Константин Иванович Кизявка
Седьмая тамга

6

Школа напоминала ощетинившуюся пушками и мушкетами Бастилию. Ласло ещё мог развернуться и пойти в другую сторону. Это безопаснее и уж точно интереснее. Но ноги уже завели внутрь.

У класса толпились приспешники Таракана. Пономаренко увидел Ласло и раздался в противной улыбочке.

– А ты не плуг! – сказал он, приблизившись. – Вот Перцев плуг, а ты могёшь. Как ты меня через бедро бросил? Что я аж зуб выбил?

Он улыбнулся чуть пошире, показывая просвет между передними верхними зубами.

Ласло на всякий случай пожал плечами.

– Ну, я тоже, по факту, красава, – продолжил Таракан. – Неплохо тебе справа засветил. Это меня Батон научил. Батон плохого не посоветует.

– Да, чётко у тебя получилось, – поддакнул дружок по кличке Лысый. – Чуть не ушатал Маргарина.

Ласло задумался, когда это Таракан засадил справа? Не было такого. Вспомнились слова Альберта: «Пусть запомнит, хватит с нас таракановских друзей». Реально стерли память? Да ну, бред. Просто Пономаренко сильно стукнулся вчера головой и половину забыл, а дружки, чтоб не огорчать, поддакивают. В принципе, это неплохо. Хоть не так агрессивно себя ведут.

– Гена! – подскочил друг Таракана по кличке Сардина. – Я у восьмиклассника сигареты отжал, пошли, попробуем. Прикольное что-то.

У Таракана, оказывается, есть человеческое имя – Гена.

– Ладно! – Пономаренко благодушно похлопал Ласло по плечу. – Живи пока. Если Ёська спросит, где мы, скажи, трудовик попросил фанеру перенести.

Компания оглушительно заржала и двинулась к выходу. Ёськой они называли Екатерину Иосифовну, учительницу по русскому.

Костя Перцев сидел за партой и лихорадочно доделывал домашнее задание.

Ласло сел рядом.

– Как ты? – спросил Костя.

– Чудом, – ответил Ласло, вспоминая странный разговор с Пономаренко. – Слышь, Костян.

– Чо?

– А Таракан меня вчера бил кулаком? Справа?

– Ты чо? Он же до тебя вчера пальцем не смог дотронуться. Только зубом об локоть.

– Ну да. Ну да. А он летал, как бумеранг?

– Таракан? Ну да, двоих же своих сбил.

– Интересно. А то я уж думал, мне померещилось.

– Все на месте? – Ёська стояла у доски, держа в левой руке мел.

– Там это! – встал Ласло. – Несколько наших трудовик забрал. Фанеру перенести.

– Фанеру?! – переспросила Екатерина Иосифовна. – Я этому Константину Константиновичу всё выскажу при встрече! Тут четверть скоро закончится, а он фанеру свою тащит!

Таракановцы ввалились в класс минут через десять после начала урока.

– Мы уже, – сказал Сардина, – фанеру того… Вам Маргарин сказал?

– Какой маргарин? – не поняла Екатерина Иосифовна. – Хотя я не удивлена, Сардицкий, что ты разговариваешь с продуктами питания. Да, мне сказали, что вас Константин Константинович взял. Садитесь.

Курильщики расселись.

– Молодец, Маргарин, – донёсся голос Таракана с задней парты.

Ласло усмехнулся. Меньше всего его волновали похвалы насекомых.

– Слушай, – шепнул он Перцеву, – хотел спросить. Школа рукопашного боя, где Сухоусовы занимаются. Она где?

– Возле ДОСААФа.

– Еще б я знал, где эта досаафа!

– А зачем тебе?

– Записаться хочу.

– И я хочу. Давай после уроков сходим. Я тебе покажу. Тут недалеко.

– Ага.

Последней была химия. Ласло совершенно не понимал, о чём говорит учительница. С таким же успехом он провёл бы час на каком-нибудь уроке квантовой геометрии в Бангладеш, где всё объясняется на местном бангладешском. Вот почему звонок, сообщивший о конце химии и всего учебного дня в целом, был так приятен. Плюс – в коридоре уже ждал Костя, готовый отправиться в полный опасностей и приключений путь к таинственной секции рукопашного боя.

Они обошли школу и двинулись прямо по улице со странным названием Орджоникидзе. Всего через два квартала Ласло открыл для себя большой, заросший соснами, сквер. Над верхушками деревьев пытался взмыть в космос старинный самолет на бетонном постаменте.

– Сквер Авиаторов, – пояснил Костя, – тут у нас стела с именами героев Советского Союза, которые учились в батайской авиашколе.

– Всех двух? – усмехнулся Ласло.

– Да нет, там человек пятьдесят, если не больше.

Странно для такой деревни иметь столько героев. Ласло подошёл к стеле. Действительно. Много. Откуда? Ласло осмотрелся. С одной стороны древние двухэтажки, с другой пяти- и десятиэтажки. Да, район не такой заброшенный, как тот, где он живёт, но до города всё равно далеко.

– Куда дальше?

– Прямо! – махнул Костя вдоль по улице.

Пройдя мимо длинной вереницы торговых ларьков, выстроенных сплошной стеной, ребята вышли к трёхэтажному сооружению, на первом этаже которого был банк, на втором магазин «ФиксПрайс», а на окнах третьего этажа – большие красные буквы «Рукопашный бой».

Ступеньки привели наверх, к стеклянной двери с надписью в том же стиле, что и на окнах.

– Зайдём? – осторожно спросил Костя.

Ласло кивнул и потянул ручку на себя.

Всё пространство зала окружали большие, в высоту помещения, окна.

Посредине на борцовском ковре подпрыгивал, кувыркался и делал сальто стройный мужчина в спортивной одежде.

– Тренер? – предположил Ласло.

Мужчина услышал и посмотрел на вошедших.

– Записаться хотели?

– Ага! – ответил Ласло.

У мужчины была лёгкая пружинистая походка.

– Как зовут? – спросил он, подойдя поближе.

– Костя, – сказал Костя.

– Ласло, – сказал Ласло.

– Венгр? – спросил мужчина, видимо, разбиравшийся в именах.

– Наполовину, – сказал Ласло и подумав, добавил, – на треть.

– Как это «на треть»?

– Ну, я ещё русский и казак.

– Казак? – заинтересовался тренер. – А из какой станицы?

– Из Батайска. Точнее, из Москвы.

Тренер широко улыбнулся.

– Казак из Москвы! Оригинально!

Ласло решил промолчать.

– А когда приходить на тренировку? – спросил Костя.

– Да хоть сегодня, – отозвался тренер. – Меня зовут Владимир Геннадьевич. Приходите к пяти. Семнадцать ноль-ноль. Группа начинающих. Занимаемся три раза в неделю: понедельник-среда-пятница. В пять. Полтора часа. Желательно взять справки о здоровье, но в первый день необязательно, вас нагружать никто не будет. Можете принести в понедельник, если останется желание тренироваться. И тогда в понедельник принесёте ещё по две тысячи. Это за месяц. Начиная с сегодняшнего дня. Ну, то есть, до пятого ноября. Всё поняли?

– Да.

– Тогда до встречи через… сколько сейчас? Два? Получается, через три часа.

7

На всякий случай, Ласло не ел. Мало ли что там на тренировке будет. С полным желудком лучше не рисковать. Аккуратно, когда мама вышла, выцедил борщ в раковину, а оставшуюся гущу из капусты, свеклы и картошки выбросил в мусорное ведро. Прикрыл порванным целлофановым пакетом.

Компот выпил. И пошел в зал, где мама читала книгу.

– Мам!

– Чего?

– А дашь мне две тысячи?

– Ого! Это зачем еще?

– Я на рукопашный бой записался.

– Прям записался? Прям на рукопашный бой? Сам?

– Со знакомым, Костей Перцевым из нашего класса.

– О! У тебя уже друг есть?

– Ну как друг. Сидим вместе за партой.

– А рукопашный бой это не опасно?

– Да ну, мам, обычная борьба. Ничего страшного.

– Надо с папой посоветоваться.

– Ну, мам, пока он придёт, я схожу, посмотрю, как там. Сегодня в пять. А деньги тогда мне в понедельник дашь. На вторую тренировку. На первую не обязательно. Это ознакомительная.

– А уроки?

– Там мало на завтра. Тем более, что меня на первой неделе не спрашивают. Я ж новенький.

– Новенький! Уроки всё равно сделай. Потом пойдёшь.

– Хорошо.

Ровно без пяти семнадцать Костя и Ласло переступили порог спортзала.

На ковре стояли босые пацаны, кто старше Ласло, кто младше, одетые в самую разную спортивную одежду от олимпиек до кимоно, и о чём-то разговаривали. Двое сидели на лавочке у стены. Из тренерской доносился голос Владимира Геннадьевича:

– Я тебе сказал, если сегодня не принесёшь, на тренировку не пущу. Так что одеваемся и домой.

– Ну, Владимир Геннадьевич! Мама сказала, в понедельник даст!

– Задолбал ты, Сидоров! Мне чем, по-твоему, за аренду платить? Ты, конечно, потренируйся сегодня, негоже пропускать. Но в понедельник, чтоб без всяких отмазок. Понял?

– Понял!

– Вали с глаз моих.

В зал выскочил радостный малолетка, примерно пятиклашка, и крутанул сальто.

– Шо? Не выгнал? – спросил его рыжий ровесник.

– Не!

– Хорошо.

Вышел тренер.

– Построились!

Ласло с Костей стали на правый край общей шеренги.

– Равняйсь! Смирно! Вольно! Тема сегодняшнего занятия: «Задняя подножка и её использование в уличном бою». Напра-во! В обход зала шагом… арш!

Ласло почувствовал, как замерло в предвкушении сердце. Может, именно сегодня его научат бросать противника на пять метров простым движением руки?

– Бего-о-ом… Арш! Собрались! Не отставать! Шире шаг!

Через сорок минут потный и уставший Ласло, в очередной раз подбивая подколенным сгибом правой ноги подколенный сгиб правой ноги Кости, подумал, что ничего похожего на то, что показывали братья Сухоусовы, здесь не изучают и что все эти усилия – бесполезная трата времени и сил.

– Не размышлять! – Владимир Геннадьевич стоял рядом и смотрел на Ласло. – Вот тут подсядь. Согни опорную ногу! Да. Теперь, когда выпрямляешь, чувствуешь, как центр тяжести движется вверх! Да! А сгиб должен подбивать ногу соперника еще и назад. Получается сочетание моментов движения в диагональ. Руками выводи. Да, молодец. Так и делай.

– Я за… за… задолбался, – сказал Костя, поднимаясь после очередного падения и жадно хватая воздух синими от перегрузки губами. – Мне кажется, братья Су… хо… Сухо… Сухоусовы другой рукопашный бой изучают.

Ласло согласно кивнул.

– Точно. Походу зря мы сюда пришли.

– Походу да. Хотя, я вот тут подумал, может это… Это подготовительная группа. А у них после нас треня. Может, у них там всё по-другому? Может, подсмотрим, что они там делают? Через двери же вроде видно.

Ласло задумался. А вдруг. Может, действительно новичкам фуфло втюхивают, а всё серьёзное в вечерней группе преподают.

– А нас не нагонят? – на всякий случай спросил он.

– А мы аккуратно, как Сью «Шторм».

– Ну, хорошо. Попробуем.

Тренировка закончилась в половине седьмого. Теперь Ласло знал, как делается задняя подножка, и, похоже, умел неплохо её использовать. Это не сильно утешало. Тем более, что когда они с Костей оделись и шли через зал, навстречу попались братья.

– Привет! – пробурчал Костя.

– О! – удивился Гриша. – А вы что здесь делаете?

– Заднюю подножку, – хмуро отозвался Ласло.

– Красавчики! – одобрил Алик и посмотрел на брата. – Я тебе говорил!

Тот кивнул.

– Главное, не бросайте! Сегодня задняя подножка, завтра передняя, а послезавтра, глядишь… боковая!

Они засмеялись, похлопали Ласло по плечу и потопали в раздевалку.

На втором этаже Костя показал на «ФиксПрайс», типа переждём там, чтобы не вызывать подозрений. Они вошли в магазин и ходили с лицами заговорщиков вдоль полок минут десять.

– Может, пора? – спросил Костя.

– Давай ещё! – предложил Ласло. – Вдруг они разминаются.

Походили ещё минут десять.

Только после этого вышли на лестничный пролёт и обнаружили, что проход наверх перекрыт металлической дверью, запертой на замок.

– Вот блин, – расстроился Костя. – А я не видел эту дверь.

– И я не видел, – успокоил его Ласло. – Потому что было не заперто. И вся лестница закрыта металлической решёткой.

– Как же посмотреть? – Костя ощупал решетку. – Не пролезть. Не гнётся. Заперлись. От кого прячутся?!

– Хватит на сегодня, – смирился Ласло. – Пошли домой. Даже не знаю, есть смысл приходить сюда в понедельник?

Они вышли на улицу. Вечер потихоньку опускался на Батайск. Было прохладно, но безветренно. На высоких клёнах подрагивали серебристые листья.

– Ты чего? – спросил Ласло у Кости, разглядывающего пятиэтажку на той стороне улицы.

– Там Покровский живёт! На четвертом этаже.

– И что?

– Пойдём к нему в гости.

– Мне домой надо.

– Ты что, не врубаешься? – зашептал Костя горячо. – С балкона Покровского – вон смотри, слева если считать, второй. Застеклённый.

– Вижу.

До Ласло начало доходить. Ай да Перцев! Конечно, с балкона Покровского был хорошо виден спортзал и всё, что в нём происходит. Окна же во всю стену! Вот только как Костя попадёт к Покровскому домой?

– Это мои проблемы! – сказал Перцев и решительно увлёк Ласло в очередную авантюру.

Двери открыл сам Мишка.

– Здоров, пацаны! Чо хотели?

– Мы к тебе!

Костя решительно перешагнул через порог и затащил Ласло.

– Завтра физика! – сказал Костя. – Мы с Мироновым вообще не шарим. Да, Миронов?

Ласло сокрушённо кивнул.

– Вот! А ты в физику врубаешься. Объяснишь нам?

– Парни, – замялся Покровский, – да я сам не слишком…

Но было уже поздно, Костя подобно спаниелю, преследующему дичь на охоте, решительно грёб к балкону. Он распахнул дверь и выскочил в застеклённое пространство.

– Может это, в комнате? – предложил Мишка, выйдя следом совершенно растерянный.

– Нет! – решительно отверг Костя и посмотрел на Ласло. – У него того… непереносимость. Ему воздух нужен свежий, – и распахнул окно.

Ласло увидел окна спортивного зала. Костя был прав. Видно идеально. Всё насквозь.

– Тогда я возьму учебник и тетради, – обречённо вздохнул Покровский и скрылся в комнате.

Ласло смотрел на зал, не отрываясь. Так же, как и Перцев.

Разминка, похоже, закончилась, парни начали работать в парах и Ласло узнал заднюю подножку. Следующий приём был очень похож, только ногу ставили не за спину сопернику, а развернувшись спиной, спереди. Возможно, это была та самая передняя подножка, о которой говорил Сухоусов.

– Вот, смотрите, пацаны, – Мишка притащил учебник. – Параграф называется: «Относительность движения». Тут, видите, рисунок. Человек идёт по вагону поезда. А поезд едет по рельсам.

В зале перешли к защите от ножа. Один в паре наносил удар, второй отводил руку в сторону и заламывал её за спину.

– Вы чего в окно пялитесь, я вам же объясняю. Если бы человек не шёл по поезду в обратную сторону со скоростью один метр в секунду, он переместился бы вместе с поездом за эту секунду на двадцать метров. А так только на девятнадцать, понимаете?

– Да что ж тут не понять, – сказал Ласло, не отрываясь от зала. – Всё относительно. И поезд, и пассажир. На самом деле неизвестно, есть они или нет. Может, это фантазия авторов учебника.

– Фигню какую-то говоришь, – возмутился Покровский. – Так ты задачи на уроке не решишь. Тут прикол в том, что человек, хотя и находится в поезде, едущем со скоростью двадцать метров в секунду, на самом деле едет в нём со скоростью девятнадцать метров в секунду.

– Да ну! – удивился Костя и даже оторвался от окна. – Как так может быть! Ты ничего не путаешь?

Целый час Миша Покровский пытался донести двум безнадёжным «студентам», пришедшим к нему за знаниями, основы относительности движения и разницу между геоцентрической системой Птолемея и гелиоцентрической системой Коперника.

И только тогда, когда в спортзале напротив погас свет, Костя сказал:

– Спасибо тебе, Миша! Я теперь знаю, что мир устроен совершенно не так, как мне кажется.

– А мне кажется, я ничего нового не увидел, – заявил Ласло.

Эти слова озадачили Покровского, и он долго после того, как гости ушли, думал, как это Миронов мог что-то увидеть, если ему ничего не показывали, а только рассказывали. В итоге, Михаил решил, что виной такому парадоксу венгерское происхождение одноклассника. Вероятно, в Венгрии понятия «видеть» и «слышать» соотносятся иначе, чем в России. Это Покровского успокоило, и он лёг спать с чувством выполненного долга перед одноклассниками, физикой и Отечеством.

Батайск погрузился в ночь, оказавшуюся не такой уж тёмной, как фантазировал себе Ласло. Всё-таки освещение тут присутствовало. Не такое яркое, как в Москве, но всё же.

Друзья возвращались тем же маршрутом, и голоса их были полны разочарования.

– Ты понял? – Костя махнул в сторону оставшегося позади спортзала. – Обычный рукопашный бой. Ничего супергеройского. Ни телекинеза тебе, ни левитации.

Ласло кивнул.

– А может, правда, – задумчиво сказал он, – Таракан рубанул меня кулаком и от этого я увидел всякую ерунду? Сотрясение.

– Ну, знаешь, если бы меня не было там, может, и да, но как говорили в одном фильме: «Двум нормальным людям почудиться одно и то же никак не может». Галлюцинации – это не кооператив, галлюцинации – это соло.

– Так то нормальным.

– Ну, тут да. Не поспоришь.

Они расстались возле школы – Костя пошел по Октябрьской, а Ласло дальше, по Орджоникидзе.

Папа долго расспрашивал про тренировку, всё время вставляя, что в детстве он занимался здесь в Батайске у какого-то Алхана Гаджиевича, лучшего в мире тренера по самбо.

– Две тысячи! – наконец сказал он, протягивая деньги. – В понедельник отдашь тренеру. А представляешь, если он окажется таким же толковым, как Алхан Гаджиевич! Тогда, брат, и пять тысяч в месяц не жалко!

Ласло решил не говорить, что передумал, чтоб не расстраивать отца. Поэтому взял деньги, сказал спасибо и пошёл спать.

8

Суббота – день особенный. Это в понедельник до воскресенья шесть дней, а в субботу – вот он, выходной, уже вечером начнётся. В таком ракурсе всякие трудности и даже учёба кажутся незначительными.

Ласло зашел в класс технологии просто в великолепном, по сравнению со вчерашним, настроении. Кости ещё не было. Девочек тоже не было, наверное, у них технология в другом классе. Пацаны, сбившись в кучки, строили планы на день.

Миша Покровский увидел Ласло и сказал:

– Привет! Готов к физике?

– Конечно, – кивнул Ласло, – с таким тренером!

Миша улыбнулся.

Интересный парень этот Покровский, слишком умный для деревни. Наверное, станет известным человеком или большим начальником.

Ласло сел на своё место и погрузился в мобилу.

Свирский писал, что в Москве уже холодно, учиться не кайф, а толкового напарника, чтоб играть в мэджик в паре, как не было, так и нет. Хвастался, что нашел в бустере за триста рублей карту, которая на барахолке стоит сейчас десять тысяч.

Ласло вздохнул. Откуда тут бустеры? Разве что в «Озоне» заказать. Кстати, есть же две тысячи. Нет. Потом отец спросит, неудобно получится. Ладно, потерпеть ещё немного, глядишь, родители одумаются и снова – столица Российской Федерации, нормальные люди, красивые дома, клубы, соревнования.

– Миронов?!

Ласло вздрогнул. У парты стоял не старый, но уже совсем седой бородач с острым носом и весёлыми глазами. Учитель по технологии, тот самый Константин Константинович, разобраться с которым хотела Ёська.

– Ты Миронов? – повторил учитель.

Ласло встал.

– Да.

– Задумчивый ты какой-то. Тему урока чего не записываешь?

Ласло оглянулся по сторонам. Урок шёл полным ходом. Перед всеми, кроме Пономаренко, лежали тетради.

– Сейчас! – Ласло достал из портфеля чистую тетрадь.

– А у тебя ещё одной нет? – спросил трудовик. – Для Пономаренко?

Ласло глянул на заднюю парту.

– Нет.

– Жаль. Ну ладно, садись. Пиши. Холодная обработка металла. Резка. Работа зубилом. Записал? Нет? Об-ра-бот-ка ме-тал-ла. Рез-ка. Ра-бо-та зу-би-лом.

На перемене братья Сухоусовы снова рубились в свои карты. Ласло подошёл и спросил с лёгкой издёвкой:

– Посмотреть можно?

– Да, конечно, – рассеянно кивнул Гриша.

– Всё равно ничего не поймёшь! – усмехнулся Алик.

Они ошибались. Ласло, конечно, делал вид, что не понимает, он умел, когда надо, вести себя как настоящий разведчик, но картинка в голове начала складываться.

Символы на картах означали тип волшебства. Когда Григорий положил на стол карту с изображением чего-то типа курицы, он добрал в руку две карты. Возле курицы стояла двойка. Значит курица – добор. Синие круги на картах отменяли волшебство соперника: контрспеллы. Шлем с рогами снимал верхние карты с колоды соперника в общее кладбище. Тут пришлось поскрипеть шестерёнками. Похоже, колоды игроков, на которые в начале матча делилась основная колода – это и были хиты (жизни) игроков. Карты со снежинкой в круге возвращали карты с кладбища в колоду. Походу, лечение. Красные карты с крестом в квадрате, в отличие от волшебства, ставились на стол и тапались – говоря по-русски, поворачивались – во время использования. Артефакты. А карты с символом вихря уничтожали эти артефакты.

Были еще символы, которых Ласло пока не понимал, но в целом всё прояснилось.

– В картишки играем? – у стола стоял трудовик.

– В какие? – достаточно искренне удивился Гриша.

Ласло чуть не поперхнулся: карты исчезли. Стол был пуст.

Похоже, и Константин Константинович не ожидал такого поворота.

– В такие! – растерянно сказал он. – Чего спрятали? Доставайте. В школе нельзя.

– Ладно, – Альберт вытащил из-под парты колоду. – Вот.

Трудовик взял картонки и начал их задумчиво перебирать. Вот только перебирал он обычные замусоленные карты. Семерка треф, туз червей, восьмёрка пик… Вот фокусники! Куда дели свои?

– После урока заберёте, – с победным видом кивнул трудовик и отправился к доске начинать второй урок.

На перемене перед черчением к Ласло подошла Лена Смирнова, староста.

– Миронов, а где Перцев?

– Откуда я знаю?

– Ну, вы же друзья.

– С чего это? Если за одной партой сидим, сразу друзья?

– Он заболел, – сказал Сергей Тарчуков со среднего ряда. – Только что звонил, сказал, что его скорая забрала утром. Сегодня не придёт.

– А что с ним? – спросила Смирнова.

– Ну, у него же это… Ну как обычно.

– Ладно, отмечу, что болеет. Кого ещё нет?

– Вроде все, – пожал плечами Тарчуков.

– Хорошо. А ты, Миронов, сходи в больницу, проведай товарища.

– С чего это? – возмутился Ласло. – У меня что, больше дел нет в субботу? Ты староста, ты и ходи.

– Вот ты вредный, Миронов. У вас в Москве все такие вредные?

– Все.

– Как работать в таком коллективе, – вздохнула Смирнова и пошла докладывать Ребру, что-то рисовавшему за учительским столом. Ребро – это фамилия чертёжника. Тот выслушал, покивал и записал в журнал.

Физика стояла в расписании последним уроком.

Учитель с забавным прозвищем «Папа Витя» посмотрел на Ласло:

– Перцев, иди к доске!

Ласло сначала встал, а потом возразил:

– Я не Перцев. Я Миронов.

Физик взял со стола очки, надел и посмотрел внимательно:

– Действительно. Не Перцев. А почему на его месте сидишь?

– Я новенький. Только на этой неделе приехал.

– Понятно. Значит, домашнее задание не учил.

Ласло взглянул на Покровского.

– Почему не учил? Учил.

– Ну, тогда давай к доске. Как фамилия?

– Я же сказал. Миронов.

– Известная фамилия. Давай, Миронов, расскажи, что ты знаешь про относительность движения.

– Относительность движения? Хорошо. Вот представьте, что едет поезд. Со скоростью 20 метров в секунду.

– Представил.

– Хорошо. А в поезде человек «А» бросает человека «Б» при помощи задней подножки в сторону, противоположную направлению поезда, со скоростью 10 метров в секунду.

– Именно задняя подножка? – переспросил ошарашенный учитель.

– Да, конечно. Если бы передняя, он же полетел бы по ходу движения поезда!

– Ну да, ну да! Так, и что?

– Получается, человек «А» едет вместе с поездом со скоростью 20 метров в секунду, а человек «Б», летящий в другую сторону, находясь в этом же поезде, движется относительно земли со скоростью уже 10 метров в секунду.

– Интересно. А ты что, борьбой занимаешься?

– Рукопашным боем.

Где-то в первом ряду прыснули братья Сухоусовы.

– Не вижу ничего смешного, – сердито сказал физик. – Очень интересное прочтение. Садись, Миронов, за оригинальность ставлю тебе пятёрку.

Покровский улыбался. Получается, не зря вчера старался. Непонятно, откуда Миронов взял этих борцов, но красава, доходчиво пояснил.