Людмила Геннадьевна Иванова
Вечер на инструктиве
ХХХХ
Они дружили, дружили так легко и нежно, самодостаточно и доверительно. Она никогда за ним не бегала. Была спокойной и радовалась как ребенок, когда Ваня появлялся в университете и подходил к ней. Было ощущение, что они вместе, даже когда не виделись неделями.
– Ты часто с ним видишься? – спросила как-то Катя у нее.
– Ты имеешь в виду за пределами института? Нет, мы не видимся. Только здесь.
– А-а, – разочарованно протянула она. – А так смотритесь как будто…
– Что «как будто»?! – резко прервала ее Жанна. – Нет, ты ошибаешься. Хороший мальчик. Яркий. И просто друг. Хороший и благодарный.
А мне в тот момент хотелось, чтобы их дружба была вне стен этого заведения, уж больно красиво они выглядели…, но не долго. Видимо не всем нравилась эта пара, взаимно дополняющая друг друга, особенно приятелям, которым приходилось иметь дело со злыми отличницами, а Ивану помогала Жанна и всегда успешно, словно наперед зная, что будет дальше. Остальные боялись к ней подойти, правда, кто осмеливался, тому она помогала, но ровно столько сколько требовалось. Без перспектив. Не так как Ивану. Это многим не нравилось, особенно мальчишкам, особенно Борису, привыкшему всегда быть в центре внимания.
Я зашла в аудиторию радостная и счастливая, Жанна помогла с курсовой работой и мне поставили «отлично», с подписью «Молодец!». Получить такую благодарность у заведующей кафедрой было что-то из области фантастики и, мне было очень приятно, что мне в этом помогла необычная девушка. Хотелось ее скорее отблагодарить, и, поискав ее глазами, к своему удивлению, увидела ее сидящей за одной партой с Борисом.
Поздоровавшись, я примостилась сзади них, было ощущение какого-то подвоха и, услышала, как Борис спрашивает Жанну:
– Ты сегодня Ваньку видела?
Жанна, даже не повернувшись, бросила:
– Нет.
– А-а, – лениво протянул он. – Опять прибежал, чтобы с Олей по углам побегать, поцеловаться. Он сюда ради нее прибегает, даже на занятия не ходит, – злорадно кидал он слова и улыбался.
А она спокойно повернулась к нему и, пожав плечами, ровным голосом ответила:
– У всех своя жизнь и свой выбор. Ничего страшного я в этом не вижу.
– И хорошего тоже, – подытожил он.
– Это не тебе решать, – ответила Жанна так, что Борис понял, что тема закрыта.
Все остальное время они просто сидели и молчали до окончания занятий. Жанна писала лекцию, не обращая внимания на Бориса, он еще пару раз пытался с ней заговорить, пошутить, но она на него даже не взглянула. Ни разу. Закончился семинар, она встала, не спеша, собрав все тетради, ручки, пошла к выходу.
– Жанна, Жанна! – кто-то кричал ей вслед, но она даже не оглянулась. Просто вышла из аудитории.
Больше я не видела, чтобы она кому-то помогала, но если просил Ваня, то ему не отказывала, было ощущение, что она возвращает какой-то долг. Я так и не решилась ее поблагодарить, в тот раз, но у меня получилось позже.
Глава 4
Учеба на старших курсах была и легкой и сложной одновременно. Масса новых занятий, практической деятельности разной направленности, были организованы так, что мы видели друг друга только на семинарах, зачетах и экзаменах и то не все. Жанну я очень долго не видела, а когда увидела, то не узнала. Огромные круги под глазами, блеклая кожа, усталость и раздражение, написанные на лице. Я подумала тогда, что она, наверное, из-за Ивана так сильно переживает и, может быть, многие так думали, потому что Иван с Олей уже не прятались, а целовались и обнимались у всех на глазах. Вероятно, это тоже было причиной, но не основной, как выяснила я потом. Но Жанна все так же заботилась и помогала Ивану, он мог подойти и спросить у нее, что-нибудь и она ему терпеливо разъясняла его пробелы и если обнаруживала, что он ничего не понимает, то улыбалась и говорила:
– Забудь. Сделай вот так…, – и начинала просто накидывать план действий.
А Борис, стал все чаще садиться рядом с Жанной. Она безразлично смотрела на него и однажды спросила:
– С чего такая честь?
А он засмеялся и ничего не ответил.
А Ваня стал появляться еще реже, не смотря на то, что все практики уже закончились и начались обычные совместные занятия. С Жанной я их увидела всего один раз в коридоре, он видимо просил ее помочь. Она стояла такая маленькая, уставшая, безразличная и я услышала ее бесцветный голос:
– Хорошо. Я все сделаю и принесу в четверг, идет? – она посмотрела на него.
Он отводил взгляд.
– Идет.
– Хорошо, – ответила она и, повернувшись, направилась к выходу.
До четверга ее было не узнать, она ходила как привидение.
«Неужели так переживает из-за Вани?», – думала я, не веря своим глазам.
– Жанна, ну как? – подлетел Ваня.
– Подожди, – отрезала она, и потом уже мягче, добавила, – подожди в коридоре, мне некогда.
Он нехотя вышел. Через некоторое время вышла она из аудитории, одетая, глядя вперед, не обращая внимания на других студентов. И, проходя мимо Ивана с Борисом, с каменным лицом, сунула ему тетрадку под нос так, что он еле успел ее схватить. И я думаю, что если бы он не успел, то тетрадь полетела бы на пол. А Борис косил глаза в сторону Ивана и улыбался.
А мне стало заметно, что Жанна с каждым днем становилась еще более уставшей, и однажды зайдя в библиотеку, я увидела ее склонившуюся над книгами:
– Ты в порядке? – спросила я.
– Нет, – прямо ответила она, – не в порядке, – и, тяжело вздохнув, она сложила руки, склонилась на них подбородком и задумчиво произнесла. – Тяжело мне.
«Из-за Ивана?», – вертелся у меня вопрос на языке, но я вовремя его прикусила и хорошо, что не спросила, потому что она продолжила, оглушив меня на время:
– Папу перевели в другой город полгода назад. Они переехали с мамой и сестрой. А я осталась, сама настояла, чтобы учебу закончить. Жила некоторое время у друзей, они тоже переехали, а я искала жилье, даже на вокзале пришлось побывать, а когда нашла, радовалась, но не долго, поселились соседи…. Устала от их пьянства, курения и грязи. После учебы работаю, чтобы приехать только ночевать, а приходится все мыть и убирать…. Вот, – протянула она, но потом, встрепенувшись, она посмотрела на меня и быстро добавила, – ты не думай, что я жалуюсь, просто период такой, а сейчас опять жилье ищу…, – она вздохнула и, посмотрев на время, быстро засобиралась. – Мне уже бежать надо, работа ждет! Побегу я.
– Ага, давай, – ответила я, все еще не придя в себя от ее рассказа.
«А ведь никто даже не догадывался об этом», – поразилась я, представив себя в такой ситуации. И все думала, как ей помочь и заодно отблагодарить за помощь в учебе. Выход нашел мой приятель, который улетал в Италию учиться и, ему надо было присмотреть за квартирой, и оплачивать коммунальные услуги. Жанна подходила идеально.
И все-таки условия жизни влияют на нас, как и мы на них – процесс взаимный. Конечно, иногда и условия не помогают, но не Жанне. Она начала меняться, это стало заметно по ее лицу, начала появляться свежесть и тихая радость, глядя на нее появлялось ощущение Благодати, особенно это стало заметно после одного занятия, которое вела молоденькая преподавательница, показывая нам различные методы арттерапии в образовательном пространстве, на этот раз была очередь песочницы.
– А теперь, – произнесла она, когда мы закончили создавать ландшафт в песочнице, – возьмите фигурки, которые вам по душе и разместите в песочнице.
Я украдкой подглядывала за Жанной, гадая, что она предпочтет и, к моему удивлению, она взяла маленькие песочные часы и поставила неподалеку от центра. Ее лицо излучало глубокую и неподдельную скорбь. После того, как все разместили свои фигурки, преподаватель начала расспрашивать каждого. Так, дошла очередь до Жанны. Она долго молчала, задумчиво глядя на фигурку, а потом на глазах появились слезы, которые скатывались по щекам, образуя мокрые дорожки. Она плакала беззвучно.
– Дышите, Жанна, – мягко произнесла преподаватель Татьяна, – вдыхайте глубоко и с шумом выдыхайте, – инструктировала она, чувствуя ее зажимы, а Жанна удивленно посмотрела на нее и, робко, улыбаясь, спросила:
– Откуда Вы знаете, что мне дышать тяжело было?
Татьяна ласково и заботливо посмотрела на нее:
– Почувствовала.
– Понятно, – она с шумом вздохнула. – Теперь я могу говорить, – сказала она и, уже без дрожи в голосе, продолжила. – Песочные часы для меня как символ окончания всего, и поэтому нужно все успеть, особенно все нужно успевать вовремя. Больше всего в жизни я боюсь не успеть сделать всего, что задумала, сказать те слова, которые хотела бы сказать… и еще…, я поняла, что жизнь конечна. А смерть не спрашивает о твоих планах, – она немного помолчала, неотрывно глядя на фигурку, а все смотрели на нее, не отрывая взгляда, и молчали в ожидании. – И еще, я поняла, что жизнь ценна. Очень ценна, – добавила она. – И она продолжается, – промолвила она и с шумом выдохнула.
Казалось, что с этим выдохом вышли боль, горе и полное разочарование в жизни и в глазах появилась жизнь. К моему удивлению, она теперь уже не выглядела как застывшая статуя, а лицо стало живым и настоящим.
Что ты сейчас чувствуешь? – спросила преподаватель Татьяна.
Облегчение и…, – она подыскивала нужное слово, и к моему изумлению добавила. – Благодарность. Благодарность за жизнь.
