Русская Армия генерала Врангеля. Бои на Кубани и в Северной Таврии. Том 14
3-й полк остановился недалеко от западной окраины Андребурга вдоль лощины, идущей на Эристовку, имея один батальон фронтом на север.
С могилы отличный вид во все стороны. Пехота красных цепями входит в Андребург; далее их колонны, по которым батареи открыли огонь. В обратном, западном направлении виден быстро отходящий со станции Бурчатск бронепоезд и состав со змейковым аэростатом, еще окончательно не спущенным. В южном направлении видны колонии: Н. Мунталь, Розенталь и Фридрихсфельд, до которых 6–8 верст; видны обрывки лав, колонны кавалерии, батареи, двигающихся к Фридрихсфельду. Картина захватывающая и поражающая жуткостью: массы красной кавалерии заходят в тыл дивизии.
И вдруг, минут через 10–20, в эту немую картину врывается гром орудий, а сама она, в интервале между колониями Н. Мунталь и Розенталь, покрывается черно-синими веерами. Все бинокли направлены туда, и видно, как между этими веерами мечутся всадники. Стреляли несколько батарей сосредоточенным огнем, через небольшие промежутки времени перемещая его.
– Дроздовцы! – закричали в цепи.
Действительно, это были они, подошедшие из резерва, но, к сожалению, с трехчасовым запозданием. Мысли марковцев быстро переключились: забыв нависшую опасность для дивизии в тылу, они видели теперь возможность окружения красных. «Противник обходящий может быть обойден сам».
Осуществления этой мысли не пришлось долго ждать. Двум батальонам 3-го полка с бронеавтомобилями приказано взять колонию Андребург. Как один все рванулись вперед. Бронеавтомобили рассеяли красных южнее колонии, но красные перешли в наступление со стороны Эристовки, тесня оставшийся там батальон.
– Немедленно в исходное положение! Всем верховым к штабу полка! – передал проскакавший офицер.
Батальоны, уже занявшие часть колонии, стали отходить. Красные повернули за ними и едва не захватили «Марковца», застопорившегося на подъеме из лощины; помогли старики немцы из ближайших домов.
Полк отбил атаки красных как со стороны Эристовки, так и Андребурга. Но не эти атаки были причиной его короткого отхода. С кургана наблюдалась такая картина: от Фридрихсфельда по полевым дорогам, среди полей кукурузы двигались на Бурчатск и Васильевку колонны пехоты, обозы, небольшие части кавалерии. И было видно, как заметались они, когда на них налетели «Генерал Слащев» и «Марковец»; как группы конных со стороны Бурчатска (2-го полка и штаба дивизии), со стороны Андребурга (конные разведчики батарей) и из тыла 3-го полка (все собранные верховые) лавами скакали на идущих из Фридрихсфельда. Картина хаоса, почти без стрельбы. Она продолжалась недолго.
Оказалось, кавалерия противника, заняв Фридрихсфельд, ввиду приближения ночи, отсылала свои обозы под прикрытием конных частей в тыл, будучи уверенной, что белыми уже оставлены Бурчатск и Васильевка. В результате марковцами было взято до 400 человек в плен, десятки подвод, походные кухни, мастерская броневого дивизиона до 100 оседланных коней и освобождено до 150 дроздовцев, из запасного батальона, захваченного в Фридрихсфельде.
3-му полку приказано отойти на половину расстояния до села Бурчатск, на линию могилы 49.5, загнув свой правый фланг фронтом на юг; влево от него 1-й полк – фронтом на север с загнутым на восток флангом.
Время к вечеру. Батарейцы устраиваются на новых позициях. Сзади одной батареи проезжают два бронеавтомобиля с сидящими на них людьми. Свои. Вот они у 1-й батареи, уже на участке 1-го полка. К ним подъезжает командир батареи с разведчиками и… видит надпись «Пестель». На задумываясь он бросается на машины. Люди, сидящие в них, скрываются, и атакующих встречает огонь пулеметов: убит разведчик и трое ранено; убито 2 лошади и 10 ранено. Машины дают ход и, свернув вправо, мирно проезжают мимо лежавшего на дороге караула и скрываются в лощине. Караул в полном недоумении.
Ночь. 1-й полк фронтом на север, 3-й – на восток, 2-й, отошедший к Бурчатску, фронтом на юг. Дивизия в опасном положении: она прижата к плавням. Фронт 1-го корпуса прорван. Конный дивизион Марковской дивизии у станции Пришиб, к которой ушли оба бронеавтомобиля. Обеспечение слабое. В Михайловке и Тимашевке стоят запасные батальоны дивизии, но можно ли на них надеяться? Разговор одного из командиров батальонов с командиром гаубичного взвода, присланного в его распоряжение:
– Как я рад! Будет хоть одна безусловно верная часть.
– Вы правы, – ответил командир взвода. – Но беда в том, что у меня всего лишь два десятка снарядов.
Командир батальона ошеломлен.
– Об этом никто не должен знать, – только и мог сказать он.
Срочно в Михайловку от плавней переброшена половина Инженерной роты.
* * *
Минувший день был глубоко трагичен. Лай собак, световые сигналы; успокоительные сообщения из штаба; неожиданное нападение кавалерии с броневиками с тыла; выход из боя машин из-за отсутствия воды; окружение двух батальонов 2-го полка и их гибель; добитые раненые в схватке в 3-м полку… отсутствие резерва.
Счастливым оказался один командир роты. Его, раненного, не успели унести, а когда рота вернулась, то нашла его нетронутым. Первой на санитарке прилетела сестра милосердия Вера. Раненый капитан потом описал, что произошло: «Меня спас мой однокурсник по университету, командир роты красных; он не отходил от меня и ушел последним. Мы узнали друг друга, но не сказали ни слова». Далее в письме он писал: «Сестра Вера мне напоминает Марию Магдалину, и не только по случаю со мной. Ее святая любовь к раненым покрывает все ее человеческие слабости».
И вот дальше. Раненых увозили на станцию Пришиб, где грузили в поезд. Привезли и генерала Гаттенбергера, который тут и скончался. Но часть не доехала до станции: несколько подвод перехватила красная кавалерия. Подводы рванулись; та, на которой ехал раненый капитан, спасенный из плена, вскочила в кукурузу и где-то остановилась, не замеченная красными. Наутро только она выехала к железной дороге. Капитан дважды за день побывал в плену. На захваченных подводах все раненые были зарублены. Зарублено было и несколько батарейцев, ехавших на участок 2-го полка.
Ночью на участок 3-го полка вышел капитан Костенко, командир одной из рот 2-го полка, которого, конечно, считали погибшим. Но в каком виде? Совершенно раздетый, весь в крови, с головой кое-как забинтованной. Будучи без чувств, он не слышал, как его раздели. Ночью он пришел в себя, добрался до Андребурга и свалился у забора. На лай собаки обратил внимание немец. Он нашел раненого, обвязал голову и, предупредив, что в колонии красные, направил в сторону белых. Едва доплелся капитан Костенко.
Другой командир роты – капитан Рейнгард107. Это он был сражен очередью тех бронеавтомобилей красных, которые оказались в тылу полка. Вечером его и других раненых немцы, по приказанию красных, свезли в колонию. Один из немцев, у которого раньше капитан Рейнгард стоял на квартире, узнав его, перевез к себе и укрыл. Дня через три колонию заняли дроздовцы. Между прочим, немец говорил о 30 взятых красными в плен, которых будто бы те расстреляли.
* * *
Ночь полна тревоги. Марковцы не могут уснуть. А что, если масса кавалерии с тыла и пехота с фронта навалятся на них? Сколько их? Еще более-менее сохранился 1-й полк; 3-й полк потерял треть состава, и в нем едва 400 штыков; во 2-м осталось до 250 штыков. Из двух погибших батальонов вышло 50–60 человек и несколько пулеметов. Выбыли из строя все командиры их рот и батальонов. Нет с ними ни Конного дивизиона, ни бронеавтомобилей.
Но вот передали: подошли танки. И действительно, за правым флангом 3-го полка, в маленькой ложбине, стояло три маленьких танка, слегка ворчащие от невыключенных моторов. С тревогой ждали утра.
30 июля. Утром красные перешли в наступление с севера и востока с двумя бронемашинами. Они наступали массой и решительно. Их стремление было понятно: выйти пехотными частями на линию своей прорвавшейся в тыл кавалерии. И всего лишь два полка с помощью танков не только остановили красных, не только отбросили их, а 3-й полк даже дошел снова до Андребурга. Целый день на юге был слышен сильный бой. В этом бою был убит славный подъесаул Кириллов, командир «Марковца».
31 июля. Бессонная ночь. В сущности – все в охранении. А утром, предупредив красных, 1-й и 3-й полки, имея в центре батальон 2-го, перешли в наступление. 1-й полк снова занял высоты у станции Попово и выбил противника из Карачакрака; батальон 2-го полка занял могилу 47.9, но перед Эристовкой встретил контрнаступление красных и стал подаваться назад. Его поддержал батальон 3-го полка.
3-й полк силами двух батальонов и трех танков получил задачу взять Андребург и из него провести диверсию на колонию Гейдельберг, на которую наступали дроздовцы. Полк должен был вклиниться в расположение противника, может быть, содействовать окружению его, все еще занимавшего Фридрихсфельд; может быть, угрозой окружения принудить его к отходу. Риск был огромный, так как весь южный фас дивизии, протяжением до 10 верст, ничем не был прикрыт, лишь у Бурчатска стояла одна команда пеших разведчиков с батареей.
3-й полк врывается в колонию. Танки идут вдоль южной окраины. Один батальон прикрывает с севера. Уже занята половина колонии. Головной батальон на северной окраине. Он ожидает атаку красной пехоты. И вдруг из лощины выскакивает дивизион кавалерии, сминает головные роты и мчится в колонию. Роты собираются. Дивизион в колонии едва не захватил батарею, которая ускакала назад, прикрываемая своими пулеметами.
На окраину колонии приезжает штаб полка. До батальона от него 200–300 шагов. Не успел батальон связаться со штабом, как из колонии вылетает тот же дивизион красных (к югу от колонии он наскочил на танки) и натыкается на группу штаба полка. Батальон это видит, но вынужден не стрелять. Красных атаковал штаб с командиром полка, подполковником Урфаловым108. Два десятка красных свалилось с коней под ударами шашек и единственной пики с полковым значком.
А в это время на Андребург с севера пошла пехота красных, с юга кавалерия. Ее заметила отскочившая от колонии батарея, когда лавы были всего лишь в нескольких сотнях шагов. Пулеметным и картечным огнем она расстроила их, а вернувшиеся танки разметали по полю. Полк же в это время, сдерживая пехоту красных, был отведен на линию могилы 49.5, в свое исходное положение. И вдруг наступило спокойствие. А ночью сообщение: дроздовцы взяли Андребург. Теперь у дивизии один фронт – на север. Красная кавалерия отошла за Каракчаракскую лощину.
1 августа. Противник наступал снова, но слабо. Ночью 3-й полк сменен 2-м и стал в резерв в Бурчатске. 2-й полк уже в составе трех батальонов. (Отведенные в Михайловку остатки его двух батальонов и Офицерская рота, пополненные из запасного батальона, сформировали батальоны по 200 штыков каждый.) Полк принял генерал Гравицкий, известный полку как командир Сводно-стрелкового полка, по боям между Касторкой и Ливнами; тогда о нем сложилось хорошее мнение.
2 августа. Тяжелое было пробуждение марковцев 3-го полка. Чуткий сон едва поспавших 4–5 часов людей уловил звуки начавшегося боя, но никто не тронулся со своего ложа. Все ждали: «Выходи! Строиться!» И только в полдень, когда было сказано: «Выходи за обедом», поднялись все. Ели торопясь, под музыку шедшего в 2–3 верстах боя.
Красные вели на 1-й и 2-й полки наступление. В Карачакраке погибло несколько раненых, которых не успели вынести, и вместе с ними не оставившая их сестра милосердия, Нина Водяковская. Красные уже подходили к Бурчатску, но общими усилиями полков были отброшены.
3-й полк, кроме одного батальона, так и не потревожили последней командой. Люди отдохнули, и некоторые даже сделали записи в своих тетрадях. «Тяжелые были бои. Потеряли пулемет. Позорный был день». Другой: «За 3–4 дня боя одними убитыми полк потерял 65 человек. Такие сильные бои, что привозят много сумасшедших».
Действительно, убитых много. Действительно, много «сумасшедших», но это не были сумасшедшие, а изнервничавшиеся вконец, потерявшие совершенно самообладание, дрожащие даже в спокойные часы. Сплошь и рядом видны были бойцы, мечущиеся из стороны в сторону, зарывающиеся «носом в землю», ищущие спасения у своих командиров, откровенно признающиеся, что не могут владеть собой. Их приходилось отправлять в обоз.
3, 4, 5 августа красные вели на всем фронте отчаянное наступление, стоящее им очень дорого и ничего не давшее. Наступала их свежая бригада со стороны Эристовки. Обращал на себя внимание образцовый порядок, смелость, уверенность. Удивляло: они были одеты в английское обмундирование. Взятые в плен показали, что они из бригады 7-й стрелковой дивизии, переброшенной из Мурманска, где она и была одета в английское обмундирование из оставленных там складов. Бригада при отправке на Крымский фронт имела в ротах по 150 штыков, но прибыла имея 100. В боях этих дней участвовал и весь 3-й полк и уже не был отведен в резерв.
* * *
Главное поле боя в течение восьми дней – это треугольник между Васильевкой, Эристовкой и Андребургом со сторонами 10, 8 и 6 верст. Это – «поле смерти». Оно все изрыто снарядами, покрыто наспех закиданными могилами; на нем каждый день находили убитых людей и лошадей; всюду валялись винтовки, разбитые и целые пулеметы, патроны, снаряжение.
Вот картина одного из таких боев. «Все расположение противника задымилось, покрылось облаками пыли. Когда впереди рассеялся дым, можно было видеть группы разбегающихся людей, неподвижно лежащих, разбитые тачанки, лошадей без всадников, скачущих в разных направлениях».
Обращала на себя внимание отличная стрельба одной красной батареи. В бою она разбила один за другим два пулемета, гоняла с места на место другие; она метко обстреливала батареи и их наблюдательные пункты. Пленные говорили – у них есть офицерская батарея.
6 августа. Ночь. 2-й полк ушел в резерв: 6 августа – Преображение Господне и полковой праздник. Ему нужно в сравнительно спокойной обстановке отметить свой первый праздник и годовщину основания. Но обстановка на фронте изменилась к худшему настолько, что ночью же 1-му полку было приказано оставить высоты у станции Попово и отвести части на южный край лощины, а 3-му полку – загнуть свой фланг фронтом на Андребург. Красные прорвались на участке дроздовцев, и те оставили колонию.
С утра противник наступает. Два бронеавтомобиля врываются в расположение 3-го полка, но он не сдвинулся с места, засев в полях кукурузы, и отбил атаку. Бронеавтомобили мотались у него в тылу, пока огнем батарей, на которые они налетали, не были принуждены уйти назад. И только лавы красных, вышедшие на фланг полка, заставили его отойти. Повторилось положение 29 и 30 июля, когда батареи уже били не только в восточном направлении, но и в южном, где колонны кавалерии скакали по дорогам на Фридрихсфельд. Но по-новому складывалось положение на фланге 1-го полка, упирающегося в плавни. Там батальон, осыпаемый снарядами батарей и бронепоездов, не мог выдержать атаки пехоты и начал отходить. Он отлично был виден противнику с высот. Для полка создалось отчаянное положение. Его участок делился на две части лощиной, идущей от Большой Карачакракской к югу, вплоть до Бурчатска. Лощина покрыта лесом, и видеть, что творилось в одной части, с другой было невозможно, а следовательно, и оказать поддержку артиллерийским огнем. На западной части участка был лишь один артвзвод. Красные, сбив там батальон, следовали за ним, используя своей массой лес в лощине. Они обходили слева правый участок полка и принудили оставить село Васильевка. Полк, собравшись с силами, контрударом взял село и разъезд Чакрак, но удержаться не смог и стал отходить.
На станции Бурчатск стоят два батальона 2-го полка. Они обеспечивают дивизию от возможной атаки кавалерии с юга. На ней и два бронепоезда – «Генерал Алексеев» и «Солдат». Они ведут огонь по наступающим со стороны Эристовки. По станции рвутся тяжелые снаряды, нанося потери батальонам.
Штаб дивизии, получив донесение от 1-го полка о взятии им села Васильевка и разъезда Чакрак, высылает туда «Генерала Алексеева». Бронепоезд спускается по лощине лесом. Влево от лощины «могила» и на ней наблюдательный пункт взвода 1-й батареи. С него видно в одном месте полотно железной дороги. Полковник Шперлинг видит, что кто-то заваливает полотно в тылу прошедшего бронепоезда. Он скачет туда и, попав под ружейный обстрел, мчится в штаб дивизии с сообщением о виденном. Вслед за «Генералом Алексеевым» направлен «Солдат» и батальон 2-го полка. В лесу они попадают под обстрел. На них выходит команда «Генерала Алексеева», оставившая свой поезд.
В это время красные наступали по обе стороны лощины, тесня 1-й полк. На наблюдательном пункте разрывом шрапнели убиты полковник Шперлинг и два телефониста. На левый фланг полка уже выдвинут последний батальон 2-го полка. Они сдерживают противника, но вдоль плавней скачет большая колонна кавалерии, силою в два полка.
Дивизия охвачена с трех сторон, причем на флангах кавалерия. Темнело, когда полкам было приказано отходить вдоль железной дороги. Левофланговый батальон 2-го полка отошел на западную оконечность Бурчатска, когда туда влетела кавалерия. Он выбил ее, а когда подходил к восточной окраине, с надеждой там соединиться со своими, неожиданно встретился с красной пехотой. Все перемешалось в темноте. Вышедшие из села люди батальона нагнали свой полк в двух верстах к югу от станции. Их не осталось и половины – около 80 человек.
На линии станция Пришиб – село Михайловка
Ночь. Марковцы куда-то шли, потом расходились, где-то остановились и выставили охранение. Тревожная ночь. На посты выходили группы отставших. И только наутро осмотрелись и определили свое положение. 3-й полк – в двух верстах к северу от станции Пришиб, седлая железную дорогу; 2-й – на северо-восточной окраине Михайловки фронтом на Бурчатск, оставив один батальон в трех верстах от села на Ореховской высоте; 1-й – на северной окраине, седлая дорогу на Васильевку. Оказалось, позиции 1-го и 2-го полков имели окопы с проволочным заграждением, построенные Марковской инженерной ротой. Вправо от дивизии в Фридрихсфельде – дроздовцы; влево в Орлянске – Конный дивизион и далее Донской стрелковый полк.
Марковцы почувствовали себя спокойнее: нет угрозы охвата или окружения. Успокаивало и то, что из вышедшего последним из Бурчатска батальона пропало не 100, а лишь 25 штыков.
Несложной казалась теперь задача дивизии. Однако было вводное задание: не допустить противника просочиться к западу между плавнями и ею. Что же касается наступления противника с фронта, то решение ясное и обычное. Его бронепоезда? Но им тоже будут противопоставлены бронепоезда.
Говоря о своих бронепоездах, марковцы ничего не говорили о «Генерале Алексееве», который погиб накануне на их участке. Об этом не знали ни 1-й полк, включая его командира, ни 3-й; во 2-м знали лишь два батальона. Так таинственно погиб поезд, ни на один из полков не ложилась ответственность за его гибель109.
7 августа до 12 часов было спокойно, пока со стороны Бурчатска не показались два бронепоезда красных. Они шли медленно и на ходу стали обстреливать Ореховскую высоту, по которой стреляли еще две наземные батареи и, не доходя позиции 3-го полка верст трех, открыли огонь по батареям, встретившим их своим огнем. Со станции вышел «Солдат» и также открыл огонь.
Стрельба многих орудий не наносила никаких потерь 3-му полку в полях кукурузы и только сильно глушила; но плохо было батареям: от их выстрелов подымалась пыль, ясно выдававшая их позиции на ровном поле. Вскоре красные поезда ушли назад, но вывод из короткого поединка был тревожным: пехотинцы беспокоились за свои батареи, а батарейцы должны были подумать о лучшей маскировке на случай продолжительного боя. Всю ночь они работали: врывали глубже орудия, наваливали перед ними стебли кукурузы и обильно поливали водой, рыли ямы для снарядов. Все задавали себе вопрос: почему не испорчено полотно железной дороги? Может быть, оно нужно на случай перехода в наступление?
* * *
Решение сохранить полотно исходило из штаба корпуса, который стоял на станции Пришиб. 1-м корпусом в это время командовал генерал Писарев, участник 1-го Кубанского похода и боев в 1919 году у Царицына, стоявший во главе корпуса. Генерал Кутепов назначен был командовать группой войск (в которую входил и 1-й корпус), противостоящей сильному наступлению красных со стороны Каховки, где им удалось не только закрепиться на восточном берегу Днепра, но и развивать операции, угрожающие и Перекопу, и тылу всех частей на северном и восточном участках Северной Таврии.
8 августа. Ночь прошла спокойно, а с рассветом со стороны Бурчатска вышли уже не два, а пять бронепоездов. Показались и цепи пехоты, наступавшие сплошным фронтом на Михайловку. Задымилась Ореховская высота, и батальон, бывший на ней, оставил ее. Бронепоезда уверенно приближались к станции Пришиб. Они были на крайнем прицеле батарей в Фридрихсфельде и Михайловке, но теперь занятых боем с противником, наступающим на эти пункты.
Разгорается дуэль – со стороны Пришиба шести наземных орудий и двух бронепоездов против наступающих пяти бронепоездов. Невероятной силы грохот на узкой полосе вдоль железной дороги; он еще более резок в этот жаркий день. Батареи то смолкают, осыпаемые снарядами, то снова заливаются беглым огнем; бронепоезда то с орудийным грохотом выходят со станции, то смолкают, скрывшись в ней.
Головной бронепоезд красных уже почти на линии лежащей цепи 3-го полка; строчит пулеметами. Убит командир роты, поручик Сергеев, и вскоре за ним штабс-капитан Ткаченко, его заместитель.
На железнодорожной будке телефонная станция 3-го полка. Командир полка, подполковник Урфалов, получает приказание бросить конную команду в направлении пути отхода красных бронепоездов и подорвать путь. Он с несколькими верховыми скачет выполнить приказание сам…
В воздух взлетают огромные клубы пыли, стебли кукурузы; взлетает от прямого попадания и железнодорожная будка с телефонной станцией полка; по скачущим вперед всадникам в упор бьют орудия и пулеметы. Всадники рассеиваются, два-три падают, падает и подполковник Урфалов… И неожиданно бронепоезда красных быстро стали отходить и направляют свой огонь на Ореховскую высоту.
1-й и 2-й полки, отбив красных перед Михайловкой, перешли в контрнаступление; 2-й с четырьмя танками занял высоту, что и заставило бронепоезда красных отходить. Высота дымилась от разрывов снарядов батарей и бронепоездов. Два танка подбиты. Красные отошли в исходное положение. 3-й полк и его батареи наконец-то могли вздохнуть свободно, размять тела от лежания пластом в течение всего дня. Как шумело в головах от грохота орудий, разрывов снарядов! Как сухо было в горле без капли воды в этот жаркий день! И как напряжены должны быть нервы! И это – у не принимавших участия в бою бойцов в цепях. Не сразу узнали, что командир полка убит.
Подполковник Урфалов бросился спасать положение, выполняя приказ. Его привезли уже мертвым. Умер он от потери крови. На станции отслужили панихиду и похоронили в Симферополе. Он вышел на Великую войну прапорщиком запаса; в 1918 году из Одессы прибыл в Добрармию, в которой начал службу Родине с рядового положения. Его качества как начальника выдвинули на высокий пост командира полка, на каком он показал себя высоко и достойно. Потеря для полка тяжелая. Полк принял подполковник Никитин.
Ночь. Спокойно. Но спят немногие. Разговоры о завтрашнем дне, который, по всем признакам, будет повторением минувшего, если не будет подорвано полотно железной дороги. Но повторного приказания «Взорвать!» не следовало.
9 августа. Рассвет. Невооруженным глазом видны дымки на станции Бурчатск и… как вчера оттуда идут пять, с Пришиба выходят два. Ореховская высота – вулкан. Ее занимает противник. Но она продолжает дымиться от разрывов снарядов батарей со стороны Михайловки. 1-й полк отбрасывает красных контратакой; на участке 2-го красные не могут двинуться вперед с высоты; 3-й – опять безмолвный наблюдатель, глохнувший от рядом идущей орудийной схватки. Но противник не так напорист, и, когда 2-й полк перешел в наступление и красные оставили высоту, пошли назад и их бронепоезда.
– Они дерутся, а мы несем потери, глохнем, и у нас трещит голова, – говорили в 3-м полку. – И лежим-то мы между ними зачем, когда красная пехота не нападает?
Этот вопрос решили обсудить в штабе полка, но задержала внезапная тревога, и как раз в то время, как раздавался в первый раз за день обед. Пользуясь темнотой, два бронепоезда приблизились к станции и обстреляли ее беглым коротким огнем.
Решение сводилось к следующему: незачем держать два батальона в передовой линии, достаточно одного. В случае наступления пехоты переходить в контрнаступление. Маловероятно, чтобы противник рискнул наступать на станцию, когда на его флангах занятые нашими частями Фридрихсфельд и Михайловка. Но предварительно надо узнать у дроздовцев, как они поступят, когда красные будут наступать на Пришиб.
Утром на следующий день с этим поручением в Фридрихсфельд выехали офицеры. Там стоял 1-й Дроздовский полк, как раз в это время ведший бой с наступающим противником. По колонии рвались снаряды. На крыльце дома стоял командир полка, генерал Туркул110. Разговор был коротким. Молодой генерал, о котором много приходилось слышать, сказал: «Дроздовцы в цепях не лежат. Они всегда в кулаке и бьют кулаком. Мы стоим здесь, а когда потребуется, двинем. Что делается у вас, мы видим и окажем поддержку». Коротко и ясно.
10 августа. К утру на станции Пришиб стояло уже три бронепоезда: «Дмитрий Донской», «Солдат» и «Георгий Победоносец». Это сила. Но перевес все же за красными, у них их пять. Ставился вопрос: «Чья возьмет?»
И начался день, как начинались предыдущие: красная пехота наступала большими силами и более решительно на 1-й и 2-й полки. Ореховская высота была оставлена. Бронепоезда противника могли не беспокоиться за свой тыл. И они повели атаку на станцию не только огнем, но и напором, не обращая внимания на рвущиеся вокруг снаряды.
В цепях марковцев с тревогой следят за приближающимися стальными крепостями; смотрят назад: ведь спасение в батареях, а они окутаны пылью и дымом. Они замолкают. Вся сила огня красных направляется на бронепоезда, и они скрываются на станции. Опять рывок вперед. Головной уже на линии цепей, укрытых кукурузой. 4-я батарея замолкает. Ей не сняться со своей позиции. Но опять вырываются со станции наши бронепоезда…
В грохот стрельбы врывается нечто новое: на станции Бурчатск взвился высоко в воздух столб бледно-зеленого дыма; слышен тяжелый, густой гул и тяжелый удар на станции; через несколько минут другой, третий… Стреляло сверхтяжелое орудие. (Потом узнали – морское, привезенное на специальной платформе, спускающейся на полотно железной дороги.) Чья возьмет?
И в ужасе марковцы видят – головной, свой, бронепоезд подбит; к нему подходит другой, и оба идут назад. Что-то произошло с третьим – стоит на месте. Со станции выезжает вспомогатель и тащит его назад. Стоящий на окраине 4-й скрывается. Все четыре уходят с поля боя. Марковцы свидетели победы красных.
Но что-то произошло и у красных. В то время как красные бронепоезда обратили огонь на своих стальных противников, наши батареи залились беглым огнем. И вот красные остановились, сблизились и пошли назад. Три из них подбиты… Победа! И действительно, бой бронепоездов кончился. Была вторая половина дня.
Кончился бой и у Михайловки, где красная пехота также была отброшена и отошла в исходное положение. «Измучились все от беспрерывного грохота и изнеможения. Хотя бы ранили…» – запись одного. «От беспрерывных боев мы очень устали», – записал другой. Короткие записи и такие же короткие словесные впечатления. 3-й полк отводит два батальона к станции, третий остается в охранении. Полк отдыхает от тяжелых испытаний дня.
* * *
– Прибыло пополнение! – раздались голоса. Оживление. К командиру стоявшего в охранении батальона приводят группу в 80 человек.
– Мы весьма рады вашему прибытию, – приветствует командир. – Вы удваиваете силу батальона.
Затем он говорит о том, что от них требуется: крепкий дух, твердая воля, полное самообладание и, конечно, дисциплина; в остальном служба не очень сложная. Конечно, придется привыкать к особенностям, которые легче усвоить, будучи полностью влитым в часть.
– Но вас приказано держать отдельной группой, и вы будете особой ротой при батальоне. Однако это зависит от личного желания каждого из вас. Для начала ваша рота станет в охранение. Пусть марковцы отдохнут немного, а пока – побеседуем.
В полной ночной тишине с час разговаривали прибывшие с марковцами.
Оказалось, в Крым прибыло около 10 000 бредовцев из Польши, интернированных там после постигшей армию неудачи в минувшем году. Польша, терпевшая поражения, согласилась выпустить интернированных в Крым на усиление армии генерала Врангеля, вполне отдавая себе отчет, что силы Русской Армии отвлекают силы Красной с Польского фронта. В Крым отправлялись только изъявившие желание. То, что приехали добровольцы, марковцев крайне радовало. Радовало еще и то, что большинство из них офицеры.
Бредовцы говорили: «Наше прибытие в Марковскую дивизию было встречено гулом сильной артиллерийской стрельбы. Мы не могли сразу подъехать к станции. Переживали большое волнение, и только сознание, что вливаемся в ряды марковцев, утешало нас», «Нас смущает – выдержим ли мы то напряжение, которое требуется. Ведь мы физически ослабели в польских лагерях от плохого питания», «Придется вести бои с кавалерией, а мы не вполне представляем себе тактику таких боев».
– В ружье! Пулеметчики – пять шагов вперед. В пулеметную команду! Роте в охранение!
Ночь прошла спокойно, но не совсем гладко для новой роты: наделал в ней переполох… разъезд дроздовцев в три коня.
* * *
В дивизию прибыло пополнение до 800 человек. В 1-й полк был влит батальон Белозерского полка111, который вопреки распоряжению, но по желанию его чинов был распределен по ротам. Во 2-й – батальон кабардинцев112, составивших в нем целиком 3-й батальон; часть кадра его начала службу в 1-м Офицерском генерала Маркова полку в Донецком бассейне и выделена из него в Белгороде, где сформировался Кабардинский полк. В 3-й вошли роты Олонецкого113, Якутского114 и Навагинского полков, приданные батальонам. Около 250 человек в каждый полк. Едва прибыв во 2-й полк, батальон кабардинцев сменил роты полка на Ореховской высоте.
11 августа красные наступали снова, но с поддержкой лишь двух бронепоездов. Серьезные потери потерпел батальон на высоте. Но слабо велось наступление красных, и к полудню бой кончился. А в 16 часов вся дивизия перешла в наступление, и сравнительно легко был взят Бурчатск.