Лев Логак
От перемены мест… меняется. Из жизни эмигрантов

– Нечего тень на плетень наводить! Не придумывай! – взвизгнула Зося.

– Если это и придумано, то не мной, – просверлила её колючим взглядом Дина.

– Да ты зенками-то не сверкай! Кобра! – дошла до крайней ярости Зося.

– Почти в точку, – с деланным спокойствием отпарировала Дина. – Я – Скорпион. А этот знак Зодиака обид не прощает. У меня ведь поначалу сложилось о тебе обманчивое впечатление, что ты действительно душа нараспашку. Ну а потом раскусила я тебя. Забыть не могу, как когда я обмолвилась, что в киоске на рынке можно купить очки китайские для чтения буквально за гроши, ты меня на смех подняла. Поучать стала, что со зрением не шутят и на этом не экономят. Ну я и пошла, дура, заказала себе за бешеные бабки в «Оптике».

Зося состроила слащавую гримасу:

– Так тебе же в подарок ещё и солнцезащитные дали.

– Да не смеши ты, – сердито хохотнула Дина. – Знаем мы эти подарки. А ты как бы со смехом у меня выведала, где на рынке этот киоск с очками, и через какое-то время там отоварилась. Вот вся ты в этом. Но Эмма права. Получишь ты свою прибавку к зарплате.

– Конечно, Зоська, – миролюбиво встряла Эмма. – Вот я же получила.

Зося почувствовала облегчение, поняв, что совершенно неожиданно подвернулся шанс перевести удар на Эмму. Зло прищурившись, она прошипела:

– Ну мне до тебя далеко. Нет у меня таких способностей.

– О чём это ты? – довольно фальшиво захлопала глазами Эмма.

Она, конечно же, допускала, что её связь с Саймоном не является секретом для её добрых сотрудниц. Потому что сама всё обо всех ведала. И более того, с удовольствием участвовала в пересудах. Но ведь сейчас это касалось её… И, естественно, первой реакций и было сыгранное недоумение… Но в следующий же момент она приумолкла, потому как почувствовала, что краска заливает лицо.

И Зося, внутренне ликуя, отвернулась от сконфузившейся коллеги и проворковала:

– Замнём для ясности.

Тут уж Дина не преминула нанести Зосе очередной удар:

– Ух ты, деликатная ты наша! Стеснительная!

Зося резко развернулась в сторону доставшей её сослуживицы:

– Да заткнись ты!

– Ну вот, – колко ухмыльнулась Дина, – а ещё несколько минут назад я у тебя Динулькой была! И из-за Эммульки ты так переживала, что не подвезла её! А сейчас про её способности особые вспомнила.

Зося яростно поджала губы, а Эмма осуждающе покачала головой и сквозь зубы буркнула:

– Змея ты, Зоська…

Все три на какое-то время утихли, отвернувшись друг от друга. Но, понятное дело, Эмме негоже было конфронтировать ни со своей потенциальной начальницей Диной, ни с родственницей Коварского Зосей. И она пересилила себя и примиренчески обратилась к доставшим её дамам:

– Так, девки, довольно кипятиться. Дуться друг на друга. И перед Верой неудобно. Ну-ка забыли всё! Нам же вместе жить. Мало ли что бывает? Надо сглаживать острые углы.

– А я, между прочим, не Скорпион. Зла не помню, как некоторые, – проворчала Зося.

– Забыли – так забыли, – пожала плечами Дина. – Нам ничего другого не остаётся. Да мне и недолго с вами быть осталось.

Снова наступило тягостное молчание, которое на этот раз нарушила Зося:

– Так, может приготовить кофе, который Люсик купил? Какой-то новый, разрекламированный.

Эмма и Дина молча дали понять, что не возражают.

– Сейчас принесу из машины, – виляя задом, покинула квартиру Зося.

– Ну и достала она меня, – брезгливо покачала головой Эмма. – Молчала я, как рыба, но сейчас после всего этого имею полное право раскрыть рот. Не могу прийти в себя от того, чему совсем недавно стала свидетельницей. Я в шоке! Хотя, в принципе, для нас с тобой тут особенно и нового-то ничего нет. Просто достоверный факт.

– Что случилось-то? – скосила на Эмму глаза Дина.

– Отправилась я до работы делать анализ крови, – почти шёпотом начала Эмма. – Пришла в поликлинику до открытия, но охранник пустил меня внутрь, знает он меня. Холодно было. Ну вот, стою я в предбаннике у стеклянной входной двери и вдруг вижу – подъехала машина. Внутри мужик с бабой. Я присмотрелась и потеряла дар речи. Дядьку узнала.

– Это был Усама бен Ладен! – язвительно прищурилась Дина.

– Если бы! – хохотнула Эмма. – Я бы прикончила его на месте и стала бы миллионершей.

Эмма сделала интригующую паузу и победно закончила:

– Это был Люсик! Но только вот дамочка – не Зоська.

Дина едко поджала губы:

– Ясненько.

– Так вот, – торжествующе просияла Эмма, – вижу – он и его пассия слились в поцелуе, а она после этого выскочила из автомобиля и – тоже в поликлинику. А Зоськин-то с места рванул, и только его и видели. Ну как тебе?

– Не слабо! – передёрнула плечом Дина.

– Так мало того! – не унималась Эмма. – Зоська же, когда я пришла после этого на работу, ещё мне и рассказала, что Люсик у неё в командировке, в однодневной, и что, мол, мучается, бедный, в какой-то задрипанной гостинице. А представляешь, ежели бы знала?

– По стенке размазала бы, – брезгливо склонила голову набок Дина.

А Эмма вошла во вкус и продолжила со смаком живописать подробности измен Люсика, которые ей были известны из разных источников.

– Да, дела… – выслушав, заключила Дина. – А знаешь, с одной стороны, Зоське можно посочувствовать по поводу блядства этого её Люсика, а с другой…. Злобная она. Да ведь и такая самодовольная. Пустая, но с претензией. Вон какую важность на себя напускает на работе! И шума от неё как от отбойного молотка.

– Ой, Дин, ну ты прямо в точку!

– Так ведь так оно и есть! А Люсик этот её – дрянь! – презрительно сплюнула сквозь зубы Дина. – Только вот Зоська – та ещё простофиля! Как можно ничего не видеть у себя под носом!?

«Дура, – подумала Эмма. – А ты у себя под носом видишь? Ещё непонятно, кто большая простофиля – ты или Зоська. Зациклилась на своей работе!»

А дело было в том, что Динин муж Леонид тоже ещё как погуливал! Только Дина ведать не ведала об этом, равно как и Зося о беспутстве своего Люсика. Ну а Эмма, обо всём давным-давно пронюхавшая, конечно же «по секрету» с упоением сообщала Зосе пикантные подробности Дининой семейной жизни. Зося же при этом морализировала точно так же, как и Дина сейчас по поводу неё самой: «Вот дрянь этот Лёнька! Но Динка-то та ещё бестолочь! Ни хрена под носом у себя не видит».

Дамы не успели больше ни о чём посудачить – вернулась Зося с упаковкой кофе.

– Так, момент, – деловито предупредила она сослуживиц и прямиком направилась на кухню готовить питьё.

Через мгновение из кухни послышался её голос:

– А дома Люсик мне кофе в постель приносит, на подносе с салфеточкой доставляет. Он у меня аккуратист!

Дина с Эммой переглянулись.

– Счастливая ты! Любит он тебя, – с чувством отреагировала Эмма.

– Да вот! Не жалуемся, – гордо возвестила Зося. – Постоянно признаётся мне в любви. Лучше тебя, говорит, нет.

– Молодец, воспитала ты его, – подмигнула Эмма Дине.

– Что значит, воспитала? – возмущённо провозгласила из кухни Зося. – Это у него от сердца. Он во мне души не чает. А вообще, конечно, я Люсику всегда говорю, что люблю хорошее отношение и ласковые слова.

– Оригинально, – едва слышно пробурчала Дина.

– Ты что-то сказала? – опять раздался Зосин голос. – Я не расслышала.

– Тебе показалось, – не захотела связываться с ней Дина.

– А вообще, я вам скажу, мужиков надо держать в ежовых рукавицах, чтоб послушными были, – осклабилась Зося, внося в комнату кофейник.

Она разлила кофе по чашкам, и все сели к столу. Начали пить. А Зося упоительно продолжала:

– Жена должна быть взыскательной по отношению к мужу. Это я теоретически, не про Люсика. Он у меня домашний. Тут мне беспокоиться нечего. Помню, в Союзе выделили ему путёвку в Трускавец, в санаторий. С почками у него была проблема. Как он ехать не хотел! Другие мужики рады были бы вырваться. А мой всё повторял: «Как я там, Зосенька, без тебя буду?». Еле я его уговорила. А потом он мне чуть не каждый день звонил оттуда! Скучал жутко. Говорил, что если бы там не было теннисного корта, он сошёл бы с ума. Девчонки, а какие подарки он мне оттуда привёз! Специально во Львов ездил. Выбрал всё самое модное. Я тогда-то и поняла, как он меня любит!

Эмма еле сдержалась, чтобы не расхохотаться. Она-то знала, что тогда, в Трускавце, Люсик оторвался по полной. Шуры-муры у него там такие закрутились, что он потом в Подмосковье командировки себе устраивал, к крале своей ездил из Москвы. И подарки Зоське привозил для отвода глаз сначала из Трускавца, а потом и из этого самого Подмосковья.

– Ты уж так его в глаза хоть не хвали. Зазнается, – изобразила на лице участие Эмма.

– Не дадим! – чванно ответствовала Зося. – Я, девчонки, до того думала, что он ничего и не понимает ни в косметике, ни в бюстгальтерах, ни в кофточках. А тут такое понавёз! Сказал, что советовался с продавщицами. А потом во вкус вошёл. Началась у них какая-то срочная важная работа, и стали его вызывать в Подмосковье, в какой-то там институт. Помню, как он, бедный, мотался туда чуть ли не по два раза в неделю! Так мне его жалко было! Но зато он меня задарил прямо. Такие шмотки привозил! Загляденье! Мы ведь в Москве жили. А в Подмосковье иногда шмотьё-то лучше можно было найти. А в командировки его почти одного и отправляли. Потому что он у меня очень хороший архитектор. И здесь его на руках носят. Вон в Южную Африку посылают, у них совместный проект.

– Способный человек. Во всём! И настоящий интеллигент, семьянин! Не то, что прощелыги всякие, – притворно закатила глаза Эмма.

– Не жалуемся! – кокетливо поправила причёску Зося.

В этот момент у неё зазвонил телефон. Начав слушать, она помрачнела и вдруг заголосила:

– Что? Ну я же тебе говорила, что нужно теплее одеваться. Всё форсишь. Опять школу пропустишь. Сейчас приеду.

Зося в сердцах отключила телефон.

– У моей младшей опять ангина, – сообщила она. – Поехала. Забот полон рот. Маришку лечить, Люсика в Южную Африку собирать. К Майке с Эдькой ещё вот подпрыгнуть надо, чемодан хапнуть.

Зося костяшками пальцев звучно постучала в дверь комнаты Веры. Та вышла, продолжая разговаривать по телефону.

– Верочка, я ухожу, – полезла целоваться Зося.

– Ларочка, секундочку, – проговорила Вера в трубку, отодвинулась от Зоей и сказала ей: – Посиди ещё.

– Нет, – вцепилась та в плечо Веры. – Дел невпроворот. Люсика мне надо в командировку собирать. За чемоданом к Майке с Эдькой подпрыгнуть. Крепись.

Зося опять облобызала Веру:

– Ладно, побежала.

После ухода Зоей Вера снова ушла к себе. Дина и Эмма какое-то время молчали, не глядя друг на друга. И вдруг зазвонил телефон у Дины.

– Да-да, я, – ответила она. – Алло! Алло! Разъединилось, – повернулась она к Эмме.

– Кто это? – насторожилась та.

– Сам Коварский, – растерянно вытянула губы Дина. – Не к добру. Наверно, хочет известить, что с завтрашнего дня уже не работаю. Вот блин! Опять мыкаться придётся.

– Да что ты заранее беспокоишься? Может, наоборот, должность повыше предложить хочет? – угодливо разулыба-лась Эмма.

– Не издевайся, – разозлилась Дина, но тут же что-то смекнула и вопросительно посмотрела на коллегу.

Эмма сконфузилась и начала было что-то лепетать, но в этот момент телефон зазвонил снова.

– Да, разъединилось, – поспешно произнесла Дина в трубку. – Настроение? Что вы имеете в виду? Готова ли работать дальше? Вы же понимаете, что я могу дать только положительный ответ. Но я же получила уже уведомление о предстоящем увольнении. Как не обращать внимания? Что? Это так неожиданно. Честно говоря, у меня кругом идёт голова. Спасибо. Думаю, что справлюсь. Да, сейчас приеду. До свидания.

Дина отключила телефон и испытующе посмотрела на Эмму:

– Ты знала?

– Ты о чём? – ненатурально захлопала та глазами.

– Да не притворяйся, – разозлилась Дина. – Теперь-то я понимаю – знала ты, что мне предложат должность заведующей аналитической лабораторией.

– Ну, Саймон на что-то такое намекал…

– Ах, намекал? – вскипела Дина. – Ну да Б-г с тобой. В принципе, я тебя понимаю, он же просил тебя молчать. Ты только в последний момент показала, что знаешь. Ну да ладно. Это хорошо, что ты умеешь держать язык за зубами. Мы с тобой сработаемся.

– Поздравляю! – возликовала Эмма. – Кстати, Саймон интересовался моим мнением. Я отозвалась о тебе положительно.

– Не забуду, – холодно произнесла Дина.

Появилась Вера, и Эмма радостно протараторила:

– Верочка, пока вы разговаривали, Дина получила предложение от Коварского возглавить аналитическую лабораторию.

– Поздравляю вас, Диночка, – искренне обрадовалась Вера. – Я уверена, вы справитесь и будете пользоваться уважением подчинённых. Петя о вас очень хорошо отзывался. Только будьте благоразумны. Вы же знаете, что за тип этот Коварский. Так что держитесь.

– Ничего другого мне не остаётся, – кивнула Дина. – Не знаю, правда, на сколько меня хватит. Эмма, пойдём. Пусть Вера отдохнёт.

– Да, отдохните, Верочка, – обволокла Веру томным взглядом Эмма. – И помните, что мы с вами. Будьте здоровы.

– Спасибо, девочки. До свидания, – устало попрощалась Вера.

После ухода женщин в гостиную вышли Ольга и Марат.

– Мама, все разошлись, ты бы отдохнула, – обнял Веру сын.

– Да, я, пожалуй, прилягу, – согласилась она.

Вера задержала взгляд на Марате и Ольге, так что те засмущались. А потом улыбнулась и ушла к себе в комнату.

Молодые люди присели на диван. Марат обнял девушку. Какое-то время они безмолвствовали, а потом Ольга нарушила молчание.

– Узнала я сегодня об этом Коварском. Боже мой, сколько грязи на этом свете! Как мне жалко твоего отца! Марик, дорогой, ты знаешь, у меня такое ощущение, что я потеряла близкого человека.

Если бы Ольга знала, как она права!

– Хорошая ты моя девочка, – ещё сильнее притянул её к себе Марат. – Умная ты моя. Любимая, дорогая. Как хорошо, что ты рядом со мной. Нам с мамой очень тяжело, и спасибо тебе, что ты не ушла. Твоя мама так настаивала. Мне вообще показалось, что ей не очень нравится, что мы вместе. Будто не ко двору я…

– Марик, не обращай внимания. Я, правда, сама не совсем понимаю, почему у неё такая реакция. Впрочем, мама, видимо, устала. Дорога сказалась.

И тут вдруг Ольга встрепенулась и сказала, что она перепутала даты и ей срочно нужно ненадолго наведаться в университет.

– Я тебя подвезу, – вскочил Марат.

– Нет, нет, останься с мамой. Я поймаю такси.

– Оленька, родная, возвращайся поскорей, – ласково посмотрел на неё парень. – Я люблю тебя.

– Маричка, ну конечно. Я мигом. Я тоже очень люблю тебя, – обмякла она в его объятиях.

Поцелуй был долгим и страстным. Оторвавшись от Марата, Ольга смущённо поспешила к выходу.

3

А Майя и Эдуард тем временем уже добрались до дома. Они вышли из машины, но при закрытии дверей обнаружился сбой в сигнализации, и Эдуард остался, чтобы выяснить, в чём дело. Майя же поднялась в квартиру. Она была так возбуждена, что даже не закрыла до конца входную дверь. Первое, что она сделала, – это немедленно набрала номер своих родителей в России.

– Да, мамочка, – скороговоркой начала она, – я только что переступила порог и сразу же тебе звоню. Эдик остался у машины. Какая-то неисправность. Мамочка, я не могла там, у Веры, сказать тебе самого главного. У меня возникла жуткая проблема. Ты же знаешь, что Оленька встречается с парнем. Да, с Маром. Так мы же, олухи, пустили это на самотёк. В чём дело? А в том, что он – сын Веры, Марат! Кошмар! Мне только этого не хватало! Понимаешь, какая каша заварилась?

В это время Эдуард, увидев, что дверь приоткрыта, вошёл в квартиру. И уловил, о чём говорит Майя. Он замер и начал прислушиваться.

– Она привязалась к нему, – сбивчиво продолжала Майя. – Бедная девочка, если бы она знала, что это зов крови. Что она его сестра. Я просто в отчаянии. Как мне разорвать их отношения? Я сломала голову. За что мне всё это? Надо же было случиться такому, чтобы эта напасть настигла меня здесь, в другой стране! Господи, я схожу с ума! Да о чём ты говоришь? Какие доводы? У них очень серьёзно. Это рок! Рок! Мамочка, я больше не могу говорить. Не хочу, чтобы Эдик слышал, что я обсуждаю это с тобой. Нет-нет, давай в другой раз. Я тебе позвоню. Нет, нет, давай закончим. Целую.

Майя положила трубку, плюхнулась на диван и обхватила голову руками. Эдуард с шумом закрыл дверь, чтобы создалось впечатление, будто он только что вошёл.

– Ну и денёк. Кто бы мог подумать? – сказал он.

– Не говори, – растерянно согласилась Майя. – Ты голоден?

– Не беспокойся, – жестом дал понять жене Эдуард, что она может продолжать сидеть.

– У нас же шаром покати, – вымученно выдавила она из себя.

Эдуард вздохнул:

– Да, придётся поехать в магазин…

– Конечно, но у меня сегодняшние события отняли все силы, – прикрыла глаза Майя. – Ты знаешь, я должна прилечь хоть ненадолго. Голова разболелась. Отдохни тоже, а потом уж отправимся за продуктами.

– Иди, приляг, конечно, – кивнул Эдуард.

Майя поспешно поднялась и удалилась в спальню.

«Она тоже думает, что Марат мой сын? – овладело недоумение Эдуардом. – И никогда не подавала вида? Уму непостижимо».

Знал бы он правду о своей неспособности иметь детей, скрытую от него Майей!

Раздался звонок в дверь. Эдуард с удивлением направился открывать. Вошла Ольга.

– Буквально следом за нами, – оторопело воззрился на дочь Эдуард. – Мы же могли приехать все вместе на машине.

– Я и не хотела уходить, но потом вдруг вспомнила, что мне нужно в университет. Даты перепутала.

– Ну как ты, дочка? – застыл вопрос в глазах у отца.

– Устала. Слишком много всего для одного дня.

– Да, мама тоже свалилась. А нам ещё в магазин. В холодильнике пусто. Ты голодна?

– Да не очень, – помотала головой Ольга. – После тех пирогов.

– Ну как Мар? – внимательно посмотрел на неё Эдуард.

– Ему безумно тяжело. Он очень любил отца. Говорит, что это был необыкновенный человек. И они были крайне близки. Папа, а почему вы отдалились друг от друга? Вы ведь дружили.

– Да, Оленька, Петя был действительно незаурядным человеком. И в студенческие годы не было ближе нас. Но жизнь непредсказуема. У неё свои жестокие правила. Оленька, похоже, у вас с Маром серьёзно?

– Да, папа, более чем, – зарделась дочь.

Она помолчала и вдруг продолжила решительно:

– Мы любим друг друга. И не мыслим жизни друг без друга. Я надеюсь, ты относишься к этому с пониманием? Мама вот почему-то настроена категорически против. Я не могу взять в толк, почему? Марик – умный, порядочный и очень серьёзный парень. Из семьи, которую вы хорошо знаете. Мамина реакция мне совершенно непонятна.

– Мама просто устала. Голова разболелась, – растерялся Эдуард.

Майя всё это время прислушивалась к разговору в гостиной. Поняв, что происходит, она вышла из спальни.

– Оленька, – сказала она, – у меня действительно очень болит голова. Но дело не только в этом. У меня душа не на месте. Ты ведь ещё совсем ребёнок. Только что начала учиться на медицинском факультете. Ты очень способная девочка, и я боюсь, что это твоё увлечение помешает тебе получить образование. Выбрось это всё из головы.

– Мама, ты понимаешь, о чём говоришь? – опешила Ольга. – Ты же сама мне всегда внушала, что для каждого человека главнее всего найти достойную пару. И особенно для женщины. И вдруг ты так противишься моему выбору. Почему?

– Во-первых, не надо отвечать мне так запальчиво, – холодно посмотрела на дочь Майя. – А во-вторых, я же тебе уже объяснила, почему. И, самое главное, вы же знакомы с Маратом без году неделя.

– Мама, но ты же сама всегда повторяешь, что можно жизнь прожить и не узнать человека. Поверь мне, Марик – надёжный друг, на него можно положиться. Я уже достаточно сформировавшийся человек, и я понимаю, что к чему. Мама, мы не можем друг без друга. Это любовь. Понимаешь, любовь! Ты же знаешь, что это такое?

– Я надеюсь, ты ещё не наделала глупостей? – категорично остановила поток сантиментов Майя.

– Что ты понимаешь под глупостями? – вспыхнула дочь.

– Ты прекрасно меня поняла, – резко ответила мать.

– Мама, по-моему, ты переходишь границы допустимого, – задрожали губы у Ольги. – Извини, но я не могу вести с тобой этот диалог. Я даже не думала, что у тебя столь устаревшие представления об отношениях между по-настоящему влюблёнными парнем и девушкой.

– Ты не абстрактная девушка, а моя дочь, – отчеканила Майя. – И я не могу допустить, чтобы ты поступала опрометчиво.

– Мама, ты знаешь, я очень устала, – сделалось каменным лицо у Ольги. – Я не могу продолжать сейчас этот разговор. Скажу только, что мы с Маром решили пожениться. Просто должно пройти какое-то время после смерти его отца.

Она повернулась к Эдуарду:

– Папа, дай мне, пожалуйста, ключи от машины. Мне нужно съездить в университет.

Майя застыла, а Эдуард взмолился:

– Дочка, ну неужели это так спешно? Сегодня и без того тяжёлый день. Нельзя же разрываться на части.

– Нет-нет, папа, мне нужно обязательно. Я ненадолго. Одна нога здесь, другая – там.

Эдуард растерянно посмотрел на онемевшую жену и протянул дочери ключи:

– Пожалуйста, осторожно… У тебя же голова забита другим…

– Не беспокойся. Тут рукой подать.

Ольга зашла ненадолго в свою комнату и бросила, уходя:

– Я скоро вернусь.

Майя и Эдуард какое-то время молчали, не глядя друг на друга. Эдуард заговорил первым.

– Я ничего не понимаю, – пытливо посмотрел он на жену. – Может быть, ты объяснишь, в чём причина твоего беспокойства?

– Я всё сказала, – сердито буркнула Майя.

– Но не мне и не Оленьке, а своей маме. Я слышал.

Майя изменилась в лице:

– Что ты слышал?

– Что Оля и Марат – брат и сестра.

Майя опустила голову.

– Ты никогда и вида не подавала, – выпалил Эдуард. – Ну так знай, что Марат – сын Пети. И успокойся.

Майя внутренне хмуро усмехнулась. Как она могла сомневаться в том, что Марат – сын Пети!? И она лишь молча исподлобья посмотрела на мужа.

– Ну что же ты молчишь? – не выдержал он.

Тут зазвонил телефон, и Эдуард нехотя поднял трубку.

– А, Зося! – пробухтел он. – Да, конечно. Заезжай. До свидания.

– Зося, – объявил он Майе. – Уже едет за чемоданом.

Майя обрадовалась этому звонку недолюбливаемой ею двоюродной сестры! Ведь предстоящий визит Зоей избавлял её от продолжения нежелательного диалога с мужем. И она произнесла с деланным раздражением:

– Только её сейчас не хватало. Всё разбросано, еды нет. Давай хоть вещи перенесём в нашу комнату. И надо же чемодан подготовить для неё.

– Майечка, ты мне не ответила…

– Эдик, давай не сейчас… Зося может появиться с минуты на минуту.

Эдуард пожал плечами и начал вместе с Майей наводить порядок в гостиной.

– Зося – молодец, – заговорил он, чтобы как-то разрядить становящееся непереносимым молчание. – Пристроилась в этой фирме, у своего родственника Коварского. Работа спокойная, не изнуряющая. Видно, что она очень довольна. А ведь финтит. Неужели боится, что сглазим?

Майя молчала.

– Да и Люсик её – хоть куда, – недоумённо глядя на жену, неуверенно продолжил Эдуард. – Видимо, хороший специалист… Вот в командировку его посылают в Южную Африку…

Майя безмолвно продолжала сновать по комнате.

Раздался звонок в дверь. Эдуард пошёл открывать. Вошла Зося.

– Привет лягушкам-путешественницам, – бодро с порога изрекла она.

– Да уж. Такие мы, – вяло отреагировал Эдуард.

– Проходи, – сухо пригласила Майя.

Ей при всей её ненаблюдательности и при всём том, что творилось сейчас в её душе, бросилась в глаза жуткая невзрачность одежды, в которой заявилась к ним Зося. А ведь у Веры сегодня она была в ярком щегольском и, по-видимому, весьма дорогом костюме. С иголочки. Да и на ногах у неё там красовались элегантные вечерние туфли. «Что это она вырядилась не соответствующе моменту?» – подумала тогда Майя, но тут же вспомнила, как однажды Зося сказала ей, что на похороны и на поминки надо одеваться даже лучше, чем в театр. Потому что там намного больше знакомых, а само печальное мероприятие – это только повод для того, чтобы себя показать и на других позырить. А сейчас вот она напялила на себя задрипанные чоботы, заношенную кофту и какие-то жёваные брюки. Майя же со студенческих времён, равно как и все инязовки, в любых обстоятельствах не позволяла себе быть одетой небрежно. Она поморщилась от вида родственницы и остановила на ней уничижительный взгляд. Та слегка сконфузилась и хотела было открыть рот, но тут Эдуард обратился к ней:

– Так долго с тобой не общались, а сегодня пришлось вот при таких печальных обстоятельствах…

– Да, бедный Петя, – коротко бросила Зося. – Ну что за чудеса такие? – тут же перешла она к интересующей её теме. – Как можно было не выяснить раньше, что нас связывает что-то общее?

– Да уж, на тебя это вообще не похоже, – холодно проронила Майя.

– Что ты всё злыдничаешь? – с вызовом посмотрела на неё Зося. – Как с тобой трудно разговаривать! Эдик, как ты её терпишь, мою сестру?

– А с чего ты взяла, что ему приходится меня терпеть? – вскипела Майя.

– Шутка! – едко выпалила Зося.

– Девочки, довольно, – укоризненно остановил перепалку Эдуард. – Вы же так давно не виделись. Расскажи, Зося, лучше, как у тебя дела?

– Устаю на работе, как собака, – начала жаловаться она. – Гну горб. Вздохнуть некогда. Возвращаюсь домой еле живая. Надоело. Всё бы бросила к чёртовой матери! Так и дома нагрузка! Порядок навожу, убираюсь. Уберёшься ведь – какая красота! Сядешь усталая в кресло – душа радуется. Люблю в чистом посидеть! Но долго ведь рассиживаться не получается. Дел невпроворот. Телевизор некогда посмотреть. Он в зале гремит, а я его из кухни задницей слушаю.

– Куда твоя сноровка делась? Ты же была такая проворная, – ухмыльнулся Эдуард.

– Годы дают себя знать, – тоскливо поджала губы Зося.

– На комплимент напрашиваешься? – исподлобья посмотрела на неё Майя.

– Да какой комплимент? – сделала совсем печальное лицо родственница. – Я уж на себя рукой махнула. Мне вон в голову недавно пришло, что жизнь летит, как бельё сохнет. Хочешь, чтоб быстрее высохло – подходишь, проверяешь, а оно всё влажное. А потом отвлечёшься на другие дела – глянь, а оно уж и пересохло. Так и мы. В юности всё подгоняем время. А потом заботы засосут, и вдруг – на тебе, старость.

– Круто ты с бельём сравнила, – удивлённо поднял брови Эдуард.

– Вот ты сейчас опять скажешь, что я злобствую. Но зачем же ты лукавишь? Всё бы бросила! Гну горб! – сердито передразнила Зоею Майя. – Так ты его гнёшь, потому что боишься потерять это место! Ты же действительно хорошо устроена. Многие и мечтать о таком не могут. Тут же масса достойных людей просто страдает, не найдя ничего, кроме тяжёлой неквалифицированной работы.

– Знакомая песня, – всплеснула руками Зося. – А я вот вижу, что все мои соседи пристроились. Вон справа от нас живут. Оба – врачи, подтвердили свои советские дипломы.

Слева от нас – тоже работают, на этом заводе, забыла, как он называется, ну где что-то с текстилем связано. Да вы знаете, что я имею в виду.

Эдуард недоумённо посмотрел на Зоею:

– Да, но там же дисциплина палочная и платят минимум.

– Да, говорят, – согласилась Зося. – Но я в таком случае не понимаю, откуда у людей такие возможности? У этих наших соседей и жильё прекрасное, и недавно ремонт такой отгрохали, что я себе позволить не могу, и машину сменили.

– А сколько прозябающих? – рассердилась Майя. – Тех, что не по соседству с тобой? И вообще, все же живут по-разному. Может быть, эти твои соседи во многом себе отказывают, экономят на всём, в том числе и на еде. Может быть, для них быт – это главное.

– Да, для многих внешние атрибуты преуспевания очень важны, – продолжил мысль жены Эдуард. – Машина подороже, украшения. Людям тогда кажется, что они дотянулись до действительно преуспевших. Тут уж ничего не поделаешь.

– Вот именно! – резанула Майя. – У каждого свои идеалы. Вот мы, например, с Эдиком предпочитаем поездить за границу, мир посмотреть, а не вкладывать в быт.

Лицо у Зоей перекосилость завистью:

– Да уж, наездились вы тут. Не то, что мы с Люсиком.

– Ну что ты всё завидуешь! – злобно, по своему настроению, покачала головой Майя. – Вы же оба работаете. И я думаю, не на минимуме сидите.

– Да с чего ты взяла, что я завидую? – захлопала глазами Зося. – Я просто сказала. Что ездите. Что молодцы. А ты, что никогда никому не завидуешь?

– Нет, не завидую, – отрезала Майя. – Мне ещё бабушка внушила, что борьба с завистью определяется тремя словами: сложно, можно, нужно.

Зося оживилась:

– Теория хорошая. А вот Люсик мой считает, что зависть – это чувство хотя и позорное, но вполне естественное. Ха-ха, он говорит, что единственный, кому нельзя позавидовать – это ёршик для унитаза. Не хотел бы, говорит, я оказаться на его месте.

– Люсик твой – прелесть! – хохотнул Эдуард. – Во всех отношениях. Вот в командировку сейчас отправляется, в Южную Африку. Признают его как специалиста. Молодец!

– А толку? – опять перешла на жалобный тон Зося. – Лучше бы они ему зарплату подняли, чем по командировкам-то гонять. Эти поездки только в непредвиденные расходы вводят, дырку в бюджете делают.

– Господи, ну что ты за человек? – вышла из себя Майя. – Муж хорошо устроен, спокойно работает – тоже плохо.

– Да я ценю. Кто сказал, что плохо? – стала оправдываться Зося.

– Да, цени это, – серьёзно посмотрел на неё Эдуард. – Вон Петя на работе болячку нажил. А ведь на нём у вас там всё держалось.

Тут Зося едко прищурилась:

– Да, вот не уехал бы из России – и жив был бы.

– Да замолчи ты! – взорвалась Майя. – Не трогай Петю. Он был достойный из достойнейших. Среди многих уехавших толковых людей.

– Да я что? Так уж, к слову, – скукожилась Зося.

– Иногда бывает лучше промолчать, – зло посмотрела на неё и отвернулась Майя.

Эдуард застыл при этом выпаде жены. Его обожгло от мысли, что её чувство к Петру никогда не угасало. А если бы он ещё знал, что всё гораздо серьёзнее…

Майя, поняв, что выдала себя, опустила голову и стала теребить низ блузки.

Наступило тягостное молчание. И чтобы как-то нарушить его, Эдуард подхватил высказанную Майей мысль.

– Да, действительно, из России утекло много незаурядных мозгов, – довольно сухо произнёс он.

Майя, явно желая показать мужу, что вскипела не конкретно из-за Петра, включилась в разговор.

– Не переживай, – остановила она хмурый взгляд на Эдуарде, – ты и покойный Петя – не первые и не последние.

Так повелось, что Россия – поставщик талантов. Их производство там не иссякало и, думаю, не иссякнет никогда. А ваша задача – выжить здесь и, что желательно, даже преуспеть. Вот Петя и не преуспел, и не выжил.

– Да, бедняга, – помрачнел Эдуард.

Он помолчал и, не желая продолжать тему Петра, обратился к гостье:

– А, кстати, Зося, что же Люсик с тобой не явился? Посмотрели бы, как он выглядит. Всё такой же красавец?

– А что с ним сделается? – взбодрилась Зося. – При такой-то жене? Холю, пылинки с него сдуваю. Блюдя самые лучшие, его любимые, готовлю.