Кристина Французова
Сталкер. Приручая тебя
Глава 20
В выходные Джейсон пригласил нас в модный клуб. Харпер выдвинула ультиматум о предоставлении ей горячих накачанных жеребцов. Джейсон пообещал исполнить в лучшем виде. Поэтому с удовольствием и предвкушением мы чистили пёрышки и выбирали наряды на вечер.
– Ты справишься? – Заботливая Линда опекала меня беспрестанно.
– Думаю, пара шотов* поможет мне преуспеть в нелёгком деле, – с улыбкой подмигнула я.
[*Шот – коктейль на глоток, 40—60 мл]
– Не налегай. Мы до сих пор помним, что ты сотворила с бедолагой Эдрианом, – хохотала надо мной стервозная подружка.
– И ты долго будешь напоминать.
– Это зажигательное сексуальное зрелище отпечаталось на подкорке, не сотрёшь.
– Как и лицо Джейсона между твоих ног.
– Не спорьте, девочки, – встряла Харп, – уверена, вы обе хороши в том, чтобы заставить мужика потерять голову от ваших прелестей.
– Ага, Джейсон как раз и потерял голову между ножек нашей милой Линды. Как потерял, так до сих пор не нашёл. Его язык будто приклеился к её заветному местечку, – хохотала я не в силах заткнуться.
– Пошлячка. – Линда швырнула в меня расчёску. Но сама гоготала, словно одержимая.
– Лишь бы мужики не теряли главное, и это точно не голова!
– Так, пока вы тут ржёте, мои прелести, между прочим, страдают без внимания, – возмутилась Харпер.
У Линды зазвенел мобильник, поэтому она рванула в свою комнату, оставляя ванную для нас с Харп. Подруга только закончила завивать густые белокурые локоны, а я подводила глаза, рисуя чёрные стрелки.
– Девочки! – в полные лёгкие заорала Линда. – Джейсон ждёт внизу.
– А мой подарок? – крикнула Харп в ответ и продолжила разглядывать своё отражение. Она покручивалась из стороны в сторону, дёргала бровью, облизывала губы, мерцавшие перламутровым блеском, и одновременно репетировала томные вздохи.
– Харпер, если ты продолжишь провокацию, клянусь, я переквалифицируюсь из натуралов в «би», запру тебя в спальне, и мы предадимся разврату на моей девственной кровати.
Линда к тому времени успела вернуться к нам, и подруги снова ржали.
– Ана, у тебя определённо застой в яичниках. По-моему, твоей монашеской жизни пришёл конец. И процесс неизбежен.
– Конец – это же отлично. Во всех его проявлениях!
Честно говоря, я и сама склонялась к мысли, что в присутствии Эдриана с гормонами творились невообразимые вещи. Ещё чуть-чуть и я начну бросаться на мужика, поджидая за поворотом. Странные для меня эмоции, новые и незнакомые. Я не влюбилась. А уж после злополучной статьи в журнале тем более. Но гадский босс одним взглядом увлажнял трусики. Такого раньше никогда не было. Хотя немудрено. В Портленде я ни единого раза не встречалась с парнями. Да что там, я буквально девственница по свиданиям – в моей никчёмной жизни не было ни одного… Вы только представьте, к двадцати трём годам не обзавестись ладно бы парнем, хотя бы поцелуйчиками при луне. Иисусе, я жалкая… Да ну всех к чертям. Пока Харпер была здесь, а Линда с Джейсоном за мной приглядывали, я обязана веселиться как все нормальные люди.
Двери лифта разъехались бесшумно. Из тёмного чрева вышли трое. Чёрные латексные комбинезоны облегали каждый изгиб, 6-дюймовые шпильки делали женские ноги бесконечными. «Какой латекс, ты чего?» Оу, латекса не будет? Жаль. Тогда три девушки в чёрном вышли на тропу войны. «Ну нет…» Окей, тогда на тропу секса. «Мм, тоже нет». Р-р, хорошо, девушки в чёрном встали на танцевальную тропу, и Лос-Анджелес содрогнулся… То есть как не содрогнулся? Нисколечко? Даже ни капельки, даже шевельнуть не получилось?..
Я обожала сцены киношных боевиков – команда крутых парней с крутой амазонкой посередине вооружены до зубов, в камуфляжной одежде, а девушка обязательно с выпяченной силиконовой грудью (по секрету: новая разработка НАСА, военные конкурируют, всем нужен пуленепробиваемый силикон. Девушка посередине не просто так. Она заградительный щит. Разрывные пули врагов попадают в силикон и вязнут, не добравшись до жизненно важных органов. Парни спасены, девушке вручат медаль, новую грудь и генерала в любовники. Иначе для чего её ставили в центр). В общем, особая группа отправлялась на особую миссию с особым заданием. Э-э, тараканы пересмотрели телевизор.
Вместо силикона, наша троица вооружилась азартом и жаждой приключений. Но эта гремучая смесь поопасней базуки будет. Блондинка Харп посередине и чуть впереди, мы с Линдой по краям и позади от неё. Волосы у всех распущены, но я завивать кудри не стала, а вытянула утюжком. Я в узких джинсах и блестящем топе. В пику моим джинсам подруги выбрали короткие платья.
Консьерж обронил челюсть при виде нас. У молодых мужчин после упавшей челюсти другой орган совершал противоположное действие. Если мистер Джонс до сих пор был в строю, то миссис Джонс гарантированно получит десерт. «Всем тараканам-извращенцам немедленно заглохнуть», – зарычала я мысленно на себя же.
– Я ослеп от красоты, милые леди.
– Спасибо, мистер Джонс, нескучного вечера, – слаженный тройной хор поприветствовал ошарашенного мужчину.
У входа стоял чёрный Cadillac Escalade, возле которого главный гадский босс отчитывал Джейсона. До слуха донеслась последняя фраза: «Я тебя предупредил. Ты меня услышал». Джейс молча распахнул заднюю дверь, позёрски склонил голову и замер с приглашающим жестом. Три охотницы острых ощущений выстроились в ряд, я замыкала строй и… вздрогнула. Со спины прижалось горячее тело, а жаркий шёпот зашевелил волосы рядом с ухом:
– Лилиан, не пей много и хорошенько запомни, что только я твой самый главный и единственный босс.
На высокомерное заявление я открыла рот, чтобы праведно возмутиться…
– Иначе твоя задница не сможет сидеть всю следующую неделю без слёз. И я больше не буду терпеливым.
Желание спорить исчезло, а попа вместе с мышцами влагалища томительно сжались. Из неприступной монашки семимильными шагами я превращалась в озабоченную нимфоманку. Может, во сне меня покусали вампиры-извращенцы?
Эдриан подтолкнул, и я быстро загрузилась в салон внедорожника. На ягодице пылал след от ладони. Дверь закрыть не успела, наглый босс перехватил мою кисть и прижался губами к тыльной стороне. Карие глаза так проникновенно сверкали, что никакие силы вселенной не заставили бы меня отвести взгляд. Эдриан, как чёртов гипнотизёр, завораживал. Он перевернул мою руку и поцеловал центр ладони, а затем и вовсе приложил к небритой щеке. Его взгляд ласкал, заманивал тёплыми искорками, закручивал в водоворот и утягивал на самое дно. Туда, где все перипетии теряли смысл: вроде грудастой подружки из журнала, материально-социальной пропасти, даже моё укоренившееся мужененавистничество покрылось рябью (я ведь говорила, что тренировалась выговаривать длинное слово. Моё любимое. К концу повествования вы тоже овладеете им в совершенстве. Хм, овладеете словом, не Эдрианом).
– Я надеюсь на тебя, девочка, не подведи, – высказался напоследок гадский босс, освободил руку и захлопнул дверь.
– Ты в порядке? – поинтересовалась Линда, отвлекая от противоречивых мыслей.
– Конечно, – ответила я, мечтая остановить машину или даже не останавливать, а выпрыгнуть на ходу и броситься в объятия того, кто остался. «Фу-у, Ана. Эдриан – плохой мальчик и не заслужил», – здравый смысл шуганул тараканов и заодно повоспитывал яичники.
– Девочки, сначала заедем поужинать, – предупредил Джейсон, выруливая с парковки.
Ночной клуб сиял огромной вывеской и грохотал басами, что слышались даже на улице. Я, грешным делом, успела пожалеть, что мы сюда притащились. Но у Харпер короткий отпуск, она впервые в LA, поэтому расстраивать подругу недовольным видом я не стала. Джейсон сдержал обещание, и четыре мускулистых красавчика угодили в загребущие девичьи лапки. Харп, зажатая с двух сторон фактурными мускулами, казалась счастливой, Линда, сидя на коленях Джейса, смеялась, а я улыбалась, глядя на них обеих. Рядом со мной пристроился «брат-близнец» Джейсона. Типаж бодибилдера не мой любимый, зато я могла насладиться видами. Моего соседа звали Николас, дальше за ним со скучающим лицом сидел Том, будто попал на утренник для первоклашек.
Харпер с двух сторон атаковали тестостероном Гриффин и Хардин. Подруга лучилась удовольствием, с нетерпеливой жадностью впитывая мужской интерес, что открыто демонстрировали два альфа-самца. Да, парни, я вам не завидовала. Мало того что Харп сногсшибательная красотка с длинными светлыми волосами, голубыми глазами и пухлым ротиком. Главное – прелестная куколка в отпуске и собиралась развлечься с огоньком, и не разменивалась по пустякам. В открытую она внимательно рассмотрела каждого из четвёрки и остановила выбор на двоих. Притом что все прекрасно понимали, как именно Харп планировала закончить вечер.
Иисусе, я никогда не смогу быть такой. Не подумайте, что я осуждала подругу. Скажу больше, я ею гордилась и… капельку завидовала. Мне хотелось научиться вести себя так же (и я не про секс с первым встречным). Принимать знаки мужского внимания как должное, не подозревать всех и каждого во вселенском заговоре против меня, отпустить ненависть ко всему роду мужскому. Хотя определённые успехи у меня наметились: я не шарахалась от Эдриана, как прокажённая. А для чокнутой Аны это было очень много.
Просиживание задниц на диване в список мероприятий не входило, к тому же два убойных коктейля уже гуляли в крови, расслабляли депрессивных тараканов и толкали на шалости. Поэтому я утащила Линду на танцпол. Сумасбродничать без Эдриана, как ни странно, было скучновато. Тем не менее танцы – отличная возможность стряхнуть напряжение. Джейсон не выпускал из поля зрения Линду. А значит, мы обе были в безопасности и смело выражали алкогольные фантазии. Харпер присоединилась к нам, но через два танца Гриффин с Хардином её окружили и рьяно избавлялись от залётных ухажёров.
В конце концов, устав от громкости и духоты, я выскочила на улицу глотнуть свежего воздуха. Тут же рядом возникли Николас и Том. «Хм, личная охрана, значит», – подумала я и восхитилась предусмотрительностью Джейсона. Дерьмовые приключения мне точно были не нужны. Жизнь, итак, утопала в бесконечном, вязком дерьме.
– Как тебе заведение? – Ник первым завёл разговор.
– Пойдёт, но шумно.
– Согласен, надо было выбрать местечко потише.
– Всё ради Харпер. Обычно мы с Линдой не посещаем такие места.
– А куда вы ходите?
Я рассмеялась, понимая, что мы никуда не ходили. Пентхаус Эдриана не считался. Ник смотрел в упор в ожидании ответа.
– Ты будешь смеяться, – честно предупредила я.
– Ты уже смеёшься, так что вряд ли мой смех что-то изменит.
– Окей, но не думай, что мы какие-то зануды. У Линды есть Джейсон, а я сторонюсь большого количества незнакомых людей. Поэтому в основном мы проводим время втроём.
Что-то в последней фразе меня смутило. Я прокрутила её в голове несколько раз, прежде чем до меня дошло, и я окончательно стушевалась. Щёки потеплели. Ник молчал, но я рискнула уточнить:
– Не подумай, что мы любители втроём…
Он громко заржал, а я всем телом окунулась в жар.
– Лучше замолчи, Ана, – Ник проталкивал слова через смех и утирал проступившие слёзы, – до твоего комментария ни о чём похожем я не думал.
В стороне стоял Том. Развернув тело вполоборота, он прислушивался к разговору, но не встревал. Идеальный парень – симпатичный и немногословный. Вскоре Линда с Джейсоном вышли на улицу и присоединились к нам.
– Детка, ты не против закончить вечеринку? Кажется, Харпер довольна. – спросила подруга и приобняла меня за плечи.
– Если Харп получила всё, что хотела, то я мечтаю обнять подушку и вытянуться на кровати. Громкая суета должна быть регламентирована и чётко дозирована законом.
– Я верю, что ты устала, потерпи. Джейсон останется у нас, ты не против?
– Что с тобой? Когда я была против?
– Ну, после неразберихи с Эдрианом ты, вроде как, постоянно на взводе.
– Лин, я тебя умоляю, не тупи. Эдриан сегодня есть, завтра нет. Вы с Харпер – моя единственная семья. Надеюсь, выводы сделаешь сама.
– Я тоже люблю тебя, детка.
Подвыпившая Линда всегда признавалась мне в любви. Впрочем, я ей тоже. Таинственное влияние зелёного змея. Хм, стоило подкинуть идею университету Хопкинса. Слава об изучении ими бестолковых загадок давно покинула пределы страны. Интересно, что за гений-маркетолог их продвигал? Чтобы исследовать ересь, «хопкиновцы» собирали гигантские суммы в виде пожертвований. Хотя на эти деньжищи можно было запросто обеспечить несколько африканских стран прививками от всякой заразной дряни.
Гриффин и Хардин отошли в сторону, активно жестикулировали, иногда повышали голос. Разгорелись петушиные бои… Чертовка Харп когда-нибудь доиграется. Но вот Гриффин издал победный клич, сцапал Харпер и усадил её на переднее сиденье чёрного внедорожника. Через секунду их уже и след простыл. На всякий случай я набрала ей сообщение, чтобы держала телефон поближе и звонила при малейшем подозрении. Мы с Линдой сидели в Cadillac Escalade и, привалившись плечами друг к другу, боролись со сном.
Я проснулась, когда машина стояла на подземной парковке. До квартиры дошла с помощью руки Джейса. Линда висела на другой. За окружающим миром наблюдать приходилось одним глазом, потому что второй крепко спал и смотрел эротический сон с участием гадского босса, конечно. Как была в одежде, я упала на кровать и отключилась от действительности.
Глава 21
Харпер Фрэйзер
– Гриффин, надеюсь, ты предусмотрительный парень, и заезжать по пути не придётся… – намекнув на защиту, я открыто рассматриваю жеребца.
– А ты нетерпеливая.
Его взгляд бесстыдно ласкает мою грудь, провоцируя спазмы в нижней части живота. Одна рука на руле, вторая наглаживает моё бедро.
– Раздвинь ножки, детка, хочу проверить твою готовность.
– Ты сначала довези нас, куда собирался, тогда сполна оценишь готовность.
– Не вредничай, детка, ну. Дай почувствовать, как ты меня хочешь.
Его пальцы медленно, но упорно пробираются выше и задирают юбку. Гриффин загорелый до смуглости. Волоски на руках выгорели, а кожа, наоборот, потемнела, создавая контраст. Его сложно назвать красавцем. Грубоватые, хищные черты лица. Жёсткая линия губ кривится в порочной ухмылке. Нос крупноват. Тёмные, почти чёрные глаза обещают жаркую и длинную ночь. На высокий лоб падает непослушный локон, когда он мешает, Грифф дёргает головой и ещё больше напоминает жеребца. Киска пульсирует от желания, и я медленно, будто нехотя, раздвигаю бёдра шире. Ухмылка становится заметнее, но парень продолжает следить за дорогой. Надеюсь, он не окосеет раньше времени.
Гриффин привстаёт, не снимая ноги с педали газа, машину дёргает… В крови закипает адреналин, и я громко охаю. Только Гриффу плевать на мой страх. Взгляд устремлён на дорогу, он сам смещается ближе ко мне и беспрепятственно находит трусики. Ощупывает ткань недолго и:
– Всё очень и очень плохо, детка. – Заявляет в итоге Гриффин, и вдобавок неодобрительно цокает. Мои глаза взмывают ко лбу. Пусть только заикнётся о чём-то неприличном, и я, не раздумывая, изменю планы на противоположные. – Если так пойдёт дальше, ты кончишь до того, как мой член окажется внутри. А это никуда не годится, Харп. Либо кончаем вместе, либо никто из нас.
«А ты везунчик, – думаю я и продолжаю разглядывать профиль. Он так сильно сосредоточен, что моё возбуждение взвинчивается само по себе, от простого наблюдения. – Парень играет на тоненького. К его счастью, у меня поставлена цель, и я на многое закрываю глаза. Уж лучше побаловать себя в Лос-Анджелесе и до следующего отпуска тихо плесневеть в Нью-Йорке, где каждая собака подметает хвостом слухи».
– Тогда тебе нужно спешить.
Автомобиль ощутимо прибавляет скорость. Спустя четверть часа Гриффин на полном ходу заворачивает к двухэтажному дому и бьёт по тормозам. В ушах визг покрышек, в груди – ремень безопасности. И вдох, и крик застревают. Чудо, что ремень не организовал мне стернотомию*. Хотя будь я не пристёгнутой, то влетела бы в дом через лобовое стекло и закрытую входную дверь и вряд ли словила оргазм. «Спасибо тебе, Господи, за малые радости».
[*Стернотомия – хирургическая операция по рассечению грудины для доступа в том числе к сердцу]
– Ты тоже нетерпелив, красавчик.
Пока я вожусь с застёжкой ремня, дверь с моей стороны открывается, и Гриффин сам освобождает меня. Вытаскивает из машины и сразу целует. Глубоко, влажно. Больше похоже, что он намерен сожрать мои губы и всё, до чего доберётся. Или что я ему позволю. А позволять я планирую много.
Он подкидывает меня вверх и несёт к крыльцу. Входная дверь мешает и замедляет страсть. Всё же затруднительно целоваться и одновременно вставлять ключ в замочную скважину. Но когда с дверью покончено, она захлопывается за нами с громким треском, а я лечу и приземляюсь на диван. В свете уличного фонаря детали интерьера не рассмотреть, но окружающая обстановка меня не волнует. Всё, что я хочу знать – это вкус кожи Гриффина и размер его члена. Не отводя взгляда от меня, он раздевается. В темноте наша кожа поблёскивает: моя светлая больше, чем его загорелая.
– На тебе слишком много одежды, детка.
– Всё в твоих руках, ковбой.
Когда нетерпеливый парень кувалдами вместо рук чуть не рвёт единственное платье в клочья, я догадываюсь, что «сама виновата». Чтобы избежать вандализма, я поднимаю руки вверх, и платье исчезает. Лифчик предусмотрительно расстёгиваю сама, Гриффин стягивает трусики. Всё это сопровождается хаотичными движениями торопливой гусеницы. Потому что я лежу… Лежу на незнакомом диване в чужом доме и гоню от себя мысли: кто спал, трахался или блевал здесь до меня. Долбаная работа, долбаный Нью-Йорк, долбаные сплетни…
– Детка, ты такая горячая для меня, первый раз будет быстро. Но до утра из кровати ты не выберешься, и мы вряд ли заснём.
– Заткнись, Грифф.
Я тянусь к его губам, и он переходит к делу. Твёрдый язык врывается ко мне и заставляет посасывать как леденец. Нетерпеливыми движениями пальцы пробираются к нежным складкам. К чёрту прелюдии, я хочу жёсткого горячего секса, чтобы унять голодное бешенство и превратить мозги в сахарную вату на палочке. В тупую, лишённую мыслей, сожалений и раскаяния приторную сладость. Бездушную, пережёванную, тягучую, как слюни клиентов психбольниц. Фу, за неделю я превратилась в Ану. Её кровать заражена её же извращёнными мыслями.
– Ты собираешься надеть презерватив? Или мы до утра будем целоваться, – тороплю я Гриффина. Сдерживать похоть удаётся с трудом, но в первую очередь нужно остановить мысленный поток. Я одна не справляюсь, а толстый длинный член – идеальный помощник.
– Детка, ты сама напросилась.
В следующее мгновение его сильные руки переворачивают меня как пушинку и ставят на колени, грудью я упираюсь в спинку дивана. И, святой Боже, жеребец входит одним толчком!
Как же мне этого не хватает… Член ощущается туго. Жёсткие пальцы держат меня за бёдра и насаживают на всю длину. Парень на пределе, я там давно. Каждый толчок сопровождает стон. Не удаётся молчать, когда тесно, глубоко, мощно. Он рычит на мои стоны и время от времени кусает за плечо.
– Ещё Гриффин, – выдавливаю я между криками, и послушный жеребец работает бёдрами активнее. Обожаю спортсменов… Гриффин что отбойный молоток, и вагина с благодарностью сжимается в ответ.
– Детка, я на финише, поднажми, – предупреждает он, затем рукой ныряет под живот и отыскивает клитор. Движения грубые, неумелые, давления слишком много. Мне больно и… неожиданно сладко.
– О-о, Гри-ифф, – я вытягиваю его имя прежде, чем под веками взрывается яркий свет, а живот подрагивает спазмами.
– Детка, твою мать… Ох, ты ж бл*дь…
Гриффин вжимается в меня до предела. Зубы впиваются в основании шеи, мне снова больно, но лишь на мгновение. А он кончает. Влагалище сокращается до сих пор, продлевая оргазм. Я всё ещё заполнена и в целом мире не существует чего-то более восхитительного.
– Ты до сих пор доишь меня, – стонет Гриффин. И я знаю, потому что не могу успокоиться. Тело трясёт снаружи и внутри, перед глазами расплывчатые пятна. Мне настолько хорошо, что я молюсь об одном:
– Не вздумай выходить, Гриф.
Его пальцы продолжают описывать круги на чувствительном бугорке, теперь без давления и очень нежно.
– Бл*дь, такого охеренного оргазма у меня отродясь не было. Ты как? Я могу выходить?
До конца не отдышавшись, я шевелю попой, давая понять, что согласна. Гриффин садится на диван, устраивает меня на коленях и кутает в объятия.
– Чёрт, Харп прости, но, кажется, я влюбился, – жаркий шёпот ошпаривает ухо. Я хихикаю как блаженная. Происходящее настолько дико, неестественно, опасно во всех возможных смыслах, но объятия Гриффа – что-то прекрасное. Мы знакомы меньше суток, а он обнимает меня так, будто я его любимая жена.
– Ты быстрый.
– Не всегда. И я обязательно покажу, когда бываю небыстрым.
– Сначала докажи, потом поговорим, – подначиваю я с усмешкой. Матка счастлива, я тоже, и мы обе рассчитываем на продолжение. – Грифф… мне нужно в туалет и помыться.
– Моя девочка хочет пи-пи? – его тон приобретает игривые нотки, а слова на грани фола.
Я не пугаюсь, но смущаюсь. Объятия малознакомого парня оказывают странный эффект.
– Надеюсь, ты не извращенец?
– Может быть, самую малость.
– Хорошо, так как не думаю, что «пи-пи» входит в список того, с чем можно играть.
Фривольную беседу я заканчиваю без компромисса. Грифф, конечно, превосходный самец, только извращённые забавы меня не интересуют. Особенно с парнем на одну ночь.
После душа разомлевшая я вытягиваюсь на кровати в спальне. Неизвестно кому принадлежит дом, но комната смахивает на берлогу холостяка. Никаких фотографий в рамках или сувениров. Голые стены, кровать гигантского размера, прикроватные тумбочки и шкаф с комодом. Больше в этой комнате ничего нет. А пока мой герой отсутствует, можно сомкнуть веки и позволить себе провалиться в короткий сон.
Ласковые губы порхают на моём лице, вырывая из дрёмы.
– Детка, для сна слишком рано, мы не закончили, – сообщает о своих планах Грифф и как же замечательно, что наши желания совпадают.
Слова сегодня лишние, я впиваюсь агрессивным поцелуем и потираюсь грудью, побуждаю на большее.
– Полегче, Харп, сейчас я хочу распробовать всю тебя.
Он отстраняется, мешая вовлечь нас обоих в ураган. Мой недовольный стон ворчит о скудном количестве оргазмов. А я откидываюсь на спину, развожу руки в стороны и готовлюсь взлететь к облакам.
Гриффин определённо умеет держать слово.
Губы поочерёдно исследуют шею, ключицы, спускаются к груди. Изучения Гриффа тщательные и очень волнительные. Рот смыкается на соске, всасывает и через время выпускает. Прохладный воздух после горячего рта превращает сосок в камушек. То же самое он проделывает со второй грудью. Ласки закольцовывают порочный круг. Волшебные руки мнут моё тело именно так, как нужно: не причиняя боль, но без нежности. Гриффин возвращается к губам и с урчанием посасывает сначала одну, затем другую.
– Детка, я действительно влюбился, не представляю, как смогу отпустить тебя завтра.
Низкий проникновенный голос вспарывает нервы обоим. Лучше тебе заткнуться, красавчик. Сегодня мне нужны только оргазмы, разговаривать будем после… если найдётся о чём.
– Гриффин, не заставляй меня умолять.
Намёк он расценивает верно, и моя грудь, и я вместе с ней снова уплываем в дурман. Удовольствие острыми молниями разносится по телу, оббегает круг и сосредотачивается в развилке бёдер. Попа от нетерпения ёрзает. Чтобы сдержать стоны, я кусаю губы до крови. Иисусе, этот парень жутко трудолюбив… Грудь после оказанного внимания становится слишком чувствительной и ноет. А я подозреваю, что если бы не предыдущий оргазм, то запросто кончила от долгоиграющих ласк.
– Гри-и-ифф! – визжу я и выгибаю спину дугой до хруста в позвонках. Наглец одновременно прикусил зубами один сосок и сжал пальцами второй. Острая боль вихрем окатывает с головы до пят, возвращается жаром и сворачивается клубком внизу живота. Ещё чуть-чуть и я взмолюсь о разрядке. Кажется, что невозможно возбудиться больше. Я буквально парю над чертой, всего один шаг – и окажусь в раю.
– Какая же ты дикая кошка, – бормочет Гриффин после того, как мои крики стихают.
Поцелуи спускаются вдоль живота, обласкивают впадинку пупка, оставляют влажные следы. Не знаю, сколько я продержусь на болезненной, невыносимо сладкой грани. Живот мелко дрожит, бёдра ходят ходуном.
– Гриффин, сделай что-нибудь…
Я ругаюсь, рычу лишь бы не умолять самодовольного самца ещё больше, чем молит моё тело.
– Детка, я же стараюсь, а ты сбиваешь настрой. – Он смеет хихикать мне в живот.
– Ненавижу тебя, эгоистичный мужлан.
– Я польщён… Твою мать, Харп… У тебя здесь настоящий потоп.
– А то я не знаю, придурок. Я на такой грани, что через секунду оргазм станет бесполезен, мне поможет только твоё убийство.
Мой шёпот страшнее гадючьего, по крайней мере, я стараюсь нагнать побольше жути, чтобы растормошить. Но через мгновение я всё-таки начну умолять. Злость я вымещаю на простынях, вероятно, к утру останутся лохмотья. Надеюсь, у него есть запасной комплект белья. И это была последняя мысль. Когда влажный, горячий рот смыкается на клиторе, я возношусь.
– О-о-о, мо-ой Бо-ог, только не останавливайся.
Пальцы Гриффина потирают меня изнутри, его рот жадно сосёт, а я истошно кричу. Обрушившийся оргазм такой силы, что «Сэнди», затопившая Нью-Йорк в 2012, сгорела бы со стыда. Сердце выпрыгивает из груди, влагалище сокращается, матку выкручивает судорогами. А Гриффин продолжает…
Твою мать!.. Ни разу за всю свою жизнь я не кончала так сокрушительно. Крики сменяют хрипы, я срываю горло, а Грифф с больши́м усердием бесконечно долго сосёт клитор… Чёрт, это невозможно, так не бывает. Щёки влажные от слёз.
– Гриффин, остановись, прошу… Это слишком… Это… пожалуйста, Гри-ифф…
С порицающим стоном он отстраняется. Освободившись от пальцев, лоно неприлично хлюпает.
– Открой ротик, детка.
Я послушно исполняю, тогда он вставляет пальцы, которые секунду назад вытащил из вагины. Скорей всего глаза у меня похожи на плошки, но я податливо смыкаю губы и слегка посасываю. И вот уже Гриффин обрушивается на меня с поцелуем и вылизывает губы широко, порочно, жадно. Разве так делают в первый вечер знакомства? Это просто за гранью… Этот парень невыносим… И я завидую его будущей жене. Если он вытворяет столько со мной, что же достанется ей?!
– Ты потрясающе вкусная, детка.
Мы целуемся долго, агрессивно, сталкиваемся зубами, толкаем языки как можно глубже. Наш поцелуй сам по себе похож на маленький оргазм.
– Нам нужен презерватив, подожди секунду, я мигом.
– Гриффин, быстрее.
Он смеётся: – Ты же просила меня остановиться.
– Я передумала.
– И я очень рад…
Когда его толстый член растягивает меня во второй раз, я не чувствую дискомфорта, кроме того, что стенки влагалища полыхают от предыдущих ласк. Но мужское тело, запах пота, мускуса не дают насытиться; стоит кончить, и я хочу этого парня снова и снова. Ещё один поцелуй, пошлые словечки на ухо и, едва пережив удовольствие, я готова к следующему. Я ни секунды не жалею, что выбрала его, а не Хардина…
– Детка, ты готова к новому раунду?
Иисусе, если когда-нибудь я выйду замуж, то исключительно за спортсмена с самым толстым членом. Эти парни вообще отдыхают? Или у них изменения на клеточном уровне? Даже если мой гипотетический будущий муж окажется идиотом, записывающим важные даты или встречи в телефон, но обладай он членом Гриффина, я прощу многое.
– Надеюсь, ты думаешь обо мне. – Он склоняется надо мной и внимательно смотрит в глаза.
– Ты удивишься, но я действительно думаю о тебе.
В ответ он меня целует. Грубовато, нетерпеливо. Словно мы встретились только что, а не занимались акробатикой несколько часов кряду. Поцелуев мало, Грифф отстраняется и сгибает мои ноги в коленях.
– Обхвати ножки руками и прижми к груди. Вот так умница.
Он подтягивает меня за попу ближе к себе и вставляет кончик члена. Большой палец находит бугорок, обводит по кругу, с каждым разом увеличивая нажим. Этим же пальцем Грифф собирает проступившую влагу. Его бёдра начинают двигаться, а палец… ну нет, только не туда… Палец беспрепятственно проникает в девственную заднюю дырочку. Сдвоенные выверенные движения и… я кончаю! Глаза ослеплены вспышками, жар гуляет по всему телу, устраивая взрывы в каждой клеточке. Меня трясёт. На какое-то мгновение я слепну и глохну до чёрного вакуума вокруг. Господи Иисусе, его палец в попке, член в киске – я умерла и попала в рай. А Гриффин – мой личный архангел. Пока я на небесах, он увеличивает скорость, руки остервенело мнут мои ягодицы, и с громким рёвом Гриффин кончает, заваливаясь всем весом на меня.
– Бл*дь, детка, сдохнуть можно, какая ты шикарная.
– Милый, из нас двоих сдохну я, если ты не слезешь.
– Прости, – он переворачивается на спину и укладывает меня на грудь. – Минут пятнадцать отдохнём и продолжим, да милая?
Я сотрясаюсь в беззвучном смехе: —Ты не устал.
– Детка, на тебе невозможно устать. У меня не было лучшего секса, чем сегодня с тобой. И твой оргазм – это самое вкусное, что я когда-либо пробовал.
Откровенные признания пугают. Гриффин видный, сексуальный парень, спортсмен и всё такое, но любовь – это не то, что я ищу в данный период жизни. Шутка ли, я работаю в Гарлемском офисе прокурора. Зачем мне парни, свидания и все остальные проблемы, что нагрянут вместе с чувствами? Придётся, жеребчик, немножко пострадать. И так и быть я сделаю тебе прощальный подарок, рано утром, когда ты будешь ещё спать…
