Константин Александрович Костин
Нулевой год
Глава 7. Трибунал
Вскоре перед нами стояло двадцать человек, заложив руки за головы и побросав оружие к ногам. Двое последних держали связанного Захарова-старшего, бывшего в бессознательном состоянии.
– Где его сын? – поинтересовался полковник, ткнув пальцем в главаря негодяев.
– Убит, – ответил один из бандитов, здоровый, широкоплечий детина.
– А наши люди?
– В подвале.
– Они живы, не пострадали?
Бунтовщик только пожал плечами. Оставив ополченцев охранять арестантов, мы с военным и милиционером проникли в здание. Здесь царил полный погром. Особенно было жалко сгоревшую антикварную мебель и картины, частично пострадавшие от пожара, частично изрешеченные осколками. В нашем положении это было бесценное культурное наследие, бездарно потерянное в войне. Там и здесь валялись пустые огнетушители.
В одной из комнат мы обнаружили изуродованное взрывом тело Захарова-младшего.
– Собаке – собачья смерть, – процедил сквозь зубы полковник, смачно сплюнув.
По металлической лестнице мы спустились в подвал. Здесь было, но что посмотреть! Ящики с продовольствием, оружием и патронами, обмундирование, средства связи. Пленники нашлись за массивной стальной дверью, запертой на засов. Люди были напуганы, но в целом держались. Мы отправили их в деревню, где Марина могла обследовать освобожденных рабов. Не помещала бы, конечно, помощь психиатра, курс реабилитации и все остальное, что полагается в таких случаях, только где все это взять на чужой планете?
Чужой ли – вот в чем вопрос. Сейчас – да, Новая Земля была чуждым, неизведанным нам миром, загадки которого мы едва начали постигать. Я уверен – мы не прочли еще даже первую главу, всего лишь открыли первую страницу. И пока все обстояло так, что нам предстоит обжиться здесь, превратив Новую Землю в новый дом для человечества.
Когда мы вернулись на солнечный свет, там нас уже поджидал Михаил.
– Захаров пришел в себя, – отрапортовал он. – Я выделил ему отдельную охрану.
– Куда ему бежать? – пожал я плечами.
– Не в бежать дело. Боюсь, как бы его на клочки не порвали.
Главарь бандитов сидел на газоне, перепаханном недавним боем. Связанными руками он пытался массировать виски. Увидев нас, неудавшийся рабовладелец попытался встать на ноги, но удар приклада одного из ополченцев вернул феодала на землю.
– Я вас недооценил, – покачал головой Захаров. – Нужно было привлечь вас на свою сторону.
– Да, у тебя есть печеньки, – согласился Родин, хрустя трофейным крекером.
– А зачем? – поинтересовался я у экстремиста.
– Как зачем? Это был единственный случай, когда я мог взять в руки судьбу всего человечества! Через несколько поколений мы создали бы расу сверхлюдей, сверхчеловеков!
– С твоими методами долго пришлось бы стараться… – покачал головой дядя.
Ополченцы уже грузили на машины наши трофеи. Сначала – оружие. Мы стали обладателями четырех пулеметов Утес, четырех пулеметов ПКМ, десяти пулеметов РПК-74, около сотни автоматов, полсотни винтовок, три десятка пистолетов-пулеметов, две сотни пистолетов и полторы сотни дробовиков. Были игрушки и посерьезнее – один миномет Василиск, пять гранатометов РГ-6, двадцать пять подствольников. Гранаты и боеприпасы – без счету. А, кроме того – продукты, медикаменты, амуниция и так далее. В общем, замок оказался самым настоящим армейским складом.
Участковый, по мере погрузки, все больше зеленел, а под конец просто сидел на ступеньках террасы, обхватив руками голову. Пара-тройка десятков незарегистрированных стволов в деревне – это одно, но такая военная база…
– Ну что, – усмехнулся дядя, похлопав по плечу Семенова. – Пойдем искать танки?
Мы открыли двери гаража, и… не знаю, как у других, а моя челюсть со стуком упала на грудь. Капитан с громкими щелчками принялся грызть ногти. В огромном гараже стоял армейский Хаммер, и… нет, конечно, не танк, но близко к этому – БТР!
– Вот зачем добропорядочному человеку… – начал было участковый.
– Уже сто раз слышали, – оборвал его полковник. – Как ты вообще умудрился переаттестацию пройти?
– Что они собирались делать со всем этим на Земле? – присвистнул Миша.
– Нет худа без добра, – развел я руками. – Теперь нам будет, чем встретить медуз.
В деревню мы вернулись далеко за полночь. Само сражение продлилось меньше, чем сбор трофеев. Я добрался до дома и уснул как убитый. На рассвете меня разбудил Михаил и мы отправились в деревенскую школу, где его сестра изучала куски медузы, привезенные с завода.
Марина сидела за столом в кабинете биологии, обложившись учебниками и прочей литературой на интересующую тематику, найденной в школе. Тихо гудел вентилятор компьютера, экран которого отображал какую-то статью про медуз – если судить по изображениям. Соседний стол был полностью заставлен склянками, колбами, пробирками.
От бумаг девушка отвлеклась только после хлопка дверью. Она слабо улыбнулась нам. По мешкам под глазами хирурга я понял, что она не спала уже долгое время.
– Ну, что тут у нас? – поинтересовался астроном.
– Я, конечно, не рыбобиолог… – словно извиняясь произнесла Марина.
– Ихтиолог, – поправил я.
– Ну да, ихтиолог. С уверенностью могу сказать только то, что это – медуза.
– Да ну! – воскликнул я.
– Ну да, – заверила девушка. – Самая настоящая медуза. Ее тело на девяносто пять процентов состоит из воды – потому ее капюшон и начал таять после смерти. Передвигается благодаря выбросу воздуха зонтом. Ну… вроде как реактивное движение.
– Но медузы живут в воде! – попробовал возразить я.
– Это на Земле они живут только в воде. Здесь – и в воздухе тоже.
– А как она летает? – спросил Михаил.
– Если я правильно поняла – то вода в ее организме расщепляется на водород и кислород…
– Хм… не удивлюсь, если наличию кислородной атмосферы эта планета во многом обязана этим созданиям! – восхитился парень.
– … питается она через щупальца, – продолжала Марина. – Предварительно впрыснув желудочный сок в жертву, а потом – высасывает его. Что еще добавить… по всему эпидермису расположены… – тут девушка открыла одну из книг на странице, заложенной листом бумаги. – Нематоцисты.
– Чего-чего? – переспросил я.
– Звучит, как венерическое заболевание, – хмыкнул Родин.
– Нематоцисты, – с гордостью повторила девушка. – Клетки, содержащие небольшое количество яда. Чрезвычайно сильного яда. При контакте клетка лопается, поражая жертву. Таким образом, чем крупнее жертва – тем больше площадь контакта, тем больше лопается клеток и тем больше впрыскивается яда, оказывая тем самым большее поражающее действие.
– Какая грамотная штука… – прошептал я.
Всегда удивлялся тому, насколько грамотно устроена природа. Причем, похоже, не только на Земле. Ведь во времена динозавров растения тоже были гигантского размера. Из-за большого количества углекислого газа в атмосфере. Так размер растений был и причиной, и следствием физического состава воздуха! Потом, по мере выделения растениями кислорода, они становились все меньше, пока не приобрели современный вид. Вот такая естественная терраформация! И это – лишь один из немногих примеров!
От размышлений меня отвлек звон церковного колокола. Трибунал, ну конечно! Оставив медуз в покое, мы поспешили на деревенскую площадь.
Здесь собралась почти вся деревня. За сколоченной наспех трибуной стоял полковник в своей парадной форме советских времен, которую он одевал только в особо торжественных случаях. На скамьях слева и справа от трибуны, на скамьях, сидели представители неформального… да какого черта? Уже практически официального правительства Новой Земли – Семенов, отец Илья, дед Анисим, начальник завода. Оставались места и для нас троих.
Между президиумом и зрителями оставили свободное пространство для обвиняемых, оцепленное вооруженными ополченцами. В трофейном камуфляже вместо повседневной одежды с красными тряпками на рукавах они заметно выигрывали. Да и автоматы, заменившие дробовики, тоже смотрелись гораздо внушительней.
Убедившись, что все в сборе, полковник три раза ударил по трибуне рукояткой пистолета, привлекая внимание собравшихся. Прочистив горло, он начал вступительную речь:
– Товарищи! Еще никому из нас не приходилось быть судьей. А сегодня мы – члены особой комиссии чрезвычайного трибунала. Поскольку вина обвиняемых не вызывает сомнений, под вопросом только ее степень, то, дабы не тратить время на бесконечные споры, мы обойдемся без адвокатов. Хочу напомнить, что, с одной стороны, на этой планете ценен каждый человек, а с другой – не стоит забывать, что по вине подсудимых погибло несколько человек. Это – не говоря про попытку переворота, захват рабов и другим… ну…
– Богомерзким и греховным деяниям, сын мой, – подсказал патриарх.
– Хм… да, спасибо, – поблагодарил военный. – Введите подсудимых.
На площадь ввели арестантов. Со связанными руками, что было нелишним, учитывая отчаянность их ситуации, взъерошенных, небритых, с мешками под глазами, что свидетельствовало о бессонной ночи.
– Вы все обвиняетесь в похищении людей, убийствах, вооруженном нападении и государственной измене, – вновь заговорил дядя. – Вы признаете свою вину?
– Забыл про незаконный оборот оружия, – прошептал Семенов.
Капитана все дружно проигнорировали, да он и не пытался заострить внимание на столь мелком проступке, в сравнении с остальным. И, чего греха таить – спасительном для нас. Скорее, участковый пытался очистить собственную совесть таким замечанием.
– А какая разница? – пожал плечами Захаров. – Все равно расстреляете.
– На такую гниду пули жалко, – раздалось из толпы. – Вздернуть подлеца!
– Не беспокойтесь, – оскалился главарь бандитов. – Патронами я вас обеспечил.
– К порядку! – полковник застучал рукояткой пистолета по трибуне. – К порядку! А то выдворю всех из зала суда!
Народ угомонился, хотя и не сразу.
– Тогда с вас, Виталий Петрович, и начнем. С какой целью вы запаслись таким количеством оружия?
– Там, – подсудимый мотнул головой наверх. – На Земле, я бы ответил на этот вопрос. А здесь… зачем вам это? Я даже больше скажу – радуйтесь, что оно у меня было, а теперь есть у вас. Пока мы видели лишь малую часть силы этой планеты – что еще у нее припасено? Может случиться так, что эти летающие штуки покажутся невинными Хрюшками и Степашками из детской передачи.
На прочие вопросы подсудимый отвечал так же. Пускаясь в рассуждения, иногда стебаясь, но так и не давая прямого, конкретного ответа. Народ на площади уже начал бесноваться, толпу становилось контролировать все сложнее. Чего уж и говорить – у конвоиров у самих руки чесались расправиться с душегубом. Полковник поспешил увести его, и приступить к следующему.
– Белкин Дмитрий Сергеевич, – дядя ткнул в следующее по списку имя.
– Это я, – центр вышел уже знакомый детина.
– Дата и место рождения, род занятий.
– 29 февраля 1980 года, город Тверь, кузнец.
– Ваши функции в замке?
– В где? – удивился сперва он. – А… охрана, только охрана.
– С какой целью Захаров собрал столько оружия?
– Так это и ежу понятно, – кузнец попытался почесать затылок, но этому помешали связанные руки. – Ведь Конец Света обещали. Вот шеф и готовился строить разумное, гуманное общество после него. Он потом жутко расстраивался, когда Конец Света так и не наступил. Га кочергу сел…
– Куда-куда? – переспросил я.
– Забухал, короче… но ненадолго. До того как… короче, как все вот это вот стряслось. Когда вы уехали – тогда, еще в первый день, шеф собрал всех нас. Радостный такой был… речь толкнул. Мол, на нас возложена великая миссия – возродить человечество на новой планете. А вы все там… в смысле – тут, убогие недоумки, не достойные лизать наши сапоги.
– Может, тебя прямо сейчас шлепнуть? – предложил Семенов.
– А я – что? – пожал плечами Белкин. – Я – ничего. Что шеф тогда сказал – то я и передаю.
– Вы участвовали в набеге на деревню и похищении людей?
– Нет, что вы! Можете у других спросить.
– Кто из присутствующих здесь участвовал в похищении?
– Вот он, – наемник кивнул на худощавого блондина. – Остальные были убиты.
– Почему вы… – дядя задумался, формулируя вопрос. – Для чего… тьфу… короче, почему вы продолжили служить Захарову после катастрофы?
– А кому еще? – с мужицкой простотой ответил кузнец. – Сначала никто не понял, что случилось. А потом… шеф, конечно, скотина порядочная, но я его знаю. А вас-то вообще впервой увидел! Кто его знает, что вы за птицы такие? Это уже потом, после набега на деревню, я понял, что не все так гладко. Но было уже поздно – вы осадили дом.
– Хорошо, – кивнул Грачев. – Увести. Следующий – Воропаев Александр Викторович. Дата и место рождения, род занятий.
– 11 марта 1979 года, город Ижевск, слесарь-оружейник.
– Постой… сможешь переделать Льюис под британский патрон на православный 7,62? – поинтересовался дядя.
– Раз плюнуть!
Дальше вопросы и ответы почти не отличались от предшествующих. Здесь были люди примерно одного возраста, но самых различных профессий. Всех их объединяло одно – их юность, становление личности, приходилась на лихие девяностые, когда каждый выживал, как мог. Можно ли считать это смягчающим обстоятельством? Большинство искренне раскаивались. Некоторые вообще производили впечатление людей обманутых, запутавшихся. Особого уважения вызывала их верность шефу. Стоп, не так выразился… не шефу, а своему долгу, в том виде, в котором они его видели, своим убеждениям, пусть даже и ошибочным.
Вот дошла очередь до последнего – того самого худощавого блондина.
– Яковлев Андрей Джонович?
– Яковлефф, – поправил полковника подсудимый. – С двойной "ф" на конце. Я – американский гражданин.
– Да хоть марсианский, – отмахнулся военный. – Мне до Китая. Дата и место рождения… ну, сам знаешь.
– 7 ноября 1985 года, город Чикаго. Профессия… можно сказать – специалист широкого профиля. И, кстати, я хочу заметить, что все они врут. Я не участвовал в похищении людей, не стрелял в ваших при штурме. Вообще у Захарова я был в гостях и ответственности ни за что не несу!
– Брешет! – заорал дед Анисим. – Брешет – не сойти мне с места! Я его белобрысую шевелюру у пулемета через прицел видел. Эх, жаль, далеко было…
Угомонив старика и выслушав показания последнего обвиняемого, суд удалился на совещание. Спорили долго, с пеной у рта. Участковый, браконьер и начальник завода требовали сурового наказания для всех. Отец Илья взывал к христианскому милосердию. Я, мой дядя и Марина с братом настаивали на объективной оценке ситуации и мерах, скорее, исправительного, нежели карающего характера. Конечно, не для всех – приговоры Захарову и американцу не вызывали разногласий. Наконец, после трех часов споров, опустошенной банки бесценного кофе и приконченной пачки сигарет, мы пришли к единому мнению.
Мы вернулись на свои места в президиум, ввели обвиняемых. Зевак на площади стало меньше раза в два – народ устал ждать гласа правосудия и разбрелся по своим делам. Тем более, что любые новости разносились по деревне с молниеносной быстротой. Какой смысл стоять и ждать, когда потом все равно расскажут?
– Захаров Виталий Петрович и Яковлев Андрей Джонович, особая комиссия чрезвычайного трибунала признала вас виновными по всем пунктам обвинения, включая самое тяжкое – государственную измену, – зачитывал приговор полковник. – Вы приговорены к смертной казни.
– Секир башка, – с каменным лицом произнес Захаров.
– Ну зачем так грубо? – покачал головой Грачев. – В средние века вас бы сожгли на костре. На Диком Западе вас бы повесили. Мы – люди цивилизованные, потому вас расстреляют. Приговор будет приведен в исполнение сразу после трибунала.
Главарь бандитов так и продолжил стоять статуей, не шевеля ни единым мускулом. Яковлев же впал в истерику. Он носился в круге охраны, вопил что-то про американского консула, о могуществе звездно-полосатого флага, пока один из конвоиров не успокоил осужденного ударом приклада.
– Благодарю, – кивнул дядя. – Белкин и Воропаев, вы виновны в государственной измене, но трибунал принимает во внимание смягчающие обстоятельства, в частности – вашу непричастность к похищению людей и убийству мирных граждан, а потому вы приговариваетесь к…
– К пяти годам изокуба, – зевнул Михаил, пока военный переворачивал страницу.
Полковник удостоил астронома испепеляющим взглядом, и продолжил:
– … приговариваетесь к пяти годам каторжных работ на металлургическом заводе. Наказание может быть пересмотрено в случае добросовестной работы на благо общества, положительных характеристик и так далее.
Кузнец с оружейником, ожидавшие более страшного наказания, не смогли сдержать своих эмоций. Воздев руки к небу и радостно завопив, оба упали на колени. Белкин умудрился еще и достать из-под рубахи нательный крестик и целовал его с такой страстью, что святой отец прослезился.
Остальные преступники тоже получили различные сроки каторги в различных местах, исходя из степени их вины, раскаянья и профессий. Все остались довольны. Как говорится – и парни сыты, и девки целы.
Двух главных злодеев препроводили за огороды, где и шлепнули без шума и пыли. Без малейшей жалости, как бешеных собак.
– Нет, ребята, политика – не мое дело, – признался Михаил после процесса. – Вершить судьбы людей для меня настолько сложно, что голова вскипает. Тут и чувства, и законы. И справедливость, чтоб ее. Со звездами проще. Кстати, сегодня вечером могу познакомить всех желающих со своей теорией катастрофы – значительно расширенной и доработанной.
– А почему вечером, а не сейчас? – поинтересовался я.
– Потому что нужно поужинать, а тебя еще и Марина просила зайти к ней, помочь что-то там с компьютером.
– Вот черт, – выругался я. – Девушки, которые знают слова, такие как нема.. нама… ну ты понял. В общем, такие девушки меня несколько пугают. Ты же сам неплохо в компьютерах сечешь – почему б тебе не помочь ей?
– Во-первых, она просила именно тебя. А, во-вторых – у тебя нет вариантов. Когда ей нравится парень – шансов отвертеться нету.
– А с чего ты взял, что я ей нравлюсь? – удивился я.
– Я ее знаю двадцать лет, был свидетелем стольких ее романов, что и не счесть. Кому еще, как не мне, знать, кто ей нравится?
И, оставив меня озадаченно чесать репу, с самодовольной улыбкой, астроном отправился восвояси.
Глава 8. Нулевой год
Вечером в деревенском клубе состоялось первое заседание Академии наук Новой Земли. Если честно, большинству селян на него было плевать, да уже и на катастрофу тоже. Они жили, по большому счету, как и прежде. Ну, разве что без телевизора и интернета. Так что зал бы практически пустой. На кафедру, над которой все еще висел советский, красный, серпастый и молоткастый флаг, поднялся Михаил.
– Вот теперь, уважаемые ученые заседатели, я, на основе расчетов и наблюдений, могу представить вам более полную информацию о планете, на которой мы оказались и которую мы окрестили Новой Землей. Ее окружность по экватору составляет порядка сорока пяти тысяч километров, ну плюс-минус. Сила тяготения – чуть более Земной, примерно на пять процентов. У планеты три спутника – Урал, Луна и Челяба, которые, опять же, мы сами так назвали. Расстояние до них мною вычислено пока очень приблизительно – настолько приблизительно, что и говорить нет смысла. Далее… я был прав! Прав в том, что второе, как многие его называют – "солнце", большое и красное, и которое мы назвали Аресом, на самом деле не звезда, субзвездное тело, известное как бурый карлик. Радиусом он примерно с наш Юпитер. Ну… наш бывший Юпитер. Хотя внутри и происходят термоядерные процессы, много света от него не ждите. Более тщательно Арес я не изучал, посвятив свое внимание нашей планете… ой, нет, постойте. Скорость полного оборота Ареса и Новой Земли вокруг солнца отличается, так что через некоторое время наступит полное солнечное затмение, когда Арес будет между нами и солнцем, понаблюдав за этим явлением, исходя из его продолжительности, я смогу дать более полную информацию. А еще некоторое время спустя мы будем видеть только одно солнце, которое как раз – Солнце. Чтобы лишний раз не путаться, предлагаю это название за ним и закрепить.
Продолжительность суток составляет 24 часа 32 минуты и 17 секунд, что несколько больше, чем на родной Земле. Радиационный фон и состав атмосферы мало отличаются от земных.
А теперь я изложу более-менее правдоподобную гипотезу произошедшей катастрофы. Вернее – две гипотезы.
Первая – путешествие во времени. Да-да, не удивляйтесь! Теоретически возможно переместиться в будущее, если двигаться по спирали со скоростью света вдоль бесконечно длинного цилиндра, – при этих словах астроном сделал пальцем круговое движение.
– Подожди, – остановил его Семенов. – А в какую сторону надо двигаться, чтобы попасть в прошлое или будущее?
– Вот ты даешь, капитан! – усмехнулся полковник. – Понятно же, что чтобы попасть в прошлое, нужно двигаться против часовой стрелки, а в будущее – по часовой.
– Э… ну, теоретически – возможно… – растерялся Миша. – Итак, остаточные частицы космической пыли упавшего метеорита послужили именно тем самым бесконечным цилиндром, а взрывная волна дала необходимую инверсию, благодаря чему и было возможно перемещение. Таким образом мы можем находиться в прошлом или будущем Земли.
Вторая гипотеза – так же заслуживает право на жизнь. Она основана на теории кротовых нор, то есть на существовании червоточин в пространстве, через которые возможно мгновенное перемещение на десятки и сотни световых лет. Таким образом, если сделать допущение, что в это же время, секунда в секунду, над Новой Землей, над этим самым местом, упал метеорит, масса, скорость и размеры которого вызвали взрыв, абсолютно идентичный земному, произошел сдвиг в пространстве, вернее – наложение двух пространственных слоев друг на друга как… ну как если печатать на принтере текст на уже распечатанном листке. Какие-то буквы попали точно друг в друга, а какие-то – мимо, отличаясь от оригинала. Так мы стали теми самыми отличными словами, которые "отпечатались" на этой планете. Вот, вроде, и все… вопросы?
– У меня, скорее, не вопрос, а предложение, – поднял руку отец Илья. – Вот там, на старой Земле, когда вся эта катавасия заварилась, у нас было 15 февраля 2013 года. И мы до сих пор живем по тому, старому календарю. Однако, сейчас это лишено смысла. Так что я предлагаю начать новое летоисчисление, считая этот год – нулевым.
– Почему бы и нет? – пожал плечами Родин. – Нулевой год… превосходно звучит!
– Все это, конечно, весьма любопытно, – зевнул дядя. – Но не дает ответа на главный вопрос. Что делать? То, что нам жить на этой планете – не вызывает никаких сомнений. Вопрос пропитания более-менее решен, но запасы угля на исходе. С топливом тоже проблемы. Лес у нас только тот, что перенесся с нами – за пределами нашей территории – моря да болота. Так что в первую очередь необходимо решать вопрос обеспечения нас полезными ископаемыми.
– Нужно посмотреть перепись населения, – предложил я. – По-любому здесь, в бывшем горнозаводском районе, найдется несколько геологов и горняков. С ними сделать разведку окрестных гор и равнины с запада – буду удивлен, если ничего не найдем.
– Я думаю, в архивах здесь, в деревне или на заводе, даже остались старые карты геологоразведки, – заметил Михалыч.
– Хорошо, – одобрил дядя. – Инициатива, как известно, наказуема. Так что ты, Алексей, посмотришь перепись, найдешь геологов и с ними отправишься на поиски ресурсов. А ты, Степан Михайлович, перекопай архивы. Если в самом деле будут карты – нашим легче.
* * *
Время понеслось с неумолимой быстротой. Так всегда, когда чем-то занят. Вокруг деревни из камня и бревен мы построили восемь бункеров на случай налета медуз. На каждом дежурила круглосуточная охрана, обеспеченная всем необходимым – оружием, продуктами и даже телефонной линией со штабом Народной Обороны, коим стал бывший опорный пункт участкового. Едва заметив медуз, ополченцы должны были сообщить в штаб, а уж оттуда – по радио, дежурный оповещал всю деревню. О количестве тварей и направлении, с которого они приближались.
"Катюши" мы тоже модернизировали, выпустив несколько установок с ракетами класса "земля-воздух". В первом же бою они отлично себя показали, сбив не менее полусотни медуз.
Нам удалось найти и геологические карты в архивах, и специалистов в деревне и на заводе. Однажды утром, реквизировав МТЛБшку, мы отправились на поиски угля. Как и предсказывал Павел Молодцов – горняк, который работал на заводе, пласты угля не отличались богатством – слои от пяти до пятнадцати сантиметров, лишь один – в пятьдесят пять. Мобилизовав тридцать человек, хотя после обещания усиленного пайка можно было бы собрать всю деревню, мы разобрали одну из двух железнодорожных веток, ведущих от завода в никуда, перенаправив колею на угольные шахты. Кроме того я реквизировал один из паровозов, достаточное количество вагонов, три отбойных молотка и компрессор с дизельным мотором. Как мы ни старались экономить нефтепродукты, ничего из этого не получалось. Человечество оказалось слишком сильно привязано к нефти. Радовало лишь то, что там, дома, на Старой Земле, запасов нефти осталось, в лучшем случае – на полвека. Здесь, учитывая еще и количество населения – они были практически неиссякаемы. Дело был за малым – найти их.
Вторым делом было найти железную руду. С этой задачей мы тоже справились, проложив туда вторую ветку и отправив на службу второй паровоз.
Еще одной немаловажной задачей стало размещение сталеваров, ибо как вынуждать их и в дальнейшем жить на заводе было попросту бесчеловечно. Для них мы построили в деревне несколько бараков и проложили третью железнодорожную ветку, соединившую завод и поселок, израсходовав все оставшиеся запасы рельс. Только так мы могли обеспечить транспортное сообщение с максимальной эффективностью. Конечно, оставшийся поезда – дизельные тепловозы, мы по ней не пустили, зато, собрав железный лом, смогли отлить катки, на которые поставили один из грузовиков с прицепом, переоборудовав его в некое подобие трамвая.
Планета преподнесла еще один сюрприз – в виде змей, которых мы видели в первый день после нашего "прилета". Они успешно адаптировались к земной траве и расплодились в невероятных количествах. К счастью, ядовитыми они не были, на людей нападали редко, но домашним животным, особенно мелким – кошкам, собакам, овцам, от них доставалось. Пришлось запустить несколько бригад на внедорожниках, которые познакомили инопланетных тварей с земной картечью. Змеи были не в восторге, мы же – наоборот. Их кожа отлично подходила на ремни и портупеи, а мясо оказалось похожим на курятину.
К этому времени успели взойти посевы и дать урожай, которого нам хватило, чтобы упразднить талоны на питание. Впервые прозвучал вопрос экономики и финансовых отношений, но решение этого момента пока было отложено на неопределенный срок.
Мы пережили первые "темные" дни – не фигурально, а буквально выражаясь – Арес, двигаясь по орбите, встал между нами и солнцем, погрузив планету во тьму почти на две недели. Пережили грозовые ливни, затянувшиеся еще на пару недель.
Жизнь не просто налаживалась – она наладилась!
В один прекрасный день, когда я отправился с инспекцией на железный рудник, пришлось взять с собой Марину – одного из шахтеров цапнула за ногу змея. Случай был не настолько тяжелый, чтобы везти его в госпиталь, но и оставлять его без внимания было нельзя. Как я уже неоднократно отмечал, на Новой Земле нам дорог каждый человек.
Мы достаточно быстро управились со своими делами и, болтая, возвращались к моей Impreza. Да-да! Мы восстановили дороги, сделав их проходимыми не только для гусеничных вездеходов и полноприводных грузовиков. Местные жители, несмотря на то, что автомобили по-прежнему находились в "госрезерве", а в частном пользовании остались лишь мотоциклы и велосипеды, были нам особенно благодарны. По свидетельствам старожилов, таких дорог здесь не помнили со сталинских времен.
– Леша, можно я задам тебе очень личный вопрос? – спросила девушка.
– Не факт, что я отвечу, но можешь попробовать, – пожал я плечами.
– Почему ты меня избегаешь?
– Я? – удивился я. – С чего это ты взяла?
– В общем…
Но что "в общем" я в тот день так и не узнал. Марина вдруг замерла, а в ее глазах появилось выражение неподдельного ужаса. Я обернулся. Прямо на нас пикировала огромная медуза! Я толкнул девушку, она кубарем полетела на землю, а сам шлепнулся рядом с ней. Чудовище промахнулось. Она пронеслась по инерции еще сотню метров и начала делать разворот, словно ас Люфтваффе, заходя на второй круг.
Я смачно выругался. Кажущееся спокойствие усыпило бдительность и автомат я оставил в автомобиле. Как это часто бывает в критических моментах, я в сотую долю секунды вспомнил не только то, что Калаш лежит на заднем сидении, справа, за креслом пассажира. Память услужливо нарисовала магазинный подсумок, со сломанной клипсой, перевернувшийся на виражах, и зацепившийся за рукоять затвора. С собой у меня был только пистолет и нож.
Запихнув Марину в расщелину в скале, я выдернул и кобуры Макарова, отрепетированным до автоматизма движением снял пистолет с предохранителя, загнал патрон в патронник и перехватил оружие обеими руками. Подпустив тварь на достаточное расстояние я выстрелил – два раза. После – еще три. Наверно, я все же попал, потому как медуза заколебалась в воздухе, притормозив. Прицелившись более тщательно, я разрядил пистолет, выпустив оставшиеся три патрона.
Но где там! Для штуковины такого размера пистолетные пули что семечки. Эффективно бороться с ними можно было или средствами ПВО – это я про наши ракеты, или картечью.
Медуза, завибрировав куполом, кинулась на меня. Отбросив Макарова, я выхватил нож и, опустив подбородок к груди, словно на боксерском ринге, пошел в контратаку. Схватив хищника за щупальце, превозмогая боль от ожога, я кромсал ее финкой, отрезая лоскутки и целые полотнища от зонта чудища.
Дальнейшее я плохо помню. Помню нарастающую ярость, помню боль, помню куски мяса, летящие в лицо. И сверкающий в солнечных лучах клинок армейского ножа. А потом ничего не помню.
Очнулся я в своей постели. Сперва я готов был подумать, что все произошедшее мне приснилось, но забинтованные руки и зудящее от мази лицо говорили об обратном.
– А, очнулся, – услышал я дядин голос.
Повернув голову, я увидел его и Марину. Сложно описать то облегчение, которое я испытал, увидев девушку живой и здоровой.
– Что со мной? – поинтересовался я.
– Фигня, – бодро улыбнулась доктор. – Ожоги, вывихнуто плечо, гематомы. Плечо я тебе уже вправила, на ожоги наложила мазь. Но пару недель придется полежать…
– Так долго! – ужаснулся я. – А медуза? Она мертва?
