Марина Сергеевна Дунаева
Барышня из будущего

Глава 3

Михаил Семенович, еще раз осмотрел меня придирчивым взглядом и направился к двери. Открыв тут же захлопнул дверь и резко повернулся.

– Вы барышня наверное отобедать хотите? – желудок радостно заурчал, что кто-то в этом мире вспомнил про него.

Утвердительно кивнула.

– Хорошо сейчас пришлю, к вам кого нибудь, с едой.

– Да и попить, что-нибудь можно попросить?

– Любимой дочери можно все что угодно! – сказал он с горечью в голосе, развернулся и вышел, захлопнув за собою дверь.

А я упала на кровать произнеся вслух, – Эх, Серафима и куда же тебе угораздила влипнуть и самое главное как? Как теперь из всего этого выпутаться! Хорошо, хоть можно пересидеть в относительно комфортных условиях, надеюсь меня не прям завтра замуж выдадут. – в дверь тихо постучали.

– Войдите, – сказала и подпрыгнула с кровати, наверное тут у них так просто на постели валяться не принято.

В комнату вошла девушка. Одета была темное, форменном платье и белый передник, с чепцом на голове, ниже пояса спускалась огненно-рыжая коса. Девушка встала посередине комнаты, держа в руках поднос и опустила глаза вниз не произнеся ни слова.

– Поставь на тот стол указала рукой, девушка практически не дыша, на носочках подошла к столу, аккуратно поставила поднос, коротко поклонилась и не поднимая глаз выскочила из комнаты тихо прикрыв за собой дверь.

– Ох, и напугала их моя теска! Такими темпами не найти мне здесь верную помощницу. – с этими мыслями подошла к подносу, приятный аромат свежей выпечки и кофе. Ум. – Какая же я голодная. Надо поесть, на сытый желудок и мысли разумные в голову быстрее приходят. – взяла с тарелки еще теплую булочку, торопливо откусив, налила кофе в чашку, вдохнула ароматный запах.

– Да, и кофе тут, что надо! – протянула по привычке вслух.

Съев еще пару булочек, на ходу осматривая свои владения, дурная привычка двадцать первого века, но куда без нее. В комнате были шкафы из цельного дерева с узором на дверцах, покрытые лаком; на полу мягкий, пушистый ковер; на постели покрывало с бахромой в детстве у бабушки на даче, была такая бахрома у скатерти я любила заплетать из нее косички. Боже как это было давно! Провела рукой по стене отделка из нежнейшего розового шелка в мелкий цветочек. Да не поскупился Михаил Семенович на ремонт в комнате дочери! Хоть и знал, что долго она тут не проживет.

Присев на стул, начала рассматривать себя в зеркало. Шляпка, красивое платье из кружев. – Как же все это мне шло!

На столе привлекло внимание куча баночек выставленных в ряд, больше половины из них, на сколько я могу помнить из ютубных записей, состояла из опасных, производных химической промышленности того времени. Как жаль, что нет у меня того самого ютуба сейчас, чтобы понимать, чем же пользовались красавицы этого времени! Точно помню, что во многие средства клали ртуть и свинец. Открыв одну из них, потихоньку вдохнула аромат, пахло цветочной клумбой непонятный, приторно сладкий аромат, открыла вторую к противному запаху примешивался и еще резко выраженный химический запах, настолько сильны, что лицо непроизвольно скривилось. – Так Серафима – это сразу убираем в сторону! Спустя час на столе образовались три островка с косметикой, самая малочисленная, оказалась та, что я решила оставить, ко второй группе относилось все по поводу чего еще не определилась, а третью стоило выбросить, как химические отходы. Закончив уборку на столе, решила заглянуть в ящики стола.

– Коль теперь все это богатство принадлежит мне. – промелькнула мысль в моей голове, но неприятный червячок шевельнулся внутри. Не любила я лазить по чужим вещам! Но… В первом ящике будуара, были какие-то письма и чистые листы бумаги. Закрыла его, нет переписка это будет последнее место в которое засуну свой нос! В следующем ящике лежала шкатулка, открыла и тоже сразу захлопнула ее, разбирать банки со склянками это одно, а рыться в чужих ящиках и шкатулках не могу! Резко задвинула ящик и встала со стула.

В голове мелькнула мысль, а что будет если настоящая Серафима решит все таки вернуться? Что тогда будет со мной? А бурная фантазия сразу же нарисовала пару вариантов, с сожжением на костре как ведьму. Бррр, нет все будет хорошо, попробовала себя успокоить. И в этом веке уже не жгли на костре. Ну максимум в темницы сажали, пороли и пытали. Да, только от этого не слаще. А вообще, что ты переживаешь завтра приедет жених нужно всего-то навсего его в себя влюбить! Начала себя уговаривать. Интересно он хотя бы не совсем старый?

В дверь в очередной раз постучались. Вдох выдох, – Кто я там? Злобная барышня. Вот ей и будем.

– Да! – рявкнула я, со всей грубостью на которую была только способна. Дверь приоткрылась и на пороге появилась та же рыжая девушка.

– Барышня вас барин к себе зовет! – это конечно хорошо, а вот куда идти то? Подумала я.

– А где батюшка?! – спросила, лилейным голосом, девушка от неожиданности, смены моего тона аж передернулась неосознанно.

– В кабинете, можно посуду уберу? – еле слышно добавила служанка.

– Да, – коротко ответила ей, только вот где этот кабинет находится неизвестно, но никто не говорил, что будет легко.

Выйдя из комнаты пошла тем же маршрутом, что шла с Михаилом Семеновичем по логике кабинеты находятся всегда внизу, как и библиотеки, остается надеяться, что у архитектора сего дома присутствовала стандартная логика. Спустившись по ступенькам, осмотрелась. В стороне раздался голос Михаила Семеновича, папеньки, так же его теперь нужно называть.

– А вот и наша Серафима! Дочка иди сюда. – обернувшись увидела идущего ко мне с улыбкой хозяина дома, но как только подошел ближе лицо изменилось на взволнованное.

– К нам приехала графиня с дочкой, она наша соседка по имению. Дочка также училась за границей, но в другом заведение, поэтому не говори много больше слушай, девица сама расскажет об общих знакомых. – сказал папенька скороговоркой, взяв за руку, повернулся и представил меня графине с дочерью.

Если бы меня спросили, что самое нудное в этом веке? То со стопроцентной уверенностью ответила, что это соблюдения всех приличий и порядок светских бесед. Читая в библиотеке памятку для девиц, как следует принимать гостей, я от души хихикала, думая, что этого просто не может быть! Просто автор сочинил мем, как бы у нас сказали, еще чопорнее, если перед вами сидит настоящая графиня, которая протокол чаепития отточила миллионами литров выпитого чая. Радовало одно, говорить не пришлось, а вот техника активного слушания, пригодилась.

Правильно говорят, болтун находка для шпиона, эта графиня, имя которой мне не запомнилось, была настоящей находкой. Словно посланной свыше. Болтала без умолку и через три часа и несколько выпитых чашек чая, мне уже было известно обо всех соседях, включая тетку моего будущего мужа. Видимо совсем женщине поговорить не с кем. Дочь кстати, тоже не отличалась обширностью словарного запаса. – Да мама, нет мама, хорошо, согласна. – это все, что девица произнесла. А в конце графиня поблагодарила за приятную беседу. Меня! Ту что и десяти слов не произнесла.

Не ужели, тоже такой стану лет так это через пять если останусь тут? Хотя, болтливость это все таки врожденная черта характера. Моя парикмахер Танечка, тоже болтала без умолку, пока меня стригла.

Графиня с дочкой уехали, я выдержала первый жизненный экзамен в девятнадцатом веке.Странно это, после обнаружение портрета, мечтала окунуться в эту атмосферу, пересмотрела все исторические фильмы, ходила по музеям и старинным домам. Теперь я тут сижу, пью чай и слушаю сплетни. С таким же успехом можно было сходить к Машке в соседний подъезд на чай, и вреда для жизни, здоровья, психики ноль.

– Серафима! – прервал мои размышления Михаил Семенович, которого уже пора бы научится называть батюшкой.

– Вы молодец барышня, графиня сказала, что моя дочь просто душка и непременно понравится графу Большакову, – сказал громко и голос эхом пронесся по залу. А потом понизил голос и практически шепотом добавил.

– Если вам удалось обвести вокруг пальца, эту старую … – тут сделал паузу и на секунду задумался, а потом продолжил. – Старую, почтенную особу, то с остальным тоже проблем не должно возникнуть. Но как говорится береженого бог, бережет. – отец замолчал и подал руку, – Пойдем, прогуляемся по саду, подальше от чужих ушей. – вложила в большую ладонь свою, которая казалась совсем крошечная, мы вышли из дома, спустились по ступенькам. С вниманием смотрела по сторонам, так как снаружи усадьбу видела только когда входила впервые, а это было в двадцать первом веке и можно было разглядеть только бурьян, никаких построек кроме самого дома вокруг не было. Сейчас же были клумбы с роскошными розовыми кустами, с правой стороны в ряд выставлены хозяйственные постройки, но мы повернули в противоположную сторону налево по тропинке, что вела в сад.

Дорожки из камня выложенные в виде круга и пересекающие их параллельно все вели к фонтану расположенному посередине, ровные кусты обрамляли с обеих сторон.

– Сначала хотел сделать тут лабиринт, но решил, что это чересчур и оставил только несколько тупиков. – сказал с улыбкой Михаил Семенович и погладил меня по руке.

– А теперь Серафима, нужно коротко рассказать, о вас. – улыбнулся заговорщической улыбкой и продолжил, – Последние шесть лет вы учились в Сен – Свирском закрытом интернате при гимназии для девушек высшего сословия. Среди них не было ни одной русской девочки, в этом отношении будет проще. Так как встретить кого-нибудь из учениц, практически невозможно в России. В кабинете лежат письма, которые прислала мне и маменьки, вам их нужно будет прочитать, что бы хоть немного понять что да как!

– Хорошо, Михаил Семенович! – сказала, а он вопросительно посмотрел.

– Батюшка, хорошо! – быстро поправилась.

– Вот так лучше. Если все пойдет как надо, то всем будет хорошо. – Да будет хорошо всем, – подумала, но только не мне, что было мне хорошо. Меня нужно отправить домой, наверное среди своих раздумий, что-то по привычке сказала вслух или просто зависла, как иногда бывает. Потому что в следующую секунду услышала встревоженный голос, Михаила Семеновича, – Серафима вы плохо себя чувствуете, может за доктором послать?

– Нет, – коротко ответила. Разве может быть по другому. – У Серафимы всегда все хорошо! – повторил внутренний голос в голове, словно шарманщик воспроизвел заученную мелодию.

– Рад, потерю еще одной дочери за сутки мое сердце не выдержит! – сказал, сжимая крепче руку.

– Но мы отвлеклись. Что еще необходимо знать?

– Нашу родословную, как понимаю вы знаете лучше меня? – сказал и посмотрел так внимательно, в глазах играли лучики азарта. – Чем занимаюсь, предполагаю тоже известно. – только утвердительно кивнула в очередной раз. – Братья ваши если и успеют, то только прямиком на свадьбу. – Михаил Семенович остановился в размышлениях. – Больше мучить рассказами сегодня не вижу смысла. Вам нужно попривыкнуть. Самое главное будьте осторожны, больше слушайте, меньше говорите, задают вопросы, старайтесь отвечать односложно, в вашей речи очень много заморских, непонятных слов, улыбайся и будьте приветливы. – Михаил Семенович улыбнулся и продолжил, – А теперь уваж старика, расскажи, что будет с моим родом и долго ли отведено? – на выдохе сказал, словно внутри шла внутренняя борьба, узнать вроде хочется, но в то же время боязно.

Глава 4

Улыбнулась, – Михаил Семенович, не могу рассказать, что вас ждет это неправильно! Скажу только, что на ваш век бурь и сильных штормов не ожидается. – слукавила, про скорую погибель всего семейства, после его ухода.

– А дальше, что будет дальше? – с волнением произнес батюшка.

– Все будет хорошо, – ответила, а про себя добавила, – Но не у всех! – не хотелось расстраивать старика. Улыбнулся и обнял. На душе было странно, еще утром этот человек был для меня только строчкой из исторической справки включающей в себя фамилию, имя, отчество, две даты смерти и рождения, а сейчас такой добрый и большой, из плоти и крови, стоит и обнимает так по-отечески, как папа пока был жив. А еще от него зависит моя будущая жизнь и возможно жизнь моих поколений.

Тут он резко отстранился, но руки продолжали держать и спросил, – А как все таки вы попали сюда барышня?

– Честно, – спросила, он утвердительно кивнул, – Не знаю! И самое страшное не знаю, как вернуться – сказала, вздохнула, опустила голову и слезы ручьями полились по щекам, всхлипывая продолжила говорить. – А еще очень, очень боюсь, что ваша настоящая дочь одумается и вернется, а меня, а меня… – задыхаясь от душащих слез так и не смогла закончить фразу. В которой были заключены все невысказанные страхи.

Михаил Семенович, не стал ни чего говорить, а просто обнял, провел своей большой ладонью по голове, успокаивая и только тогда когда всхлипы уменьшились, произнес.

– Милая девочка, моя дочь не вернется! Один из служащих видел, как Серафима добровольно садилась на корабль и как корабль с дочерью на борту отчалил от берега с настоящей как вы выразились дочерью. – он еще раз провел по голове. – Но вот только не считаю больше эту девицу дочерью, да и судьба дальнейшая этой портовой девки, тоже больше не волнует. Сделав свой выбор. Пусть хлебнет сполна, то что последует за решением. А вот на вас очень рассчитываю. – Михаил Семенович замолк, не зная что ответить, тоже молчала. Что сказать и что делать? Радоваться или плакать. Ведь получается, как только решусь сказать слово против меня тоже обзовут, портовой девкой и выбросят вон? На сколько распространяется доброта Михаила Семеновича? – А по поводу вернуться обратно, вот скажите барышня пожалуйста, вас там хоть кто нибудь ждет?

– Ни кто. – вопрос, ввел меня в ступор. А правда, после гибели бабушки не осталось ни кого. Друзья, сокурсники у всех своя жизнь, на сколько могла сказать, что хоть кто то ждет и заметит мое исчезновение.

– Может, тогда и не стоит туда рваться? – И еще, относись к слугам в доме как привыкла, не нужно копировать манеру Серафимы. Не знаю, как получилось, но видимо избаловали сильно, а эти прорехи в воспитании к сожалению увидел только когда она вернулась из школы.

– Хорошо.

– А может и вправду, мне суждено было оказаться здесь. И нет смысла пытаться вернуться, где никто не ждет! – я улыбнулась своим мыслям, как может все быстро изменится.

– Пошлите в дом, Серафима, сегодня еще много дел по подготовке завтрашнего бала, да и парикмахер приехал, вы с ним должны были обсудить прическу на завтра. – сказал указывая на приезжающую к дому двуколку с вороной лошадью.

Как только вошли в дом закрутила суета, батюшка прислал, как и обещал помощницу, ей оказалась та самая рыжая девушка, что приносила обед. Звали девушку Машей. Цирюльник, предложил несколько вариантов с завитыми кудрями закрывающими уши и с гулькой на голове состоящей из сплетенных кос, что было ужасно модно, по мнению молодого парикмахера.

– Значит такая прическа будет практически у всех девиц на балу? – спросила в лоб.

– Конечно, – с воодушевлением ответил. – Конечно, нужно обязательно закрыть уши.

– Тогда мы сделаем, то что точно никто не будет делать. – с вызовом сказала. Пролистав его альбом выбрала не высокую прическу с локонами спускающимися на спину и открытыми ушами.

– Но, это не модно! – с возмущением фыркнул цирюльник.

– Я так хочу! – на этом пререкания были исчерпаны. Цирюльник с неохотой сделал пробный вариант. Бубня неразборчивые высказывания под нос, но как говорится, кто платит тот и заказывает музыку.

Платье тоже подошло как нельзя лучше, село словно влитое, двигаться только было практически невозможно, а мне же еще и танцевать нужно, будет.

– Танцевать, как же могла про это забыть?

Из всех танцев того времени, единственный, что знала это вальс, но там же были еще кадриль, мазурка и еще несколько парных танцев. Как только выйду в зал, сразу станет понятно, что не умею танцевать! А насколько читала это было обязательным в образовании девочек. Что же делать? Что же делать?

Ложись спать, утро вечером мудренее! Говорила бабушка и решила в коем веке последовать совету. Задула свечи и уснула крепким сном!

Это была первая ночь с момента аварии родителей, в которой меня не мучили кошмары и удалось выспаться по человечески, что по моему было хорошим знаком.

Первым делом как только проснулась и оделась. О да оделась! Теперь что бы одеть на себя все эти панталоны, чулки, рубашки, юбки уходил целый час, да и одной справится было практически нереально, то ли дело дома натянул джинсы, футболку и уже красивая, можно идти. Так вот первым делом нужно было найти Михаила Семеновича, вопрос с танцами был животрепещущим и нужно было что-то придумать! Пока более ничего разумного, чем подвернуть ногу или растянуть, в голову не приходило. Да и как тут придет, когда дышать невозможно, а ребра корсетом сдавило так, что кажется, сейчас прорвут все внутренние органы. Ох! Надо сказать Маше, что ничем хорошим желание сделать хозяйке узкую талию не закончится. А идя в этом длиннющем платье еще и со шлейфом, можно не только ногу подвернуть, но и головы лишиться падая со ступенек! Нет голова и ноги мне нужны тем более не могу вечно эти ноги подворачивать! Рано или поздно все равно придется взять, хотя бы пару уроков!

Внизу уже во всю кипела работа, когда спустилась слуги как раз вносили очередную партию корзин с живыми цветами, половина холла уже была украшена, в воздухе витал аромат роз, и жизнь на секунду показалась мне нескончаемым праздником. Наверное именно так себя чувствуют богатые невесты на выданье, витают в облаках и верят, что у мужа они будут единственными и неповторимыми!

– Доброе утро, дочка! – услышала за спиной.

– Доброе утро! – мне нужно вам кое-что сказать наедине.

– Пройдемте, – жестом указал мне Михаил Семенович, на дверь за моей спиной, – Вчера так и не отдал вам письма, совершенно вылетело из головы. – сказал папенька, когда вошли в кабинет.

Кабинет был похож, на кабинет моего отца из двадцать первого века, большой стол из цельного дерева, покрытый темным лаком, а сверху отделанный зеленым сукном, массивное кресло для хозяина кабинета со вставками из натуральной кожи, пара небольших кресел стоявших около стола для посетителей, стеллажи с книгами, камин и небольшой диван в углу, все это в темных шоколадных тонах. А стены отделаны натуральным деревом, все помещение пропиталось этим приятным запахом, вкусным и немного сладковатым. От удовольствия на секунду закрыла глаза и втянула приятный аромат, в мире не существовало второго такого запаха, который дарил бы столько спокойствия и умиротворения. Любила сидеть на таком же небольшом диванчике у нас дома, пока папа работал и читать.

– Присаживайся, Серафима. Помимо всего нужно еще обсудить кое-какие дела. – Дела? Со мной. Какие со мной могут быть дела? – вертелись мысли в моей голове, но это потом.

– Я не умею танцевать, – протараторила, словно вспомнив и побоявшись, что вновь забуду зачем сюда пришла!

Брови Михаила Семеновича взмыли вверх от удивления, батюшка улыбнулся и произнес, – У всех моих друзей есть одна большая проблема их дочери постоянно просятся на балы, танцевать. А это значит дополнительные траты, и скажем довольно крупные, тем более для девушек на выданье, меня эти траты никогда не смущали. – замолчал и как то странно посмотрел, взгляд был рассеянным, и тут продолжил, – Но вы барышня не умеете танцевать! – это был больше не вопрос, а констатация факта, – Ну этому же наверное, можно научится? – лицо посветлело, – Это же не самое страшное, что могло случиться. У нас тут принудительно никого танцевать не заставляют. И скажу вам честно, чем меньше девушка танцует, тем больший интерес вызывает – сказал Михаил Семенович и подмигнул. – А учителя по танцам, подберу, подберу не извольте беспокоится с этим в наших кроях проблем нет, есть проблемы с хорошими учителями, а вот с тем чтобы скакать на балах нет. – с иронией в голосе сказал мужчина, открыл тумбочку стола и достал оттуда стопку писем перевязанных темно синей лентой, – Это, как и обещал, письма Серафимы. – сказал и положил передо мной. – Но обсудить хотел с Вами совсем другой вопрос. Вопрос приданого и наследства! Коль вы барышня теперь являетесь мне дочерью. – и не дав мне вставить и слово продолжил. – За вами даю сто тысяч приданого золотом. Ещё сто в ценных бумагах, но о них никому, лучше не говорить, это деньги лично ваши, в жизни всякое может случиться, а деньги это определенная свобода. Свобода, помни про это. Наследства вам, больше не полагается кроме этих денег. Поняла? Остальное отойдет сыновьям.

– Да. Хорошо, спасибо. – сказала в ответ, в моем мире все было понятно, у тебя есть счет в банке и все что на нем то твоё, а тут какие-то странные схемы, сто приданого, сто в бумагах. Надо с этим более подробно разобраться. – А как я могу ими распоряжаться? – Пока, тебе это не нужно, позже посвящу вас в детали.– тихо произнес папенька. – Сегодня бал, сообщили, что его светлость граф Большаков уже прибыл, и остановился у своей родственницы в нескольких верстах от нас. Вечером прибудет, а там все станет ясно. – замолчал на секунду и продолжил. – Серафима, понимаете, вас никто не может насильно заставить выйти замуж. К алтарю тоже не смогу привести насильно, если вы этого не захотите… – тяжело выдохнул, встал из-за стола, подошел к окну и облокотился на него, посмотрев вдаль словно размышляя о чем то.

Потом повернулся и сказал, – Подойдите сюда, – встала послушно, подошла, – Не знаю, как там откуда вы прибыли, но у нас тут для девиц выбор не большой, а если быть точным, то он один при котором у женщины получается реализоваться и это выход замуж! – долгая минута молчания, – Ну можно еще постричься в монахини и перед алтарем коленки тереть, да на лбу шишки набивать, – батюшка посмотрел своими пронзительными серыми глазами.

– Некоторые остаются старыми девами, но это не жизнь! Не могу, тебе оставить больше, чем эти сто тысяч, да на них можно жить, но либо не долго и с размахом, либо долго, но скромно и вдумчиво без разгуляй душа. Мой век не вечен, дело отойдет сыновьям, жить при них, как бедная родственница, когда пойдут дети, то еще занятие! – глубоко вздохнул. – Я вас не уговариваю, хотя наверное уговариваю, да Серафима уговариваю. Вряд ли удастся найти для вас еще более подходящую партию, чем граф Большаков. Но в любом случае решать вам! Хочу, чтобы бы вы не стали пороть горячку, а внимательно взвесила, все за и против, и внимательно присмотрелись к будущему супругу. Алексей Егорович, хороший человек! Верный своему слову. – Михаил Семенович стих, видно, что разговор дается крайне тяжело. Может от того, что такие откровения, были редкостью в его жизни, а может потому, что понимал, что из другого теста я слеплена!

– Михаил Семенович, я вас поняла, обязательно присмотрюсь к графу Большакову. – сказала, еле слышно, к горлу подкатил тошнотворный ком, хотелось убежать далеко закрыть глаза, а потом открыть и оказаться дома, но я была тут. Вдох выдох. – Михаил… – мужчина с сожалением посмотрел на меня. – Батюшка.

– Так лучше.

– У меня есть просьба.

– Внимательно слушаю.

– Вы можете, половину от того, ну от тех ста, про которых никто не знает перевести в счет содержания Серафимы, настоящей. – сказала, глядя в глаза.

– Нет, это ваш барышня капитал, но о Серафиме не беспокойся, ей будет назначено содержание. Уже об этом распорядился, а еще ей причитается часть маменькиного наследства.

– Спасибо.

– А теперь ступай, вам нужно готовиться к вечеру.

Серафима вышла из комнаты. – Странная барышня, совестливая – подумал Михаил Семенович, – Хотела отдать часть своего капитала. Серафима бы никогда так не поступила. Может и к лучшему, что все получилось именно так, но об этом будет известно со временем. Время все расставит по своим местам. Сейчас нужно сделать так, чтобы со свадьбой все решилось благополучно.