Лиза Даль
Screenplay 6. Найденная

Я смотрела на безмятежно счастливого Алана.

– И что, хорошо расслабляет?

– Превосходно. Хочешь попробовать?

– Нет!

– Ну как хочешь, – он пожал плечами, спрыгнул со стула, взял полотенце, полироль и принялся натирать барную стойку, насвистывая себе под нос какую-то весёленькую мелодию.

Меня терзало ощущение недосказанности.

– Что, даже не будешь меня уговаривать? – спросила я, разглядывая рисунок на его майке.

Алан повернулся ко мне, жеманно улыбнулся.

– А зачем? Не хочешь, как хочешь.

– Ну ты все-таки попробуй.

– Что попробуй?

– Уговорить меня.

– Настанет день, и ты сама будешь меня уговаривать, Лу. Настанет день…

Иногда, когда я была в настроении помучиться, то разговаривала с Эхо, скажем так, по душам. Надо заметить, что разговоры с ним – это вообще, наверное, самая сложная и в то же время самая захватывающая вещь на свете. Было очевидно, что Эхо нуждается в каком-то гораздо более искушённом и прозорливом собеседнике, чем я, потому что меня он вечно оставлял с носом.

Если мы обсуждали что-то, меня никогда не покидало ощущение, будто Эхо хочет подвести меня к чему-то определённому, к какому-то выводу. Он цеплялся за мои слова, увязывал их в одну логическую цепочку, почти позволял мне почувствовать себя умной, и всё только для того, чтобы одним виртуозным вопросом или тезисом разрушить мою уверенность в собственной правоте. Да и вообще уверенность в чём-либо. Он всё так ловко переворачивал вверх ногами, наизнанку и вообще так заковыристо вертел фактами, что в конце разговора я всегда чувствовала себя дурочкой. Злилась, конечно, за это на него, но потом понимала, что это глупо. Я была уверена в том, что Эхо никогда не унизил бы меня намеренно, что поделать, раз уж ему известно намного больше?

А сейчас он, кажется пребывает в очень игривом настроении, потому что говорит мне:

– Не смотри на меня так, – и улыбается хитро, пока я таращу на него глаза.

– А ты сам-то понял, что только что сказал?

– Конечно.

– То есть, по-твоему, сёрфинг на астероидах – это нормально?

Он праведно вскидывает брови:

– Ну а зачем ещё они нужны?

– Ну уж точно никак не для того, чтобы ездить на них верхом!

– Ты хочешь? – спрашивает с видом, будто ему до смерти надоело объяснять очевидные вещи.

– Хочу что? – снова таращусь я. – Встать на астероид как на доску для сёрфинга? Нестись в безвоздушном пространстве вокруг газового гиганта? Мы же об этом говорим?

– Ну да.

Его спокойный, немного насмешливый тон вызывает во мне странное чувство. Нечто вроде соревновательного энтузиазма, смешанного с опасением быть осмеянной за трусость.

– Хорошо, – сдаюсь я. – Что нужно делать?

– Так-то лучше, – он довольно кивает. – Закрой глаза.

– Это сумасшествие, – вздыхаю я, качаю головой и зажмуриваюсь.

– Я помогу.

Эхо подходит ближе и встаёт за моей спиной. Крепкая нежная ладонь накрывает мои глаза.

– Ты готова?

– К чему?

– Ко всему самому захватывающему. Почувствуй его под ногами, почувствуй его твёрдость, его неровности, почувствуй, как балансируешь на нём. Подайся вперёд, вот так, отклонись назад, – а теперь немного в сторону. Понимаешь? Не сложнее, чем на мотоцикле.

– Почему-то сейчас у меня такое ощущение, что подо мной… одноколёсный велосипед.

– И это правильное ощущение, потому что…

Я вдруг понимаю, что его ладонь больше не прикрывает мне веки, что голос его звучит не где-то рядом со мной, а у меня в голове, и что я совсем одна в каком-то неизмеримо огромном пространстве.

– …потому что ты уже здесь! – победно восклицает он. – Открывай глаза!

Я открываю и вижу… Нет! Невозможно описать то, что я вижу! Сначала свои стопы, стоящие на чёрном, тускло поблёскивающем камне. Затем пустоту. Безграничную, бесконечную, засасывающую, необъятную, подавляющую пустоту под ногами и вокруг себя. А слева… Огромная планета, такая неописуемо красивая, такая яркая на фоне космической черноты! Не знаю, сколько времени я провела так, стоя на астероиде – одном из миллионов, разбросанных вокруг меня. Любуясь на разноцветные застывшие вихревые потоки необъятного газового гиганта, закрывшего собой половину вселенной. И будто весь мир задерживает дыхание вместе со мной, ожидает от меня каких-то действий.

– Ну? – интересуется голос в моей голове. – Как ощущения?

Я поворачиваюсь вправо и вижу Эхо стоящим на соседнем астероиде – это в первый момент, а во второй – вижу его зависшим в безвоздушном пространстве на большом камне. И до меня наконец доходит невозможное.

– Я в космосе! – взвизгиваю я восторженно и крайне испуганно одновременно.

– Спокойно! – призывает он спокойно. – Всё ведь хорошо?

– Если не принимать в расчёт то, что я без скафандра в открытом космосе… – начинаю я язвительно-рассеянно, но потом вдруг спохватываюсь: – Стоп! А как мы разговариваем? Звуки же не передаются в вакууме!

– Ну… видишь ли… мы и не звуками разговариваем. У нас ведь даже рты не открываются, не замечаешь?

– Действительно… Ну а что дальше? Так и будем висеть на месте посреди пустоты?

– Прежде всего хотелось бы объяснить тебе, как это работает. Ты сама выбираешь скорость. Если хочешь, можешь ползти как улитка, а можешь разогнаться до сверхзвуковой и даже быстрее.

– А я не свалюсь с него? – осторожничаю я скорее по привычке.

– Ну, если захочешь, почему бы и нет?

Я бросаю на него мимолётный испепеляющий взгляд и снова опускаю глаза к камню под ногами. Поверить не могу, что действительно вижу его! Всё это! Астероид шероховатый, весь в дырочках, как пемза, тёмно-серый, в прожилках поблёскивает нечто вроде слюды, а может, и лёд.

– Ладно. Что нужно делать?

– Каталась когда-нибудь на сёрфе?

– Конечно! – отзываюсь я быстрее, чем успеваю обдумать вопрос. Я ведь никогда… или?.. почему тогда я так ясно представляю себе, что испытывает человек, оседлавший гребень волны?

– Ну вот и отлично! Просто вспомни это ощущение, поймай его и заставь эту систему вертеться!

– Я попробую, – говорю я и смотрю на свои ступни.

Камень подо мной покачивается, я раскидываю руки, удерживая равновесие. Мысленно приказываю ему двигаться вперёд. И тут же всё вокруг меня оживает. Вихревые потоки газового гиганта приходят в движение. Астероиды вокруг меня начинают или удаляться, или приближаться в зависимости от своего размера и скорости вращения. Мне приходит в голову, что именно здесь можно ощутить себя центром вселенной – на этом висящем в пустоте камне, который я заставляю вращаться только силой мысли. Бескрайний космос угнетает своей мощью, и я инстинктивно подгибаю колени, будто пытаясь срастись с астероидом, стать частью этого необъятного каменного кольца, несущегося вокруг газового гиганта.

– Не бойся! – смеётся Эхо, догоняя меня. – Что здесь может с тобой случиться?

А вот действительно – что? Я ведь сплю, и всё это – всего лишь сон, так чего опасаться? Какая-то смелость, лихость, овладевает мной, я буквально чувствую, как от перевозбуждения искрятся глаза и всё тело охватывает поток невероятной бурлящей энергии. И я разгоняюсь. Чернота бездонного космоса и звёзды вокруг меня – сверху, справа и что самое невероятное – даже внизу! Я не верю своим глазам – как все эти звёзды, светящиеся дымчатые туманности, целые галактики могут быть у меня под ногами?! Как я могу глядеть на них сверху? Я ведь привыкла к тому, что небо может быть только над головой и ни в каком другом месте, но здесь…

– Забудь обо всём, что ты знала! – проникает в моё сознание его голос. – Здесь только ты устанавливаешь правила, и они будут такими, какими ты захочешь! Никаких ограничений, просто лети! Просто чувствуй это!

И я лечу, подхваченная вихрем экзистенциального восторга и не знаю точно, чьи эмоции я сейчас испытываю – свои? его? Это не важно, потому что в эти моменты я чувствую такое глубинное восхищение, что единственным способом вынести весь этот нечеловеческий восторг была возможность разделить его с кем-то. Казалось, что я не смогу пережить это в одиночестве, настолько эти эмоции переполняли меня. И я так благодарна была Эхо за то, что могла разделить их с ним, была благодарна за его причастность и единение со мной в этом колоссальном космическом круговороте

Я разлепила глаза. В бунгало сильнее обычного пахло зеленью и влажной землёй, кажется ночью прошёл дождь. Встала, вышла на террасу – так и есть, на пальмовых листьях висят крупные капли, лужицы на ступеньках, но небо начинает светлеть. Пока умывалась, совсем распогодилось, стало красиво вокруг и на душе не так погано. Перепрыгивая через лужи на лестнице спустилась на завтрак, быстро проглотила кашу и попросила Самнанга перетащить матрас с моего диванчика на валуны, хотелось поваляться на них и дочитать вчерашнюю книгу.

Пытаясь вникнуть в текст, я потягивала через трубочку смузи и жалела о том, что не надела купальник. Солнце великолепное, светит, но не жжёт, позагорать бы, а тащиться до бунгало страшно лень. Я оторвалась от книги и подняла голову, тоскливо уставилась на свою террасу неподалёку. Вон он, купальник, сушится на спинке стула уже, наверное, пятый день, сходить, что ли?.. И тут я поперхнулась. У бара стояла группа из трёх пёстрых дракончиков, до меня доносились их писклявые, как у бурундуков из мультфильма, голоса, они обсуждали что-то, пихались, спотыкались об свои же хвосты.

Так я сплю! Вот ведь!

Стало жутко смешно. Обычно, встречая во сне таких странных существ, я тут же подхожу к ним подслушать о чём они болтают, но сегодня мне и вправду всё было лень. Перевесило желание позагорать, просто насладиться моментом. Я стянула с себя свой лёгкий льняной комбинезон, растянулась на матрасе в чём мать родила, накрыла голову соломенной шляпой и заставила себя ни о чём не думать. Понятно теперь, почему читать никак не получалось, я не улавливала смысл написанного, глаза по нескольку раз возвращались к началу абзаца – во сне всегда так. Просто слушала плеск волн, ласкающих подножие валуна, ощущала кожей тёплые лучи солнца…

– Твою мать, Лу! Ты что, совсем сдурела?!

Я вздрогнула и стянула шляпу с лица, села на матрасе, комкая комбинезон возле груди.

– Артём?

Он стоял в нескольких метрах от меня, недоуменно таращился на моё тело.

– Почему ты голая?! – прошипел, краснея.

– Загораю…

– Прикройся, идиотка! Здесь тебе не нудистский пляж, а территория отеля!

Я бросила взгляд на ресторан. Дракончики сидели за столиком, болтали ногами и чокались стаканами с лимонадом.

– Артём, успокойся, мы в моём сне, – сказала я, пытаясь взять себя в руки.

Вот ведь противный, даже тут не может оставить меня в покое!

– Чего? – сморщился он.

– Обернись, там драконы.

Он оглянулся назад, но тут же вернулся ко мне.

– По-твоему, в реальности драконы могут сидеть в твоём ресторане? – спросила я с вызовом.

– Это дети, Лу, – приглушённо взвыл он. – Дети наших постояльцев. На площади Золотых львов сегодня был карнавал.

– Да? – заподозрила я неладное.

Артём вытер пот с лица, устало махнул в мою сторону.

– Оденься, пожалуйста, и пойдём поговорим.

– Значит, ты утверждаешь, что у тебя проблемы с тем, чтобы отличать реальность от сна? – спрашивал он через полчаса, задумчиво позвякивая льдом в стакане с виски.

– Ну… не то чтобы проблемы, просто… у меня это не всегда получается.

– Это значит проблемы, Лу, – мрачно заключил он. – Давно это с тобой?

– Точно не знаю. Помнишь, когда мы ещё жили на вилле, я задыхалась по ночам?

– Конечно, помню, – поднял он на меня тяжёлый взгляд.

– Это происходило потому, что сон был очень реальным. Я видела её, чувствовала её руки на своём горле, чувствовала, как не хватает воздуха. Наверное, тогда это и началось. Со временем прогрессировало, ну а теперь… не знаю, что теперь. Сам всё видел. И кстати, я до сих пор не уверена в том, что не сплю.

– Но как это может быть?

– Я не могу тебе этого объяснить. Просто, когда я вижу сон, в нём всё такое же настоящее, как и здесь, поэтому кажется, что всё происходит на самом деле. Иногда я понимаю, что это сон, иногда нет. Никак не могу приспособиться, пока не разобралась, как именно их различать. Понимаешь, бывают такие сны, они совсем нереальные, в том смысле, что я почти сразу понимаю, что сплю, потому что там много сказочного и необычного, однако это не значит, что всё выглядит искусственным, даже наоборот, есть ощущение какой-то гиперреальности. А есть сны, похожие на обычную жизнь, и вот тогда возникают сложности. Всё вроде бы правильно, ничего сверхъестественного, и вот это-то как раз и обманывает больше всего. Такой сон сложно раскусить.

– Звучит как бред…

– Я знаю.

Он залпом допил виски, поставил стакан на стол, рассеянно покрутил.

– Как можно не понимать, что ты спишь? – спросил у него.

Я начинала злиться. Ну вот что, что тут сказать?! Как объяснить это состояние человеку, который ни разу в нём не оказывался? Если бы это случилось с ним хоть однажды, он бы не задавал такие глупые вопросы! Глупые, потому что задавать их кажется бесполезно. Это нужно пережить.

– А ты сам-то понимаешь? – выдавила я бессильно.

Артём задумался ненадолго, потом крякнул:

– Я вообще редко сны вижу.

– А вот я часто, каждую ночь и по многу, много разных! Когда я там, то чувствую, что это случается прямо сейчас и именно со мной. И только когда просыпаюсь, осознаю, что ничего этого не было. Остаются только воспоминания. Но и эти воспоминания ничем не отличаются от обычных. Вот, например, ты. Как именно ты помнишь, что происходило с тобой вчера или неделю назад? Не очень ярко, не очень отчётливо, но помнишь же! Так же и я, не очень подробно, не каждую деталь, но я помню.

– Нужно, наверное, поискать симптомы в Интернете. Может, это как-то лечится?

– Да, наверное…

Я смотрела на свои нервно сжатые кулаки и понимала, что лечиться мне не очень-то и хочется. Однако проблему нужно как-то решать. Осознавать себя во сне – это одно, это может быть весело и интересно, но подозревать реальность в нереальности – это уже совсем другое дело, попахивает расстройством психики, наверное… Просто теперь, куда бы я ни попала, нужно стараться вести себя естественно, а то, чего доброго, снова попадусь, и он упрячет меня в психушку…

Глава 7

Сегодня на океане шторм. Волны вздымаются в высоту человеческого роста, с грохотом разбиваются о камни. Дальние острова заволокло туманной дымкой, низкие тяжёлые тучи нависли над зловещим океаном. В ожидании ливня мы с Аланом убрали все лежаки, все подушки и матрасы и, слушая далёкие громовые раскаты, притихли за барной стойкой с чашками кофе.

– Сейчас что-то будет, – многообещающе прошептал Алан, глядя на горизонт.

– Ветер просто ужасный. Как бы крыши не посносило.

– Эти крыши ещё и не такое видали. Выдержат, не переживай.

– Думаешь? – беспокоилась я.

– Уверен.

– Я слышала на пляже, хозяйка какого-то геста жаловалась на то, что шторм когда-то почти полностью разрушил все её бунгало.

– Такие истории случаются, – кивнул Алан. – Всё зависит от качества строительства. Экономят на рабочих, получают в итоге карточные домики, а потом удивляются, почему они рушатся от ветра. Ваши бунгало выстроены как будто на века, ещё и вас самих переживут.

– Будем надеяться, – вздохнула я, опасливо косясь на гнущиеся от ветра пальмы.

Грохот волн почти полностью заглушал музыку. Одни туристы на берегу догоняли сорванные ветром шляпы и панамки, другие, наученные их опытом, придерживали свои руками. Краем глаза я видела, как большой пляжный зонт вывернуло наизнанку и трепало на ветру. Стало жутко. Успокаивая саму себя, я мотнула головой, усмехнулась и сказала почти весело:

– Разве это ветер? Вот на Нептуне ветер…

Чувство дежавю накрыло меня с головой, оглушило, вывело из строя. Я замолчала, растерянно моргая, вертя головой, будто стремясь найти в окружающей обстановке что-то, что могло бы стать причиной этому состоянию.

– Всё хорошо? – спросил Алан, обеспокоенно заглядывая мне в глаза.

– Да… Нет… Не знаю. Я просто подумала, что… Ладно, не бери в голову.

– Так что там про Нептун?

– Нептун – это планета Солнечной системы, – продолжала я, рассеянно озираясь по сторонам, – и на нём просто ужасные ветры. Они дуют со скоростью две тысячи километров в час, – внутри меня нарастало страшное чувство. Щемящая тоска, боль, предчувствие чего-то кошмарного. – Дуют и дуют, и никогда не прекращаются, – бормотала я, вцепившись ногтями в барную стойку, – вечный грандиозный шторм.

Выдохнув последнюю фразу, я замолчала не в силах добавить ни слова. Горло сдавило так, что я не смогла бы протолкнуть сквозь него ни звука. Страшное предчувствие переросло в настоящую панику. Тяжело дыша, я смотрела на чернеющий океан, одновременно раскапывая внутри себя хоть что-то, что помогло бы мне уловить причину моего состояния, надеясь зацепиться хоть за какую-нибудь ниточку. Ничего. Только бескрайняя, как океан, бездна необъяснимого страха.

– С тобой точно всё в порядке?

Я подняла на него полные отчаяния глаза.

– Нет, Алан. Со мной не всё в порядке. Я, кажется, схожу с ума.

– Всего-то? – ухмыльнулся он.

– Это не самое главное, – просипела я, продолжая озираться по сторонам. – Понимаешь, с ума можно сходить по-разному. Можно весело и интересно, вытворяя всякую присущую сумасшедшим ерунду, ходить голым по парку, например, или играть в догонялки с собственной тенью. А можно так, как я. Не могу даже вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя спокойной. Не счастливой, но хотя бы спокойной.

жить в постоянном страхе, терзаться странными чувствами. Блуждать по чёрным коридорам воспоминаний, спотыкаясь о свои собственные неожиданные и от того ужасные мысли. Хотеть изменить и прошлое, и настоящее, но понимать, что это невозможно. Я устала, смертельно устала. Бегу сама от себя, пытаюсь заткнуть зияющую дыру в своём сознании, заполнить пустоту в сердце, занимаю себя какими-то делами, но ни в чём не могу найти утешения

– Этот отель, это всё, – я широким жестом обвела свои владения, – всего лишь моя очередная неудачная попытка наполнить свою жизнь хоть каким-нибудь смыслом.

– Разве такая уж неудачная попытка? – спросил Алан, легонько потрепав моё плечо. – По-моему, ты прекрасно справляешься.

– Да речь не о том, что я плохо справляюсь, я говорю о том, что это не приносит мне удовлетворения. Делать всё хорошо – это всего лишь привычка. Если я берусь за что-то, то непременно выкладываюсь на все сто процентов…

Очередная волна дежавю заставила меня вжаться в кресло. Чувствуя себя беспомощной и уязвимой, я закрыла глаза руками, пережидая, пока стихнет это всепоглощающее чувство.

Океан разбушевался не на шутку. Волны стали просто огромными, высокими, стремились дотянуться до нас, но с размаху налетая на камни, могли лишь в ярости разбрасывать брызги и пену.

– Ты привыкнешь, – сказал Алан, напряжённо глядя вдаль.

– Я даже не знаю, хочу ли я привыкать. Понимаю, что это единственный выход, раз не остаётся ничего другого, но именно поэтому, скорее даже подсознательно, сопротивляюсь. Я привыкла считать себя свободной, и мысли о том, что моя жизнь больше не принадлежит мне… Это невыносимо, Алан.

– Твоя жизнь принадлежит только тебе и никому другому.

– Нет. Уже нет. Я ведь не могу проживать её так, как считаю нужным. И это значит, что она уже не моя, она теперь принадлежит незнакомой мне женщине, а я, как ни стараюсь, не могу стать ею, не могу принять её условия и её желания. И именно это сводит меня с ума. Медленно, мучительно, издевательски сводит с ума. Хочется иногда только одного – сдохнуть.

– Сдохнуть?

– Просто перестать существовать.

– Ну ты даёшь, Лу. Живёшь в раю и хочешь сдохнуть. Вечно нас, людей, что-то не устраивает.

– Любое место, которое мы не можем покинуть по своей воле, есть ад. А в аду смерть – наименьшее из всех зол. Будешь спорить?

– Не буду.

– То-то и оно.

Я что-то совсем приуныла. Обхватив колени медленно раскачивалась в кресле, как в трансе, погружалась всё глубже в чувство безысходности.

– Может, мне просто сбежать? – осенила вдруг меня печальная мысль. – Поселиться в какой-нибудь глухой деревне с местными? Пасти вместе с ними скот на полях?

– Не вариант, – сморщился Алан, подумав.

– Почему?

– Белая женщина здесь в диковинку, а языки у местных длинные. Слухи распространяются быстрее радиоволны. Стоит Артёму объявить награду хотя бы в тысячу долларов, и тебя доставят к нему максимум через три дня. Здесь это средняя годовая зарплата, конечно, они порвут себе задницы, выискивая тебя. А если награда будет в десять тысяч? Сбежав утром, вечером ты будешь снова сидеть на этом же стуле.

Вряд ли, конечно, на стуле. В лучшем случае запрёт меня где-нибудь…

в подвале

В подвале?

– У нас же здесь нет подвалов? – спросила я рассеянно.

– Нет. А почему ты спрашиваешь?

– Да так… не знаю…