Максим Кутис
Маленькие рассказы
– Ну что, готов? – спросил Золотов.
– Ну да, почему нет? Куда едем? – Ладушкин старательно собирал решительность из всех уголков своей личности.
– Так, едешь ты, мне там делать нечего.
– Но ты сказал, что мы едем.
– Нет, я такого не говорил, ждут только тебя. Ты ж не маленький мальчик, чтобы тебя за руку отводить к бабе. Сам справишься.
– Ну да, ладно, хорошо.
– Уверен? Если не хочешь – можешь не ехать, – Золотов переспросил.
– Конечно, уверен, поеду, – Лаврентий Петрович проговаривал каждое слово с интонацией аутотренинга.
– Так, скинул тебе адрес. Смотри, это в двух остановках на метро отсюда, ну и там еще минут десять ходьбы. Не потеряйся.
– Хорошо, понял.
– Ну все бывай, тоже пойду по делам.
– Да, пока.
– Так стоп, у тебя есть наличность?
– Да, есть, я снял на днях.
– Сколько?
Лаврентий Петрович полез во внутренний карман куртки и достал бумажник.
– Четыре семьсот. Одолжить?
– Нет-нет, оставь, тебе нужнее. Все, бывай!
Как по волшебству, перед ними появилось такси, Золотов стремительно нырнул на заднее сиденье. Лаврентий Петрович Ладушкин остался совсем один на пустынном дворике перед бывшим кинотеатром. Ехать было недалеко, в соседний район, даже можно сказать по пути домой. Он еще помялся, осмотрелся по сторонам. Обычный поздний пятничный вечер в спальном районе. Запоздалые жители спешили в ближайший супермаркет, и затем с полными пластиковыми пакетами по домам. Были и те, кто никуда не спешил. Они уже расположились на лавочках в захудалом скверике, разливали дрожащими руками спиртное по стаканчикам и нетвердым языком болтали о своем, прерываясь только, чтобы справить нужду у ближайшего дерева, уже потерявшего всю листву и надежду на достойное существование.
Лаврентий Петрович зашел в вестибюль метро. Став на эскалатор, он внезапно ощутил всю ответственность своего приключения. Он же, получается, едет к знакомой Золотова, с которой тот наверняка проводил время наедине, с которой еще и поддерживает связь. Надо показать себя с лучшей стороны, не приставать, стараться вести себя прилично, иначе она может не только рассердиться, но и расскажет потом еще Золотову. Будет как-то совсем нехорошо. Да и с пустыми руками тоже как-то не по-человечески. Припрется он такой, «здрасьте-покрасьте». Может взять чего-нибудь? Интересно, продаются ли еще цветы где-нибудь? Времени уж почти одиннадцать. Конечно, продаются, это же Москва. А если нет? Может конфет? Но вполне может быть, что она не ест сладкое. Тогда какой-нибудь хороший горький шоколад. Интересно как там кот? Спит, наверное. Нет, не о том надо думать. Алкоголь? Да алкоголь всегда правильное решение, способствует налаживанию разговора. Боже, с ней же надо будет говорить! Он уже и не помнит, как это делается. Романтическая беседа с женщиной. А о чем? Вдруг у нее совсем иные интересы. И мы будет просто сидеть молча и посматривать на часы. Ну тогда можно просто раскланяться и извиниться, что потратил свое время.
Погруженный в раздумья, он чуть было не упал, когда ступеньки эскалатора скрылись под железной платформой. В вагоне метро Лаврентий Петрович внезапно ощутил всеобщую поддержку, словно каждый соседствующий пассажир, понимал, что он едет знакомиться с женщиной и выражал ему свое почтение и уважение. Это бесспорно прибавило ему уверенности, да так, что он буквально выпорхнул из вагона, встретив непонимающие взгляды тех, кто ждал на перроне. Но они-то они знали какое дело ему предстоит, иначе смотрели бы совсем по-другому.
На поверхности окружающая местность была словно копия того места откуда он уехал. Такой же заброшенный центр района, который когда-то был кинотеатром, те же яркие логотипы магазинов на подсвеченных вывесках на нем, те же панельные многоэтажки, угрожающе обступающие вокруг всякого, кто поднимается из метро, те же спешащие жители. Даже распивающие на лавочках были точь-в точь, как те, которых он видел в соседнем районе.
Лаврентий Петрович зашел в круглосуточный магазин, очередь у кассы показалась ему громадной. Время было без пяти одиннадцать, и за полчаса, пока он внимательно выбирал самую приличную коробку конфет, въедливо вчитываясь в состав, очередь стремительно рассосалась. Когда же Ладушкин, подошел к кассе, с конфетами и бутылкой самого дорогого вина, что он смог отыскать на полках, кассирша скептически покачала головой. «Не пробиваем» Ладушкин уже было успел расстроиться. Что могут о нем подумать, если он заявится в гости с пакетом апельсинового сока? Но благо женщине за кассой ничто человеческое было не чуждо, она пошла на встречу и провела бутылку мимо кассы, взяв наличностью, правда в два раза выше начальной стоимости бутылки. Ладушкин без сожаления расстался с лишними пятьсот рублями, поскольку понимал, что случай экстраординарный.
Также кассирша уловила его задумчивый взгляд, упавший на подставочку с презервативами. С ухмылкой смотрела на бедного инженера, пока тот прокручивал все возможные варианты развития событий.
– Возьмите, возьмите, лишними точно не будут.
Ладушкин понял, что его так легко раскусили, раскраснелся, замялся, начал было бормотать, что, дескать, нет, спасибо, он просто смотрел. Но кассирша сама взяла и пробила пачку из трех штук классического дизайна. Ладушкин поблагодарил, и стремительно сунул презервативы в карман куртки. Расплатился и уподобившись всем остальным, с пластиковым пакетом в руках, побрел в дебри слабоосвещенных дворов.
Лавируя между припаркованными машинами, перебираясь с тротуара на тротуар, он то и дело смотрел на экран телефона, чтобы не сбиться с построенного навигатором маршрута. Кисти мерзли, приходилось по очереди менять руку с телефоном. Чем ближе он подбирался у указанному адресу, тем сильнее начинало стучать сердце. Он старался успокоиться, дышал глубоко насколько позволял морозный ноябрьский воздух. Даже вспомнил прием из йоги, что надо концентрироваться на ступнях.
Вот так пропуская каждый шаг коричневых кожаных ботинок, явно не рассчитанных на устоявшиеся пониженные температуры, он уткнулся в серую металлическую дверь с домофоном. Лаврентий Петрович выдохнул последний раз и потянулся к кнопкам. Дверь неожиданно распахнулась и на пороге появился мужчина с сединой и гончей на поводке. Собака обнюхала полуночного искателя приключений; пенсионер, подозрительно прищурившись, прошел мимо, даже не ответив на смущенное «Здрасьте» Ладушкина. Лаврентий Петрович мог бы зайти внутрь, но рассудил, что это было бы невежливо, и сначала надо все-таки оповестить хозяйку через домофон. Он набрал номер квартиры и нажал на кнопку вызова.
– Кто там? – послышался женский голос.
– Это – Лаврентий, – потом, подумав, еще зачем-то добавил: «Петрович».
– Кто-кто? – переспросил голос из домофона.
– Эээ… Друг Золотова… Ладушкин… Лаврентий… Петрович.
– Поднимайтесь. 7 этаж.
Дверь открылась с характерным пиликающим звуком. Лаврентий Петрович зашел в лифт и пригладил волосы в зеркале лифта.
На седьмом этаже одна из дверей была приоткрыта. Никто не встречал. Он аккуратно зашел внутрь, за дверью скрывалась двушка с ремонтом под «Евро». Когда-то он и сам жил в квартире с такой же планировкой. Чувствовался запах табака, из гостиной негромко доносилась музыка, что-то из современных рэп-исполнителей, Ладушкин в них абсолютно не разбирался. Он постоял, никак не решаясь ни пройти внутрь, ни сбежать обратно на улицу. Чтобы хоть как-то привлечь внимание, он деликатно покашлял. Прямо перед ним из ванной в гостиную пробежала обнаженная девушка. Ладушкин остался стоять с открытым ртом смотреть ей вслед. Из гостиной появился упитанный мужчина средних лет, в неприлично маленьком голубом полотенце, обмотанным вокруг бедер, кивнул стоящему в прихожей инженеру и тихо закрыл дверь в комнату.
Ладушкин уж было подумал, что ошибся квартирой, и начал было суетливо разворачивать обратно, как дверь в спальню открылась.
– Ну что ты стоишь, проходи, – в проеме стояла брюнетка с каре, на первый взгляд точно старше тридцати, в бордовом домашнем халате, но при этом в полном вечернем макияже: с густо подведенными глазами и красной помадой.
– Здравствуйте! Лаврентий, – инженер протянул руку.
– Здравствуйте, Лаврентий, – женщина пожала ее с натянутой улыбкой.
– Это Вам, – он протянул коробку конфет и бутылку.
– Ух ты, приятно, спасибо, -она взяла гостинцы, смерив взглядом этикетку на бутылке, – раздевайся, проходи в комнату.
Ладушкин снял куртку и шарф и повесил на крючок. Снял ботинки. Как на зло, на носке на большом пальце появилась дырочка. Знал бы заранее, к чему приведет этот вечер, надел бы новую пару. Теперь же придется зажимать дырочку между двумя пальцами.
Комната площадью метров двенадцать была обставлена без особого шика. По сути в ней были только шкаф-купе, стол да большая двуспальная кровать. Окна были наглухо закрыты темными занавесками. Ладушкин замешкался, потому что на единственный стул в комнате, на который он мог бы сесть, были сверху сложены вещи хозяйки. Но она пригласила его присесть рядом с ней на кровать. Лаврентий Петрович послушно сел.
– У Вас тут очень уютно.
– Вина?
– Да можно. Я правда выпил две бутылки пива, но, думаю, да, можно вина.
Брюнетка отправилась на кухню, нарочито виляя задом. Вернулась со штопором и двумя бокалами. Инженер открыл бутылку и разлил поровну. Они чокнулись «за знакомство».
– Значит, ты – друг Золотова. И как он там? Давно его не видела.
– Да вроде все хорошо. Я не то, чтобы друг, мы – коллеги. Работаем вместе на стройке. Может слышали, у Вас тут скоро откроется новый большой торговый центр. Ну не прям у вас, чуть дальше, пару остановок дальше на метро.
– Вот как, ну хорошо, – она пригубила вина.
– Да, не видели рекламы? Будет красивый, светлый, прям огромный.
– Здорово.
– А Вы как познакомились с Золотовым? – спросил Ладушкин, поддерживая разговор.
– Ох, я уже не помню. Давно это было. Уже практически забыла этого мудака, как вот он позвонил ни с того, ни сего. Говоришь, хорошо у него дела идут?
– Ну да. Вроде недавно участок недалеко от города прикупил, собирается дом для себя строить.
– А ну тогда понятно, раз дела хорошо – мне можно и не звонить.
Она встала с кровати, взяла телефон со стола и молча вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь. Лаврентий Петрович остался один. Он попытался беглым взглядом отыскать за что можно зацепиться, чтобы завязать разговор с хозяйкой, когда она вернется, но все было унифицировано бездетально. Ни фотографий в рамках, ни книг, ни каких-либо личных вещей, хоть как-то повествующих о личности хозяйки. Словно зашел в выставочный образец спальни в торговом зале Икеи. Разве что там не могло быть стула с наваленной сверху грудой одежды. Вспомнилось, что когда он сам жил в такой же квартире – все было по-другому. «Наверное, снимает» – было закономерной и единственной мыслью Лаврентий Петровича.
Из-за закрытой двери доносился ее голос. Отдельных слов было не разобрать, но общий тон казался раздраженным. Ее телефонный разговор длился около двух минут. Вернувшись обратно, она швырнула телефон на стол, после чего извлекла из-под груды вещей пачку сигарет со спрятанной внутри зажигалкой. Подкурила и села обратно на кровать. Пепельница стояла на полу и уже была наполнена окурками.
– Если я не вовремя, то я могу зайти в другое время.
– Да все нормально, не обращай внимания, – появившаяся на ее лице натянутая улыбка не только плоха изображала жизнерадостность, но откровенно обнажала ее реальный возраст.
– Простите, но я не услышал Вашего имени, – Лаврентий Петрович попытался деликатно запустить разговор сначала.
– Наталья меня зовут.
– Очень приятно, Наталья.
– Взаимно.
– А Вы чем занимаетесь?
– Хах, ты серьезно?
– Ну да, если это секрет – можете не отвечать. Извините, что спросил.
– Смешной ты. Актриса я. Вернее, была когда-то. Училась на театральном, даже играла немного.
– Ох, наверное очень интересно быть актрисой. А почему когда-то? Сейчас уже больше не играете?
– Так слушай, ты сюда трахаться пришел или у меня интервью брать? – возмущенный вопрос брюнетки Натальи привел Ладушкина в ступор. Он опустил глаза.
– Простите, я не хотел Вас никак обидеть.
– Да никаких обид, просто нахрен все эти вопросы? Что ты корчишь из себя джентльмена?
– Я ничего не корчу, просто хотел с Вами познакомиться.
– Ах ты из этих, которые приходят просто поговорить, ну ладно, мне же проще.
– Не из каких я не из этих… Просто Золотов сказал, что можно сегодня вечером познакомиться с жен… с девушкой. Дал мне этот адрес. Я думал, он хотел представить меня своей знакомой. Правда, сам не поехал, но сказал, что все в порядке. Простите, если я несколько взволнован, я давно, если честно, не имел дело с противоположным полом. Вернее, не знакомился ни с кем. Не то, чтобы я не хотел или не мог. Но как-то не получалось, и времени все не было. Хлопоты всякие. Но я очень рад, что он дал мне ваш адрес. Вы мне сразу очень понравились. Прошу прощения, если я веду себя не надлежащим образом, я не хотел, но опять же я немного растерялся.
– А ну понятно. Ладно. Забей. Все хорошо. У тебя же есть деньги? – она нетерпеливо оборвала его монолог объяснений и оправданий.
– Зачем?
– Что значит «Зачем»? У тебя деньги есть, Лаврентий?
– Ну да, конечно.
– Вот и хорошо.
Брюнетка затушила полсигареты в пепельнице, поставила рядом свой бокал и сняла очки Ладушкина, бережно положив их под кровать. После чего решительно подвинулась вплотную. Лаврентий Петрович ощутил тепло ее большой груди, и от неожиданности расплескал пару капель своего вина на ламинат, сразу же ринулся вытирать их своим носовым платком, который всегда носил в кармане штанов.
– Я прошу прощения. Я не хотел, – Ладушкин натирал ламинат, потея со стыда.
– Да все нормально, прекрати уже, – брюнетка чуть ли не с силой уложила Лаврентия Петрович на лопатки и стала гладить его покрывшееся мурашками тело. Сначала по груди, потом стала спускаться все ниже и ниже.
Лаврентий Петрович почувствовал как вспотел, он даже в самых смелых фантазиях не мог представить, что все пойдет так быстро. Кто же знал, что он может настолько понравиться девушке. Он начал судорожно вспоминать, куда положил презервативы – сначала незаметно пощупал карманы брюк – пусто. В нагрудном пиджака тоже ничего. Они в куртке! Черт, как он мог оставить их там? Теперь придется неловко извиняться и выходить под каким-то надуманным предлогом в коридор. А там еще эти странные голые соседи ходят туда-сюда. Чтобы перехватить инициативу и выиграть время для обдумывания предлога, он попытался поцеловать девушку, но та отстранилось, что вытянувший губы трубочкой Лаврентий Петрович почувствовал себя еще более неловко, чем до этого. Однако, Наталья продолжала эротично наглаживать тело Лаврентия Петровича. Он же оставался лежать на лопатках. Она приподняла его и сняла сначала пиджак, затем рубашку – аккуратно положила сверху стула. После чего уже развязала свой пояс и освободилась от своего халата.
Чудесным образом возраст, уже заметно проявившийся на лице, тело ее оставил практически не затронул. Шикарная грудь, предположительно размера между третьим и четвертым, героически противостояла гравитации, животик оставался плоским, без каких-либо отметин рождения ребенка и переедания, округлые бедра были напрочь лишены следов целлюлита. Разве что шею, как некую пограничную зону, между тем, что доступно всем и скрыто, можно было уличить в наличии неглубоких морщин и потере прежней легкости.
От представшей перед ним красоты Лаврентий Петрович начал потеть еще сильнее, да так что начало щипать глаза. Волосы на лбу намокли. Он стремительным незаметным движением вытер лицо об подушку. Успел ровно до того момента, как девушка Наталья уселась на него сверху и погрузила его голову между своих грудей. Пахло головокружительно хорошо, даже как-то странному знакомо, несмотря на то, что уже целую вечность, запах женской груди был вне досягаемости от Лаврентия Петровича. Его руки остановились от судорожных поглаживаний теле девушки, он сосредоточенно вдыхал неуловимый аромат и пытаясь откопать в памяти, откуда же он мог помнить этот запах.
Девушка Наталья воспользовалась его замешательством, сместилась назад и расстегнула ремень на брюках Лаврентия Петровича. После чего отодвинулась еще дальше, и одним отточенным движением сняла брюки, не только вместе с трусами, но еще и мастерски захватила по пути оба носка. Вещи отправились на пол. Сам Лаврентий Петрович, увлеченный разгадкой знакомого запаха, даже не понял, как оказался абсолютно голым.
