Кристофер Джон Сэнсом
Мертвая земля

Джон вскинул голову и взглянул мне прямо в глаза:

– Даже если бы я хотел воспользоваться своими супружескими правами, то никогда не стал бы принуждать Эдит силой. Поверьте, я ни разу ее пальцем не тронул. Но явиться к отцу и возвести на меня напраслину – это поступок вполне в ее духе. – Он яростно затряс головой. – Под конец нашей семейной жизни моя жена лишилась рассудка, мастер Шардлейк. Она впала в совершенное безумие.

– Простите, сэр. Но, услышав рассказ Воувелла, я вынужден был задать вам этот вопрос.

Болейн понимающе кивнул. На несколько мгновений в воздухе повисла тишина.

– Остается еще вопрос с вашим алиби, – прервал я молчание. – Вы по-прежнему утверждаете, что в тот злосчастный вечер с девяти до одиннадцати были в своем кабинете?

– Да, я был в кабинете, – ответил он после недолгого замешательства. – Просматривал документы в полном одиночестве.

– Если вы по какой-то причине находились в другом месте, то в ваших интересах не скрывать этого. Сие обстоятельство весьма важно и для вас, и для вашей жены.

В ответ Болейн молча покачал головой.

– Буду откровенен, сэр, – продолжал я. – Уверен, вы скрываете от меня правду. Поверьте, упорствуя, вы лишь вредите себе.

Болейн, казалось, колебался. Однако через несколько мгновений он упрямо повторил:

– Я был в своем кабинете.

– Что ж, предупреждаю: если мне удастся выяснить, что вы находились в другом месте, мой долг – сообщить об этом суду, – вздохнул я. – Сейчас я намерен отправиться на поиски слесаря. А после побеседую с вашими сыновьями, расспрошу их, почему они набросились на Скамблера.

– Будьте осторожны, сэр. От них можно ждать самых диких выходок.

– Я это уже понял. Мы также попытаемся найти Грейс Боун, горничную, покинувшую ваш дом девять лет назад, незадолго до исчезновения Эдит. Если она жива, то, полагаю, может сообщить нам немало любопытных сведений. А если умерла, возможно, кое-что известно ее родственникам. Насколько я помню, она оставила ваш дом внезапно, никого не предупредив заранее?

– Да, ушла, даже не получив причитавшегося ей жалованья за последнюю неделю! – Болейн покачал головой. – Девять лет назад Грейс так и не сумели найти. Сейчас она, скорее всего, мертва. – Вы предполагаете, что ее тоже могли убить? – спросил он, буравя меня глазами.

– Какая бы участь ее ни постигла, нам необходимо это выяснить. Согласитесь, практически одновременное исчезновение хозяйки и горничной вряд ли можно счесть случайным совпадением.

– Я всегда считал, что ей просто-напросто осточертели выходки Эдит, – усмехнулся Болейн. – Хотя, надо признать, Грейс пользовалась расположением своей хозяйки. Одно могу сказать: мои сыновья тут ни при чем. Им в ту пору едва исполнилось девять. – И он погрузился в унылое молчание.

– Полагаю, мы с вами увидимся завтра, – произнес я, поднимаясь. – В крайнем случае послезавтра.

– А уж на суде точно увидимся, – буркнул Джон, растянув губы в подобие улыбки.

– Болейн по-прежнему упорствует в своей лжи, – сообщил я, присоединившись к Николасу и Тоби. – Нет никаких сомнений: вечер, в который была убита Эдит, он провел вовсе не в своем кабинете. Возможно, он с кем-то встречался и у него имеются веские причины это скрывать.

– Возможно, он встречался со своей женой, которую в конце концов и убил, – равнодушно бросил Тоби.

– Впервые я склонен с вами согласиться, – кивнул Николас. – Сэр, не забывайте, наша цель – расследовать совершенное преступление, а не оправдать Болейна, – обратился он ко мне.

– Ты прав, нам поручено отстаивать справедливость, а не интересы Болейна, – ответил я после недолгого раздумья. – Но это отнюдь не означает, что он виновен. Тем более существует множество обстоятельств, которые нам необходимо прояснить. И первым делом следует отыскать слесаря.

– Вайтерингтон считает Болейна безвольным рохлей, – напомнил Тоби. – Он даже вообразил, что сможет безнаказанно отнять у своего соседа земли. Однако получил отпор, да еще какой. Слабый человек никогда не решился бы бросить вызов общественному мнению, приведя в свой дом трактирную служанку. Люди, которые хорошо знают Болейна, в один голос утверждают, что нрав у него вспыльчивый.

– Вы передали Джону рассказ Майкла Воувелла? – спросил Николас. – Как он к этому отнесся?

– Заявил, что все это ложь и наговоры. По его словам, он никогда и пальцем не тронул Эдит. При этом не отрицает, что жена его могла явиться к отцу и возвести на мужа напраслину. Говорит, Эдит впала в совершенное безумие. Но вот какой вопрос меня мучает. Всякому ясно, что Болейн обожает Изабеллу и тревожится об ее участи. А участь эта может быть весьма плачевной. Не далее как нынешним утром Фловердью сообщил нам: если Болейна повесят, Изабеллу выгонят на улицу. При этом Болейн даже не пытается составить себе убедительное алиби. Возможно, правда, которую он так упорно скрывает, способна повредить Изабелле? – Помолчав несколько мгновений, я воскликнул в отчаянии: – Господи Исусе, каждый вопрос лишь порождает новый, и ничего более!

Мастер Теобальд, хозяин «Девичьей головы», как и всегда, был рад оказать нам услугу. Побеседовав с ним, мы выяснили, что слесарная мастерская Снокстоуба находится в переулке, который тянется между площадью Тумлэнд и Элм-Хиллом.

Заведение мы нашли без труда, тем более что над дверями висела вывеска, изображавшая пару перекрещенных ключей. Внутри царил полумрак, в воздухе стоял острый запах железа. За прилавком никого не было, однако из соседней комнаты доносился стук.

– Эй, есть кто-нибудь? – подал я голос.

На мой зов явился высокий и тощий парнишка лет шестнадцати, в синей блузе и шапке подмастерья.

– Доброе утро, – приветствовал его я. – Нам нужен мастер Снокстоуб.

– Он понес заказчику готовые ключи. Наверное, скоро вернется.

– Тогда мы подождем.

Юнец не сводил настороженного взгляда с наших с Николасом мантий.

– Вы хотите заказать ключ или замок? – решился спросить он. – Или… у вас дело, связанное с законом?

Вместо ответа я сам приступил к расспросам:

– Насколько мне известно, твой хозяин много лет подряд выполнял заказы мастера Болейна, помещика из Бриквелла?

– Да, вроде того, – уклончиво промямлил мальчишка, недоверчиво глядя на нас. – Это вы толкуете про того Болейна, что сейчас сидит в тюрьме и дожидается суда?

– Именно про него. Мы расследуем дело об убийстве его жены и беседуем со всеми, кто знает мастера Болейна. Я – барристер Мэтью Шардлейк. А тебя как зовут?

– Уолтер, сэр, – пробормотал парнишка, беспокойство которого росло с каждой минутой. – Но вам лучше поговорить с хозяином.

– Разумеется, мы побеседуем с ним. Скажи, а сыновья Болейна, Джеральд и Барнабас, сюда заглядывали? – осведомился я как бы между делом. – Насколько мне известно, они недавно обращались к услугам твоего хозяина.

– Прошу вас, поговорите об этом с мастером Снокстоубом, – потупив глаза, повторил Уолтер. – Нехорошо с вашей стороны приставать ко мне с вопросами. Если хозяин узнает, что я болтал о его делах, мне достанется на орехи!

– Он хочет сказать, что хозяин побьет его! – перевел Тоби, сочтя последнее выражение непонятным для нас.

Взглянув на испуганно переминавшегося с ноги на ногу парнишку, я смилостивился:

– Ладно, Уолтер, если ты не хочешь с нами общаться, то и не надо.

Подмастерье мигом юркнул обратно в мастерскую и затаился там. Какое-то время мы провели в ожидании, разглядывая связки ключей, висевшие на стене за прилавком. Наконец дверь отворилась, и внутрь вошел низкорослый тощий человечек в кожаном фартуке; длинные сальные волосы рассыпались по плечам, а красный распухший нос выдавал завзятого пьяницу. Подобно Уолтеру, увидев нас, он слегка подался назад. И настороженно спросил:

– Чем могу служить?

– Мастер Снокстоуб, если я не ошибаюсь?

– А вы кто такой?

Многолетний мой опыт доказывал: подобный вопрос, как правило, задают люди, которым есть что скрывать. Тем не менее я представился по всей форме и обстоятельно рассказал о деле, которое привело меня в мастерскую слесаря.

– Почему это я должен обсуждать с вами своих заказчиков? – угрюмо процедил Снокстоуб, скрестив руки на груди.

Я решил, что уже хватит с ним миндальничать:

– Потому что молчать не в ваших интересах. Если вы откажетесь говорить, то в четверг вас вызовут в суд и вам придется отвечать перед судьями.

Угроза, несомненно, произвела на Снокстоуба впечатление. Отбросив гонор, он принялся объяснять со всей возможной обстоятельностью:

– Я выполнял заказы Джона Болейна в течение нескольких лет. Много раз бывал у него в Бриквелле. Сами понимаете, на ферме часто приходится чинить замки – скотина постоянно их сбивает.

– Вы изготовили ключи и замок для конюшни, где он держал своего любимого жеребца по кличке Полдень?

– Страшный зверь, – усмехнулся Снокстоуб. – Так и норовит лягнуть кого-нибудь копытом. Да, несколько лет назад я сделал замок для его конюшни. И ключи, разумеется, тоже.

– А недавно, я слышал, вам пришлось сделать еще один ключ.

– Кто это вам наплел? – подозрительно прищурился слесарь.

– Тот, кому это известно, – с ухмылкой ответил Тоби.

– Я слышал также, что вы хорошо ладите с сыновьями мастера Болейна, – заметил я. – Не всем это удается.

– Они неплохие парни. По крайней мере, с ними весело. Когда в городе устраивают травлю медведей, мы с ними всегда там встречаемся. И на петушиных боях тоже.

«Кто бы сомневался, что забавы такого рода нравятся близнецам», – подумал я, вспомнив, как в Лондоне они охотились на несчастного маленького оборванца.

– В прошлом месяце братья Болейн заказали вам копию ключа от конюшни? – спросил я напрямик.

– Нет, ничего они мне не заказывали, – отрезал Снокстоуб, и лицо его приняло непроницаемое выражение. – Уолтер! – заорал он во всю глотку, обернувшись в сторону мастерской. – Скажи, парень, кто-нибудь из молодых Болейнов был здесь в этом году? – спросил он, когда подмастерье неохотно высунул голову.

– Нет, сэр, могу поклясться чем угодно, – с нескрываемым облегчением выпалил Уолтер. – Если хотите, могу даже присягнуть на Евангелии.

– Слыхали? – повернулся к нам слесарь. – Да будет вам известно, Уолтер – мальчонка набожный. Едва у него выдается свободная минутка, бухается на колени и читает молитвы. Или бежит в церковь слушать бесконечные проповеди отца Уотсона.

Несомненно, оба – и хозяин, и подмастерье – что-то от нас скрывали. Но уличить их в обмане у меня не было возможности.

– Что ж, в самом скором времени мы выясним правду, – пообещал я, грозно обведя их глазами. – Сейчас мы уходим, но непременно вернемся. С официальным вызовом в суд. Возможно, даже с двумя.

У Уолтера отвисла челюсть, а Снокстоуб, напротив, сжал губы в тонкую линию.

– Разумеется, без этого можно будет обойтись, если вы добровольно расскажете все, что знаете, – добавил я.

– Нам нечего рассказывать, – буркнул Снокстоуб, вновь скрестив руки на груди.

– Что ж, значит, увидимся в суде, – произнес я и сделал своим спутникам знак уходить.

– Надо было припугнуть их посильнее, – сказал Тоби, когда мы оказались на улице. – Может, братья Болейн к ним в мастерскую и правда не заходили. Но слепому видно: они что-то скрывают.

– Разумеется. Но я не могу вытянуть из них признание клещами. Думаю, стоит им увидеть вызов в суд, как у обоих мигом развяжутся языки. Николас, иди в судебную контору, отыщи Барака и получи официальную бумагу. Там должно быть сказано, что слесарь Снокстоуб вызывается в суд для дачи показаний и что ему следует внести денежный залог, гарантирующий его присутствие на заседании. Не сомневаюсь, это возымеет действие. Тоби, а вы можете приступать к розыскам Грейс Боун или ее родных.

– Да, сэр.

Поклонившись, Локвуд повернулся и зашагал прочь. Николас двинулся в другую сторону, по направлению к замку. Некоторое время я стоял неподвижно, погруженный в размышления.

«Подобно утопающим, мы цепляемся за соломинку, – вертелось у меня в голове. – Но лучше иметь в руках соломинку, чем совсем ничего, – возразил я сам себе. – В любом случае в историю с ключом необходимо внести ясность».

Глава 21

Заметив, что каменные ворота, ведущие на территорию собора, открыты, я направился к ним. Возможно, говорил я себе, стоит мне посидеть и поразмышлять в тишине церковного придела, как на меня снизойдет озарение. К тому же все утро я никак не мог отделаться от неприятных воспоминаний о бродяге, умершем от голода. Тело его, как я заметил, уже успели убрать.

Внутренний двор являл собой соединение величия и разрухи. Передо мной возвышалось впечатляющее здание собора, подобно замку, возведенное из белого камня; его узкие стрельчатые окна были устремлены в небо, огромную колокольню венчал невероятно высокий шпиль. Справа, на том месте, где некогда располагался монастырь, тянулись полуразрушенные стены корпусов, в которых прежде жили монахи. Множество рабочих в кожаных безрукавках разбирали стены, сортировали камни по форме и размеру и грузили их на повозки, стоявшие неподалеку от развалин. Я долго смотрел в ту сторону, выглядывая Эдварда, мужа Джозефины, но так и не увидел его.

Главная дверь собора была распахнута настежь; грандиозное пространство, в котором я очутился, переступив порог, поистине не знало себе равных. Вестминстерское аббатство и даже Йоркский собор бледнели перед величием Нориджского кафедрального собора. Хотя в ширину он был невелик, чрезвычайно высокие арочные своды производили удивительное впечатление. Подняв голову, я увидел, что потолки украшают дивной красоты росписи. Однако разрушение не обошло собор стороной. Несколько человек разбирали часовню в одном из боковых приделов; в другом приделе рабочие, вооружившись молотками, пытались разбить на куски пышную гробницу; по всему храму стояли стук и скрежет. В дальнем конце главного нефа по-прежнему возвышалось огромное распятие; витражи в окнах тоже пока были целы, однако можно было не сомневаться: они обречены на уничтожение. Около дальней стены были сооружены шаткие деревянные леса, и рабочие, стоя на них, замазывали фрески белой краской. На память мне пришла церковь в Ветстоуне, тоже лишившаяся своих росписей. Я с удивлением подумал, что был там всего двенадцать дней назад; казалось, с той поры миновала целая вечность.

Поняв, что намерение поразмыслить в тишине и покое мне вряд ли удастся осуществить, я вышел на улицу и вернулся на постоялый двор. Спина моя невыносимо ныла, и я с наслаждением растянулся на мягкой перине. Усталость взяла свое, и вскоре меня сморила дрема. От сна меня пробудили громкий стук в дверь и голос Николаса. Открыв глаза и взглянув в окно, я с удивлением убедился, что солнце уже клонится к закату.

– Который час? – спросил я у Овертона, вошедшего в комнату.

– Скоро шесть.

– Неужели я проспал пять с лишним часов? – изумленно пробормотал я.

– Вероятно, вы нуждались в отдыхе.

– Вот уж точно. Это проклятое дело полностью меня вымотало. Да еще эта чертова жара. И жуткая атмосфера в городе…

– Я вас понимаю, – кивнул Николас. – Ощущение такое, будто мы ходим по острию ножа. Тем не менее ваше поручение я выполнил. Вот он, ордер, повелевающий Маркусу Снокстоубу явиться в суд. На то, чтобы отыскать мирового судью, у нас с Бараком ушло добрых полдня. И все же мы его поймали и заставили выдать нам нужный документ.

– Надеюсь, в разговоре с судьей ты не упомянул имени леди Елизаветы?

– Нет, конечно. Я сказал лишь, что мы расследуем дело Болейна.

– Отлично, Николас.

Овертон извлек из своего кожаного ранца сложенный вчетверо лист бумаги и протянул мне. Я пробежал его глазами и удовлетворенно воскликнул:

– Именно то, что нам нужно! Залог в размере двух фунтов, обеспечивающий присутствие свидетеля. В случае если тот не соизволит явиться, он будет привлечен к ответственности за неуважение к суду. Черт, сейчас мастерская Снокстоуба наверняка уже закрыта. Ничего, завтра с утра первым делом отправимся туда. Ты виделся с Тоби, Николас?

– Он внизу, ждет нас, чтобы проводить на церемонию торжественной встречи судей. Судьи проедут верхом от ворот Святого Стефана до рыночной площади. Отцы города будут встречать их у дверей ратуши. Думаю, все начнется примерно через час.

– Надеюсь, Тоби тоже сопутствовала удача? – спросил я. – Удалось ему обнаружить хоть какие-то следы родственников Грейс Боун?

– Боюсь, ему нечем вас порадовать. По его словам, Локвуд пробегал по городу весь день, но не нашел ровным счетом ничего.

– Меня это не удивляет, – вздохнул я. – Как-никак прошло уже девять лет.

– Тоби сказал, завтра с утра он возобновит поиски.

– Вот и отлично. Если и есть в этом городе человек, способный найти следы Грейс Боун, так это Тоби. Насколько я могу судить, упорства ему не занимать.

– Да, работник он, бесспорно, неплохой. Хотя, чего уж греха таить, не блещет ни воспитанием, ни манерами. Признаюсь, сейчас мы с ним немного поспорили.

– Опять? – недовольно буркнул я.

– Судите сами. Он признался, что надеется – крестьянские восстания наконец-то вынудят правительство принять серьезные меры против злоупотреблений землевладельцев и чиновников. Я возразил на это, что позорно выступать против правительства, когда страна ведет войну. А Локвуд заявил, что война с Шотландией – это чистой воды варварство и всякому ясно, что она обречена на поражение.

– По крайней мере в этом вопросе мы с Тоби придерживаемся сходных взглядов, – улыбнулся я.

– Что до меня, я рад, что лорд-протектор собирается послать в Шотландию новые войска. Для Англии эта война – дело чести.

– Словом «честь» нередко маскируют такие понятия, как «престиж» и «статус», – возразил я. – Этим грешат не только люди, но и целые страны.

Овертон уже открыл было рот, чтобы возразить, но я опередил его:

– Сделай милость, Ник, постарайся впредь обойтись без стычек. Пойдем посмотрим, что собой представляют судьи.

Локвуд ожидал нас во дворе. Красноватый загар, покрывший его круглое лицо, свидетельствовал о том, что он провел весь день на воздухе; голубые глаза его теперь казались еще более яркими, чем прежде. Втроем мы направились к рыночной площади. Проспав полдня, я все равно ощущал себя разбитым и завидовал неутомимости своих молодых спутников. К счастью, вечером жара начала спадать. Вокруг площади выстроились стражники, вооруженные мечами; на мундирах их красовался герб Нориджа. Учитывая размеры города, толпа, собравшаяся поглазеть на церемонию, была не столь уж велика, не более двух сотен человек. У дверей ратуши стояла небольшая группа богато одетых людей. Тоби указал на низкорослого толстяка в дублете с белыми атласными рукавами:

– Это Томас Кодд, мэр, избранный в нынешнем году.

– Утром я слышал, как его назвали снулой рыбой.

– Тем не менее он лучше многих своих предшественников. Например, Кодд организовал в церковных приходах сбор денег в помощь бедным. Тощий верзила рядом с ним – Августин Стюард, один из богатейших людей в Норидже. Здесь не так много купеческих семей, которые заправляют городскими делами из поколения в поколение. Стюарды торгуют шерстяными тканями и, я так полагаю, немалую часть своего товара нелегально переправляют за границу, – добавил Тоби с горечью, которая ощущалась в его голосе нередко.

По толпе пронесся гул, и все головы повернулись в ту сторону, откуда слышались цоканье копыт и звон упряжи. Процессию возглавлял отряд вооруженных стражников. За ними следовало двое судей в ярко-красных мантиях, отороченных мехом. Я вперил в них взгляд, припоминая описания Барака. Наверняка худой человек с хмурым суровым лицом и длинной седой бородой – это судья Катчет, решил я; по словам Джека, он был убежденным кальвинистом. Выглядел он в точности так, как, по моим представлениям, следовало выглядеть законнику, имеющему обыкновение выносить самые суровые приговоры. Старый судья Рейнберд, напротив, отличался дородностью; он вяло развалился в седле, на его оплывшем красном лице застыло безучастное выражение. Судя по всему, откровенная враждебность, сквозившая во взглядах зевак, ничуть его не удивляла. Прежде я неоднократно сталкивался с Рейнбердом в суде и знал, что его нельзя упрекнуть в несправедливости; однако, когда к делу примешивались политические соображения, этот человек неизменно становился на сторону сильных. Можно было не сомневаться – ни Катчет, ни Рейнберд не намерены проявлять снисхождение к Болейну. Вслед за судьями тянулась длинная вереница всякого рода мелких сошек, облаченных в черные мантии. Среди них я заметил Барака; подобно всем остальным, он смотрел не по сторонам, а прямо перед собой, в спины судей. Затем следовало несколько богато одетых джентльменов, по всей видимости мировых судей и королевских чиновников; каждого сопровождала вооруженная свита, насчитывавшая не менее полудюжины верховых. Мелькнул точеный профиль Джона Фловердью; рядом с ним возвышалась грузная фигура сэра Ричарда Саутвелла, облаченного в роскошную мантию. Процессия, которая насчитывала человек пятьдесят, пересекла рыночную площадь и остановилась напротив дверей ратуши. Нориджские олдермены, спустившись по ступеням крыльца, склонились в глубоком поклоне. Толпа, наблюдавшая за церемонией в угрюмом молчании, начала расходиться. Повернувшись к Тоби, я поблагодарил его за помощь и осведомился, как себя чувствует его матушка.

– Немного лучше. Но она по-прежнему дышит с таким хрипом, что слышать это – сущее мучение. – Локвуд сокрушенно покачал головой. – Боюсь, она вскоре нас покинет. Если это случится, я буду вынужден поселиться на ферме и помогать отцу. У нас всего два наемных работника, и без меня отец никак не справится.

– У вас нет братьев или других родственников, которые могли бы ему помочь?

– У меня есть лишь один-единственный брат, который перебрался в Саффолк и приобрел там небольшой дом. Так что вся надежда на меня. Впрочем, признаюсь, предстоящая разлука с мастером Копулдейком не слишком меня печалит. Думаю, устроив дела на ферме, я сумею найти в Норидже нового патрона. Разумеется, если буду держать язык за зубами, – добавил он с иронической ухмылкой.

– Но возможно, ваша матушка еще поправится, – заметил Николас.

Локвуд лишь молча покачал головой. Повисло неловкое молчание, которое прервал голос, раздавшийся у меня за спиной:

– Мастер Шардлейк!

Обернувшись, я увидел статную фигуру Майкла Воувелла, управляющего Гэвина Рейнольдса.

– Простите, что докучаю вам, сэр, – сказал он, отвесив поклон. – Но вчера я взял расчет и покинул дом мастера Рейнольдса. Терпению моему пришел конец после того, как Джеральд и Барнабас устроили в моей комнате разгром в отместку за то, что я попросил их оставить молодых служанок в покое. Теперь придется искать новое место. Быть может, кому-то из ваших знакомых, сэр, требуется управляющий или дворецкий?

– В Норфолке у меня практически нет знакомых. Может, вы сумеете помочь, Тоби?

– Боюсь, что нет.

– Должен сказать, что сегодня утром я посетил мастера Болейна в тюрьме, – произнес я, пристально глядя на Воувелла. – Он отрицает, что когда-либо применял насилие по отношению к Эдит.

Воувелл нахмурился и расправил плечи:

– Я передал вам лишь то, что слышал собственными ушами. Могу принести присягу на Библии.

– Мастер Болейн полагает, что вся эта история – целиком и полностью плод больного воображения Эдит. В том, что Рейнольдс, выслушав дочь, отказался вмешиваться и велел ей возвращаться к своему семейному очагу, у него нет никаких сомнений.

Во взгляде Воувелла мелькнуло облегчение. Он оглянулся на ратушу, около которой продолжалась церемония торжественной встречи. Слуги подавали вновь прибывшим участникам сессии огромные глиняные кружки с пивом.

– Если бы не это убийство, мастер Рейнольдс непременно был бы здесь, – заметил Воувелл. – Он ведь рассчитывал в следующем году стать мэром. Прежде старик никогда не упускал случая появиться в обществе отцов города.

Голос Майкла был полон горечи, – очевидно, неприязнь к бывшему хозяину пропитала его душу насквозь.

«А ведь этот человек лучше других знаком с привычками и обычаями близнецов», – подумал я и произнес вслух:

– Мы бы очень хотели задать несколько вопросов сыновьям Болейна.

– Будьте осторожны, сэр, – предупредил Воувелл.

– Я полагаю, опасаться нам нечего. Как-никак нас трое, а может, возьмем себе в помощь еще и четвертого. Было бы неплохо застигнуть этих молодчиков врасплох.

– Понимаю, – кивнул Воувелл и погрузился в задумчивость. – Сегодня понедельник. По вторникам и субботам близнецы бывают на петушиных боях в Косни, развлекаются там в обществе других молодых шалопаев. Именно там они провели тот субботний вечер, когда была убита их мать. После петушиных боев они обычно пьянствуют с приятелями в какой-нибудь таверне, а затем возвращаются в дом деда. Как правило, это бывает около двух, а то и трех часов ночи. В это время вы наверняка сумеете подкараулить братьев на улице неподалеку от дома Рейнольдса.

– Весьма вам признателен, – улыбнулся я. – Сведения, которые вы сообщили, чрезвычайно важны для нас.

– Повторяю: будьте осторожны. Эти молодчики не расстаются с мечами и, даже пьяные, орудуют ими весьма ловко.

– Я тоже неплохо управляюсь с мечом, – сообщил Николас. – И в отличие от них, буду трезв как стеклышко.

– Если вы позволите мне сопровождать вас, на вашей стороне будет еще один меч, – заметил Тоби.

– Итак, в ночь со вторника на среду близнецов ожидает не слишком приятная встреча, – усмехнулся я. – Еще раз благодарю вас, мастер Воувелл. Надеюсь, в самом скором времени вы сумеете отыскать подходящее место.

– Спасибо, сэр. Наверное, я отправлюсь в Ваймондхем: по слухам, один из тамошних помещиков ищет управляющего.

Поклонившись на прощание, он повернулся и ушел.

– Глядите-ка, сэр, возможно, нам наконец-то улыбнется удача! – изрек Николас. – Уверен, Барак нам поможет. Мы ведь увидимся с ним завтра вечером в харчевне. С ним, с Джозефиной и ее мужем.

– Вы и правда готовы идти с нами? – обратился я к Тоби.

– Разумеется, сэр, – решительно ответил он. – Мне будет приятно свести счеты с этими юными паршивцами.