Лёля Зайкина
(не) Реальный ты
Глава 1. Не реальный ОН
Рука скользит по белоснежному листу бумаги, лежащему на тёмной столешнице. Тонкие пальчики выписывают замысловатые узоры. А в голове острыми стрелами носятся мысли, впиваясь в воспалённый, под воздействием безумной фантазии моего слегка сумасшедшего Муза, мозг. Каждая из идей желает стать начальной нитью моей новой книги и возможно существенно повлиять на содержание произведения и даже на финал.
Ладонь, разгладив лист и смахнув с него невидимые соринки, тянется в чернильнице. Перьевая ручка с блестящей на наконечнике тёмной каплей привычно ложиться меж пальцев, и коснувшись девственно чистой страницы, продолжает ритуал рождения нового произведения. Выводит на бумаге первую витиеватую букву, ставшую начальной единицей книги, а после дописывает и другие завитушки, образующие слова, предложения, абзац. Текст ложиться ровно, без помарок, перечёркивания. Фантазия бурным потоком выплёскивается на бумагу, разливаясь по ней ровными строками. Я почти не дышу, не отрываю взгляда, и, кажется, не моргаю. Погружена, сосредоточена, полностью отдаюсь этому моменту – первым минутам рождения новой истории любви. Ведь порой кажется, нет ничего более волшебного, чем этот миг.
Ведя перьевой ручкой по белой поверхности, я вольна создать любое место, которое пожелаю, построить дом своей мечты или даже подарить жизнь целому миру. Поселить на страницах произведения уникальных людей, наделив их любыми человеческими качествами, может и, наградив сверхъестественным даром. Почему бы нет? Я вправе делать всё что пожелаю, ведь я – создатель, творец, писатель.
Ручка, дойдя до конца страницы, ведомая моим желанием, возвращается в чернильницу, где пробудет до момента рождения следующего произведения. В эту книгу она уже внесла необходимый вклад. Достаточно. Дальше за работу возьмутся её шариковые подружки, клавиатура, голосовые помощники, способные превратить устную речь в текст.
Откинувшись на мягкую спинку стула, поднимаю исписанный листок бумаги и с лёгкой улыбкой начинаю читать только что созданные строки. И это также часть ритуала рождения новой книги. Читаю вслух, но негромко, чтобы не спугнуть своего Муза, идеального мужчину живущего у меня в голове и нашёптывающего самые горячие идеи для новых произведений. Такое… от чего я умудрялись краснеть от макушки до пальчиков на ногах.
И сейчас он уже начал шалости, поделившись некоторыми чертами характера, да и внешности с героем романа и умело соблазняет милую наивную девушку, кружа ей голову. Он не против и полной мере предстать перед ней, сразив наповал… Но вот тут уже против я. Ладно, отдельные черты, мне не жалко, но не более того. Он мой и только мой!
********
«Вдох и выдох. Вдох… И сердце вновь сбивается в груди, трепеща и надрывно плача. Оно просто не может иначе… Ведь ОН тут в зале… Так близко… И в тоже время безумно далеко.
Вроде и в шаговой доступности, но он не один.
Положив кисть, на обтянутое дорогим пиджаком предплечье, рядом на высоченных каблуках, в платье облегающим, как вторая кожа, модельной походкой вышагивает шикарная девушка с копной медовых волос.
Дочь нашего мэра, а если верить сегодняшнему выпуску журнала, освещающего подробности жизни знаменитостей нашего города, ЕГО невеста…
И от этой новости горькая неоправданная обида заполняет всё моё существо. Но для неё нет повода. Кто я? Всего-лишь официантка, по воле судьбы устроившись в очень престижный ресторан. Простая девушка, которой ОН однажды улыбнулся, всего лишь улыбнулся…
Мне не на что рассчитывать, ведь он богат, известен и просто шикарен…»
********
Дочитав, написанные строки, я прикрываю глаза и пытаюсь представить себе мужчину, в которого безумно и безнадёжно влюблена героиня моей новой книги. Но куда там… Как ни стараюсь, ничего не удаётся. Его едва начинающий формироваться образ, целиком и полностью затмевает он – мой Муз, идеал, мужчина, живущий в моей голове…
На тёмном фоне, созданном опущенными веками, появляется его силуэт, выдуманный пару лет назад. В тот период, когда я впервые решила написать книгу с эротической составляющей.
Мне требовалась подпитка…
В наш век компьютеризации, открытого доступа к интернету не сложно писать.
Почти любую информацию можно найти в сети, чтобы просветиться, если в каких-то вопросах не хватает знаний или опыта. Что касается секса так всё ещё проще. Можно не только прочитать, но и посмотреть. В общем, этим я и занималась, краснея, боясь, что Пашка застанет меня за этим занятием.
Я убеждала себя в том что это для дела, и продолжала смотреть, не получая особого удовольствия.
Увы, ожидаемого результата мои старания не принесли. Текст ложился ровно, описания удавались прекрасно, однако, несмотря на все попытки, текст оставался суховат. В нём явно чего-то не хватало. Точнее не чего-то, а эмоций, остроты. Именно тогда в моей фантазии поселился ОН…
Точно так же, как сейчас, он предстал перед глазами. Его образ был безумно ярким, пленительным, настолько чётким, будто я смотрела кино. Словно этот мужчина актёр, играющий определённую роль, а не созданный моей фантазией фантомный образ…
Уверенной походкой хозяина жизни он приближается ко мне. В начале, я имею возможность видеть лишь силуэт. Но и он прекрасен. Наделён крепким подтянутым телом, скрытым под безупречно сидящем на нем костюмом. Разведя плечи в стороны, мой вдохновитель берётся двумя руками за ткань пиджака, стягивая его с плеч. Откидывает в сторону, и тот исчезает в дымке моего видения…
Моё сердце сбивается, пульс учащается, достигая космических цифр. Потому что он подходит ближе, позволяя лучше себя рассмотреть.
Взору предстаёт привлекательное мужское лицо с выраженными скулами квадратным мужественным подбородком, покрытым короткой щетиной. Миндалевидные глаза, выразительно выделяются из-под нависших валиков бровей.
Пальцами правой руки, мужчина касается левого рукава, небрежно расстёгивая запонку и откидывая её в никуда, к пиджаку. Моё внимание сосредотачивается на длинных мужских пальцах с коротко остриженными ногтями, которые скользят по кипельно-белой ткани. Небрежными движениями закатывают рукав, обнажая предплечье. Открывают крепкие мужские руки, покрытые короткими тёмными волосками, обвитые вздутыми венами притягивающими внимание, превращая меня в хенд-фетишистку. Кажется, ничто не может отвлечь от них, заставить оторвать взгляд.
– Фиалочка, я дома! – звук проникает в кортиев орган, заставляя отвлечься.
Последнее, что я замечаю то, что миндалевидные глаза меняют свой цвет с гранитного оттенка на тёмный графитовый, приобретают гематитовый блеск…
– Ты дома? – вновь доносится из прихожей. Я усилием воли поднимаю веки, с трудом вырвавшись из мира фантазии, прогоняю наваждение, задвигаю поглубже своё не реальное увлечение и несусь встречать мужа…
Глава 2. Ночные шалости
– Привет, – улыбаюсь Пашке, выходя из своей маленькой мастерской счастливых историй любви.
Эта ассоциация навевает на меня лёгкую грусть, которая впрочем, тут же улетучивается, стоит мне увидеть открытую улыбку самого близкого друга, а по совместительству мужа.
– Еле-еле дозвался… – губы Паши растягиваются в улыбке. – Думал, ты решила сегодня остаться в мире фантазий, – его голос звучит с наигранной обидой.
– Было такое желание, но как я могла оставить тебя без ужина, – улыбаюсь в ответ, подойдя ближе и щёлкнув нерадивого актёра пальцем по носу.
– Фиалочка, а я уже ужинал… – мужчина меняется в лице, его эмоции выражают вину. Он прекрасно знает, что в одиночестве я почти никогда не ем. Когда дома одна, обхожусь лишь перекусами, всегда дожидаясь мужа для полноценного приёма пищи. Исключением служат, пожалуй, только дни, которые Павлик проводит в командировках, но за время его отъездов всегда успеваю нехило похудеть. Последняя его двухнедельная командировка стоила мне четырёх килограммов, и после неё я так и не успела отъесться.
– Был на деловом ужине… Но, – голос приобретает уверенность. – Обязательно составлю тебе компанию за столом. Не будешь злиться?
– Не буду, – примирительно улыбаюсь, – Куда ж тебя денешь такого делового? Раздевайся, мой руки, а я пока разогрею себе лазанью, – делаю акцент на названии блюда, зная, что муж её обожает, и получаю реакцию, на которую рассчитывала, ту, которая тут же понимает настроение.
– Лазанья?! – парень облизывает губы. – Забудь о том, что я говорил и грей на двоих.
Улыбаюсь, направляясь на кухню. Накрываю на стол. И к тому моменту, когда я ставлю две тарелки с блюдом итальянской кухни, Павлик, уже успев переодеться в домашнюю одежду, входит в помещение. Парень, не теряя времени, усаживается за стол, и жадно втянув воздух, протягивает:
– Божественно!..
Он часто ведёт себя подобным образом, когда я готовлю лазанью, но сегодня явно переигрывает. А я слишком хорошо узнала этого мужчину за шесть лет, которые мы знакомы, чтобы не заметить неестественность его поведения.
– И что же тебе от меня нужно, – спрашиваю, с лёгкой улыбкой на губах. Усаживаюсь за стол и притягиваю к себе порцию, но при этом, не свожу взгляда с мужчины.
– Алл, я знаю, что ты не любишь ходить на корпоративные вечеринки, но я уже дважды был на них один, если приду снова, возникнут лишние вопросы…
Настроение снижается.
После нашей свадьбы, а может и чуть раньше, на фоне событий, ей предшествующих, я стала нелюдима. Плотно засела дома и с неохотой выхожу даже в магазины. А кафе, рестораны и клубы не посещала, даже не помню, сколько времени.
Хотя в клубе была не так давно, прошло лишь полгода. Выход состоялся перед последним отъездом моей лучшей подруге Кузьки, которая в каждый свой визит считает себя обязанной устроить экскурсию по злачным местам. А так как против её греческого темперамента не попрёшь, а Пашка никогда не препятствует нашим похождениям, я «просвещаюсь»…
На корпоративные встречи и вечеринки тоже не ходила не меньше полугода. Но видимо деваться некуда, подводить мужа нельзя… В фирме, где Павлик занимает не последнюю должность особый акцент уделяют семейным ценностям. Холостяков и холостячек в коспании почти нет, а разведённых можно и вовсе по пальцам перечесть.
– Я схожу, в чем вопрос? – растянув губы в вымученной улыбке, говорю я.
– Спасибо, малыш, – Пашка наклоняется над столом, касаясь щеки тёплыми губами и вернувшись на место, принимается за лазанью. Через пару минут тарелка пустеет. Павлик убирает её в посудомойку, и вновь чмокнув меня в щеку, направляется к выходу из комнаты.
– Спасибо, Фиалочка, пойду, поработаю.
Отвечаю кивком, и быстро убрав со стола, возвращаюсь в святую святых, продолжая работу над первой главой книги. Я настолько погружаюсь в процесс, что совершенно теряю счёт времени. И лишь лёгкая растерянность, которая возникает в один из моментов сюжета, позволяет мне выскользнуть из плена собственного Муза.
Я бросаю короткий взгляд на часы, и с ужасом осознаю, что уже почти пять. Быстро приняв душ, с ощущением, что отключусь, едва коснусь головой подушки иду в свою комнату.
Сдёргиваю покрывало, и морской звёздочкой растягиваюсь на комфортабельной двуспальной кровати. Но стоит закрыть глаза, ко мне приходят зрительные образы созданных лишь сегодня героев.
Девушка, застенчиво улыбаясь, то и дело, опускает взгляд, пытается привлечь внимание предмета обожания, но он холоден, безразличен, сосредоточен на другой женщине – красотке с медовыми локонами.
Я очень ярко ощущаю горечь и другие эмоции жертвы собственной фантазии. Жаль её, но страдать ей ещё глав пятнадцать как минимум, а там как пойдёт… И тут будто в знак протеста взгляд героя меняется, становясь жарким, прожигающим, полным похоти… Следом за этим меняется и он. Его место занимает мой предмет обожания, мой Муз, вдохновитель, мой Доминик…
Один только взгляд серых камешков с лёгким металлическим блеском сводит меня с ума, кружа голову. Дополняя взгляд, сознание окутывает бархатный хриплый голос, заставляющий всё моё тело пылать.
– Пошалим, детка?
Сон напрочь покидает меня, и на смену ему приходит желание. Страстное, всепоглощающее, лишающее связи с реальностью, со здравым смыслом. Поддавшись импульсу, я позволяю ладони скользнуть под шёлковую пижаму, провести по складочкам, которые моментально становятся влажными.
Губы моего фантомного партнёра растягивает улыбка, он слегка покачивает головой, демонстрируя смесь эмоций. Его реакция заводит меня даже больше, чем робкие касания дрожащих от возбуждения пальцев.
Не открывая глаз, я сдвигаюсь ближе к спинке кровати, и неловко подвинувшись, сбиваю ночник, который с грохотом падает на пол. Но моё состояние не позволяет отвлечься и, выпустив короткое «Черт», я лишь ускоряю движения, приближая себя к пику.
Мужчина вновь неодобрительно покачивает головой и грозит мне пальцем. Тот вновь цепляет моё внимание, заставляя скользнуть взглядом к предплечью на сводящие меня с ума сильные мужские руки.
– Алла? – сексуальный образ моментально тает, как и возбуждение, подаренное им. Я распахиваю глаза, ощущая, что щеки вспыхивают, будто охваченные пожаром и встречаюсь взглядом с Пашей…
Глава 3. Неловко
Замираю под прожигающим взглядом. Растеряна. Не знаю что делать, как себя вести. Стоит вытаскивать руку или уже оставить её под нижним бельём?
Мысли будто бросились врассыпную, смешиваются, сталкиваются меж собой. Сердце ускоряется, ускоренно качая кровь. А щеки тем временем всё заливает и заливает алым жаром.
Сбившееся ещё во время моей шалости дыхание так и не восстанавливается. А грудь ходит ходуном туда-обратно. Это единственная часть моего тела, которая подвижна. Все другие частички меня застыли.
Рука, ещё недавно ласкающая влажные складки, так и замерла на них. Разведённые ножки лишь слегка подрагивают от напряжения, а распахнутые глаза никак не решаются моргнуть.
Пашка тоже замирает, будто превращаясь в истукана. Лишь румянец медленно ползёт по его щекам, окрашивая и уши, которые вмиг становятся пунцовыми. Мужчина тяжело сглатывает, будто у него в горле образовался ком. И лишь после этого, будто вернув способность издавать звуки, низким не свойственным ему голосом, хрипло произносит.
– Черт… Мужика тебе надо…
Пашин голос, в совокупности со смыслом слов, выводит меня из зависшего состояния. Резко дёрнувшись, я вытаскиваю ладонь из шёлковых трусиков. И тут же, влажную от возбуждения кожу пальцев обжигает взгляд, а я вновь впадаю в диапаузу, теперь не зная, куда девать перепачканную ладонь. Не обратно же?..
Но к счастью Пашка приходит в себя раньше, чем я.
– Черт… Прости… Думал что-то случилось… Слышал шум… Я пойду… К себе… – прерывисто выдаёт муж, всё ещё севшим, низким голосом. Размашистыми шагами направляется к двери и через мгновение исчезает за деревянным полотном, а я, наконец, могу расслабиться.
– Черт… – слетает уже с моих губ, и я, проводив мужскую спину размытым взглядом, расслабленно падаю на кровать. Но ощущение неловкости так и не пропадает. Напротив накапливается, а в душе просыпается совесть, которая тут же принимается за нравоучения, преследуя меня до самого утра и так, не позволив сомкнуть веки.
********
Утром за завтраком, я чувствую себя взвинченной, напряжённой и всё надеюсь, что Паша не поднимет тему вечернего происшествия. Подумаешь… Ничего особенно и не произошло…
Во-первых мы взрослые люди, а во-вторых он видел меня и не такой, хоть и не очень помнит, но…
– Алл, у меня ощущение, что я со своей работой отбираю у тебя лучшее время твоей жизни, – муж всё-таки прерывает тишину, повисшую в помещении, а вместе с ней и мои размышления, – Давай, разведёмся.
Его голос становится решительным, а слова хоть и не вызывают и сотой доли эмоций, которые испытывают любящие жены, услышав эту фразу, всё-таки провоцируют небольшой буранчик переживаний. Ведь я привыкла к этим отношениям. Мне нравится что я не одна, что мне есть о ком заботиться, кого ждать с работы, кому, в конце концов, готовить лазанью…
– Но… – только и успеваю сказать я, а лицо явно приобретает растерянное выражение.
– Я не думаю, что дойдёт до увольнения, но даже если и так это не стоит твоего счастья. Тебе нужно, чтобы рядом был любящий мужчина. Нужно заводить знакомства. Сидя в своём тереме вдохновения, ты рискуешь так и остаться одной…
Его слова острыми булавками проникают в сознание, будят самые отвратительные, отталкивающие воспоминания… В них смешались любовь и предательство, надежда и разочарование, радость первых отношений и боль…
– Ты думаешь, я смогу кому-нибудь поверить? – едва слышно спрашиваю, чувствуя, как дрожат губы. И тут же Пашка втягивает меня в тёплые объятия, а горячие ладони касаются головы, поглаживают волосы.
– Нельзя всегда прятаться, отказываться от жизни… В конце концов никто не предлагает бросаться в омут. Всего лишь знакомства, общение. У тебя же есть потребности…
Мои уши вновь краснеют, и я, уловив скрытый меж словами смысл, выныриваю из его объятий.
– У тебя тоже… Ты прав… Надо разойтись, чтобы ты мог строить свою жизнь…
Пашка улыбается.
– Ты же знаешь моя жизнь, это работа. Но если ты захочешь свободы. Пожалуйста, не молчи… – муж притягивает меня к себе, чмокнув в нос и отстранившись, направляется к двери, – Ну, что вечером съездим за платьем для вечеринки? Или всё-таки предпочтёшь этой пытке развод?
В его голосе слышны игривые, шаловливые нотки. Нет и намёка на серьёзность. И я вслед за парнем перенимаю весёлое настроение.
– Пытка, значит пытка, – с интонацией шутливого смирения произношу я, и Пашка разражается беззаботным смехом.
Вся неловкость, что образовалась между нами, моментально исчезает, будто смех лавиной снёс выстроенную между нами стену непонимания и смущения. Передо мной предстаёт всё тот же весёлый, но в то же время надёжный и заботливый парень, который в нашу первую встречу, когда я чувствовала себя потерянной и ни кому не нужной, подарил мне тепло своей души, поддержку и защиту.
Глава 4. Прошлое, настоящее, будущее
Муж исчезает сначала за поворотом, пропадая из поля зрения, а после за ним закрывается и входная дверь. Об этом меня оповещает щелчок замка, но я особо не реагирую. Целиком и полностью окунувшись в воспоминания юности, за которым следуют и обрывки событий детства.
Стараюсь сильно не погружаться, касаюсь их лишь поверхностно, вспоминая ту атмосферу любви и гармонии, в которой жила.
Задумчивым взглядом обвожу кухню, и на смену статичному виду рождается картинка, напоминающая, как когда-то давно мама пекла тут блинчики, и мы все вместе втроём нашей маленькой счастливой семьёй пили ароматный чай. Поочерёдно макая в выставленные в ряд креманки с различными вареньями и джемами, сложенную в четверо, ещё горячую золотистую выпечку.
Картинка счастливого детства тает, и вслед за ней возвращается реальность и понимание, что от прошлого, увы, почти ничего не осталось. Несколько лет назад мы с Пашей сделали тут ремонт, да и мамы с папой, давно нет рядом…
Мой отец в молодости построил не плохой бизнес, но с годами фирма утонула в океане конкуренции, и к тому моменту, когда не стало мамы и папы, у нас была лишь квартира. Уж не знаю к счастью или нет, кроме родителей у меня никого не было, и почти в семнадцать лет я попала в детдом. Хорошо хоть ненадолго, всего год ада….
Это было для меня катастрофой. Но потом спустя годы, когда услышала истории тех, за кем присматривали «горячо любящие» родственники. Я была уже не так однозначна в своём отношении к этой ситуации.
Хотя мне пришлось не сладко…Мало того, что привычный мир резко разрушился, так ещё и пришлось столкнуться с жёсткой реальностью, попасть в окружение озлобленных, обиженных жизнью подростков. Для меня девочки всю жизнь окружённой заботой, выращенной практически в тепличных условиях, это было ужасным испытанием. Для сверстников же я стала забавой, развлечением, объектом для подтрунивания…
Меня шпыняли все кому не лень, и вот в один из таких моментов, когда меня загнали за сарай и, окружив, хотели раздеть, чтобы позабавиться, я услышала голос. Это был взрослый парень – Пашка. В тот день и ему не хило досталось, но он отнёсся к этому философски со свойственным ему юмором. С того момента он стал для меня ангелом хранителем, а его сестра которая тоже воспитывалась в этом учреждении и которую Паша ежедневно проведывал, так как отсутствие жилья не позволяло ему оформить над сестрой опеку, первой подругой.
Рядом появился человек, заменивший старшего брата, не равнодушный к моим проблемам и бедам, и я вновь почувствовала, что не одна…
На столе оживает телефон, выводя меня из состояния ностальгии, и уже с приветствия я попадаю в плен жгучего темперамента своей второй подруги.
– Алюсь, привет, как ты, детка? – и, не позволяя мне ответить, она со свойственной только ей энергией, азартом и природной страстью продолжает, – Надеюсь, шалишь?
Подружка часто позволяет себе подобные вопросы и, как правило, они вызывают во мне лишь раздражение. Испытав которое я тут же шикаю на Кузю, не стесняясь в выражениях. А вот сегодня всё идёт по новому сценарию… Мои щеки вспыхивают тем же адским, горячим румянцем, что и вечером, воспоминания о неловкой ситуации вновь пробуждаются, и хотя я испытываю некоторое стеснение и неловкость, вместе с этим присутствует и яростное желание поделиться с подругой подробностями моего маленького приключения.
Да, да… Возможно для кого-то это вообще ничего не значащий инцидент, для других неловкая ситуация, а для меня – девушки, большую часть своей взрослой жизни, проводящей в мирке собственного воображения, оградившей себя от внешнего мира, это целое событие. Мне не очень уж свойственны подобные шалости, а уж поймана за ними я впервые…
– Я хочу знать абсолютно всё! – выкрикивает девушка в трубку, едва не оглушая меня. Видимо правильно расшифровав моё затянувшееся молчание, и сообразив, что наконец-таки она может услышать от меня что-то помимо рассказов о новой книге и Пашиной работе.
– Рассказывать нечего, Кузь… – пытаюсь укротить рвущейся темперамент собеседницы. И в ответ на мои слова, подруга испускает шумный выдох.
– Наконец-таки нормальное имя! – и, не дав мне время, чтобы переключиться на новую тему выдаёт, видимо наболевшее. – Ты не представляешь, как представил меня отец моим подчинённым! – делает драматическую паузу, за которой я различаю едва различимый смешок. – Пелагея Петровна!
Меня такой вариант имени не слишком удивляет, слышала от неё и более нестандартные варианты, поэтому послушав некоторое время задорный смех и порадовавшись, что девушка, кажется, напрочь забыла о своём желании разведать мою тайну, всё-таки прерываю её веселье.
– А чем тебя не устраивает такое обращение?
– Ты даже не представляешь как некоторые товарищи, которые пытались, продвинулся ко мне поближе, сокращали это имечко! Хоть бы гуглом воспользовались, я смотрела там вариантики поприятнее. Готова услышать? – подружка вновь берет паузу, дожидаясь моей реакции и лишь услышав моё краткое «да» выдаёт. – Пела или Гея.
Кузька хмыкает, а после продолжает.
– Я думаю, с таким же успехом папочке можно было назвать меня истинным именем. Как думаешь многие рискнули бы называть меня Харей? – девушка вновь разражается звонким смехом, и в ответ на её слова, да и заразительность хихиканья, мне не остаётся ничего кроме как присоединиться к веселью.
Друзья и близкие называют девушку Кузей, от фамилии, которую она носит – Кузьмина и это прозвище устраивает её куда больше, чем имя Перихария, которое та носит с рождения. Этим странным имечком наградила Кузьку мама – гречанка, впрочем, для той, вероятно, имя не казалось таким странным. В переводе Перихария звучит как восторженная радость, что очень даже прекрасно, но вот в России имя попадает в категорию странных. Поэтому истинным именем подружка не пользуется, но и не меняет его, в память о женщине давшей ей жизнь и ни разу не успевшей увидеть дочь. Её мать – Ида, увы, умерла в родах.
Отец, крупный и известный в России бизнесмен, выполнил волю супруги, назвав младенца – Перихария Петровна Кузьмина. Однако он тоже понимает, что с этим именем жить не сахар. Уже пару лет он пытается поставить Кузьку во главе своего бизнеса, то в одном, то в другом регионе. И каждый раз представляет её разными именами. Каких только не было… И Паулина Петровна, и Павла, Прасковея, теперь вот дошёл до Пелагеи…
В свете этого не удивительно, что сама девушка множественна, неоднозначна, как и имена, окружившие её. Именно поэтому некогда не знаешь чего ждать от Кузьки в той или иной ситуации, она более чем непредсказуема.
– Ладно, моё имя никуда не убежит, – вновь хмыкает подруга. – рассказывай про шалость, – и мне не остаётся ничего, кроме как выложить всё как есть, в ярких красках, как полагается автору любовных романов.
Нет сомнений, что подружка представила всю картинку в мельчайших деталях, и теперь заливается смехом, попутно вновь оглушая меня.
– Растёшь девочка, хоть какая-то движуха, – вновь хмыкает она, а потом меняет тон на серьёзный, в общем-то не свойственный этой огненной женщине. – Не понимаю я твоего Пашку, я бы точно на его месте не вышла. И уж точно не предложила развод. Ух, согрела б я тебя! – её голос вновь становится задорным. – Ну, ничего, вот приеду я через недельку. Выпустим мы твою женственность, найдём горяченького мужичка.
– Кузь, сколько раз я тебе говорила, они мне не нужны… Мне вполне хватило юношеского опыта общения. У меня есть сказка Паша, мне больше никто не нужен.
– Пашка-то есть, а секса нету! – не сдаётся подружка, а я не нахожу что возразить на это, ведь моя шалость явный показатель того, что мои слова «секс мне и не нужен», которые так и рвутся, явились бы ложью. – Я такое место присмотрела, обязательно отметим нашу встречу, женщина, прячущаяся в тебе, мне будет ОЧЕНЬ благодарна! – слова Кузьки так и выражают обещание. И я понимаю, что отвертеться вряд ли смогу. И тут же с принятием неизбежности, рождается предчувствие, царапающееся внутри хищной лапой и заставляющее трепетать сердце. Ох… Принесёт мне эта прогулка новые волнения. Ох, принесёт….
