Литтмегалина
Связи
Бинидиктус встал.
– Либо ты тушишь сигарету, Джулиус, либо я запихиваю ее тебе в задницу горящей стороной.
Все были шокированы этой вспышкой агрессии не менее, чем атакуемый объект.
– Что-о? – поперхнулся Джулиус. – С кем ты разговариваешь в таком тоне?
– Я у тебя не в подчинении, ты мне никто. Ну, я жду. Туши сигарету.
Джулиус был не так смел, когда дело доходило до физической угрозы. Наплечники, вшитые в каждый из его костюмов, добавляли главе Второго отдела столь желанной массивности, но не могли скрыть тот факт, что ростом он не вышел. Он утопил сигарету в кофейной чашке и получил удовольствие хотя бы от этого.
Дьобулус перевел взгляд с Лисицы на Бинидиктуса и усмехнулся.
– Не могу не отметить, что у нас подобралась компания с на редкость богатой историей взаимоотношений, – протянул Октавиус.
– Все успокоились? – резко поинтересовался Медведь.
– Продолжайте, пока еще кто-нибудь не подрался, – мягко поторопил Илия.
– Учитывая вашу неприемлемую осведомленность, полагаю, вы уже в курсе, что произошло сегодня, – тяжело вздохнул Медведь. Провал соблюдения секретности в отделе мучил его сильнее, чем застарелая геморроидальная шишка. – В семь вечера в расположенном неподалеку кинотеатре «Рассвет» стартовал зарубежный фильм об акулах-убийцах, – Медведь подчеркнул слово «зарубежный», давая понять окружающим, что в Ровенне такую непотребщину снимать бы не стали. – Вскоре после восьми прохожие услышали крики из кинотеатра, но решили, что это реакция зрителей на фильм, реклама которого была повсюду на здании. В 8:20 заглянувший посетитель обнаружил, что все люди в здании мертвы, включая сотрудников. Пятьдесят шесть человек, по последним данным, – у Медведя дрогнула нижняя губа.
Случай абсолютно беспрецедентный. Где-то в глубине души Медведь все еще отказывался признать реальность произошедшего. Он проработал в СЛ более пятидесяти лет – дольше, чем кто-либо другой, – и у него накопилось в памяти много вещей, в которые он не мог поверить. Иногда он просыпался по ночам и тихо сидел в темноте, чувствуя, как что-то сжимает и давит его сердце изнутри, пока не вставала жена и не приносила ему стакан воды и таблетку. Его жена ненавидела его работу: даже не имея представления, чем он в действительности занимается, она отчетливо видела все разрушительные последствия.
– Судя по анализу обстановки, в какой-то момент акулы просто выплыли из экрана в зал и потом в коридоры здания. Они двигались очень быстро и за считанные минуты расправились с присутствующими. После чего исчезли.
– Киношник показал кино, шутка для посвященных, – ухмыльнулся Октавиус. – Чего вы все на меня так уставились? Это он был циничным, не я.
– Или же таким образом он дал нам понять, с кем мы имеем дело, – предположил Илия.
– Ну или так, – согласился Октавиус.
– Список жертв устанавливается, однако уже известно, что среди них были родственники наших сотрудников, – Медведь тоскливо посмотрел в свою опустевшую чашку.
– И, учитывая нашу невероятную секретность, новость разлетелась среди сотрудников СЛ как триппер в борделе, – процедил Дьобулус. – Летом люди отдыхали, им было не до драм, проблем со спиритом поубавилось, меньше сотрудников вели расследование на выезде. Затем стартовал сентябрь, отпускники вернулись, но объем работы еще не поднялся до привычного уровня. Тут-то и происходит теракт. И все из СЛ, кто был в городе, то есть почти все, рванули в здание. Я не удивлен, что этот истеричный придурок из Второго отдела не сообразил, но почему ты позволил им, Медведь? «Эпизод 2. Только сегодня в «Серебряной Лисице!»
– Моя вина, – глухо буркнул Медведь.
– Сегодня я спас твою жирную морщинистую жопу, а ты все эти годы добиваешься моего отстранения. Дай тебе возможность, ты вернулся бы в прошлое, чтобы уничтожить меня пока я был еще ребенком.
– Потому что ты демон, Дьобулус! – прорычал Медведь.
– А ты старый идиот, – небрежно бросил Дьобулус, – который ничего не видит за своей высокоморальностью. Идиоты нанесли миру куда больше ущерба, чем демоны. Почему бы тогда не отстранить тебя?
– Ты думаешь, я не осведомлен о твоих интригах, Дьобулус? – взревел Медведь. – О том, что ты плел между Ровенной и Роаной? Ты рискнул населением двух стран ради своих амбиций! Ты готов поставить все на карту ради призрачной возможности выиграть, при этом человеческая жизнь имеет для тебя нулевую значимость. Я не понимаю, как они могли оставить тебя в живых, да еще и выпустить тебя в Роану, чтобы ты творил там жуткие дела, кормя своего монстра. Мне надо полностью лишиться разума, чтобы положиться на такого человека, как ты!
– Благодаря моим интригам вы обрели «Спирит 3013». Напомню: единственную на данный период возможность решить нашу деликатную национальную проблему.
– Мы чуть не ввязались в войну с соседней страной!
– Но не ввязались, – холодно возразил Дьобулус. – Иногда риск – это все, что тебе остается. Потому что бездействие само по себе приведет к ужасному результату.
– Ты не имеешь права принимать такие решения самолично.
– Имею. Если все остальные, вместе взятые, глупее чем один я.
Илия поднялся с места.
– Послушайте! Наше совещание может в любой момент прерваться самым неприятным образом. Если Дьобулус прав, то все здание СЛ находится у Киношника на прицеле, атаки можно ожидать в любой момент. А мы пока не сдвинулись с места в расследовании. Никто из присутствующих не согласен уйти, все хотят принять участие. Мы должны забыть о личных разногласиях и эффективно работать вместе. Так давайте же вернемся к теме.
Его спокойный голос отрезвил спорящих. Медведь прокашлялся и сообщил:
– Тела были неимоверно повреждены, как будто действительно подверглись нападению гигантских акул. Следы зубов обнаружены даже на обивках кресел.
– И что это значит? – уточнил Илия.
– Что наш старый приятель стал сильнее, – Дьобулус невозмутимо промокнул салфеткой каплю брызнувшего на стол кофе. – Теперь он может создавать материальные предметы, пусть и существующие лишь ограниченный период времени.
– Каким образом ему это удается? – спросил Илия.
– Способности Киношника обусловлены тем, что его тело буквально пропитано спиритом, который он может контролировать, растрачивая на свои затеи. Качество поделок тем выше, чем больше спирита пошло на их изготовление.
– Хочешь сказать, у Киношника стало больше ресурсов?
– Да. Именно с этим связан длительный период затишья, предшествующий сегодняшней атаке. Киношник сильно потратился на первый Эпизод, ему потребовалось время на восстановление. Являясь, по сути, сгустком спирита, он, как любой другой сгусток, притягивает свободный спирит из окружающей среды. И с увеличением количества накопленного спирита скорость этого процесса возрастает.
– Все эти годы он наращивал мощь для следующей атаки.
– Именно.
– И сейчас способен сровнять СЛ с землей.
– Ты все отлично понимаешь.
– А если в процессе атаки он растратит все силы? Что тогда? – не отстал Илия. – Он станет обычным человеком?
– Спирит вызывает физическое привыкание. Когда количество спирита в теле падает, самочувствие становится абсолютно невыносимым, вплоть до смерти. Не сомневайся – Киношник такого не допустит. Почувствовав, что уже на грани, он просто отступит на время.
– Погодите, – очнулся Джулиус. – Вся эта история началась пятьдесят пять лет назад. Вы серьезно считает, что это продолжает один и тот же человек? Тогда нас атакует чокнутый старичок.
– Календарный возраст не имеет значения, так как спирит замедляет процессы старения, – возразил Дьобулус. – Физически Киношник соответствует… учитывая его поразительные способности… я бы сказал, двадцати – двадцатипятилетнему возрасту. Хотя по сравнению с Киношником я очень слаб, влияние спирита прослеживается и на мне. Сравните меня и Октавиуса. Мы практически ровесники, Октавиус чуть младше. Но если он выглядит как дряхлый старикашка, то я – цветущий мужчина средних лет.
– Хм, этот подкол так нелеп, что я даже не стану его комментировать… – пробормотал Октавиус, недовольно дернув уголком рта.
Эфил постучал перстнем по кофейной чашке. Пальцы его правой руки не функционировали нормально, и Эфил вспоминал об этом каждый раз, когда сжимал их в кулак.
– Давайте перечислим известные нам факты о Киношнике, – предложил он.
– Едва ли нам вообще что-то о нем известно. Он не знал жертв перед убийством, он не присутствовал на месте их гибели, он ни с кем никак не контактировал. Он не оставил ни единого следа, – напомнил Илия.
– Дьобулус? – вопросительным тоном обратился Эфил.
– Видимо, как следствие пережитого мною воздействия, я иногда улавливаю слабую связь между моим и его мозгом…
– Я же говорил: они могут быть заодно, – ввернул Медведь, но его никто не слушал.
– Иногда в моем сознании возникают образы… – продолжил Дьобулус. – На долю секунды. Как будто я вижу что-то его глазами. Но зацепиться не за что.
– То есть нам надо найти человека, о котором мы не знаем ничего вообще? – уточнил Бинидиктус. – Прекрасно. Продолжаем надеяться на успех.
– Если ничего не знаете о преступнике, посмотрите на жертв, – предложил Октавиус и сам безнадежно посмотрел в пустую сахарницу.
– Я многократно перечитывал материалы по данному делу, – Илия толкнул к Октавиусу полную сахарницу с противоположной стороны стола. – Разумеется, количество убитых сотрудников СЛ привлекает внимание – и это не считая тех, что погибли во время Эпизода. Но прочие жертвы… Иногда гибли семьи. Иногда отдельные люди. Разного возраста. Единственное, что их объединяет, так это то, что им всем не повезло оказаться на пути созданных Киношником чудовищ.
– Спасибо, Илия… – Октавиус всыпал в чашку четыре ложки сахара – бодрящая порция глюкозы для напряженного мозга. – Основной вопрос, который меня интересует… Его обуяла страсть к убийству сотрудников СЛ до того, как организация начала его преследовать, или после? Если…
– Какое значение имеют эти праздные вопросы? – нетерпеливо перебил Джулиус. – Можем мы уже приступить к настоящему расследованию?
Октавиус смерил его взглядом.
– Вы можете. В соседнем помещении. Потом сравним результаты.
– Личная неприязнь к СЛ? – предположил Бинидиктус.
– Возможно, – Октавиус размешал кофе, с громким стуком ударяя ложкой о фарфор. – Фиксация на СЛ определенно прослеживается. И не похоже, чтобы Киношник просто защищался, чувствуя угрозу – ведь к нему не подобрались хоть сколько-то близко.
– Я согласен, – кивнул Илия. – Ведущееся расследование едва ли доставляло ему хлопоты, фактически у «Серебряной Лисицы» ничего на него не было. Но он все равно пошел на вторжение непосредственно в здание СЛ. И не намерен на этом останавливаться, согласно теории Дьобулуса о надвигающемся на нас Эпизоде 2.
– Если дело в личной вражде, значит, какой-то инцидент произошел между сотрудником СЛ – которого мы для удобства назовем, допустим, Н – и Киношником еще до того, как стартовала цепочка преступлений, – Октавиус задумчиво потер подбородок. – Некий конфликт, поджегший фитиль.
– Причем Н не обязательно должен находиться в самом начале цепочки. Киношнику мог потребоваться период тренировки, когда он пробовал себя в деле на случайных людях, – дополнил Дьобулус. – С другой стороны, Киношник наверняка добрался до цели в течение года-двух от начала его деятельности. Нам следует внимательно изучить этот период.
– Вы полагаете, мы не подумали об этом? – насупил брови Медведь. – Да мы годами изучали биографии сотрудников, пострадавших от его руки, и не сумели отыскать ни единой точки соприкосновения с Киношником, ни единого обоснования, почему Киношник вдруг возжелал добраться до них. Большинство погибших даже не вели его дело. Если вы считаете, что в один вечер вам удастся обнаружить что-то, чего мы не замечали все это время, то предупреждаю: это путь в никуда и трата времени, которого у нас нет.
Илия мотнул головой.
– Я чувствую, что тут что-то есть. Нам следует проверить эту теорию еще раз. Подумать, что вы могли пропустить.
– Что мы могли пропустить? У нас был список сотрудников. Мы сопоставили его со списком жертв. И изучили биографии тех, кто оказался в обоих списках, вплоть до младенчества.
– Возможно, в этом и проблема… – пробормотал Илия. Он зажмурился на секунду, пытаясь сосредоточиться на неясной мысли. Открыв глаза, он увидел, что взгляды всех присутствующих так и впились в него. – Конфликт обычно ударяет по всем его участникам, Представьте: между Киношником и неким управомоченным произошло нечто, после чего Киношник начал убивать, в конечно итоге прикончив и своего обидчика. Едва ли заурядное событие могло привести к столько драматичным последствиям, верно? Но тогда и другая сторона – то есть Н – могла оказаться травмирована.
– Решил, что его достала эта работа и уволился, – уловил советник ход рассуждений Илии. – И сложно сказать, в каком году это произошло. Ведь увеличенная продолжительность жизни Киношника дает нам большой временной разброс.
Эфил и сам периодически задумывался об уходе, но его отставка вела к длительной и сулящей грандиозные проблемы процедуре отстранения Деметриуса от должности правителя страны. Каждый из них оставался на своем месте по принципу оба или ни один. Иногда Эфил пытался представить, как сложилась бы его жизнь, если бы предыдущий правитель, отец Деметриуса, не принял такое поражающее оригинальностью решение. Вот прямо в этот момент, что бы он делал? Вероятно, читал бы книгу перед сном, лежа в уютной постели и знать не зная о раскручивающихся в стране тревожных событиях. Возможно, ему бы даже удалось полностью отделаться от Деметриуса. Эфил устал от компаньона. Иногда он ощущал себя пятилетним мальчиком, выгуливающим молодую, игривую и очень непослушную собаку, чей вес в два раза превышает его собственный. То есть как будто его протащили по асфальту, затем столкнули в лужу, а напоследок еще и сбили с ног бурным проявлением любви и привязанности.
– Кому как не вам понимать его, советник, – Дьобулус посмотрел на Эфила с насмешливой искоркой во взгляде.
– Да, – кивнул Илия. – На момент преступлений Киношника Н мог уже не числиться в штате СЛ. Как следствие, было невозможно установить его причастность к СЛ, сверяясь со списками сотрудников, актуальных на тот период.
– А это именно то, что они сделали, – Дьобулус сверкнул бриллиантом в зубе. – Так ведь, Медведь?
– Да, – через силу признался Медведь.
Дьобулус глумливо фыркнул.
– К их оправданию, у них могло и вовсе не быть возможности проверить список выбывших, – вступился Илия если не за начальника, то за честь Первого отдела. – Тот период отличался повышенной турбулентностью для СЛ, архив находился в ужасном состоянии. Значительная часть архивных материалов была утрачена при пожаре, в том числе досье выбывших сотрудников. Досье актуальных сотрудников не пострадали, так как хранились в кабинете главы СЛ.
Лица присутствующих значительно помрачнели.
– То есть эта ветка расследования для нас полностью заблокирована? – осведомился Бинидиктус, выражая общую тревогу.
– Я… я не знаю, – качнул головой Илия. – В начале лета нам поступил обширный массив данных, ранее считавшийся безнадежно утерянным. С одной стороны, эти документы относятся к более раннему периоду, чем тот, что нас интересует. С другой стороны, сам тот факт, что убийства начались пятьдесят пять лет назад, не означает, что предполагаемый нами конфликт обязательно произошел незадолго до этого. Определенно, есть смысл проверить эти документы. Мне сложно сказать, что там. Я еще не успел разобраться с ними.
– Неясно, каким образом Киношник обрел способность вбирать в себя спирит и какое отношение имел к этому конфликт с сотрудником СЛ, – задумчиво произнес Дьобулус. – Но стать тем, кем он стал – длительный процесс. Он будто родился заново. Ему пришлось учиться, набираться сил. Это то, что занимало его многие годы еще до начала нападений. Следовательно, у нас есть шанс что-то обнаружить в старых записях.
Медведь прокашлялся, и Илия обернулся на него, заранее хмуря брови.
– Хотел бы я знать, Илия, как так получилось, что с лета в подведомственном тебе архиве лежит груда документов, а ты до сих пор не удосужился их обработать.
– Возможно, это потому, что при восьмичасовом рабочем дне я работаю двенадцать, – кротко ответил Илия. – И это только чтобы справляться с моими текущими обязанностями. Сегодня, например, суббота. И по каким-то причинам я вынужден торчать здесь с самого утра, при том, что переработки мне даже никак не оплачиваются.
На лице Медведя возникло и скрылось виноватое выражение, и все же он продолжил:
– Ты должен был написать мне рапорт, уведомляя о поступлении новых материалов.
– Я написал, – ровно произнес Илия. – Пять штук.
– Типичная для вас халатность! – взорвался Джулиус. – Если бы делом занимался Второй отдел, оно бы не было в столь плачевном состоянии!
Медведь стиснул зубы.
– Это дело нашего отдела. В него вовлечены наши сотрудники, и наши сотрудники понесли драматический урон от Киношника.
– Итого, ваши достижения укладываются в два слова: гора трупов. Вам проще сдаться, – фыркнул Джулиус.
– Ваши достижения тоже укладываются в два слова: штучки-дрючки. Есть ли от ваших изобретений хоть какой-то результат, кроме обеспечения рабочих мест для сотрудников Второго отдела? – огрызнулся Медведь.
– Если показать наши статистические выкладки…
– Тебе показать нашу статистику, Джулиус? – зарычал Медведь. – Свернем этот спор. Он неуместный и несвоевременный. Так, что у нас? Документы… Давайте-ка покопаемся в тех бумажках и проверим на совпадение еще раз.
«Давайте покопаемся в бумажках. И кто же этим займется?» – с долей раздражения подумал Илия и встал. В этот момент его мобильный зазвонил.
– Извините, это жена. Вероятно, вернулась домой и хочет знать, где я. Мне нужно объясниться. Да, я на работе, – сказал он в трубку. – Как обычно. Нужно разобрать кое-какие бумаги. Да, как всегда. Ты уже вернулась? Ты не была у родителей? – Илия вдруг изменился в лице и, резко поднявшись с места, направился к двери. – Чудесно. Какое счастливое совпадение. Нет, я не возражаю. Конечно, ты можешь встречаться с друзьями. Хорошей ночи.
Повернувшись, он увидел подчеркнуто незаинтересованные лица.
– Как дела у Лизы? – нейтральным тоном осведомился Бинидиктус.
Лиза много лет работала секретарем Медведя. Она была дружелюбной, приятной, мягкой красивой женщиной, и замена ее на сердитую завитую старушенцию, пусть всего-то на три недели, была воспринята коллективом болезненно. Сейчас присутствующих в зале распирало любопытство, что вообще могло стрястись у такой умильной парочки, как Лиза и Илия. Спустя двадцать лет брака эти двое все еще неосознанно брались за руки, если им случалось пройтись по коридору вместе, и в кафетерии что-то со смехом нашептывали друг другу на ушко.
– Она собиралась к матери, но не поехала, потому что случайно встретила свою первую любовь, еще со школьных времен. Они провели вместе весь день и сейчас сидят в ресторане. Кажется, она немного пьяна.
– Ты устроишь ей скандал? – спросила Лисица. Скандал в исполнении Илии. Вот бы взглянуть. А пока это и представить-то сложно.
– Нет. Она взрослая женщина и сама решает, что приемлемо. В любом случае это сейчас неважно. Мне нужна пара человек на подмогу.
– Лисица и Бинидикт, вы, – скомандовал Медведь.
7.
[23:10, суббота. Здание СЛ]
– Уверена, нас с Бинидиктом выставили как самых бесполезных, – пожаловалась Лисица в коридоре.
– Я бы сказал, вам предоставили возможность принести хоть какую-то пользу, – поправил Илия.
– Джулиус странно смотрел на тебя, Лиса, – не выдержал Бинидиктус. – Что у вас с ним?
– Да уже давно ничего нет.
– Ты спала с этим придурком?!
– А что с ним не так? Он очень мил. Разве что немного помешан на уходе за волосами. Если бы ты переспал с Джулиусом, ты бы тоже понял, что он нормальный парень.
– Я не собираюсь спать с Джулиусом!
– Ну смотри. Если что, он рядом работает.
– Вероятно, он действительно не так плох, учитывая, что Второй отдел на него практически молится, – вмешался Илия. – И нет, я с ним не спал.
Архив, освещенный ледяным голубовато-белым светом, занимал практически весь подвальный этаж. Некоторые стеллажи располагались так близко друг к другу, что между ними было едва-едва протиснуться.
– Да, в СЛ бзик на писанине, – согласился с невысказанными мыслями остальных Илия.
Лисица вдруг осознала, что за почти два десятка лет работы ни разу не спускалась в архив, хотя каждое дело требовало поднять всю историю спирит-индуцированных событий, произошедших на том же месте ранее. Она просто звонила Илии и требовала найти нужную ей информацию – а если не получала желаемое за пятнадцать минут, то звонила снова и начинала орать. Если все ведут себя так же, то у него весьма стрессовая работа.
– Стеллаж с недавно поступившими документами там. Бумаги свалены как попало, все вперемешку. Одну минуту, я распечатаю нам по экземпляру списка жертв Киношника, – Илия отошел к компьютеру.
– Какое занудство, – проворчала Лисица. Она сняла со стеллажа стопку бумаг, положила ее на пол и уселась сверху. – И есть хочется.
– Кстати о еде. Когда я в последний раз покупал тебе кексики, Лисица? – Бинидиктус снял с верхней полки стопку бумаг.
– Это викторина странных вопросов, Бинидиктус? – огрызнулась Лисица. – Ты как будто не в себе сегодня. Или всегда был? Как твоя жена тебя терпит?
– Я развелся с женой уже очень давно.
– Неудивительно. Столько лет просидеть в секретарях. Я бы тоже такого бросила.
– Так что с кексами? Может, прямо сейчас чего-то хочется? Шоколада с арахисом и солеными огурцами?
– Гадость какая, – передернулась Лисица. – Ты больной.
– Я просто пытаюсь помочь тебе вспомнить.
– Чего ты от нее добиваешься? – подошедший Илия раздал им по стопочке скрепленных скрепкой листиков – список жертв был пугающе длинным. – О чем она забыла?
– Не скажу, пусть сама поймет. Момент, когда ее озарит, обещает быть просто бесценным.
Илия достал свой телефон, посмотрел на него и убрал обратно. Затем присел на корточки и начал разгребать нижнюю полку.
Уже полчаса спустя у Лисицы рябило в глазах от букв. Даже просто отделить личные дела от прочих документов оказалось затруднительной задачей. К тому же бумаги пострадали как при пожаре, так и во время его тушения.
– В половине случае я вообще не могу разобрать, что написано, – пожаловалась она, пытаясь расцепить безнадежно слипшиеся страницы. – Похоже, плохой почерк был требованием к сотрудникам при найме. Как способ бюджетного кодирования документов. Ты действительно способен это прочесть?
– Я научился понимать практически любой почерк, – рассеянно ответил Илия, сортируя документы.
– Как ты в этом ориентируешься?
– Двадцать лет – вполне достаточный срок, чтобы научиться… – Илия не сверялся со списком. Он знал его наизусть. – Архив охватывает период более семисот лет. В связи с секретностью, временами переходящей в паранойю, ни одно событие не излагается прямо. Чтобы понять, что вообще произошло, мне приходится досконально изучать все фоновые обстоятельства, кто, когда, зачем, для кого написал этот документ, и исходя из этого уже пытаться интерпретировать содержание. Я не говорю о тех случаях, когда архивные данные кодировались с последующей утратой кода дешифровки. И есть проблема с хранением документов. Иногда они прятались, да так, что до сих пор не нашли. А иногда их просто пихали в коробки, писали карандашом «секретно» и складировали в библиотеке. Все сильно зависело от положения «Серебряной Лисицы» в тот исторический момент, отношений с властями, финансирования, непосредственного начальника СЛ…
– Звучит как полный хаос, – заметил Бинидиктус.
– Так оно и есть, – стиснул зубы Илия. – И весь этот бардак накапливался веками. Все это должно быть приведено к единому стандарту и компьютеризировано. Я разработал вполне рабочую систему, но это не тот объем работы, который я способен выполнить в одиночку. Разве что проработаю сто лет без выходных.
– Попроси у Медведя помощников, – предложила Лисица.
– Я просил, – криво усмехнулся Илия. – Он ответил, что пока не может предоставить мне рабочие ресурсы.
– Похоже на него, – кивнул Бинидиктус.
– Да, есть люди, которые пострадали и нуждаются в помощи. Есть люди, которые совершили нечто ужасное и должны быть наказаны, – продолжил Илия со вдруг прорвавшейся пылкостью. – Когда действия требуются здесь и сейчас, сложно перефокусироваться с решения актуальных проблем на нудный перебор бумажек. Я понимаю его точку зрения, но… В итоге я обратился напрямую к Деметриусу. Он обещал предоставить мне трех ассистентов. Они приступят к работе со следующей недели. Узнав об этом, Медведь вызвал меня на ковер и обвинил в махинациях у него за спиной. Так что теперь наш конфликт перешел в открытую стадию, – закончил Илия почти с удовлетворением.
Долгие годы он держал свое недовольство при себе, считая некорректным проявлять неуважение к начальнику даже в рамках личных разговоров с коллегами. Но решения Медведя становились все более нерациональными, и Илию распирал гнев. Каждый раз, пытаясь донести свою точку зрения до понимания Медведя, он натыкался на старческое упрямство, делающее любые попытки тщетными. В свое время Медведь превосходно зарекомендовал себя. Но это было давно. С тех пор глава Первого отдела ослаб и постарел. По правде, ему стоило освободить место еще десять лет тому назад, и каждый раз во время очередной бесплодной беседы у Илии чесался язык заявить об этом.
В первый раз Илия высказал просьбу Деметриусу просто от безнадеги – и получил запрашиваемое на удивление легко и быстро. После чего почувствовал, что, хотя они никогда не обсуждали те давние события в Долине Пыли и после нее, Деметриус все еще относится к нему с благодарностью. А значит чувства правителя не настолько поверхностны, как это кажется со стороны.
Хотя многие в СЛ считали, что Деметриус не тот человек, который должен занимать столь серьезную должность, Илия эту точку зрения не разделял. С Деметриусом ситуация значительно улучшилась. Взять хотя бы зарплаты. При прежнем руководстве Илия и помыслить не мог о том, чтобы купить дом. К тому же, при всей его сумасбродности, Деметриус являлся настоящим фанатом СЛ. Деметриус определенно был не плох, пусть даже Илия был единственным, кто сумел добиться от него толку без приложения титанических усилий. А вот с Медведем… между ними просто не было контакта.
Сегодня же раздражение Илии хлынуло через край, когда Медведь был готов совершить сразу две критические ошибки. Во-первых, он попытался отослать Илию домой, при том, что очень скоро они столкнулись с задачей, требующей непосредственного участия архивариуса. Во-вторых, Медведь вознамерился отстранить от расследования Дьобулуса. В тот момент Илия каждой косточкой в своем теле почувствовал, что отказ от помощи Дьобулуса гарантирует тотальный, ничем не компрессируемый провал.
Илия хорошо знал, что представляет собой Дьобулус. Однако Дьобулус стал тем, кто он есть, по независящим от него причинам, а не по собственной прихоти, и Илия догадывался обо всех тех ответственности и боли, что Дьобулусу приходилось нести. Илия был чуток с людьми, остро чувствуя их эмоциональные реакции и легко угадывая их мотивы. Интуитивно он доверял Дьобулусу и предпочитал общаться с ним как с любым другим – обращаясь к лучшей части его личности. Тем не менее в этот несчастный день что-то странно повернулось в его собственной жене, и он пока не понимал, что именно. Ее интонации звучали так странно… Против воли он постоянно прислушивался. Иногда ему казалось, что он слышит телефонный звонок.
– Час ночи. Почему Лиза не звонит? – наконец не выдержал он.
Бинидиктус и, что странно, Лисица, посмотрели на него с сочувствием.
– Вот что со мной не так, что моя жена решила пошляться среди ночи с каким-то левым мужиком? – выдал Илия с большей экспрессией, чем ему бы того хотелось. – Я даже носки не разбрасываю. Разве что сексом мы занимаемся всего три раза в неделю. Но мне сорок один год, я много работаю. Это нормально!
Бинидикт прыснул в кулак.
– Уверен, ей хватает, Илия.
– Отнесу эти стопки на свой стол, – угрюмо бросил Илия, поднимаясь.
Он скрылся за стеллажами.
Листая желтые, рассыпающиеся от старости страницы, Бинидиктус заметил с ехидцей:
– Вот так живешь, живешь, а потом от тебя только и остается, что пара ветхих листочков в личном деле. Не хочешь сделать свой плевок в вечность, Лисица? Завести ребеночка.
Лисица бросила на него обжигающий взгляд.
– Работа с таким типом, как ты, начисто отбила у меня желание общаться хоть с каким мужчиной достаточно долго для того, чтобы забеременеть.
– Долго это не обязательно. Знаешь, как бывает – сунул-вынул, немного подождать, и вот вы счастливые папа и мама.
– На что ты намекаешь? – вспыхнула Лисица. – Я не знаю, как месяц назад меня угораздило, но больше я не собираюсь с тобой путаться.
– Да, ровно месяц. Мне хочется отпраздновать наше счастливое событие вместе с тобой, но у тебя амнезия, как в сериале.
– Только месяц назад? – вернувшийся Илия перевел взгляд с одного на другого. – Я бы извинился, что подслушал ваш разговор, но вы шепчетесь так громко, что у меня и выбора-то не было… Знаете, а ведь все уверены, что у вас уже давно все случилось. В смысле, между вами такие странные отношения…
– У меня с моим секретарем чисто рабочие отношения, – отрезала Лисица.
– Да, семь дней в неделю. Даже спим в одном кабинете, – глумливо подтвердил Бинидиктус.
– Ты спишь на своем диване, я – на своем! – пылко возразила Лисица.
– Но однажды ночью ты перепутала…
Мобильный телефон Илии зазвонил. Понимая, что надежды на приватный разговор тщетны, Илия все же для проформы отошел за стеллажи.
– Да, я все еще на работе. Нет, я пока не собираюсь уходить. Ну конечно, бумажки. Чем я еще могу здесь заниматься? Нет, ничего особенного не случилось. Все так паршиво, как обычно. Где ты? – с минуту он слушал жену молча, только протяжно выдохнул сквозь зубы. – То есть как это – ты за себя не отвечаешь? Лиза! Лиза? Бросила трубку…
Когда Илия вышел из-за стеллажей, на его побледневшем лице так четко выступали обычно малозаметные веснушки, будто их подрисовали карандашом для бровей.
– Она едет домой? – невинно осведомилась Лисица.
– Да. К нему, – Илия взял одну из ближайших папок и раскрыл ее.
– Ты в порядке?
– В полном, – уверил Илия механическим голосом и заглянул в папку. – Есть совпадение, – выдал он и моргнул.
– Скажи мне, что мы с этим закончили, – взмолился Бинидиктус.
– Нет. Надо разыскать все отчеты, которые он когда-либо предоставлял. Возможно, в них будет какая-то информация о том, что привело к конфликту с Киношником. Отчеты не содержат подписей сотрудников и отмечаются кодом в верхнем правом углу. Его код 211525. Отчеты за соответствующий временной период должны быть где-то вон в том стеллаже.
