Любовь Ивановна Пасечник
Разбитая чашка, или Между строк
Я не помню, сколько мы просидели в бункере. Три дня, а может, и неделю. Нас спасали консервы, оставалось только ждать. Хорошо, что кто-то из нас захватил с собой компас. Теперь мы могли более точно ориентироваться в бункере. Впервые дисциплина была железной. Я стал для них вместо командира, впервые все слушали меня и выполняли указания, которые я говорил. Вскоре мы услышали голоса. Это были спасатели. Мы дружно стали кричать.
Я шёл впереди, ведя за собой за собой попавших в беду товарищей. Все были спасены. Я стал чувствовать, что силы покидают меня. Я слышал, что скоро за нами должен прийти вертолёт, а пока мне хотелось только одного: спать. Довольный я погрузился в сон.
* * *
Так я и путешествовал из одной истории в другую, в каждой становясь её героем. Кем только мне не довелось побывать! И детективом, и учеником, и учителем, и влюблённым романтиком, и путешественником, и даже пиратом и разбойником… Каждый раз, переносясь из одного состояния в другое, я сохранял в памяти всё, что происходило ранее, но не мог никому об этом говорить. Ведь никто мне не поверил бы тогда, особенно когда я вновь встретил того самого господина с чёрным чемоданчиком.
Сначала он следил за мной, был моей тенью. Настал момент, когда я должен был остаться с ним один на один. Прогуливаясь вечером по парку, я свернул с главной аллеи и стал ждать его, прячась под сенью деревьев.
Как всегда, на его лице была загадочная улыбка, говорящая, что только он один знает мой секрет. Мы присели.
– А почему бы Вам не написать о своих приключениях? Ведь вы были героем всех этих историй.
Я тысячу раз представлял себе встречу и наш с ним разговор. У меня к нему, поверьте, было предостаточно вопросов. Как только эта возможность появилась, он всем своим видом дал понять, что говорить будет только он.
– Больше мы с Вами не увидимся. – на прощание сказал незнакомец.
Поймав его взгляд, я почувствовал, что сейчас вновь произойдёт перемещение. Мне стало трудно дышать, казалось, воздух вокруг предательски исчез. От недостатка кислорода у меня потемнело в глазах, и я на минуту заснул.
* * *
Когда я пришёл в сознание и осмотрелся вокруг, то понял, что оказался в той самой маленькой комнатке на чердаке. Ничто не говорило о том, что здесь был ещё кто-то.
За окном рассветало. Первые лучи солнца осторожно подкрадывались к дому, стараясь попасть в комнату и разбудить тех, кто ещё путешествовал в стране снов.
На цыпочках добрался я до своей кровати, нырнул с головой под одеяло и тут же уснул.
Часть 4. Скелеты в моем шкафу
[Спустя 30 лет]
Нужно было немного подождать, но оставаться дома не хотелось, тем более, что мне померещилось сегодня в небе солнце. Спешно собравшись и будто бы для тепла накинув на плечи шарф, я помчался искать солнце на гранитно-мраморных улицах Петербурга. Сегодня мне предстояла весьма важная встреча. Уже в полдень на втором этаже кирпичного дома на окраине города меня ждал издатель. Книга, над которой я трудился добрых полгода, могла выйти в свет, если бы только этот человек посчитал, что она непременно найдёт своих читателей.
Я толкнул локтем дверь парадной, холодный воздух обдал волной застывшей за зиму сырости. Я поёжился. «Эх, всё-таки до настоящей весны ещё очень далеко», – произнес голос где-то в глубине сознания.
Я нёс в руке кожаный портфель, в котором лежал распечатанный ещё только утром роман. Бумага даже не успела остыть и от того, что я к тому же размахивал портфелем, как первоклассник, казалось, будто там не кипа листов, а свежеиспечённые бабушкины пироги.
Солнца видно не было, но было светлее, чем обычно и чувствовалось, что где-то там за пеленой уныло нависающих облаков оно все-таки есть. В Петербурге главное – научиться смотреть вверх: отрывать глаза от асфальта, брусчатки, гранитных плит набережной, и пускать взгляд в свободное плавание, тянуться ввысь, даже выше, чем кроны деревьев. При этом нельзя застрять взглядом в проводах, с силой будто тугой ремень, стягивающих улицы города. И только тогда вы свободно пробежитесь по верхним этажам старинных домов, перепрыгните на их крыши, затем свободно вздохнув и расправив крылья отправитесь искать улыбку солнца.
Здесь я хочу попросить у Вас прощения, ведь, кажется, я опять слишком увлёкся деталями. Что поделать, весна и неразрывно связанное с ней ощущение перемен всегда пробуждают во мне тягу к разговорам.
Мчась на поезде сквозь тёмные туннели метро, я всё пытался представить, какова будет реакция издателя на мой последний роман: бросит ли он резко на стол стопку столь дорогих мне страниц или наоборот предложит свою помощь.
Спустя час я добрался до его дома. Сердце отчего-то бешено заколотилось. Это было странно, ведь у меня уже был не один десяток напечатанных книг, и до сегодняшнего дня мой творческий путь не был полон преград и огорчений.
Дверь его квартиры была не заперта, и я, не дождавшись, чтобы мне открыли, зашел сам. Анатолия я застал в гостиной, он стоял, повернувшись лицом к окну, и что-то высматривал на улице.
– Бездарность! Полное отсутствие совести и таланта! Как ты посмел взять чужую идею и выдать за свою? – гневно крикнул кому-то вслед издатель.
– Что-то случилось? – осторожно спросил я.
– Прошу прощения, но этот юноша выбил меня из колеи. Принёс рукопись, заявил, что дескать это плод его труда, а на самом деле это нагло переписанные рассказы других авторов. Вот как прикажете на это реагировать?
Я оказался в замешательстве, множество мыслей витало в тот миг в голове, но ни одну мне не хотелось произносить вслух.
– Возможно, все начинающие авторы копируют стиль своих кумиров, пытаются подражать их творчеству…
– Вы правы, но нельзя это делать столь цинично. Он не должен называть себя писателем, пока не выработает свой собственный стиль. – сказав это, издатель подошёл к мини-бару, взял графин с виски и бокал. Неспешно наполнив бокал, он пригубил напиток, который должен был несколько успокоить расшатавшиеся нервы столь чувствительного профессионала. – Прошу прощения, что отнял у Вас столько времени.
– Ничего страшного, я прекрасно Вас понимаю и полностью согласен…
– Да, да… Вы ведь принесли свой последний роман? Что ж… мне невероятно интересно, что Вы создали на этот раз.
– Свой роман я назвал «Разбитая чашка».
– Звучит интригующе. Непременно сегодня же прочитаю. Мне просто жизненно необходимо окунуться в качественную литературу.
– Благодарю, Ваше мнение всегда было самым ценным для меня. Я оставлю Вам рукопись. Вы можете побеспокоить меня в любой момент, как только прочитаете роман, – машинально проговорил я.
– Ну тогда до скорой встречи. Уверен, нас снова ждёт оглушительный успех.
Встреча в доме издателя сильно повлияла на меня. Я даже не помню, как дошёл до дома. Сев в дедушкино кресло, которое было дорого мне, как память, закрыв глаза, я погрузился в свои мысли, но меня что-то тревожило.
Сотни моих книг пробегали перед глазами, будто проходя проверку на подлинность и оригинальность. Нет, несомненно, в плагиате меня обвинить было нельзя. Только одно не давало мне покоя: это была одна история, которая в корне изменила мою жизнь.
А начиналась она так: «В тот день, который, казалось бы, ничем не отличался от предыдущего, в город приехал загадочный персонаж…».
Я терзался мыслью, что все мои сюжеты – это чьи-то переписанные судьбы.
И вдруг меня осенило. Эта мысль поразила точно удар грома и стала для меня настоящим открытием. Я вспомнил бабушку. Рассказывая множество историй, она всегда умела преподносить жизнь, но только в огранке.