Левсет Насурович Дарчев
Эверест. Восхождение без правил
Брошенный
Сааб, средних лет, среднего роста и с аккуратно зачесанными назад волосами бродил по улицам хутора, фильтруя запахи, чтобы вынюхать хоть какой-нибудь запах спирта.
У него сегодня кризис.
– Слышишь, – обратился Сааб жалобным тоном к бывшему собутыльнику, а ныне трезвеннику Киселеву, который усердно копался у себя в огороде, – Выручи.
– Нéту, Сааб, – выпрямившись, чистосердечно признался Киселев. – Клянусь. Сходи до Павлыча, – посоветовал он.– Хотя и тебе уже пора делать выводы.
– Я уже там был, – трагическим голосом произнес Сааб.
– Одни советы – выводы, выводы. Он тоже умирает.
Сааб, молча, еще с минуту постоял с немым выражением на лице, ожидая другого ответа. Затем, состроив на квадратном лице обиду, отвернулся от забора и поплел дальше по улице.
Дойдя до окраины хутора, он заметил «Жигули» красного цвета, который рассекал поле в облаке пыли на высокой скорости, направляясь к дому Салимана. Сааб жаждущим взглядом провожал его поворотом головы, пока автомобиль не скрылся за бугром. Кто это? «Точно чужак, – подумал Сааб, – или же Михо, у которого можно “выстрелить” одну сигарету, может быть, еще и стопочку водки». По опыту Сааб знал, что у него с собой такое добро всегда водится – он обычно после разделки туши ею моет руки.
Состояние Сааб ухудшалось с каждой минутой: руки тряслись, глаза туманились, внутри все горело и жаждало дозы. Слева от хутора текла небольшая ветка Ставропольского канала. У Сааб начались фантазии, предшествующие галлюцинациям. «Неужели нельзя изменить химическую формулу воды на водку, заменив там несколько молекул, – думал Сааб, – коровы, люди, все животные пили бы водку вместо воды. И никого ни о чем не надо было бы просить. На земле не осталось бы злых людей, не было бы войн, и наступил бы рай…»
Облако пыли возле дома Салимана ушло и рассеялось, высветив зад «Жигули». Сааб сорвался с места, на ходу придумывая хмельной головой банальную причину, чтобы войти в чужой дом и не оказаться полным идиотом.
Сааб повезло: на машине, оказалось, приехал в гости отец Салимана. А он приезжал не с пустыми руками.
Сааб встал, произнося тост. Ненужная и длительная церемония. Рука тряслась. Поверхность вина в граненом стакане заштормило – вино разлилось через края стакана и капли начали стекать на скатерть. Сааб выпил, и ему стало хорошо – он почувствовал, как теплая дрожь пробежала по всему телу. Слава Богу! Вот так, тост за тостом, они опорожнили всю двухлитровую баклажку, оставив на дне граммов двести – ни к селу ни к городу. Салиман заметив, что глаза Сааб были прикованы к баклажке, распорядился:
– Сааб, забери остаток на опохмел.
– А что я?.. – возмутился Сааб, проявляя гордость.
– Раз не хочешь, я не буду настаивать, – сказал Салиман и потянул руку к баклажке.
– Нет, нет, – произнес Сааб, вспомнив «умирающего» Павлыча и забыв про гордость. Он ухватился за горлышко, опередив Салимана. – Не хочу, чтобы ты обиделся на меня. Я сам допью этот яд.
Сааб, придя домой, начал искать посудину поменьше – не будет же он волочить с собой по хутору полупустую баклажку. Хоп! Вот она – маленькая и красивая бутылка из-под уксусной кислоты. Полная. Сааб зубами вцепился в крышку и порвал ее, расплескав эссенцию на нижнюю губу. Кончиком языка он слизнул ее, почувствовав, как кислота ущипнула его.
Затем он нашел бутылку из-под водки, которую стал внимательно рассматривать со всех сторон, вспоминая ее историю. Недолго думая, он налил туда уксус, плотно закрутил золотистую крышку и водрузил на полку верхнего шкафа.
Незаметно прошло две недели. Обычные дни, обычная суета и вечные поиски похмелья.
Утром одного из тех дней Сааб, очнувшись со сна, не шевелясь, продолжал лежать. Пошевелив головой, он нащупал мягкую подушку, а спиной – диван. Не так-то плохо после бурного вчерашнего дня, из которого он помнил лишь первую половину. Открыв глаза, узнал очертания родной кухни. Всё в порядке. Но не совсем – нужно промочить горло. А где… его… взять?
Голова раскалывалась от боли. Тут уже никто не поможет, кроме самого себя.
– Ша-рик… Ша-рик, – подзывает он собачку, которая иногда в такие минуты выручала его.
Шарик подбегает, усердно виляя хвостом.
Сааб потянулся к морде собачки и изо всех сил дыхнул:
– Ищи, мой спаситель.
Шарик убежал на очередное задание хозяина, но вернулся с «пустыми руками» – ничего не нашел…
Он откинул одеяло и встал, напялив брюки. Тело не слушалось, голова не соображала, и странно, что глаза могли различать раковину, посуду, оставленную на столе, стеклянный пузатый чайник с изогнутым носом. Его мысли стремительно неслись по злачным местам, а взгляд медленно блуждал по окружающим предметам: он пополз вверх, к шкафу. А там!.. Сааб обомлел. Водка! Не может быть. Он прищурил взгляд, не веря собственным глазам. Он застыл на секунду. Еще пять секунд. Он осторожно подошел и дотронулся трясущейся рукой холодного стекла. Точно – водка, самый любимый и самый чистый напиток на свете. Какое счастье – проснуться утром и увидеть, как на тебя смотрит бутылка водки. Чего еще желать в жизни. Вот так бы каждый день и всю оставшуюся жизнь!
Он быстро смахнул бутылку, отвинтил золотистую крышку, задрал голову, широко открыл рот и начал заливать содержимое в огнедышащую глотку мимо губ и языка. При первом прикосновении в горле появилось удовлетворение, затем жжение, потом в животе – адская боль. К нему мгновенно вернулась память и осознание – он выпил уксусную кислоту, от которой люди умирают сразу.
Он в панике вдребезги разбил бутылку – осколки разлетелись по всей кухне.
Надо куда-то бежать – кричать он не мог, начал задыхаться. Кишки были готовы вывалиться наружу.
Он выбежал на улицу и обострившимся зрением, на свою удачу, заметил «УАЗик» скорой помощи, который по объездной дороге пробирался к трассе. Сааб сорвался с места и ракетой понесся поперек поле, держа в поле зрения место пересечения. От его скорости зависела его судьба, и он успел очутиться перед лобовым стеклом, выставив руки вперед машины, прежде чем она выехала на трассу, чуть не угодив под ее передние колеса.
Опытный водитель «Скорой помощи» Иван резко нажал на тормоза, доктор Петрович едва не ударился головой об лобовое стекло. Открыв двери, и, подумав, что у Сааб началась белая горячка, доктор выругался:
– Идиот!
– Я… я умираю, доктор, – прохрипел Сааб. Петрович с ужасом заметил странные признаки заболевания: у Сааб губы опухли, глаза косили, изо рта валилась пена, вены на шее надулись и начали синеть.
– Что случилось? – в недоумении спросил доктор: – Что с тобой?
– В… Водка, – судорожно ответил Сааб. – Я умираю.
– Сколько можно водку пить?– начал доктор отчитывать. – Уже пора тебе делать выводы.
В больнице Сааб поместили в отделение интенсивной терапии и врачи стали бороться за его жизнь. Там прошел слух, что в бутылке вместо водки оказалась кислота. Народ испугался и возмущался. Среди полицейских – паника: начались облавы на частные лавки, которые торговали водкой. Потоки проклятий посыпались на голову Сааб, а он только начал приходить в себя.
Через несколько дней Сааб перевели в отделение общей терапии – большая палата, полная пациентов. Сааб обрадовался, что выжил, и представилась возможность поболтать и излить душу. Кругом все молчали – видимо было им за что переживать, раз попали в больницу. Сааб поднял голову и посмотрел по сторонам: только один худой с выступающими скулами и впавшими в кости щеками подал готовность подставить уши под чужую трепотню.
– Давно здесь? – спросил Сааб.
– Да, уже вторая неделя, – произнес худой, опуская ноги на пол и отодвигая подушку. Он сел.
– А что с тобой? – живо спросил Сааб.
– Отравление.
– Эх ты, мужик, – пролепетал Сааб. – Кто с отрав- лением ложится в больницу!
– А что делать? Умирать что ли!
– Есть народная медицина на этот счет, – назидательно произнес Сааб. – Не надо пичкать себя химией.
– А ты что предлагаешь? – снова беспомощно спросил худой.
– Что делать, что делать? – дразня, пробубнил Сааб. – Водку с солью пить. Она при отравлении провоцирует рвотный позыв. Пьешь, пьешь, – Сааб прикрыл глаза, воображая поток чистейшего напитка,– и таким образом ускоряешь выведение токсинов из организма. Что тут не понятного!
– А врачи почему об этом не говорят? – пожаловался худой.
– Мировая мафия, брат, – прозаически произнес Сааб. – Кому ты нужен! Им нужно сбывать лекарства, а не думать о тебе. Каждый врач здесь привязан к конкретному лекарству и получает проценты…
Соседи зашевелились. Сааб, вывернувшись, бросил взгляд в другую сторону. Молчаливый старик под восемьдесят тихо поворачивал свои локаторы в сторону Сааб, желая что-то сказать, но Сааб опередил его:
– А у вас что болит, отец?
– Я согласен с вами, молодой человек, – произнес старик, – я не пью лекарства: они такие отвратительные. Сколько можно их пить целыми пачками! Врач мне говорит: «Ничего. Пейте и думайте, что пьете коньяк». Я сказал: «Нет. Я лучше буду пить коньяк, а думать, что пью лекарства».
По ряду кушеток пронесся смешок.
– Неплохой ответ, мне кажется, – согласился Сааб. – Да, коньяк укрепляет сосуды, а для связей с нужными людьми лучше водка: она извилины мозга разглаживает и толкает на взаимное общение. И память мгновенно восстанавливается и начинаешь вспоминать такие подробности давно минувших дней, что хочется жить и жить.
– А вино чем плохо? – вмешался другой пациент с дальнего угла.
– Я этого не знаю, – чистосердечно признался Сааб, – я его никогда не пил. А это лучше спросите нашего премьера.
– А почему его? – вновь поинтересовался мужик.
– Потому что, он уже однажды отвечал на такой вопрос, – деловито произнес Сааб. – Знаешь, что он сказал? Он сказал: «Пейте вино, чтобы поправить здоровье.
А здоровье нужно, чтобы пить водку».
По палате прокатился смех.
– Ерунда всё это, – с возмущением произнес мужик в очках с ученым видом. Седой с тусклыми глазами. – Не нужно здесь рекламировать водку. «Водка мягкая, сок – добрый, сигареты – лёгкие» Почему тогда после них так хреново и люди болеют?
– Не правильно пьете, значит, – невозмутимо произнес Сааб. – Перед употреблением водку надо охладить и тогда ты чувствуешь себя как в машине времени: выпил, уснул и уже завтра. Удивительный напиток: вкус один, а приключения такие разные. А как сказал один мудрец: жизнь это не те дни, которые ты прожил, а те,
что запомнились. Так что, мужики, надо делать воспоминания…
Толстый мужик, который находился под капельницей, прервал Сааба и возмущенно сказал:
–А почему если ты такой умный, а водка хорошая, ты попал в больницу от отравления водкой?
В палате наступило гробовое молчание: Сааб думал над ответом, но не находил слов.
Дверь в палату резко открылась и все приковали внимание к поблескивающим очкам доктора Петровича, который зашёл проведать больного со своего участка обслуживания. Остановившись возле Сааба, он грозно спросил:
– Надеюсь, ты выводы уже сделал, Сааб?
Сааб напряженно думал, как ответить на такой прямой вопрос, который на глазах взбудораженной публики загнал его в угол
– Да, – сказал Сааб трагическим голосом. – Не надо было наливать кислоту в бутылку из-под водки.
– Да, – проронил Петрович. – Есть такая народная мудрость: «Горбатого может исправить только могила». – Он развернулся и направился к выходу, продолжая говорить: – Излишек водки компенсирует в человеке то, что делает человека не человеком.
– Петрович!.. – окликнул Сааб уходящего доктора. – Долго я еще буду в больнице?
Тот застрял на пороге и медлил с ответом.
– Максимум неделя, – ответил, наконец, Петрович.
– Спасибо, доктор, от всего сердца, – отблагодарил Сааб, приложив ладонь правой руки к сердцу.
– Не надо меня благодарить, – с сожалением в голосе проронил Петрович. – Вы меня неправильно поняли. – И он захлопнул за собой дверь.
В палате повисла гробовая тишина, а Сааб издалека, как сквозь туман, начинал осознавать, что, кроме всего, прочего водка может «убить». Но уже было поздно что-нибудь
