Константин Викторович Еланцев
Последняя точка судьбы
Старуха
«КАМАЗ» медленно шёл на перевал. Антоха Федотов матерился на чём свет стоит. План, план! Вместо двадцати навалили двадцать пять тонн щебёнки, и бедный движок тянул с надрывом. Извини, мол, хозяин, не могу быстрее! Второй раз по этому перевалу и всё с «перегрузом»! Благо, гаишников на сто вёрст не сыщешь!
За стеклом сплошная чернота. Оно и понятно – час ночи. Задержался на карьере, менял колесо. Да ещё внутреннее, «на выстрел»! Провозился порядочно.
Курил сигареты одну за одной. Так меньше хотелось спать. Хотя, на серпантине глаз надо держать востро. Ненароком слетишь с дороги, когда ещё помощь придёт!
Вдоль дороги – сплошная тайга. Холодная, осенняя. «Хорошо, хоть вторую печку поставил!» – довольно вздохнул Антоха.
Вдруг что-то ударилось в боковую дверь. Федотов даже отпрянул от неожиданности. Прямо в стекло на него смотрело старушечье лицо! Морщинистое, с большими тёмными глазами. Искривлённый беззубый рот что-то шептал, но Антоха сначала ничего не разобрал. Длинные, даже неестественно длинные, пальцы, как присоски прилипли к окну. Седые космы торчали в разные стороны, что делало это лицо уродливым и страшным.
– Поехали корову искать! – донёсся булькающий утробный голос.
Страх был так велик, что у Антохи онемели руки, и пропал голос. Он в оцепенении смотрел прямо в старушечьи глаза.
– Какую корову?! – наконец, вырвалось у него и, скорее, по инерции нажал ручку и распахнул дверь. Старуху отбросило в кювет.
Мигом пропал сон. Зубы стучали так, что их цокот звенел на всю кабину. «Господи! – с ужасом повторял Антоха Федотов, – Пронеси, господи!
… На автобазе Антоха неделю не рассказывал об этом случае. До тех пор, пока не получил путёвку снова на этот маршрут.
Мужики бывалые, опытные. Слушали не перебивая, потом курили и молчали.
– Значит, и тебе довелось с ней повстречаться! – наконец, буркнул Степаныч, и мотнул головой, словно, прогоняя наваждение.
– А ты, Василь Степаныч? – спросил Антоха.
– Да она испокон веков по этому перевалу бродит! То на подножку, а то и на капот запрыгнет к кому…Страх нагоняет на шоферню. Ну, я тоже её, конечно, встречал…
– А я подумал вначале, не убил ли! Старуха, всё-таки!
– Старуха!– Степаныч крякнул,– Ведьма это, понял? Как же ты её убьёшь?!
И ещё долго в курилке продолжался этот разговор. Но Антоха Федотов не стал слушать его продолжение. Он пошёл к машине, сел в кабину и долго сидел, обхватив голову руками.
Завтра ждал его на пути этот злосчастный перевал. И так не хотелось ехать!
Минула, отшумела затяжными дождями холодная осень. Сковала ледяным панцирем озёра и реки наступившая зима. По знакомому перевалу всё так же сновали машины, и не было больше слухов ни о ведьме, ни о каких-либо других из ряда вон выходящих случаях.
Антоха Федотов стал забывать о своём злоключении. После встречи со старухой уже несколько раз проезжал этот перевал, но ничего необычного не случилось. Боялся, конечно, сначала! Всматривался до боли в глазах в лобовое стекло. Ничего… « Ну и славно!» – радовался Антоха, с каждым разом всё смелее проходя перевал.
Вот и в этот раз, не думая о неприятностях, получил путёвку, уточнил маршрут. Надо было доставить груз в соседний городок, километрах в семидесяти отсюда.
«Это я мигом! – рассуждал Федотов, стоя под погрузкой,– Какое же это расстояние?!»
Выехал по графику, до обеда. Рассчитывая вернуться назад как раз к концу рабочего дня, машину не гнал. Время есть, спешить некуда!
Только в этот раз, поднимаясь на перевал, вспомнилась та ведьма. Где-то подсознательно мелькала мысль, что они ещё обязательно встретятся.
«Чертовщина! – ругал себя Антоха,– И почему я такой впечатлительный?!»
Перед последним подъёмом «КАМАЗ» вдруг дёрнулся, натужено завыл мотор, и Федотов понял, что встал. «Шлифанул!» – сердясь на себя, вскрикнул он.
Как назло, не было мимо проходящих машин. Да ещё повалил крупный густой снег. Начиналась метель. И стало ясно, что вырваться из этой круговерти вряд ли придётся в ближайшие часы.
Антоха выскочил из кабины и снова ругал себя, что ни разу не обратил внимания, есть ли вдоль трассы кучки с песком, которые дорожники обязательно оставляют на каждом подъёме. Немного пометавшись, запрыгнул в машину.
«Ничего, соляры много, трасса не такая уж глухая!» – успокаивал себя, но страх приходящий откуда-то снаружи, становился всё сильнее. «Здесь она, здесь!» – понял Антоха, и противные мурашки побежали по телу,и мелкая дрожь прошла по плечам. А глаза всматривались в метавшуюся за окном непогоду.
Защёлкнул все двери. Теперь только шум двигателя нарушал тишину, да печки нагоняли тепло, внося в кабину уют и спокойствие.
«Действительно, чего это я? Ведь день ещё, да и какая-нибудь машина пройдёт обязательно! – на Антоху наваливалась дремота. Склонившись к баранке, он почти заснул, как уже знакомое бульканье ударило в уши. Зная, что это значит, ещё не открывая глаз, Антоха боялся оторвать голову от руля. « Ну почему я?!» – сверлило в мозгу.
И всё-таки он увидел её. За стеклом пассажирской двери. Те же седые космы, развевающиеся на ветру, тот же беззубый рот… Она своими чёрными глазами молча смотрела на Федотова. Потом донеслось; «Видел корову?».
« Господи! – закричал Антоха,– Да не видел я твою корову, не видел!»
И забился в истерике.
– Метель сильная прошла. Только закончилась, я дальше поехал. Машину мотает из стороны в сторону, но поднимаюсь потихоньку. Вижу, вроде Антохина машина стоит! Точно, она! – рассказывал в курилке Степаныч шоферам.
– А что же он стоял? – спросил кто-то.
– Да упёрся бампером в кучу песка, ну, в ту, для подсыпки! Как с трассы не слетел, удивительно!
– А дальше, Степаныч! – всех увлёк этот рассказ.
– А дальше, хотел кабину его открыть, да не тут-то было – закрылся изнутри! Я на подножку и в стекло, а там Антоха мечется, орёт благим матом! Меня увидел вдруг, оторопел, а потом… заплакал. Я его долго по голове гладил, словно ребёнка маленького. А он уткнулся в моё плечо и трясётся. Так-то, братцы!
– Ну и…?
– Что, ну? Отошёл потом, курить попросил. Всё про ведьму эту сказать пытался, да только я и сам понял уже. Снова она его пугала. Бедный парень!
…Когда Антоха зашёл в курилку, все разом замолкли. Кто-то удивительно присвистнул:
– А ведь ты белый весь, Антош!
– Белый… – виновато улыбнулся Федотов.
Совсем наладилась Антохина жизнь! Шоферить перестал, в рейсы не ходил. Перевёлся слесарем. Пусть и за меньшую зарплату, зато спокойнее, без нервов.
Опять стал забывать свою старуху. Познакомился с хорошей девушкой и уже подумывал жениться. Люся увлекалась туризмом. Выманивала Антоху из общежития, и они часто бывали на природе. Жгли костёр, ловили рыбу, готовили шашлыки. А то и уезжали подальше с палаткой. Потом она привела Федотова в туристический клуб, где ему очень понравилось.
Так начинался очередной поворот Антохиной судьбы.
Об этом походе на Соболиные озёра они мечтали с Люсей давно. Приятель рассказал о красивейшем Синем водопаде, который замерзает зимой, ниспадая в эти озёра, о замечательно речке Снежной, о ночёвках в зимовье среди гор.
И когда несколько человек из турклуба решили «дикарями» отправиться в эти места, Антоха с Люсей были обязательными участниками этого похода.
Видели и водопад, правда, летний, и речку, и озёра. Они подолгу сидели на берегу и планировали свою семейную жизнь. Ночевали в зимовье, где смолистый запах стен пропитывал насквозь и радовал душу!
Потом Антоха нечаянно подвернул ногу, и лодыжка болела неимоверно. Группа уходила в однодневные маршруты по окрестным горам, а Антоха оставался кашеварить, благо, холостяцкая жизнь научила его этому искусству! Люся сначала хотела оставаться с ним, но Антоха объяснил, что не стоит из-за этого отказываться от массы впечатлений, и лишать себя удовольствия побыть на свежем воздухе.
Вот и в этот раз группа ушла в поход. Антоха поцеловал Люсю, помахал вслед рукой и, посидев на берегу, ковыляя, зашёл в зимовье.
…Оцепенение долго не отпускало его! Онемевшие ноги не хотели сгибаться. Антоху трясло, как когда-то на «гребёнке» в пору шоферской жизни.
Возле окна, облокотившись костлявыми руками об стол, сидела… старуха! Антоха не поверил своим глазам. За столько километров, в таёжном зимовье – и она! Наконец, приложив усилие, он сдвинулся с места и присел на нары.
– Кто ты, бабушка? – еле ворочая языком, спросил Антоха, с трудом унимая дрожь своего тела.
Старуха резко повернулась, долго смотрела, не мигая, своими обжигающими глазами. Сначала клокотание вырывалось из её горла. Потом всё стихло. И вдруг она заговорила. Скрипучим старческим голосом. Но голосом ровным, с чётко произносимыми словами.
– Ты Антон? – спросила ведьма.
– Да!– ничего не понимая ответил он.
– Не барина Костомырского родственник?
– Какого барина? Ты откуда, бабушка?– Антоха совсем осмелел.
Та кое-то время сидела молча. Шевелила своим беззубым ртом и сверлила Федотова своим взглядом.
– Кто я? – наконец, произнесла старуха, – Кто я… Я, милок, память из прошлого…
Антоха уже не боялся. Он понимал, что сейчас услышит то, что мучило его все эти годы. Услышит ответ на все вопросы, связанные с этой ведьмой
– Не ведьмой! – услышал он старухин голос, – И не была ей никогда!
– А как здесь… перевал… корова…
– Услышать хочешь? Слушай. Я тогда молодой была, красивой. Служила барину Костомырскому в прислугах. Ты точно не слыхал о таком? – вдруг опять усомнилась она.
– Точно! Точно не слышал!
– Очень уж ты похож на сынка его. И зовут так же – Антошей. Я тебя ещё тогда, на перевале, рассмотрела. Вот этот сынок барский и положил на меня глаз. А я гордая, боевая! Он ко мне и так, и этак – всё впустую. Неприступная! То ли пожаловался батюшке, то ли ещё что, но только отослал князь Костомырский меня на дальнее село, да заставил коров пасти!
Антоха с замиранием сердца слушал этот рассказ. Поглядывал на старуху и удивлялся. Что в ней страшного?
Горбатый нос – так это от старости. Сверлящий взгляд? Да мало ли на земле людей с таким взглядом?! Космы торчат? Так где же ей расчёсываться, если всё по тайге да перевалам бродит?!
– А дальше? – уже с интересом спросил он.
– Дальше? А дальше, милок, беда пришла… Сын этот барский даже там меня нашёл! Вот тогда и сказала я, что не пара мы. Мол, отец не позволит. А просто так, для баловства, не отдамся ему. Его убью, себя убью, а не отдамся! Ох, и вспылил барский сынок! Ох, и закричал на меня! Погрозил пальцем и уехал. А потом пропала у меня корова. Чёрная, дорогая. Барин её откуда-то из-за границы привёз. Несколько дней я бегала, всё искала, да всё без толку! Пошла к барину и всё рассказала. Рассвирепел князь Костомырский и повелел меня плетьми для наказания отхлестать. А немой кат его по кличке Говорун от удовольствия руки потирал да подмигивал мне исподтишка!
Антоха представил вдруг юную девушку, привязанную к столбу, дворню, согнанную посмотреть на экзекуцию, что б не повадно было барское добро транжирить, и ему стало жалко и эту ведьму, и потерянную корову, и жизнь нескладную дворовых холопов…
– А потом, бабушка?
– А потом, милок, я умерла…. Не выдержала. Слишком много плетей наказал барин! Да только знала я, что ту корову барский сынок увёл и продал её за три рубля где-то на стороне. Знала, а промолчала. Нравился он мне всё-равно! Вот с тех пор и хожу по земле. Очень уж хочется найти свою бурёнку! Может, и её душа бродит где в этих местах, меня ищет….
– А говорят, покойники не стареют…– Антоха вопросительно посмотрел на старуху.
– Это те говорят, кто никогда не был покойником. Стареют…. Ну ладно, Антошенька!– ведьма встала во весь рост. Маленькая, морщинистая. Как живая! Вот только холодком от неё тянуло, да запах тлена витал по зимовью.– Больше я тебя не потревожу! А теперь поспи, устал ты….
У Антохи стали слипаться глаза. Он ещё что-то пытался сказать в ответ, но язык перестал повиноваться. Сладостная дремота опустилась на его голову. Антоха откинулся на нары и мгновенно уснул, уже не думая о произошедшей встрече и о не сваренном ужине, которым непременно хотел удивить уходящую в маршрут группу.
Антоха Федотов женился на Люсе. Через несколько лет он уже работал механиком на своей родной автобазе. А вечерами, когда зимние сумерки опускались за окнами их с Люсей квартиры, Антоха рассказывал своим сыновьям сказку о ведьме, бродящей по перевалу, о пропавшей двести лет назад корове и о своих напрасных страхах, испытанных в такой уже далёкой молодости….
Да и старуху эту больше никто никогда не встречал.
Гаишник
– Андрюха, а ты чего это вчера рылом в угол дома тыкался? – усмехаясь, Тёмка откинулся на переднем сиденье.
– Да пошёл ты! – огрызнулся Тимин, со злостью давя на педаль газа.
Сидевшие сзади Наташка Морозова и Ленка Лузгина весело захихикали.
Да, неплохо вчера оттянулись! На славу удался день рожденья! Бывший одноклассник Слава Тихомиров справлял маленький юбилей. Первые двадцать лет жизни! Жил Слава за городом, в небольшом дачном посёлке, в котором подавляющее большинство населения проживало круглый год.
И вот сейчас утром весёлая компания возвращалась домой, в город. Все когда-то учились в одном классе, знали друг друга с детства, поэтому на шутки и разные остроты всерьёз никто не обижался.
– Андрюш, не гони! Гаишник перед поворотом, видишь? – спросила Наташка, кивком указывая на дорогу.
– Вижу, язви его! – раздражённо откликнулся Тимин, но газ сбросил.
– Принесла его нелёгкая с утра! – поёрзал на сиденье и посмотрел на Андрюху, – Перегар-то есть!
– Знаю! – Тимин старался быть спокойным, но это удавалось ему с трудом, и он злился ещё больше, становясь нервознее и бледнее.
На обочине стояла новенькая гаишная «копейка». Вот инспектор вышел из машины. Внимательно посмотрел на приближавшуюся «Тойота Камри», в которой ехали ребята.
«Ну, вот и всё! – мелькнуло у Тимина, – Приехали!»
Уже было поднятая рука инспектора, с таким ненавистным для водителей жезлом, внезапно опустилась, и гаишник, открыв дверку машины, снова уселся на своё место.
Почти не дыша, компания проехала мимо.
– Ура, гаврики, пронесло! – радостно потёр руки Тёмка и достал из-под ног банку «Охоты».
«Тойота» следовала своим маршрутом. Мимо мелькали лесные заросли. По асфальту шумели колёса, почти бесшумно работал двигатель. Поднималось в конец было испорченное настроение. В открытые окна одна за одной вылетали пустые баночки из-под крепкого пива.
– Мальчишки, а вы рассмотрели этого гаишника? – внезапно прервала всех Лузгина.
– А что такое? – продолжая посасывать пиво, поинтересовался Андрюха. Он повернулся назад, но его одёрнул Савин:
– На дорогу смотри!
Девчонки сзади продвинулись к ребятам.
– А то, – продолжала Светка, – что не такой он! На форму обратили внимание? Она же ретро, тридцатилетней давности!
– Точно, мальчишки! – поддакнула Наташка, – Машину видели? Это ж «копейка», а, как новенькая!
Разгорячённые алкоголем, они обсуждали это событие. Мягко ложился под колёса асфальт. До города оставалось километров пятнадцать. Благо, ребята жили на окраине, и в таком состоянии не надо было стоять в пробках на городских улицах.
Они ещё бы долго говорили, но на этот раз охнул Тёмка:
– Гаи!
Все разом примолкли. Впереди, на обочине, из машины выходил инспектор с явным намерением их остановить.
– Да это ж… – не поверили своим глазам ребята.
Тот же гаишник стоял у дороги и поднимал жезл.
– Гони! – вдруг заревел Тёмка и ткнул Тимина в плечо, – Гони, Андрюха!
Тот с испуга вжал в пол акселератор, и «Тойота» на огромной скорости с визгом пронеслась мимо, едва не задев инспектора.
– А-а-а! – закричала Наташка и откинулась на заднюю спинку. Слёзы лились по её лицу, – Как же он?! Как мог?! Мы ж давно проехали!
Не выдержала Светка:
– В чём дело, ребята?
– А хрен его знает! – в сердцах отмахнулся Тимин, всматриваясь в лобовое стекло.
– Тише все! – рявкнул Тёмка. И негромко добавил:
– Спокойно!
С минуту все молчали. Андрюха Тимин уже сбавил скорость. Машина медленно прокатилась в тишине и, свернув на бровку, остановилась.
– Так… – рассуждал Савин, – Так! От первого до второго гаишника мы проехали километров десять. Правильно? Правильно! Меня вот что интересует: как мог «этот из прошлого» нас опередить? Он не обгонял. Дорог, чтобы путь срезать, здесь нет. Тогда что, по воздуху, что ли?!
– Ребята, а у него глаз нету… – сквозь слёзы прошептала Наташка.
– Как это нет?
– Нету… – Наташку трясло, и она, вытирая лицо от слёз, прильнула к Лузгиной, – То есть они есть, а зрачков нету… Серые они.
– Ты что, пива перепилась? – удивился Андрюха, – Ну, ты, мать, даёшь!
– Правда. И форма на нём ещё советская, и машина его советская, и сам он из тех времён! Призрак!
Ребята задумались. Светка гладила Морозову по голове, и та постепенно успокоилась. Иногда подрагивали её плечи, но Наташка, уже пришедшая в себя, развивала мысль:
– Честно, ребята, нечисто всё это! Вспомните, как он выглядел?!
Все начали вспоминать и удивляться Наташкиной наблюдательности. Всё говорило о правильности её умозаключения.
– Ну, ты, мать, даёшь! – ещё раз повторил Тимин.
В салон постепенно проникала тревога.
– Ладно, ехать надо! – с неуверенностью сказал кто-то из ребят.
– Надо!
«Тойота» снова тронулась с места. Мальчишки уже со страхом посматривали по сторонам.
– А ведь ни одной машины ещё не прошло! Только мы… – Тимин хлопнул руками по рулю, – Ладно, разберёмся!
Никто не удивился, когда через пару километров замаячила знакомая «копейка», и уже знакомый инспектор поднял свой жезл.
– Да пошёл ты! – вспыхнул Тимин, снова нажимая на газ…
Потом ребята ещё не раз вспоминали эту историю, но никаких упоминаний о призраке на дороге в милицейской форме не было.
СПРАВКА. Капитан Арефьев Владимир Петрович погиб при выполнении служебного долга 2 июня 1975 года. Автомобиль, сбивший инспектора ГАИ, до настоящего времени не обнаружен.
Маршрут
Отряд геологов шёл по маршруту.
Четыре человека, нагруженные рюкзаками, шли, как заведённые по таёжной тропинке, тупо устремив взгляды на мелькающие ноги идущего впереди, и лишь изредка отмахиваясь от налетающей мошкары.
Старший – Бологов Александр Петрович, кандидат геолого-минералогических наук, научный сотрудник Института земной коры. Мужчина тридцати пяти лет, спокойный, рассудительный, в критических ситуациях наделённый фантастическим хладнокровием, отчего и пользовался в отряде всеобщим уважением.
Артём Колесников, коллектор, студент геологического института. Артём бредил геологией и вместо того, чтобы как все нормальные студенты ехать на каникулы под тёплое родительское крыло, отправился на два месяца в поле, чтобы воочию познать и увидеть все прелести геологической жизни.
Рабочий Антонов половину своей разбитной жизни провёл в тяжёлых полевых маршрутах. Иногда в лагере, когда вокруг вечернего костра собирались люди, чтобы послушать интересные истории, коими очень насыщена геологическая практика, он вынимал из своей палатки гитару и, проведя пальцами по струнам, усаживался на поваленное дерево, оборудованное им же под лавочку. Народ затихал, потому что так, как пел Егор Антонов, мало кто из них слышал когда-нибудь. И песни у Егора были всё новые. Грустные, но добрые и чистые. Без пошлости.
Четвёртым был журналист Елизов. Редактор местной газеты прослышал про изыскания геологического отряда в этих местах, вот и направил Елизова осветить все трудности на маршрутах, заодно в романтических красках описать всю повседневную жизнь палаточного лагеря. Лагерь Елизов описал, а вот в маршрут шёл впервые и успел проклясть и геологическую профессию и редактора, отправившего его сюда.
Елизов с облегчением вздохнул, когда идущий впереди Бологов оглянулся, обвёл с улыбкой уставшие лица спутников своего немногочисленного отряда и махнул рукой. Все, как подкошенные, не снимая рюкзаков, завалились на сочную траву и затихли, натянув на лица накомарники.
Откуда-то донёсся колокольный звон.
– Петрович, это у меня звенит или у нас всеобщее помешательство? – не поднимая головы спросил Антонов.
Не услышав ответа, он сел, откинул накомарник. Артём и Елизов тоже, забыв про усталость, начали вставать, внимательно поглядывая на Бологова.
Бологов пожал плечами, вслушиваясь в таёжную тишину, из которой действительно доносился чуть слышный, но вполне реальный звон церковного колокола. Ни слова не говоря, он вынул из полевой сумки карту-километровку.
– Что же тут у нас… Что же у нас? – Александр Петрович водил пальцем, определяя настоящее расположение стоянки.– А у нас тут ничего… Тайга, знаете ли…
– То есть, Александр Петрович, Вы хотите сказать, что до ближайшей церкви н-ное количество десятков километров?– удивлённо спросил Елизов.
– Возможно… – задумчиво ответил Бологов,– До Беляева километров семьдесят, до Югово восемьдесят пять. Больше населённых пунктов в радиусе ста километров нет… Вы человек местный, должны знать.
– Должен. Только вот не знаю!– вздохнул Елизов.
– Но где-то ведь звенит! Ты слышишь, студент?– Антонов снова прислушался.
– Звенит! – встревоженный Артём смотрел на Бологова.
– Силы есть? Идти сможете? – Александр Петрович посмотрел на спутников.– Раз звенит, значит, кто-то звонит. А кто и зачем, узнаем!
Отряд снова вытянулся в цепочку и двинулся по тропе, ведущей прямо в сторону таинственного, неизвестно откуда льющегося звона.
Таёжные тропы не имеют начала и не имеют конца. Это знает каждый таёжник. Можно пройти несколько дней, можно сбить ноги о десятки и сотни пройденных километров и вернуться на то же место, откуда начал своё путешествие.
Можно просто упереться в болото и увидеть, что тропа продолжается уже на том берегу и исчезает в зарослях тальника.
Поэтому, когда звон исчез, все ещё по инерции продолжали движение. Идущий впереди Бологов остановился и поднял руку. Все прислушались. Стояла мёртвая тишина…
– Интересно… – мрачно произнёс Антонов, – Ведь только что звонил! Совсем рядом звонил!
– Даже забавно… – задумчиво согласился Бологов.
Отряд постоял ещё немного, а потом все вопросительно посмотрели на Александра Петровича.
– Вот что… – Бологов немного помялся,– Звон шёл с этой стороны, из распадка. Там речка течёт, на карте видел. Значит, достаточно нам подняться вот на эту сопочку, и разрешатся все наши сомнения и страхи. Так что, други мои, сходим с проторённой тропы и идём непроторённой!
Отряд свернул вправо и стал медленно подниматься на невысокую сопку, поросшую мелким кустарником и редкими невысокими соснами.
Все разом забыли про мошку, непрерывно пытающуюся попасть в рот и непременно в глаза, про несносную жару, от которой пропитанные потом штормовки ещё сильнее жгли кожу, про неподъёмные рюкзаки, которые с каждым километром весили всё больше и больше… Заканчивался маршрут, оставались жалкие сорок километров, и все стремились поскорее вернуться в лагерь. А тут ещё этот звон!
Когда взобрались на сопку, солнце уже далеко перевалило за полдень. Людям, ещё не успевшим вытереть пот, открылась потрясающая картина!
Вдоль речки, делающей изгиб вдоль горы, внизу, у самой воды, стояла деревня. Домов пятьдесят, добротно сработанных, так, что даже сверху были видны ещё не тронутые временем срубы. А в центре, на небольшой площади, стояла деревянная церковь. На возвышающейся колокольне блестел колокол!
По улице ходили люди. Возле одного из домов играли ребятишки. Из конца в конец, поднимая пыль, проскакал всадник. Дородная бабёнка, ведя за руки двух девчонок, читала нотацию, из-за чего те обиженно опускали вниз головы.
Куда-то торопился подпоясанный кушаком старик.
– Это чего, Петрович? – испуганно покосился на странную деревню Елизов, – Куда мы попали-то?
Бологов какое-то время молчал. Поднёс к глазам бинокль, долго рассматривал невесть откуда взявшееся селение. Потом вздохнул и присел, прислонившись к сосне, не снимая рюкзака.
– Дай-ка, Петрович! – забрал бинокль Антонов. Увидев что-то необычное, присвистнул и удивлённый опустился на землю возле Бологова.
Остальные уселись рядом, пытаясь получить вразумительный ответ.
– Ты видел людей, Петрович? Ты видел, как они одеты? – обращаясь даже не к Бологову, а скорее ко всем присутствующим, спросил Антонов.
– Видел, ребята, видел!
– И что? – задал свой вопрос, молчавший до этого Артём.
– Чертовщина какая-то… На карте деревни нет, дома, как новенькие! Это даже не деревня – в деревнях церквей не ставили. Это село. Но дело даже не в этом, парни! По всем признакам, либо у нас массовая галлюцинация, либо чертовщина вовсе! Ведь над ними самолёты летают, вертолёты! Не могли пилоты не заметить эту поселение, даже если оно и недавно здесь появилась! Впрочем, недавно – это вряд ли!
– Почему? – Елизов удивлённо вскинул брови.
– А потому, – загадочно усмехнулся Антонов, – что одеты они по-старинке. Такую одежду в девятнадцатом веке носили! Разве что лаптей не хватает!
Артём, пытаясь скрыть страх, схватил за руку Елизова.
– Я вот что предлагаю, пока вечер не наступил! – Бологов хмыкнул. – Что б ни рядить, не гадать, давайте ка просто спустимся вниз.
– Я – за! – Антонов вскочил на ноги. – И тебе статья, журналист!
Отряд начал спускаться к речке.
– Может, просто староверы какие-нибудь, а мы тут страху себе нагоняем! – изредка ворчал Елизов.
Под самой сопкой вляпались в непролазные дебри. Густо разросшийся тальник не давал прохода. Стеной стояли кусты каких-то растений. Поэтому, когда исцарапанные в кровь и в порванных штормовках выскочили на открытое место, все облегчённо вздохнули.
Успокаивающе журчали речные воды, а возле самого берега шелестел от порывов налетающего ветерка камыш.
И тут всех удивил Елизов. Сбросив ненавистный рюкзак, он схватился руками за живот, и страшно хохоча, рухнул на землю.
Елизов катался по земле, закрыв глаза, но стоило ему их открыть и посмотреть на своих удивлённых товарищей, как снова над берегом речушки разносился эхом его зычный хохот ненормального человека.
– Ты чего, журналист?! – тряс его за плечи Антонов, то и дело поглядывая на присутствующих, – Ты чего?!
– Петрович, а деревня-то где?! – сквозь слёзы кричал Елизов и снова впадал в истерику.
Все остолбенело осматривались по сторонам. А действительно, красота красотой, но деревни однозначно не было! Ведь вот, на этом самом месте, совсем недавно играли детишки, а оттуда, где сейчас раскинулись кроны зарослей, скакал всадник!
Люди испуганно сблизились в одну кучу. Даже Елизов, внезапно прервав истерику, подошёл к остальным и положил руку на плечо Артёма.
– Дела, братцы… – Бологов протёр ладонью заросшее щетиной лицо, – Сказать кому – не поверят! Давайте-ка всё-таки осмотримся вокруг, хоть какие-то признаки должны быть!
Ни через десять минут, ни через двадцать, даже малейших намёков на пребывание здесь людей найдено не было. Махнув рукой, Бологов повёл свой отряд снова на сопку.
Уже затемно, поднявшись наверх, отыскали тропу. Надо было останавливаться на ночлег, но особого желания оставаться ещё на какое-то время в этих местах ни у кого не было. Поэтому ещё пару километров брели в полной тишине.
И где-то вдалеке, из-за темнеющей в отдалении сопки, поднимался и растворялся в звёздном небе, всё тот же, знакомый всем, колокольный звон… .
В городе Бологов перерыл кипы литературы, выспрашивал коллег о необычных случаях в районе таинственного села, но чёткого ответа так и не получил.
Елизов вернулся в газету и в ярких красках рассказал о трудной и благородной профессии геолога.
Артём Колесников продолжил учёбу, а Егор Антонов уехал на зиму в свой городок, затерявшийся на бескрайних берегах великой русской реки Волги.
Всех связывала одна тайна, и они, эту тайну, хранили. Только однажды кто-то из них не выдержал, потому что этот случай мне рассказал один мой знакомый, как очередную геологическую байку.
Я несколько раз проходил этим маршрутом, и каждый раз почему-то не оставляла надежда услышать этот таинственный, затерянный в глубокой тайге, колокольный звон.
Увы!
