Лара Дивеева
Живущий в тени

Продолжение 3 февраля

– Я уже минут пять здесь стою. Ты что, только сейчас заметила? – он с укором покачал головой.

Сердце в панике билось о рёбра, во рту пересохло. Непонятно, что повлияло на меня сильнее: мысль, что это мог оказаться незнакомец, или факт, что это Артём.

– Что ты здесь делаешь?

Он приподнял бровь, обозначая, что ответ очевиден. Может, ему, но не мне. Мне ничего не очевидно. Мужчина, который всячески меня избегает, не должен меня преследовать.

– Фотографии сделала? – Сунув руки в карманы, он смотрел вдаль. Куда угодно, только не на меня.

– Сделала. Погода, конечно, не лучшая, но уж как получилось. Если хочешь, я пришлю снимки твоего дома и отдам Галине Максимовне только те, которые ты одобришь.

Он усмехнулся. Неужели решил, что я пытаюсь продлить общение и выпрашиваю адрес его почты?

– Мне всё равно. – Он пожал плечами.

Нет, ему абсолютно точно, совершенно не всё равно.

– Послушай, Артём…

Он поморщился, будто я не заслужила права называть его по имени. А ведь сам за мной пришёл. Зачем, спрашивается? Завтра я уеду, и не будет ему больше проблем. Исчезнет это странное ощущение, одно на двоих. Притяжение и отторжение, как увязший внутри маятник.

Я приложила руку к груди, размазывая капли по дождевику. Хотелось, чтобы Артём мне поверил.

– Пожалуйста, выслушай меня, это очень важно. Мне неловко, что я нарушила твой покой, но – клянусь! – я не знаю, в чём проблема. Думаю, вы с Галиной Максимовной в ссоре, и поэтому ты так остро реагируешь, да и соседки ведут себя странно. Галина Максимовна дружила с моей бабушкой, но я её совсем не знаю. Она меня подставила, не предупредив, что у вас сложные отношения. Я завтра уеду, как и обещала. Зря ты за мной пошёл…

Артём нетерпеливо дёрнул плечом.

– Я не шёл за тобой, а ехал. Соседка прибежала с криками, что ты ушла к реке и тебя смоет дождём. Мне пришлось за тобой поехать.

– Ты мог отказаться.

– Она не отстала, пока я не сел в машину. Пойдём! Дождь зарядил надолго, и в лесу холодно. Хочешь заработать пневмонию?

Спрыгнув с валуна, он приземлился рядом. Так близко, что меня окутало его запахом – дождь и тепло мужского тела. Не хотелось, чтобы этот запах мне нравился, чтобы от него в животе порхали бабочки. Артём долго смотрел на меня, потом взял мою мокрую от дождя руку, потёр озябшие пальцы и, не сводя с меня взгляда, согрел их дыханием.

Кровь стучала в висках так громко, что я не слышала шума воды. Это, чёрт возьми, самый волнующий момент моей жизни. Промокшая, замёрзшая минута, играющая на замедленном повторе.

Я не знала, как реагировать. Вчера он избегал меня, даже не хотел стоять рядом, а сегодня… Интересно, он так греет руки всем туристкам?

– Что произошло между тобой и Галиной Максимовной? Из-за чего вы поссорились?

Артём, скорее всего, не ответит, но вдруг?

– Ничего особенного не произошло. Просто я не люблю, когда вмешиваются в мою жизнь, поэтому и разозлился.

Он откинул капюшон и подставил лицо дождю. Ледяная струйка выбилась из волос, спустилась по скуле к губам. Замерла между ними блестящей каплей.

Я следила за каплей, как зачарованная, и размышляла. Десяток фотографий трудно назвать вмешательством в его жизнь, а если учесть, как сильно Артём разозлился из-за моего приезда, то за этим должно стоять нечто большее.

Он переплёл наши пальцы и потянул меня к дороге.

– Пойдём, пока ты совсем не промокла.

Между нашими пальцами словно бежал электрический ток. Я дрожала от волнения, однако Артём казался совершенно спокойным.

– Здесь самые красивые места в мире. Дождь отмоет землю, и будет хорошее лето. – Его голос звучал глухо из-за снова накинутого капюшона.

– Ты здесь родился?

– Можно сказать и так.

Мы вышли к заляпанному грязью внедорожнику. На переднем сидении лежали газеты, скомканные пакеты чипсов и прочий мусор. Я потянулась к задней двери, но Артём резко сжал моё запястье.

– Сядь спереди!

Наши руки скользили друг о друга, омытые дождём. Освободив переднее сидение, он подтолкнул меня внутрь.

Он не любит, когда кто-то находится у него за спиной, подумала я тогда. Не доверяет? Боится удара в спину?

Я сняла дождевик. Артём поднял его, защищая меня от дождя, пока я садилась в машину. Мы касались руками, плечами, бёдрами, и каждый раз меня словно пронизывало молнией. Никогда ещё не ощущала себя настолько беспомощной, не в силах подавить влечение к мужчине. Чужому, незнакомому. У такого влечения нет основы. Нет знания человека, уважения, осознания его достоинств. И тем непонятнее то, что со мной происходит.

Стряхнув влагу с волос, я попыталась заправить их под ворот свитера. Из-за влажности пряди закрутились пружинками. Артём не сводил с них глаз, как с восьмого чуда света. Потом, с трудом оторвав взгляд, достал с заднего сидения полотенце и положил мне на колени. Его пальцы случайно коснулись моего бедра, и мурашки побежали по моим ногам каплями огня.

Отдёрнув руку, Артём выехал на дорогу.

Впереди показались очертания деревни, размытые дождём силуэты домов. Артём нахмурился, поджал губы. Казалось, с каждым километром пути его настроение ухудшается.

– Больше никуда не ходи, хватит тебе фотографий! Собери вещи и ложись спать.

– В четыре часа дня?!

– Завтра ранний подъём.

Подъехав к дому Тамары Степановны, он остановил машину, но не выключил мотор.

У него серые глаза, внимательные, с проблесками цвета ржавчины. Я успела их разглядеть, пока он пристально смотрел на меня. Придвинувшись, нажал кнопку моего ремня безопасности. Ремень скользнул по моей груди и повис на плече. Я замерла, пойманной птицей затихла в близости его тела. Большого, сильного, чужого.

Он потянулся, плечом коснулся моей груди и… открыл мою дверь. Намекнул, что мне, незваной гостье, пора убираться из его машины и его жизни.

Я судорожно вдохнула, заполнила лёгкие мужчиной, влажным теплом его волос, каплей одеколона, дымкой сильного тела. Хотелось его обнять. Я, чёрт возьми, хотела обнять постороннего мужчину в его машине.

И могу поклясться, он знал об этом. По моему потерянному взгляду, по движению моих губ и неровному дыханию.

Мои ощущения нелепы, но их невозможно подавить. Артём был груб со мной, но при этом всё в нём гипнотизировало меня – движения, слова, даже его личные вещи. Даже крошки на его столе. Разум протестовал, но взгляд не мог оторваться от незнакомца. И мысли тоже.

Из таких ситуаций есть только один выход – бежать.

Соскользнув с сидения, я буркнула «спасибо» и поспешила в дом, в окне которого маячили две женские фигуры. Тамара Степановна и соседка. Они снарядили меня в путь к реке и послали Артёма следом, а теперь смущённо избегали моего взгляда, таращась в чашки с золотыми ободками и синим рисунком.

Тогда мне впервые подумалось, что нас с Артёмом пытаются свести. Но ради чего? Мы живём в разных концах света, и у нас нет ничего общего.

Что бы ни стояло за их намерениями и действиями, это больше не имеет значения.

Завтра утром я уеду.

Продолжение 10 февраля

Я почти дошла до автобусной остановки, когда ощутила тяжёлую руку на плече, и у меня забрали чемодан. Не говоря ни слова, Артём направился обратно в деревню. С моим чемоданом в руке.

Это дежавю.

Где он поселит меня в этот раз? В соседней деревне, чтобы я к нему не приближалась?!

Я припустила следом, плюясь яростью.

– Верни мой чемодан! Скоро приедет автобус!

– Не приедет. Ты пропустила единственный сегодняшний автобус, до июня мы на зимнем расписании.

– Всё равно отдай чемодан и уходи! Я… я…

– Поселишься на остановке? – усмехнулся через плечо.

– Поймаю попутку и доберусь до места, где живут нормальные люди. Стой! Куда ты несёшь мои вещи?

Он не ответил. Продолжал идти, а я остановилась на дороге, судорожно обдумывая варианты. Путь далёкий, ловить попутку боязно…

На меня вдруг навалилась чудовищная усталость. Мало того, что меня подставили, так мне ещё и не вырваться из этой ситуации, хлопнув метафорической дверью. А хлопнуть хочется, потому что я дико злюсь и вся на нервах. Выспаться бы как следует, тогда снова стану собой, уравновешенной, не падкой на ржавые искры мужского взгляда.

Через несколько шагов Артём остановился. Поставил чемодан на землю, сунул руки в карманы джинсов. Так и стоял, пока я не подошла ближе.

– К Тамаре приезжает постоялец, и все комнаты заняты, но ты можешь… – Вздохнув, он посмотрел на небо, как будто надеялся, что высшие силы пошлют другие слова вместо тех, которые собирался сказать. Ну или заберут меня вместе с чемоданом. – Можешь остановиться у меня. Спальня, которую ты фотографировала, свободна, – предложил неохотно.

Какое-то время мы молча перебрасывались взглядами, потом я задала единственный вопрос, который нашла в мыслях.

– Зачем?

– Что зачем?

– Зачем ты пытаешься меня вернуть? Ты настаивал, чтобы я уехала, и добился своего, так в чём дело? Я найду способ добраться до Южно-Сахалинска, мир не без добрых людей. В вынужденном гостеприимстве нет ничего хорошего.

Артём поморщился, качнул головой.

– Эмма, послушай… не бойся меня, ладно? Проблема в том, что я одиночка и не церемонюсь с непрошенными гостями. И характер у меня дерьмовый. Извини, что я вёл себя грубо. Понимаешь… – Набрав полные лёгкие воздуха, он прикрыл глаза. – Я терпеть не могу, когда лезут в мою жизнь! – выдохнул.

– Я никуда не лезла! Галина Максимовна мне солгала… – Я прикусила язык, чтобы замолчать. Всё уже сказано-пересказано много раз, не стану больше извиняться и оправдываться. Пусть сами разбираются.

Ругаясь себе под нос, попыталась забрать чемодан, но Артём не позволил. Положил ладонь на моё плечо, успокаивая и удерживая.

– Не злись! Я не сразу понял, что тебя тоже подставили, а потом… С доверием у меня плохо. – Слова прозвучали искренне, но взгляд Артёма казался осторожным, готовым в любой момент снова затянуться подозрением. – Пойдём, Эмма! Я не хочу, чтобы ты ловила попутку, это небезопасно. Сам я не планирую ехать в Южно-Сахалинск, вообще не любитель городов, но договорюсь со знакомыми…

– Не надо! Завтра утром будет автобус.

– Да, будет.

Артём направился в деревню, и я поспешила следом. Если он хочет, чтобы я провела следующие сутки у него дома, сначала нам надо поговорить.

– Я слышала, как вы перекрикивались с Тамарой Степановной. Она просила тебя дать мне шанс и рекламировала мои достоинства.

Углы его рта дрогнули, но взгляд остался нейтральным, и тогда я продолжила.

– Полагаю, фотографии служили предлогом, чтобы отправить меня на своего рода смотрины. К тебе. Если нас пытаются свести вместе, то это неправильно и нечестно по отношению ко мне. И к тебе тоже, – добавила, поймав его вспыхнувший взгляд, подтвердивший мои догадки. – Родственники и раньше навязывали мне знакомства, но в этот раз бабушка переступила границы допустимого. Она недавно умерла и оставила мне письмо, в котором просила помочь Галине Максимовне. Не могу поверить, что они сговорились и запланировали эту поездку. Что, если бы мы друг другу не понравились?

Поймав насмешливый взгляд Артёма, я покраснела с головы до пят. Каждый сантиметр кожи излучал смущение.

– Я не имею в виду, что мы друг другу нравимся. Наоборот… Ну, то есть… – Под пристальным взглядом Артёма я путалась в словах и мыслях. – Ты знал, что нас хотят познакомить, и поэтому рассердился, когда я приехала?

Открыв калитку, Артём повёл меня к дому. Вежливый, предусмотрительный, словно извинялся за прошлую грубость. Однако обсуждать заговор старых сводниц не спешил и, зайдя в дом, молча направился к лестнице.

– Подожди! Ты не ответил…

– Что я должен сказать?

– Нас пытались свести вместе?

Изогнув бровь, он показал взглядом в сторону кухни.

– В холодильнике достаточно еды, выбирай что хочешь, ешь, жарь, парь. В шкафу найдёшь чистое постельное бельё и полотенца. Запасные ключи от дома висят около входной двери. Что-нибудь ещё?

Кончики пальцев покалывало, по коже струилась тревога. Дело не в страхе, я не боюсь Артёма. Бабушка не стала бы нас знакомить, не будучи уверенной, что он хороший человек. Но я не готова к резкой перемене в наших отношениях. К чувствам, которых не понимаю и которые не контролирую.

Артём поднялся на пару ступеней, потом снова посмотрел на меня. Не иначе как заметил мою нерешительность, потому что его взгляд смягчился.

– Ты тоже не любишь, когда тобой манипулируют и лезут в твою жизнь, – сказал он с пониманием и убеждённостью в голосе. Это прозвучало констатацией факта, который я не могла оспорить. – Не ругай себя за то, что ты заранее не догадалась об их замыслах. Они просто… – Нахмурился в поисках слов.

– Сводницы. Манипуляторши. Лгуньи, – подсказала я. Внутри неприятно жгло от гадких слов, сказанных о бабушке, которую я любила и которой доверяла. Потому и больно, что доверяла.

Артём смотрел на меня сощурившись.

– Забудь о случившемся! И не злись, оно того не стоит. Знакомым скажешь, что ездила в отпуск. А пока гуляй, отдыхай. Ты приехала сделать фотографии, вот и делай, пока погода хорошая. Галина Максимовна очень любит Сахалин, но давно не приезжала из-за болезни, так что эта часть её просьбы искренняя. А завтра утром будет автобус, ехать придётся с пересадками. Если передумаешь, я договорюсь с кем-нибудь, кто собирается в Южно-Сахалинск.

– Нет, спасибо, автобус меня устраивает.

Пожав плечами, он перехватил чемодан в другую руку и поднялся на второй этаж.

– Чувствуй себя как дома… как будто меня здесь нет, – добавил глухо, отнёс чемодан в отведённую мне комнату и закрылся в своей спальне.

***

Как будто его здесь нет.

Ну да, конечно, всё просто: раз-два и забыла.

А потом раз – и снова вспомнила. Увы, как я ни старалась не думать об Артёме, у меня не получалось. Я не теряла времени зря – обошла окрестности, сделала десятки фотографий. С душой, как Галина Максимовна и просила. Даже если они ей не нужны, я выполнила обещанное, и от этого на душе комфортно. Скандалить и ругаться с больной женщиной не собираюсь. Дам ей шанс сказать правду, но разоблачать не стану. Дурацкий план свести нас с Артёмом провалился.

Сидя на скамейке перед домом, я рассматривала фотографии на дисплее фотоаппарата. Солнце спряталось за сгущающейся непогодой, и, ощутив дыхание недавней зимы, я поёжилась.

Артём вышел из дома и протянул мне кружку чая. Сделав глоток, я удивлённо сощурилась.

– Откуда ты знаешь, что я пью сладкий чай?

– Ты пила утром, – повёл плечом.

Да, пила, но в тот момент его не было рядом. Он что, допил мой чай?!

Сев рядом, Артём показал взглядом на дисплей, и я мысленно порадовалась, что успела рассортировать фотографии. Если бы он увидел снимки его кружки и крошек на столе, его и без того шаткое гостеприимство сразу бы испарилось.

Артём смотрел фотографии, а я – на него. Он велел притвориться, что его здесь нет. Однако даже когда бродила по лесу, я постоянно думала о нём.

Потому что впервые столкнулась с чувствами, которые не поддаются анализу и контролю.

Потому что впервые не могла разобраться в себе.

Потому что вся эта поездка о нём, об Артёме. О нас.

Он сидел рядом, листая фотографии, и что-то рассказывал о старой лесопилке. И о том, как, будучи подростком, на спор провёл ночь в овраге, дрожа от страха и холода. Не отрывая глаз от дисплея, провёл ладонью по моей руке, пытаясь меня согреть. Не иначе как заметил, что я ёжусь от холода. Этот жест казался простым и естественным, почти подсознательным с его стороны, однако меня накрыло волной жара.

Я отвернулась, чтобы Артём не заметил, как сильно я реагирую на простое, хотя и неожиданное, проявление заботы.

Однако он заметил. Отдёрнув руку, поднялся и направился в дом.

– Артём, скажи, ты родственник Галины Максимовны? – спросила я вслед. Хотелось разговорить его, растормошить. Накопилось столько вопросов, что меня разрывало на части.

Обернувшись, он вопросительно поднял брови.

– Мы договорились, что ты забудешь о случившемся.

– Ты велел мне забыть, но я ничего не обещала. Если бы тебя отправили в другой конец страны под надуманным предлогом, ты бы тоже не спешил забывать.

Какое-то время он размышлял, потом неохотно ответил.

– Галина Максимовна моя тётя.

Тётя?! Да уж, снимаю перед ней шляпу, она хорошо меня разыграла.

– Почему они с бабушкой решили нас познакомить?

Закатив глаза, он покачал головой.

– Ты сказала, что родители и раньше пытались тебя с кем-то познакомить. Какое ещё объяснение тебе нужно?

Мой взгляд скользил по весенней грязи сада в поисках подсказок. Может, Артём прав и никакого особого замысла тут нет, обычные происки старушек.

– Обычно молодые люди приходили к нам домой, чтобы «случайно» со мной познакомиться. Пару раз меня отправляли встретиться с ними в кафе.

– Ну так?

– Меня отправляли в кафе, расположенное в соседнем доме, а тут… Сахалин!

Судя по тому, что Артём сунул руки в карманы и сжал в кулаки, он начал злиться.

– Да, Сахалин. Самое красивое место в мире, между прочим, – процедил раздражённо.

– Мне здесь очень нравится, но… Послушай! Бабушка никогда не упоминала Галину Максимовну и вдруг после смерти оставила мне письмо, в котором просила помочь ей и велела держать это в секрете от родителей. Вот я и думаю, что, может, наши семьи когда-то поругались, а теперь Галина Максимовна с бабушкой решили это исправить… через нас. Как-то так. Ты что-нибудь знаешь об их дружбе?

Какое-то время Артём смотрел на меня, пристально, не моргая, а потом расхохотался. От души.

– Я, конечно, старше тебя, но не настолько, чтобы помнить юношеских подруг моей тёти. – Всё ещё смеясь, он покачал головой. – Они дружили в молодости, потом переехали. Когда снова встретились, решили нас познакомить. Может, они и ссорились друг с другом или семьями, но с тех пор прошли годы. Прошлое больше не имеет значения, и незачем его вскапывать.

Артём почти слово в слово повторил мои собственные мысли. Давние секреты не имеют значения, не должны иметь.

Поразмыслив, он спросил.

– Галина Максимовна объяснила, почему ты должна держать поездку в секрете?

– Она сказала, что у них с папой не сложились отношения.

– Неудивительно, у неё непростой характер. Да и потом, твои родители могли догадаться об истинной цели поездки и вмешаться. – Артём подошёл и присел передо мной на корточки. – Сделаешь мне любезность?

Я осторожно кивнула.

– Не злись на Галину Максимовну, ладно? – попросил Артём с грустной улыбкой. – Я сам с ней разберусь, обещаю! Я сто раз предупреждал её не вмешиваться в мою жизнь, но она не послушалась. А ты не ходи к ней больше, отправь фотографии по почте – и забудь. Уважь её просьбу, никому не рассказывай, зачем ездила на Сахалин, и не злись…

– Неужели ты думаешь, что я стану ругаться с умирающей женщиной?! – От возмущения по телу поднялась волна жара. Или не от возмущения, а от другого неуместного чувства.

Артём сидел очень близко, его колени касались моих. Я ощущала его близость всем телом. Надо же, как точно предприимчивые сводницы угадали нашу совместимость!

– Нет, я не думаю, что ты станешь с ней ругаться, и спасибо тебе за это. – В его глазах светилась искренняя признательность. – А теперь забудь! То, что они задумали, больше не имеет значения. Ты приехала, мы друг на друга посмотрели – и всё.

– Да… посмотрели – и всё, – солгала я. Что-то внутри меня твердило, что Артём тоже врёт. Никакого «и всё» не произошло. Гештальт открыт.

– Ничего страшного не случилось. Посмотрели и забыли.

Кого он убеждает, меня или себя?

– Как скажешь.

– Смотри не опоздай на автобус! – Поднявшись, он улыбнулся, криво и неискренне, и направился в дом.

Это мы что, попрощались?!

Хотя нет, мы попрощались ещё утром, когда Артём велел притвориться, что его здесь нет. А потом он вышел в сад и принёс мне чай. Я не просила, он сам решил меня согреть.

И вот мы снова попрощались.

Остановившись на крыльце, он сбросил кроссовки. У него широкие стопы. Мускулистые бёдра натянули ткань потёртых джинсов. На нём футболка, несмотря на холодную погоду. Всё это – незначительные факты о мужчине, с которым я только что попрощалась. В очередной раз.

Поднявшись в спальню, открыла шкаф в поисках полотенца. Внутри лежали стопки наволочек и пододеяльников с узорной вышивкой, такой же, как и на занавесях. В комнате витал дух бывшей хозяйки, наверное, матери Артёма. Достав полотенце, на цыпочках прошла в ванную. Из комнаты Артёма не доносилось ни звука. Интересно, чем он занят? Хотя нет, мне не должно быть интересно.

Приняв душ, забралась в постель, откинулась на вышитые шёлком подушки и открыла найденную на полке книгу. Любовный роман, на обложке которого герой обнимал падающую в обморок красавицу. В прологе отец сообщил рыдающей дочери, что договорился о её браке. На десятой странице выяснилось, что жених тоже не в восторге от новости. К тридцатой странице противостояние героев достигло апогея. Меня затянуло в историю с головой, поэтому я вздрогнула от неожиданности, услышав за дверью голос Артёма. В нашей ситуации имелось нечто схожее с сюжетом романа, поэтому хотелось заглянуть в эпилог, но я спрятала книгу под покрывало и, откашлявшись, ответила.

– Да, заходи!

Остановившись на пороге, Артём осмотрел комнату, как будто за часы моего пребывания здесь произошли разительные перемены. Потом его взгляд остановился на мне.

Его молчание действовало мне на нервы.

– Здесь очень уютно, и вышивка красивая. Это работа твоей… мамы? – Мой голос дрогнул. В этой комнате давно не жили, а значит я нарываюсь на откровения и, соответственно, неприятности.