Максим Фарбер
Анастасия
– И тебе, братец.
– Что, нечасто в ваших краях гости бывают?
– А ты сам как думаешь? – Усатый вытер пот со лба и впервые взглянул на "Никанора". – Ну, пойдем со мной, раз ты столь храбрый. Я из села Великопольского….
По дороге Настя спросила:
– Кто это тебе сказал, будто я – храбрый?
– Никто. Сам решил. Меня, знаешь ли, многие боятся; как-никак, княжий кмет… Чтоб вот так просто подойти и заговорить, нужно или являться очень храбрым, или..
– Или? – с нажимом переспросил " Никанор".
Гришка стушевался.
– Или, значит, тебе по-настоящему плохо. Помощи ищешь… Но о таком, братец мой, вслух-то не говорят! Давай и мы не будем.
"Ну что ж. Давай не будем".
***
-– У меня жизнь невесёлая. Можно даже сказать, скучная…
–– Ох, ну оно понятно, – буркнула Настя. Кмет, меж тем, не унимался:
– Корову-то сам, без моей помощи, выдоить сможешь?..
– Да ты вообще, Григорий. Считаешь, я вчера родился?! – хохотнула она.
– Это хорошо, – больше хозяин ничего не сказал, по крайней мере, пока они не вошли во двор.
…Петух на заборе – обыкновенный, серо-белый, никакой особенною красотой не выделяющийся. Будка, в которой спал кудлатый барбос (" Да, все равно", – хмыкнул Гришка, – " я его больше из жалости держу. Воров не собака останавливает, сам понимаешь – они просто знают,что я князев кмет. И не суются."
Двор был бедный, но в общем-то, неплохо содержался. Настя заметила, что он чисто выметен, мусора и хлама в помине нет. "Ну, пусть небогато, " – решила она. – "Мало ли что, может, у человека жалованье маленькое. Не всем же роскошествовать."
Григорий распахнул дверь в сени. Посторонился, пропуская Настю.
–– Вот мой дом, – молвил он. – И ты, Никанор, теперь за него в ответе. Вместе со мною.
Девушка (предварительно отерев грязь со своих сапог) не спеша переобулась в сенях. Надев соломенные шлёпанцы, она почувствовала себя куда уютнее, да и то, что от надоевшего чапана теперь можно избавиться, ходить только лишь в рубашке и штанах, несказанно грело душу.
– Рукомойник там, – хозяин указал на дверной проем, ведший, очевидно, в ложницу. – Иди, ополоснись, а я тем временем на кухне кашу согрею. Вечером – уж прости – придется тебе здесь порядок наводить одному; мне в дозор надо…
"Да и слава Богу", – подумала Настя. – " Отовраться, почему не хочу спать на одной кровати с ним, я бы, конечно, смогла, но… муторное это дело, блин!" Впрочем, как оказалось, ложниц тут было две. Правда, во второй стояла не кровать, а широкая лавка, однако ж, учитывая даже и это… объясняться с Григорием не намного проще. "Стесняюсь", – вот и всё, что в итоге сказала она. Кмет поверил.
Подле умывальника Настя ополоснула руки до локтей и плечи; скинув тапки, похлюпала холодной водой на ноги. Освежившись таким образом, она присоединилась к хозяину – тот уже возился с казанком, полным каши. "Ячка", – про себя улыбнулась наша героиня. – "Как давно я не ела грубой, сытной ячки?" – И – не могла припомнить. Видно, вправду времени-то много прошло…
"Поздравляю", – сказал Петруха. – "Тебе здесь будет хорошо". В ржании савраски и клекоте орла, дружно раздавшихся в ответ, она тоже чувствовала поддержку.
На мгновение, – всего лишь на мгновение! – в ее душе воцарился мечтательный настрой, эдакая ленивая истома и желание отдаться ей без остатка… но Настя тут же взяла себя в руки. " Спокойно, дорогая. Тебе предстоит много-много работы, в том числе, по завоеванию нового парня. Не время сейчас в излишний восторг впадать!"
Половицы приятно холодили ей ноги. Каша была действительно сытной, хотя не особо-то вкусной. "Как та, в сказке… из топора", – вспомнила она, и подавила чуть не вырвавшийся смешок.
Гришка смотрел на неё с очевидным расположением, даже, наверное, с теплотой. Ем нравилось наблюдать, как новоприбывший, – " Никанор!" – усмехнувшись, вспомнила она, – – мирно ест, наслаждаясь покоем, уютом и тишиной.
Наконец, с кашей было покончено. Настя откинулась на стуле, похлопала себя по животу: – Теперь немного отдохнуть, а там и за работу.
– Я тебе покажу, что да как, – молвил хозяин. – Позаботишься о животных, приберешь в избе… Пока меня не будет, тебе целых пол-дня возиться.
–– Ничего, Григорий, – девушка слегка поёрзала ногами, нашарила шлёпанцы, встала. – Но сейчас, если ты позволишь, я примерно часик – ну, чуть-чуть меньше – вздремну; ладно?
Кмет потрепал ее по плечу (она испытывала смущение, но и он… вроде удивился, что ли?!)
– Отдыхай, друг. Я постерегу твой сон.
…Так и шла ее жизнь на хуторе у Гришки. День проходил за днём , незаметно: все те же хлопоты по хозяйству, все тот же краткий отдых, все те же голоса в голове – Пётр, конь и орёл: "Ну, ты молодец, держись!"
И девушка понемногу вновь поверила (хотя не отдавала себе в том отчёта), что жизнь ее – не такая уж зряшная. В том, чтобы дальше коптить небо, очевидно, была и цель, и смысл.
…На вторую неделю, как жила у него, она пошла в лес собирать валежник. Сизые тучи стлались по небу. Было мрачно и холодно, однако ж не сыро. В чаще, само собой, вообще была непроглядная тьма, поэтому, выбравшись на опушку, Настя вздохнула с облегчением.
Вот он, завал хвороста. Гришка еще вчера, как рассказывал ей утром, сбил вместе три хлипкие жердочки над ним. Повесил шубу мехом навыворот. Но если он таким образом надеялся отогнать от завала злых духов, то очень ошибся.
