Лидия Чарская
«Мальчишка»

Тетушка почти задыхается от прилива негодования, ленты пляшут дикий танец вокруг ее раскрасневшегося, как пион, лица…

И сегодня, как назло, сегодня Женни хуже обыкновенного, а она, тетушка, так рассчитывала на этого доктора… Дзянскаго… Добрянскаго… как его… Ну, одним словом, о «приличной партии» Женни.

Это новый земский врач, который не сегодня-завтра приедет с визитом… Для него-то новый чепец с еще более радужным убором торжественно восседает на макушке тетушки.

Балконная дверь распахнулась с грохотом и шумом… Ну, не мальчишка ли это? Волосы спутаны… Глаза, как у разбойника!

– Что с тобою? – в ужасе восклицает тетушка.

Женни смотрит в недоумении. Что с нею? Голова на месте, руки и ноги тоже.

– Сударыня, не угодно ли вам привести себя в порядок, – дрожа от негодования, говорить тетушка, – да посидите час спокойно на месте, у нас будут гости!

– Уж не доктор ли, о котором вы говорили, тетушка? – догадывается она.

– Именно доктор, сударыня.

– Но я же здорова, да и вы, тетушка.

О, эта наивность! Она воображает, что доктор должен только лечить.

Тем не менее тетушка собирает все свое мужество и читает наставление Женни, как надо держать себя.

Под окном захрустел песок, мелькнула серая шляпа… Тетушка машинально оправляет чепец и делает Женни отчаянные знаки уйти.

Но Женни и не думает слушаться. Она впивается любопытными глазами в молодого человека с красивым загорелым лицом и коротко подстриженной бородкой. Он, в свою очередь, несказанно поражен видом девушки, растрепанной, смуглой и красной, но тем не менее чрезвычайно миловидной.

– Лев Александрович Брянский, – представляется он тетушке.

Та хочет познакомить его с Женни… Но, о, ужас! Женни уже нет на прежнем месте!

– Фекла! Фекла! – неистово кричит тетушка, – позовите барышню, скажите, чтобы шла сейчас.

Бедная тетушка! Она не воспитывалась в институте и сделала промах, вызвавший легкую улыбку на лице доктора.

Женни уже стоить в дверях, чинная и приглаженная; около нее Серко. Непринужденно подает она Брянскому свою тоненькую, смуглую ручку.

– Чернушка, – мысленно говорит Лев Александрович – но какая милая, славная чернушка!

Он расспрашивает ее о деревне, о полях, о Серко. Она отвечает совсем, как подобает барышни, окончившей курс в столичном институте. Тетушка успокаивается. По лицу ее расползается блаженная улыбка… Брянский заводит речь об институте.

– О, она великолепно училась, – неожиданно восклицает тетушка (не ученая лентяйка, по ее мнению, не может остановить на себе внимание доктора), – великолепно, особенно по Закону Божьему (религиозность – это гарант в данном случае, мелькает в услужливом мозгу тетушки). Сколько тебе было по Закону, Женни?

– Пять.

И цыганские глаза шаловливо искрятся.

– Ну, да, у них пятибалльная система, – поясняет довольная тетушка.

– Нет, – неожиданно заявляет Женни, – при двенадцатибальной – пять, и из педагогики пять, а из истории три, и из географии три, а там все колы, колы, колы… – и глаза уже совсем смеются.