Йен Макдональд
Река Богов

– Называйте меня Хан.

Что-то изменилось. Тал чувствует перемену, когда садится на заднее сиденье «марути». В «Банановом клубе» человек по имени Хан нервничал, стеснялся, комплексовал. Даже в ресторане он не совсем освоился. Но что-то в рассказе Тала произвело сильнейшее воздействие на его психологическое состояние и настроение.

– После полуночи я не езжу в Белый форт, – говорит водитель.

– Я заплачу вам втройне, – говорит Хан.

– Постараюсь подвезти вас как можно ближе.

Хан откидывается на засаленную подушку сиденья.

– Знаете, это ведь на самом деле очень милый ресторанчик. Владелец прибыл сюда лет десять назад с последней волной курдской диаспоры. Я… помог ему. Он открыл свое заведение, и дела пошли хорошо. По-моему, он тоже человек, оказавшийся между двумя мирами.

Тал почти не слушает, задремав от выпитого арака. Ньют прислоняется к Хану в инстинктивном поиске тепла и надежной опоры. Рука Тала опускается в промежуток между их телами. В свете уличных фонарей становится заметно, как набухают подкожные «почки», словно соски. Тал видит, как испуганно вздрагивает Хан, заметив это. Затем молниеносное движение руки, лицо, приближающееся к лицу Тала, губы, прижимающиеся к губам ньюта. Язык, жаждущий проникнуть в тело Тала. Ньют издает приглушенный вскрик, Хан испуганно отскакивает, теперь Тал может оттолкнуть его и закричать. Фатфат резко останавливается посередине шоссе. Не понимая зачем, ньют распахивает дверцу машины и выскакивает на дорогу, не задумываясь о том, к чему может привести подобный поступок.

Тал бежит…

Тал останавливается. Стоит, положив руки на бедра, тяжело дышит. Хан все еще возле такси, старается разглядеть фигуру Тала сквозь яркий свет фар; безуспешно пытаясь перекричать рев автомобилей, он зовет ньюта. Тал с трудом подавляет рыдание, все еще чувствуя запах крема после бритья и вкус языка Хана у себя во рту. Дрожа, Тал выжидает еще несколько минут, а затем начинает голосовать. Сарисин-ди-джей играет «Микс для жуткой ночи».

15
Вишрам

Новый день – новый расклад. Все, появившиеся сегодня под сенью Центра научных исследований Ранджит Рэй, начиная от дворников и кончая директором Центра, заметно нервничают. Впрочем, не так сильно, как новоиспеченный и совершенно не готовый к своей миссии генеральный директор, думает Вишрам Рэй, когда его автомобиль с чувственным хрустом проезжает по гравию дорожки. Вишрам осматривает манжеты на руках, поправляет воротник.

– Вам следовало бы надеть галстук, – говорит Марианна Фуско.

Она сдержанна, холодна, безупречна.

– Я навсегда отказался от ношения галстуков в этой жизни, – отвечает Вишрам, глядясь в крошечное зеркало в подголовнике водителя и приглаживая волосы. – К тому же любой историк моды объяснит вам, что единственная цель галстука состоит в том, чтобы постоянно указывать на член его обладателя. Что само по себе не очень согласуется с индуистской традицией.

– Вишрам, на ваш член указывает абсолютно все, а отнюдь не только галстук.

Вишраму, когда он открывает дверцу машины, кажется, что он слышит хохоток водителя.

– Не бойтесь, я рядом, – шепчет Марианна Фуско на ухо Вишраму, когда он с серьезным видом поднимается по ступенькам.

У него в голове включается хёк. Мгновение легкой пелены, пока сарисин стирает всякую ерунду и отфильтровывает рекламу. Вишрам идет по направлению к директору, протянув руку для приветствия. Яркие буквы голубого цвета у него перед глазами:

Гандхинагар Сурджит. Дата рождения: 21/02/2009. Жена – Санджуай. Дети: Рупеш (7 лет); Нагеш (9 лет). Принят на работу в Центр научных исследований Ранджит Рэй в 2043 году. Перешел сюда с факультета переработки и вторичного использования ресурсов Бангалорского университета. Имеет докторскую степень…

Остальную информацию Вишрам отключает.

– Господин Рэй, добро пожаловать в наше отделение компании.

– Мне очень приятно побывать у вас, доктор Сурджит.

Оба играют хорошо отрепетированную роль.

– Прошу простить, мы не совсем готовы к приему столь важного гостя, – говорит Сурджит.

– Я готов еще меньше.

Кажется, шутка имеет успех. Но никто не смеется. Доктор Сурджит поворачивается к руководителям отделов.

Индерпал Гаур, – продолжает упорный палм. – Дата рождения – 15/08/2011. Место рождения – Чандигар. Исследовательский отдел по изучению биомассы. Семейное положение – не замужем. В Центре работает с 2034 года, перешла сюда из Чандигарского отделения Пенджабского университета.

«Пусть он сам представит своих сотрудников». Эти слова Марианны появляются над головой директора Сурджита. Доктор Гаур – полная дамочка с крупными зубами, в традиционной индийской одежде, но с хёком из анодированного алюминия, аккуратно приколотым к прическе. Вишрам задается вопросом: а что может рассказать о нем ее хёк? Примерно следующее, наверное: «Вишрам Рэй. Никчемный бездельник. Адвокат-неудачник, желающий стать эстрадным комиком. Полагает, что он очень смешон».

– Ваш визит – большая честь для нас, – говорит она, склоняясь в поклоне.

– Для меня тоже, могу вас заверить, – отвечает он.

Они идут дальше вдоль выстроившихся в ряд начальников отделов, заведующих лабораториями, руководителей исследовательских подразделений, авторов важных научных работ.

– Меня зовут Халеда Хусайни, – представляется маленькая энергичная женщина, одетая по европейской моде, но с элегантной разновидностью чадры на голове. – Очень приятно познакомиться с вами, господин Рэй.

Предмет ее научных интересов – микрогенерации. Сила паразитов.

– Слышал, что люди производят энергию, просто расхаживая взад-вперед?

– Но она вся уходит в землю! – улыбаясь, отвечает Халеда. – Вообще-то вокруг нас громадные запасы энергии, которые расходуются просто так, впустую, и мы должны научиться их использовать. Все, что вы делаете, что говорите, есть источник даровой энергии.

– Ах если бы наш юридический отдел перешел на этот вид энергии.

Все смеются.

– А вы что делаете для того, чтобы помочь «Рэй пауэр» стать самой мощной корпорацией? – спрашивает Вишрам у молодой женщины, почти красавице, на бейдже которой на писано: «Соня Ядав».

– Ничего, – отвечает та с улыбкой.

– А, – произносит Вишрам и идет дальше. Пожимает руки. Старается запомнить лица. Неожиданно молодая женщина окликает его.

– Когда я сказала «ничего», то имела в виду, что работаю над получением энергии из этого ничего. Бесконечной бесплатной энергии.

– Ну что ж, теперь готов вас выслушать.

– Тогда я должна отвести вас в лабораторию нулевой энергетики, – объясняет Соня Ядав, пока ведет Вишрама и его свиту в свое исследовательское подразделение. Она внимательно всматривается в лицо генерального директора. – У вас зрачки движутся. Кто-то передает вам сообщение?

Слегка пошевелив пальцем, Вишрам отключает комментарий Марианны Фуско.

Архитекторы, которые разрабатывали проект этого здания, больше думали о мебели, нежели о его общей структуре. Обилие дерева и тканей, множество арок и сводов, все на-полнено воздухом и светом. Кругом ароматы растительных соков, смол и сандаловой древесины. Полы из полированного клена с инкрустацией – снова сцены из «Рамаяны». Соня Ядав бросает многозначительный взгляд на каблуки Марианны. Та снимает туфли и кладет их в сумочку. Вишрам оценивает ее движение – здесь полагается быть босым. Это святое место.

Поначалу лаборатория нулевой энергетики разочаровывает Вишрама. В ней нет ни тихо жужжащих механизмов, ни сложных агрегатов, просто обычные столы, прозрачные перегородки, не очень аккуратные стопки бумаг на полу, доски для фломастеров на стенах. На досках множество каких-то надписей: некоторые продолжаются даже на стене. Каждый квадратный сантиметр поверхности заполнен символами и буквами, расположенными под странными углами друг к другу. Тут же какие-то стрелки, начертанные черным маркером, соединяющие все эти знаки и привязывающие их длинными линиями черного и синего цвета к какой-то теореме на противоположной стороне доски. Уравнения, от которых рябит в глазах, покрывают столы, скамьи – все плоские поверхности, на которых можно писать фломастером. Вишрам в математике понимает примерно столько же, сколько и в санскрите – но дух высокой теории, умных мыслей и научной гармонии, что сквозит здесь во всем, успокаивает его, словно присутствие в молитвенном доме.

– Возможно, то, что вы здесь видите, не производит должного впечатления, однако исследовательская группа из «Эн-Джен» многое бы отдала, чтобы пробраться сюда, – замечает Соня Ядав. – Большая часть «горячей» работы делается на университетском коллайдере и на ускорителях в Европе, но главное – здесь. Умственная деятельность…

– «Горячей» работы?

– У нас два основных подхода, «горячий» и «холодный», как мы их называем. Я не стану утомлять вас скукой теории, но должна сказать, что наша работа имеет отношение к проблеме энергетических уровней и «квантовой пены». Два взгляда на ничто.

– И вы придерживаетесь «горячего» взгляда? – спрашивает Вишрам, рассматривая загадочные знаки на стенах.

– Совершенно верно, – отвечает Соня Ядав.

– И вы можете сделать то, что говорите, – то есть получить энергию из ничего?

Молодая женщина выпрямляется, устремив на него взгляд, исполненный глубочайшей убежденности.

– Могу.

– Господин Рэй, нас ждут в других отделах и лабораториях, – напоминает директор Сурджит.

Свита выходит первой. Вишрам на мгновение задерживается, берет маркер и пишет на крышке стола: ОВД ВЧРМ? Соня без труда расшифровывает надпись.

– Абсолютно деловая встреча, – шепчет Вишрам. – Расскажете мне, где горячо, а где холодно.

ОК, – пишет она красным фломастером. – 8. ОТСЮДА.

Она дважды подчеркивает ОК.

Но, выйдя в коридор, Вишрам сразу же сталкивается со сценой, которая мгновенно опускает его с научных небес на землю. Говинд в как всегда слишком узком костюме, с фалангой адвокатов за спиной, катится по коридору, словно большой шар по боулинговому желобу, с таким видом, как будто весь Центр уже давно ему принадлежит. Говинд шпионит за своим младшим братом. Он открывает рот для приветствия, проклятия, благословения, брани, чего угодно… Вишраму нет до его слов никакого дела. Он перебивает брата, громко крикнув:

– Господин Сурджит, вызовите, пожалуйста, охрану.

И затем, пока директор что-то говорит в палм, Вишрам повелительным жестом поднимает палец перед братом и его командой.

– Так. Молчи. Здесь не твое место, а мое!

Появляется охрана. Два громадных раджпута в красных тюрбанах.

– Пожалуйста, проводите господина Рэя из здания и отсканируйте его физиономию для системы безопасности Он больше никогда не должен появляться здесь без моего особого письменного разрешения, – говорит Вишрам.

Раджпуты хватают Говинда под руки. Вишраму доставляет необычайное удовольствие наблюдать за тем, как они быстро волокут его брата по коридору.

– Послушайте меня, послушайте! – кричит Говинд, обернувшись. – Этот человек разрушит Центр так же, как разрушил и уничтожил все, что ему когда-либо отдавалось в распоряжение. Я ведь прекрасно его знаю. Леопард никогда не сможет смыть с себя своих пятен. Он всех вас доведет до полной нищеты, погубит великую компанию! Не слушайте его, он ведь ничего не знает, ни в чем не разбирается. Абсолютно ни в чем!

– Мне очень неловко за случившееся, – говорит Вишрам, как только двери закрываются за его продолжающим протестовать братом. – Итак, мы продолжим, или я уже увидел все, что мне следовало?

Все начинается за завтраком.

– Можно ли мне наконец узнать, что именно я унаследовал? – спрашивает Вишрам Марианну Фуско во время завтрака на восточном балконе особняка.

– В основном научно-исследовательское подразделение компании.

Женщина раскладывает документы перед его грязной тарелкой, словно колоду карт Таро.

– Значит – ни гроша, зато кучу самых разных обязанностей.

– Не думаю, что передача вам исследовательского центра может рассматриваться как результат минутной прихоти вашего отца.

– Но что вам вообще известно об этом деле?

– Что, кто, где и когда.

– Вы пропустили «почему».

– Боюсь, «почему» не знает никто.

Мне кажется, я кое-что знаю, подумал Вишрам. Мне ведь хорошо известно, что значит отделаться от обязательств и ожиданий, которые на тебя возлагаются. Я знаю, как страшно и в то же время как восхитительно все бросить – и уйти куда глаза глядят, захватив с собой только нищенскую суму, тем самым навлекая на себя злобные насмешки окружающих.

– Что ж, расскажите мне то, что знаете.

– Вы предлагаете мне нарушить запрет на разглашение конфиденциальной информации?

– Вы холодная и жестокая женщина, Марианна Фуско.

Вишрам кладет в рот большой кусок китчири. В геометрически правильный розарий с английскими розами, уже побуревшими и увядающими после третьего года засухи, входит Рамеш. Он идет, заложив руки за спину: жест давний, хорошо знакомый Вишраму. Еще будучи шестилетним, он частенько высмеивал старшего брата, следуя за ним и передразнивая его походку – вот так, заложив руки за спину, поджав губы с выражением предельной самоуглубленности и приподняв голову с видом человека, ищущего настоящих чудес в окружающем его скучном мире.

А как же насчет тех поездок в Юго-Восточную Азию? – задается вопросом Вишрам. Девушки из Бангкока, способные выполнить любое ваше желание и воплотить в жизнь самую смелую мечту… Вишрам чувствует легкое щекотание пониже пупка – гормоны заработали. Нет, для него это слишком просто… Никакой охоты, никакой игры, никакого испытания ума и воли, никакого молчаливого соглашения по поводу того, что обе стороны участвуют в игре со всеми положенными в ней правилами, этапами и ухищрениями.

Порыв теплого ветра приносит запахи города, приподнимает края документов, разложенных на столе. Чтобы бумаги не разлетелись, Вишрам прижимает их к столу чашками, блюдцами, ножами и вилками. Рамеш, который пытается вдыхать аромат иссушенных отсутствием дождя роз, поднимает голову, ощутив прикосновение теплого ветерка к лицу, и с искренним удивлением обнаруживает, что на террасе, кроме него, находятся еще младший брат и адвокатесса из Европы.

– А. Вот вы где. Собственно, я хотел встретиться с вами… и поговорить.

– Не против чашки проклятого кофе?

– Да-да, пожалуйста. Только одну.

Вишрам делает знак слуге. Удивительно, как быстро привыкаешь к тому, что тебе прислуживают…

Рамеш рассеянно водит вилкой по тарелке с китчири.

– Зачем он передал мне дела? Мне это не нужно, я ничего в них не понимаю. И никогда не понимал. У Говинды голова всегда была настроена на бизнес. И остается такой по сей день. А я астрофизик. Я разбираюсь в галактических туманностях. Но ничего не понимаю в электричестве.

Раскол налицо, прямо в шекспировском духе. Рамешу хотелось надмирности абстрактно научных рассуждений. А дали ему «плоть и мышцы» производственного сектора компании. Говинд стремился заполучить главную инфрастуктуру корпорации; вместо этого его поставили руководить распределительной сетью – телеграммы, телефоны, переписка. А Сын Номер Три, постоянно стремящийся быть на виду, известный потаскун, получает в свой удел нечто столь загадочное, что даже не может сказать наверняка, делается ли в его подразделении вообще хоть что-нибудь. Воистину парадоксальное распределение ролей… Ах ты, вредный старый садху!..

Старик ушел еще до восхода солнца. Его одежда аккуратно развешена в шкафу. Палм и хёк лежат на подушке вместе с бумажником. На полу – идеально вычищенные туфли. На туалетном столике, слившись в последнем объятии, лежат расческа и массажная щетка в серебряной оправе. Старый хидмутгар Шастри, который тоже избрал путь странника, продемонстрировал все это с бесстрастным отношением к знакам ушедшего и уже ненужного прошлого, напомнившим Вишраму прогулки по музеям и замкам Шотландии. Шастри не знал, куда направился его хозяин. Их мать вроде бы тоже ничего не знала, хотя Вишрам и заподозрил наличие некой тайной связи между супругами – это ведь необходимо хотя бы с целью контроля за исполнением условий завещания. Компания всегда останется компанией.

– О чем ты, Рам?

– Не для меня это.

– И чего же ты хочешь?..

Старший брат вертит в пальцах вилку.

– Говинд сделал мне одно предложение.

– Он времени зря не терял, как я вижу.

– Брат полагает, что было бы настоящей катастрофой отделять производство от продаж. Американцы и европейцы уже много лет стремятся наложить лапу на «Рэй пауэр». Теперь же мы разделены и слабы, и пройдет совсем немного времени, прежде чем кто-то сделает нам предложение, от которого мы не сможем отказаться.

– Уверен, он говорил весьма доказательно. Не могу не задаться вопросом, откуда у него такой внезапный прилив братских чувств. И кстати, откуда у Говинда берутся деньги на их проявление?

Марианна Фуско уже открыла свой палм.

– Его годовые отчеты имеются в архивах компании. Но надо сказать, что доходы вашего брата резко снизились и вот уже пятый квартал подряд внушают опасения. Его банкиры нервничают. Мне представляется, что в ближайшие года два ему не избежать банкротства.

– Итак, если деньги не Говинда, то сразу же возникает вполне естественный вопрос: чьи они?

Рамеш отталкивает от себя тарелку с китчири.

– Ты меня можешь выкупить?

– У Говинда по крайней мере есть компания и оцениваемая кредитоспособность. У меня же только книжка анекдотов и стопка невскрытых писем с маленькими окошечками, заклеенными пленкой.

– И что же делать?

– Нам придется руководить компанией. Мы являемся владельцами очень сильной корпорации. Мы выросли вместе с «Рэй пауэр», знаем ее не хуже собственного дома. Но я хочу тебе кое-что сказать, Рам. Я не позволю тебе перекладывать на меня вину за происходящее. А теперь должен извиниться: мне предстоит встреча с сотрудниками.

Вишрам встает одновременно с Марианной Фуско. Женщина кивает Рамешу, входя в темную прохладу дома. Обезьяны с пронзительными криками спускаются с деревьев в надежде заполучить остатки китчири.

Вишрам почувствовал приближение Говинда еще до того, как увидел его отражение в зеркале.

– Знаешь, я мог бы привезти тебе любое количество нормального крема после бритья из лондонских дьюти-фри. Ты до сих пор пользуешься своей арпаловской мерзостью? Но почему? Из чувства патриотизма? Это что – национальный аромат Бхарата?

Говинд появляется в овале зеркала рядом с Вишрамом, поправляющим манжеты. Хороший костюм… Выгляжу лучше тебя, толстяк…

– И с каких это пор у нас возник обычай входить без стука? – добавляет Вишрам.

– А с каких пор в семейном кругу надо стучаться?

– С тех самых, когда семейный круг стал кругом важных бизнесменов. Да, кстати, уже сегодня вечером меня здесь не будет. Я переезжаю в гостиницу. – Манжеты выглядят великолепно. Отвороты тоже. И воротник. Действительно портные-китайцы работают выше всяких похвал. – Поэтому выкладывай сейчас то, что намерен мне сказать.

– Значит, Рамеш уже разговаривал с тобой…

– А ты полагал, он сохранит вашу беседу в тайне? Я слышал, у тебя проблемы с ликвидностью.

Говинд без приглашения садится на край постели. Вишрам замечает, что ноги его брата не достают до пола.

– Возможно, тебе это покажется странным, но я стремлюсь только к тому, чтобы сохранить целостность компании.

– Благородное стремление.

Вишрам продолжает стоять, повернувшись к брату спиной.

– «Эн-Джен» уже не скрывают стремления поглотить «Рэй». Даже тогда, когда во главе нашей компании стоял отец, они делали ему соответствующие предложения. И рано или поздно они своего добьются. Разве мы сможем противостоять американцам? Конец предрешен, и вопрос только в том, захватят ли они нас поодиночке или проглотят целиком. Я знаю, что предпочел бы лично я. Я знаю, что будет предпочтительнее для компании, созданной отцом. Наша сила – в единстве!

– Наш отец создавал индийский бизнес и по-индийски.

– Ах, брат мой, в тебе, наверное, заговорила высокая нравственность?

Услышав слова Говинда, Вишрам вдруг с особой остротой почувствовал, что они с братом теперь враги на всю оставшуюся жизнь. Рама и Раван.

– Старухи и люмпены Грамина первыми набросятся на тебя, как только поступят предложения, – продолжает Говинд. – Они все говорят хорошо и благородно, но стоит посулить им пригоршню долларов, и пролетарская солидарность сразу же куда-то пропадает. Нищие лучше разбираются в бизнесе, чем ты.

– Полагаю, ты ошибаешься, – мягко замечает Вишрам. Его брат хмурится.

– Извини, не расслышал.

– Я сказал, что ты ошибаешься. Да, собственно, ты можешь говорить все, что тебе угодно, я все равно поступлю по-своему. И прямо противоположным образом. Так будет и впредь. Что бы ты ни сделал, чтобы ни сказал, какое бы предложение ни внес, какую бы сделку ни начал, я всегда буду против тебя. Ты можешь ошибаться, ты можешь быть прав, для меня это не имеет никакого значения, так как я в любом случае все равно буду против тебя, даже если на таком противостоянии потеряю миллионы долларов. Ибо теперь я волен поступать так, как захочу, а ты не сможешь ничего сделать, не сможешь никому пожаловаться, опереться на дутый авторитет старшего брата, потому что теперь я так же, как и ты, владею одной третью «Рэй пауэр». Сейчас ты находишься в моей спальне, в которую вошел без стука и, естественно, без приглашения. Сегодня я прощу тебе подобное, потому что в последний раз провел ночь в этой комнате и в этом доме. А теперь извини, мне предстоит работа.

Только садясь на прохладную кожу автомобильного сиденья, Вишрам заметил маленькие кровавые полумесяцы у себя на ладонях – следы от ногтей, впившихся в кожу. Во время разговора с Говиндом он слишком сильно сжал кулаки.

Трудно представить себе что-то менее итальянское, но это было единственным, что он смог найти.

Вишрам почувствовал ностальгию по итальянской кухне, к которой привык в Глазго, по итальянцам, которых считал поистине великой нацией, и размечтался о пасте и руффино, однако тут же вспомнил, что в Варанаси нет итальянской общины, здесь вообще никогда не было ничего итальянского. Персонал – из местных. Музыка – сплошь поп-хиты. Вино слишком теплое и какое-то безвкусное. В меню включено непонятное блюдо со странным названием «тикка-паста».

– Извините, я не знал, что здесь будет так ужасно, – говорит он Соне Ядав.

Она упорно сражается со слипшимися макаронами.

– Я никогда ничего итальянского до сих пор не ела.

– И сейчас вы едите не итальянское, могу вас заверить.

А она ведь так готовилась к этому мерзкому обеду. Соня что-то сделала со своими волосами, надела золотые и янтарные украшения. Ему нравится, что на ней деловое сари, а не уродливый европейский костюм. Вишрам откидывается на спинку кресла, сводит вместе кончики пальцев, затем вдруг понимает, что слишком сильно начинает походить на злодея из фильмов о Джеймсе Бонде, и принимает обычную позу.

– Есть ли у парня с гуманитарным образованием хоть какая-то надежда что-нибудь понять в нулевой энергетике?

Соня Ядав с явным облегчением отодвигает от себя тарелку.

– Для начала надо сказать, что речь идет вовсе не о «нуле», как большинство людей его понимают. – У Сони всякий раз, когда она задумывается над чем-то сложным, появляется маленькая морщинка между бровями. Очень привлекательная, кстати. – Помните, в лаборатории я говорила о «холодных» и «горячих» теориях? Классические теории нулевой энергетики – «холодные». Но мы все больше и больше убеждаемся в том, что они не работают. Не могут работать. Существует преграда основного состояния, которую они не в состоянии обойти. Нельзя преодолеть второй закон термодинамики.

– Еще немного вина?

Она берет бокал, но не пьет. Мудрая женщина.

Вишрам снова откидывается на спинку кресла с бокалом плохонького кьянти в руке, приготовившись слушать.

История получается столь же странной и волшебной, столь же полной разнообразных противоречий, как и любая легенда из «Махабхараты». Соня рассказывает о существовании множественных миров и сущностей, которые могут быть одновременно двумя противоположностями. Есть некие проявления бытия, которые невозможно полностью познать или предсказать. Однажды оказавшись связанными, они остаются таковыми навсегда, хоть и расходятся в разные концы вселенной: то, что происходит с одной из сущностей, тут же переживает и другая.

Вишрам наблюдает за тем, как Соня демонстрирует ему суть одного из сложнейших экспериментов с помощью вилки, двух каперсов и складок на скатерти, и в голову ему приходит вполне естественная мысль: боже мой, женщина, в каком странном и чуждом мире ты живешь! Квантовая вселенная столь же капризна, неопределенна и непознаваема, как и тот мир, который покоился на спине громадной черепахи и управлялся богами и демонами.

– В соответствии с принципом неопределенности всегда существуют пары виртуальных частиц, которые рождаются и исчезают на всех возможных энергетических уровнях. Таким образом, можно сделать вывод, что в каждом кубическом сантиметре пустого пространства теоретически может содержаться бесконечное количество энергии, однако лишь в том случае, если мы сумеем предотвратить распад виртуальных частиц…

– Должен вам признаться, что парень с гуманитарным образованием не понял в вашем объяснении ни слова.

– Не только парень с гуманитарным образованием, но и вообще никто не может этого сделать. Во всяком случае, не до конца. Постарайтесь понять это так, как мы понимаем понимание. Единственное, что у нас есть, – это описание того, как работает наша теория, а работает она лучше, чем любая другая из появившихся до сих пор, включая и теорию «М-звезды». Она подобна размышлениям Брахмы. Никто не может постичь мысли Бога-творца, но невозможность осознания не означает невозможности творения…

– Для ученого вы используете слишком много религиозных метафор.

– Ученый, сидящий рядом с вами, полагает, что мы живем в индуистской вселенной, – молвит Соня. – Поймите меня правильно. Я не хочу, чтобы меня путали с христианскими фундаменталистами-креационистами. Это как раз не наука. Они отрицают эмпирический подход в принципе, как и сам факт познаваемости вселенной. Креационисты приспосабливают эмпирические данные к своим интерпретациям Священного Писания. Я же своей точки зрения придерживаюсь исключительно потому, что она основана на опыте. Я индуистка и рационалистка одновременно. Не скажу, что верю в реальное существование богов, но квантовая информационная теория и теория «М-звезды» исходят из представления о взаимосвязи всего со всем, из допущения возможности возникновения характеристик, которые нельзя предсказать на основе анализа составляющих их элементов, а еще из того, что очень большое и очень малое являются двумя концами одной сверхцепи. Стоит ли мне продолжать пересказывать Рэю основы индуистской философии?

– Возможно, Рэю, сидящему рядом с вами, и стоит. Итак, вы случайно не собираетесь впрягаться в колесницу Эн Кей Дживанджи?

Вишрам видел кадры в вечерних новостях. Страшная шумиха…

– Впрягаться я не буду, но вполне могу оказаться в толпе, следующей за ней. Кстати, в движение ее будет приводить экодизель.

Вишрам откидывается на спинку кресла и начинает дергать себя за нижнюю губу, как делает всегда, когда наблюдения за чем-то или интересный поворот фразы пробуждают в нем инстинкт эстрадного комика.

– Скажите-ка мне следующее. У вас нет бинди, и вы выходите без сопровождения. Как это согласуется с учением Эн Кей Дживанджи и с мыслью Брахмы?

У Сони Ядав снова появляется морщинка.

– Отвечу прямо и просто. Джати и варна в течение трех тысячелетий ослепляли наш народ. Касты – не дравидское изобретение. Их создали арии, преклоняющиеся перед властью и социальной иерархичностью. Вот почему англичанам так здесь нравилось, и до сих пор их приводит в восторг все то, что так или иначе связано с нашей страной. Классовое разделение у них в крови.

– Но только не в той Англии, которую я знал, – парирует Вишрам.

– Для меня Эн Кей Дживанджи символизирует национальную гордость, Бхарат для бхаратцев, а не распродажу национального достояния американцам вразвес. Кроме того, в двадцать первом веке женщинам нет необходимости в сопровождении, а мой муж, кстати, полностью мне доверяет.

– А… – произносит Вишрам в надежде, что она не заметит мгновенную перемену к худшему в его настроении. – Ну что ж, а как насчет теории «М-звезды»?

Из слов Сони он понимает примерно следующее.

…Вначале существовала «теория струн», о которой Вишрам и раньше что-то слышал. В соответствии с ней все уподоблялось нотам, исторгаемым вибрирующими струнами. Очень красивая теория. Очень музыкальная. Очень индуистская. Затем появилась «М-теория», цель которой состояла в том, чтобы разрешить противоречия предшествующей теории. Против ожидания, она стала развиваться в разных направлениях, подобно лучам морской звезды. Ее ядро было найдено только в конце двадцатых годов, и им стала теория «М-звезды»…

– Про звезды я вроде что-то понимаю, но что означает «М»?

– Здесь-то и заключена главная загадка, – улыбается Соня.

Они уже перешли на ликер. Он явно лучше выдерживает индийский климат.

– В теории «М-звезды» оболочки и складки первичных струн в одиннадцати измерениях создают некий поливерсум всех возможных вселенных-универсумов. Фундаментальные характеристики этих вселенных отличаются от характеристик человеческой вселенной. В данной модели есть все, – объясняет Соня. – Вселенные с дополнительным временным измерением, двумерные вселенные… В двумерных вселенных, к примеру, нет гравитации. Вселенные, в которых самоорганизация и жизнь являются фундаментальными характеристиками пространства/времени… Бесконечное число вселенных. Вот в чем состоит разница между «холодной» и «горячей» теориями нулевой энергетики.

Вишрам заказывает еще выпивку. Он не может сказать наверняка, в чем тут причина – в алкоголе или в физике, – но его мозг погружается в приятный ватный туман.

– Развитие «холодной» теории нулевой энергетики застопорил второй закон термодинамики…

Официант приносит спиртное. Вишрам рассматривает Соню Ядав сквозь золотистое стекло маленького ликерного стаканчика.

– Прекратите и слушайте внимательно!.. Чтобы приносить пользу, энергия должна быть направленной. Она должна перетекать от более высокой точки к более низкой, от горячего к холодному, если хотите. Однако в нашей вселенной нулевая точка, квантовая флюктуация, является основным состоянием. Энергии некуда течь. Все находится «выше». Но в другой вселенной…

– Основное состояние, или как вы там его называете, может быть выше…

Соня Ядав складывает руки и склоняет голову в легком поклоне.

– Совершенно верно! Совершенно верно! Она, естественно, будет течь от более высокого к более низкому. И мы сможем выкачивать эту бесконечную энергию.