холле, до тех пор, пока Надя не решила примерить это чудо обувного искусства и ощутила всю их прелестную мягкость и тепло. Этим же вечером муж заметил, что из коридора исчезли его любимые тапочки. Надя посмотрела на свои ноги и хихикнула. Николай отложил газету в сторону и грозно сдвинул брови.
– Иди сюда, – потребовал он, – в тапочках! – добавил на всякий случай. Через несколько секунд Надя оказалась на коленях мужа, они вдвоем рассматривали ее торчащие ноги, обутые в опоссумы.
– Нет, на мне они лучше смотрятся, – наконец изрек Николай.
– Почему это? – весело возмутилась Надя.
– У тебя ножки слишком махонькие, – он прищурился, словно и, правда, прикидывал размер. Ей так понравилось это глупое слово «махонькие», что в порыве неудержимой радости она поцеловала мужа в шею. У нее никогда ничего не было махоньким, помимо полноты еще и кость широкая, даже когда худела, все равно крупная девушка. Вот, пожалуй, только запястья и лодыжки тонкие, а все остальное… плюс ее пресловутая неуклюжесть, которая заставляла ее чувствовать себя слоном в посудной лавке. Ни капли изящества, легкости в походке, умения быть хрупкой и воздушной.
– Ну, хорошо, можешь оставить их себе, – милостиво разрешил Николай, – если уж они так тебе нравятся.
Глава 30
В машине Надя задремала. Сквозь сон слышала смех Виктории, и в какой-то момент вдруг возникло ощущение дежавю. Когда-то вот так же она ехала в машине на заднем сидении, дорога вела в Беляниново, за рулем была Виктория, рядом – ее молодой человек, на душе Нади скребли кошки, и она пыталась убежать не только от мужчины, который ее не любил, но и от себя. Стоп! Сейчас все не так и не то. Вместо Антона – Вадим, кстати, за рулем, и они едут к нему на дачу, отнюдь не в незнакомое место, а Вика по самые уши влюблена в своего парня. И нет никакого глупого Мишеньки, и ни от кого Надя не убегает. Более того, теперь у нее есть муж, и чувства их взаимны. Она в это верит.
Надежда сбросила с себя остатки сна, поежилась, будто от озноба, хотя Вадим натопил в машине, даже душно. У Вики щеки горели, то ли от тепла, то ли от шуточек, которыми они обменивались всю дорогу. Нет, теперь все иначе, и Виктория ведет себя по-другому. За полгода столько всего произошло, что порой не верилось: жизнь может меняться, как в одну, так и в другую сторону.
Вадим глянул в зеркало.
– Надюша, ты проснулась? – спросил он. – Мы только недавно обнаружили, что ты дремлешь, а то бы так не шумели.
Виктория повернулась к ней.
– Ты хорошо себя чувствуешь? Тебя не укачивает?
– Нет, не волнуйся. Мне тепло и уютно. Скоро мы приедем? – Надя посмотрела в стекло автомобиля, подышала на него.
– Осталось совсем немного, – отозвался Вадим. Только сейчас он понял, что, действительно, соскучился по Беляниново, по бескрайним просторам полей, укрытым белоснежным покрывалом, по лесу, волнующемся на ветру, по бездонному небу.
– Как же давно мы здесь не были! – воскликнула Виктория. Машина въехала в Беляниново с трудом, дорогу давно не чистили. Вадиму пришлось попотеть, чтобы просто проехать по деревне, но в гараж попасть вряд ли удастся, даже во двор не получится – нужна лопата для чистки снега. – Как здесь замечательно! – Вика вышла из машины вслед за Вадимом. Он покрутился возле автомобиля, потоптал снег возле забора, застегнул куртку, натянул перчатки, туго завязал шарф и по глубоким сугробам полез к дому. Лопата-то находится там. – Вадимыч, мы можем тебе чем-нибудь помочь? – крикнула Корецкая ему вслед. Он махнул рукой.
– Ты хочешь, чтобы я потом и вас еще вытаскивал из сугробов? Нет, мне хватит того, что я каким-то чудом должен расчистить путь для машины.
– Надюша, выходи, – Вика сунулась в салон, – почувствуй всю прелесть Беляниново. А воздух-то какой! – она шумно вдохнула. Энтузиазма хоть отбавляй, и где она берет столько энергии? Вечно готова куда-то бежать, что-то придумывать, везде совать свой любопытный нос, вмешиваться во все и, кажется, готова перекроить весь мир. И еще, она умеет наслаждаться каждым моментом жизни, ценить то, что сейчас ее окружает. – Кругом поля, поля, в той стороне коттеджный поселок, по дороге к нему – магазинчик Вадима. Как мне все это нравится, нет, я просто с ума схожу от этих мест. Надюня, выходи!
– Я всегда думал, что летом я тебя с ума свел, а не Беляниново, – появился Вадим, весь в снегу, в руках большая лопата, – разве не ты во все глаза рассматривала мой обнаженный торс?
Надя услышала, как в сумочке звонит ее мобильный телефон. Хорошо, что она не успела выйти из машины и не прозевала звонок. Господи, сделай так, чтобы это был Николенька! Она закрыла дверцу автомобиля, чтобы не мешать ни Вике, ни Вадиму, да и самой поговорить спокойно, если получится.
– Обнаженный торс? – переспросила Виктория, сняла очки и стала сосать дужку. – Мог бы и рубашку надеть.
– Зачем? – искренне удивился он. – Я хотел привлечь к себе внимание, и у меня это получилось, не так ли?
– Так, я была покорена именно твоим торсом, – Вика легонько толкнула его, – ты собираешься чистить дорожку или будешь вытягивать из меня комплименты в адрес своей внешности?
– Одно другому не помеха, – усмехнулся он, поправил перчатки, накинул капюшон.
Раз-два, раз-два! Пушистый искрящийся снег летел к краям дороги, образуя высокие белые холмы. Вадим даже почувствовал азарт. Да еще знал, что Виктория глаз с него не сводит. А она и, правда, любовалась его мужской силой и ловкостью. Физический труд подчеркивает именно эти качества. Вика на секунду представила себе Вадима в роли настоящего крестьянина-косаря: на лугу, в высокой траве, он работал огромной косой, палящее солнце жарило его потную спину и плечи. Трава нервно шумела, коса, казалось, даже от удовольствия повизгивала, а мускулистые руки не давали себе ни секунды передышки. Вот где красота мужчины!
– Вадим, а ты умеешь косить? – крикнула Вика.
– Что? – перестал отбрасывать снег, обернулся. Она повторила вопрос. – Косить? – он пожал плечами. – Пробовал как-то, но получилось не так, чтобы можно хвастаться. Надо учиться. А почему тебя это интересует?
Вика обернулась на Надю, та все еще сидела в машине и разговаривала. Корецкая быстрым шагом направилась к Вадиму, заглянула в его глаза.
– Ты будешь очень соблазнительным в роли косаря, уверена.
Зорин отбросил лопату, схватил Викторию за руку.
– Целоваться на морозе не полезно, – улыбнулась Корецкая.
– Зато приятно, – он своими губами обхватил ее полные губы, – м-м-м, с тобой я становлюсь таким ненасытным, что удивляюсь сам себе.
– Просто я разбудила в тебе настоящего мужчину, – хвастливо заявила она.
– Нет, маньяка, – засмеялся он.
Звонила мама. Надя, стараясь скрыть разочарование, выдохнула в трубку: да, мамуля! Родительница, словно что-то почувствовав, первое, что спросила: все ли в порядке? С Колей все нормально? Он здоров? Надя приложила все силы, придавала голосу беззаботность и даже веселость, сказала, что все в порядке. Что они даже поехали в Беляниново встречать Новый год. Мама искренне порадовалась и, в свою очередь, сообщила, что уже договорилась со своей сестрой провести вместе новогоднюю ночь. Двоюродная сестра Нади Ольга даже обещала им привезти какое-то эксклюзивное шампанское. Надя нажала отбой на телефоне, посмотрела на экран, в углу светился конвертик – сообщение! Ее сообщение Николаю дошло, значит, он включил телефон. Надя секунду колебалась, но все же нажала кнопку «вызов». Сердце сразу подкатилось к горлу и стало стучать так громко, словно превратилось в куранты. Длинный гудок, еще один, еще…
«Возьми, пожалуйста, трубку!» – прошептала Надя, стараясь унять биение сердца, оно было готово выскочить наружу. Так можно и инфаркт получить.
– Алло! – ответил женский голос, такой, с бархатной хрипотцой, ее называют сексуальной, – алло, говорите! – Надя сбросила звонок. Еще раз посмотрела номер последнего вызова: все правильно, она звонила собственному мужу.
– Надюш, все готово, – Вика открыла дверцу машины, – теперь мы беспрепятственно въедем во двор, даже в гараж есть проход. Вадим все расчистил. Ах, какой он ловкий и сильный! Боже мой, ты плачешь?
По щекам Нади и, правда, текли слезы, без всхлипываний и вздохов. Такие слезы – самые горькие. – Что случилось? Кто звонил? – Виктория влезла в машину, обняла подругу. Сколько раз вот так они сидели рядом, утирали слезы, утешали друг друга, говорили, обсуждали и опять плакали?!
– Кто звонил? – повторила вопрос Виктория, чувствуя неладное. Неужели Фертовский-старший все-таки добрался до Надюшки?
– Мама звонила, – тихо ответила она.
– В таком случае, почему ты плачешь? – Вика испытывающе посмотрела ей в лицо.
– От Николая до сих пор нет ответа, – она сделала паузу, – я не знаю, что делать.
– Он обязательно позвонит и, конечно, приедет, – уверила ее Вика, – ведь он любит тебя. Все будет хорошо, я в этом уверена.
Глава 31
– В чем ты уверена? – в салон сунулся Вадим, – хотя можешь не отвечать: ты всегда во всем уверена, и невероятная оптимистка.
– Надеюсь, тебя это не раздражает? – Вика деловито поправила очки.
– Ничуть, напротив, даже в чем-то помогает. Леди, вы так и собираетесь сидеть в машине? До самого Нового года? Тогда зачем я чистил дорожки?
Пока Вадим ставил машину в гараж, Вика открыла дом. Они с Надей вошли в холл, оглядывая помещение, остановились одновременно, Вика включила лампу у входа.
– Ну вот, мы снова здесь, – тихо сказала Корецкая, – летом, уезжая отсюда, была уверена, что никогда не вернусь.
– Я тоже, – заметила Надя, – не поверила бы тогда, что опять буду стоять здесь.
– А насчет того, что будешь носить фамилию Фертовская? Помнишь, как ты злилась, что я пророчила вам любовь? А все приметы в Купальскую ночь? – Вика запнулась, в воспоминаниях о той ночи невольно всплывала баня и вся та чертовщина, что там была. И предательство тоже.
– Эта кошка так здесь и сидит? – Надя догадалась о мыслях подруги и сменила тему.
– Ой, она вечно в темноте меня пугала. Сидит как живая, да я еще со своим плохим зрением.
– Знаешь, тебе очень идут очки, – улыбнулась Надя, – они словно законченный штрих к твоей красоте и элегантности.
– Правда?
– Истина!
– Вот и Вадимыч так говорит. И еще он придумал, что очки придают мне некую таинственность, загадочность, которая его волнует. Надюшка, если бы ты знала, как я хочу стать его женой! Как я хочу быть Викой Зориной!
– Думаю, он скоро сделает тебе предложение, – успокоила ее Надя, – у вас все складывается так замечательно, вы живете вместе. Считай, что ты ему уже жена.
– Не удивляйся, но впервые в жизни я хочу быть ею официально.
– Тогда, это точно – любовь! – подвела итог Надя и поежилась: в доме-то холодно, да еще как. Хотя удивляться нечему, здесь ведь никого не было довольно долгий период, значит, и отапливать незачем.
– Красавицы, что встали на пороге? И почти без света! Ну, вы даете! – появился Вадим, включил полное освещение. Весь первый этаж как будто сразу вырвали из мрака. – Давайте проходите, осваивайтесь. Можно подумать, вы обе здесь впервые. Бр-р-р, вообще-то в доме не жарко. Надо срочно включить отопление, а то околеем и Новый год встретим в образе сосулек, – с этими словами он скрылся из виду. Вадим был из тех мужчин, которые предпочитают не говорить, а делать, – да, сумки я отнесу сам, – крикнул он откуда-то из подсобного помещения.
– В таком случае, я пойду на кухню и поставлю чайник, хорошо? – сказала Вика. Раньше такими вещами обычно занималась Надя, Виктории нравилось появляться на все готовое. Но теперь иначе, и этот дом скоро станет и ее домом.
– Я поднимусь наверх, в нашу, то есть, в ту комнату, которую мы с тобой занимали летом, – пояснила Надежда.
– Конечно, сходи туда. Навести чудесный зеленый диванчик, помнишь его? Я позову тебя на чай.
Надя, не спеша, поднялась по лестнице, прошла по коридору, открыла мозаичную дверь. Ей почему-то совсем не захотелось включать здесь свет, словно с ним могли ожить все воспоминания, и хорошие, и плохие. Хотя они и так уже ожили. Сам приезд в Беляниново всколыхнул в ее душе что-то уже забытое, утерянное. Но было и другое, то, о чем вспоминать она не хотела намеренно, не хотела к этому возвращаться даже в мыслях. Она от всей души надеялась, что прежняя Надежда Андреева в ней не проснется никогда.
– Это очень уютная комната, правда? – на пороге стоял Вадим. Он уже снял куртку, толстый вязаный свитер шикарно смотрелся на нем. Вельветовые коричневые брюки все еще были в снегу, словно в белом инее. Отросшие волосы чуть вились и прикрывали высокий лоб. От этого черты лица его казались более мягкими, как и его выражение. Надя с удивлением еще вчера отметила сходство мимики Вадима и своего мужа. Особенно, привычка поджимать губы, смотреть на собеседника прямо в глаза, тем самым смущая, или неожиданно выдавать улыбку, да еще с такими ямочками на щеках, что точно растеряешься. – Вам с Николя здесь понравится, когда он приедет. Надюша, – Зорин шагнул в комнату, но свет тоже включать не стал, дверь оставалась открытой, а холл был освещен ярко, – я бы хотел тебя попросить, – он замялся, стал топтаться на месте, Надя начала нервничать, не хватало еще и здесь выяснять отношения, когда Виктория близко.
– Вадим… – Надя отошла к окну.
– Подожди, – остановил он ее, сделал шаг, – в общем, я хотел тебя попросить: забудь о нашем вчерашнем разговоре, ну, по поводу несбывшихся желаний, других путей… Все это уже в прошлом. И если у нас не сложилось, значит, так должно быть, ты права. Я, наконец, понял, что нельзя жить прошлым, надо идти вперед и каждому из нас строить свое. Я хочу сказать, – он помотал головой, и вдруг Надя в этом жесте так явно увидела Николая, словно это он сейчас стоял и объяснялся перед ней, – ты теперь не только жена моего брата, ты для меня друг, хороший, добрый, славный. К тому же близкая подруга, любимая подруга, моей девушки, моей Виктории. Я хочу быть рядом с ней, любить ее и быть любимым. Мне кажется, что у меня это получится.
– Я уверена, – Надя облегченно вздохнула. В следующий момент она подошла к Вадиму и нежно поцеловала его в щеку. – У вас, видимо, это семейное: не любите бриться, щетина – просто наждачная бумага, – пошутила она и улыбнулась. Вадим потер щеку.
– Есть такое, – признался он, – но на этом наши недостатки заканчиваются.
– Охотно верю. Виктория однажды сказала, что мужчины вашего семейства – лучшие на свете.
– Вика всегда видит истину. Спасибо, Наденька! – он тронул ее за плечо.
– За что?
– За то, что ты правильно поняла меня. Ты не только красивая, но и умная. Николя – абсолютно счастливый муж.
– Надеюсь, что это так, – она опустила глаза. Вспомнила о том, что за последние двадцать четыре часа что-то произошло в их жизни, его сейчас нет рядом, а по его телефону почему-то отвечает женский голос. И чего теперь ожидать? Если в ближайшее время все не выяснится, Надя просто сойдет с ума.
– Я пойду вниз, – Вадим опять стал переминаться с ноги на ногу, – помогу Виктории, хорошо? Да, совсем забыл! Я же тебе багаж принес.
Он быстро вышел в коридор, принес сумку, еще раз улыбнулся Наде и направился к лестнице на первый этаж.
Вика приготовила чай, сделала горячие бутерброды. В кухне уже стало тепло и уютно, Надя даже сомлела. Она сидела, как в прежние времена, на высоком стуле, будто на жердочке, пила огненный чай, в пол-уха слушала веселое щебетанье подруги и часто-часто моргала ресницами. Второй раз за сегодняшний день на нее нападала какая-то болезненно-расслабленная дрема, которая, вероятно, была следствием нервного перенапряжения.
– Да ты спишь на ходу! – заметила Вика. – Пойдем, я провожу тебя в комнату, – вызвалась она.
Диван и, правда, был чудесным, мягкий удобный. Как только голова коснулась подушки, Надя провалилась в сон. Вика укрыла ее пледом, сказала «отдыхай» и бесшумно вышла за дверь. Вадим был на кухне, уже помыл посуду, вытирал руки.
– Чем займемся? – спросил он.
– Есть идеи? – Виктория сняла очки, облизала полные губы. Вадим усмехнулся, ему стали нравиться такие игры.
– Идей масса, но одна мне нравится больше всех, – он взял Викторию за руку и притянул к себе. Их лица оказались близко друг к другу, – Надя точно уснула? – одними губами спросил он.
– Да, – также беззвучно ответила Вика. Зорин засунул руку под ее свитер и стал поглаживать спину, другая рука шаловливо забралась под свитер спереди, отыскала грудь и коснулась соска.
– Что ты там себе нафантазировала, когда я чистил снег? Я прямо затылком чувствовал твой взгляд. И кто из нас, в таком случае, ненасытный?
– Кажется, оба. Тихо, не шуми.
Вадим подхватил ее на руки и отнес в комнату, в свою комнату. Вика оказалась на кровати, на той самой, где когда-то грезила о Зорине.
– А если все-таки Надя проснется и спустится вниз? – Вика покосилась на их одежду, брошенную прямо у входа в комнату.
– Не проснется, – уверил ее Вадим, но на всякий случай захлопнул дверь, прошел по комнате – обнаженный статный, мускулы так и играют. Поймав на себе восхищенный взгляд Виктории, он улыбнулся.
Глава 32
– Я хотела с тобой поговорить.
– Послушай, Гела, – перебил ее Николай, – вышел из душевой кабины, надел халат прямо на мокрое тело, но чувствовал смущение и неловкость вовсе не из-за наготы, – то, что вчера произошло между нами – досадное недоразумение.
– А что произошло между нами? – она пожала плечами. – Не думаешь ли ты, что я из тех, кто после такой мелочи, как спонтанный секс, требует на себе жениться?
– Я женат, – напомнил он.
– Тем более, значит, это твои проблемы, а не мои. А у тебя они, кажется, есть. В противном случае то, что произошло вчера, не произошло бы вовсе.
Фертовский нахмурился, создавалось впечатление, что отец посвятил Ангелу в подробности его семейной жизни, и наверняка наделал уже предположений о том, почему сын остался у него ночевать.
– Желаю тебе провести этот день более удачно, чем вчерашний! – помахала кончиками пальцев и удалилась.
Николай вернулся в свою комнату, лег на кровать, вытянул ноги. Лежал долго, уставившись в одну точку. Впервые за несколько месяцев он был без Нади. Неужели все так и кончится? При одной мысли об этом становилось больно, что-то давило в груди и мешало дышать. Даже Ангела догадалась, что у него проблемы. Ангела… напрасно он вчера позволил себе эту слабость, напрасно пошел у нее на поводу. Но все вышло как-то неожиданно, быстро, главное, без чувств и эмоций. Они просто долго сидели в гостиной, родители вели беседы, вспоминали, смеялись, потом вдруг заговорили о современной живописи, а Ангела оказалась знатоком периода Арт-Деко, и в частности, хорошо знала картины Тамары да Лемпицки. Николай как-то давно увлекался произведениями этой художницы, завязался интересный разговор, потом оказалось, что родители оставили их наедине…Но еще ничего не было. Ангела пожаловалась, что не так давно овдовела, глаза её стали влажными. Николай ощутил жалость, что-то промямлил в утешение, как-то нужные слова не находились. Поэтому он счел нужным проводить Ангелу по длинному темному коридору, комната ей была выделена в самом конце. Но тут что-то произошло, Николай и сам не понял, как оказался в ее объятьях, жаркие губы, она что-то неистово шептала, будто заклинание наговаривала. Потом они оказались в кровати и практически не раздеваясь, сделали то, в чем он теперь раскаивался. Зачем делать то, что в итоге тебе не приносит ничего хорошего? Наивно думая клин клином вышибить? Только не в этой ситуации. Он все еще любил Надю, нет, сейчас даже сильнее, чем прежде. А она.. она даже не позвонила за все это время.
