Кирилл Казанцев
Волчата голодны всегда

Людей, которые обращали внимание общественности на ухудшающиеся отношения между родителями и детьми, было немного. Одним из самых активных общественников был редактор газеты «Хромовские известия» Никита Смирнов, но и он пропал без вести вместе с женой. Были косвенные признаки их убийства, но прямых доказательств не было. Город пошумел немного, обсуждая сгинувших супругов Смирновых, и затих. Убийцы до сих пор не найдены. После их смерти осталась несовершеннолетняя дочь, которая стала наследницей их небольшого бизнеса, квартиры, дачи и другого имущества. Теперь она сожительствовала с бригадиром омсовцев Димкой Хлыстовым по кличке Хлыст. Именно этот Хлыст и был связан с распространением наркотиков через ночной клуб и дискотеки города. По оперативным сведениям, которые имел Фролов, убитые были категорически против каких-либо отношений между их единственной дочерью и этим детдомовским отморозком. Интуиция подсказывала капитану, что Хлыст имеет прямое отношение к убийству родителей Смирновой, но прямых доказательств не было. Фролов не раз предлагал возбудить против него уголовное дело за половую связь с несовершеннолетней, но осторожный начальник отказывался, ссылаясь на добрую волю девушки. Однако Фролов знал, что главная причина была в другом. Полковник Нефедов не хотел портить отношения с молодежным движением Николая Малахитова, на которого и работал Хлыст. От всего этого на душе становилось тягостно.

В то же время, сидя вечером перед телевизором и слушая репортажи из других регионов страны об аналогичной жестокости несовершеннолетних, он немного приходил в себя, понимая, что это явление не имеет локального характера, типичного только для Хромовского района. Оно шагает по всей стране, словно эпидемия новой, неизученной болезни. И, главное, эта болезнь очень заразна для молодежи.

Фролов с неприятным чувством вспомнил о предстоящем в городе съезде свободной молодежи, проводимом наследником пропавшего мэра. По городу были развешаны баннеры, посвященные этому съезду, и провокационные лозунги. «Педофилии – нет!», «Домашнему насилию – бой!», «Я сам хозяин собственной жизни!» – и многие другие, которые заставляли одних взрослых смущенно отводить глаза и сочувствовать подросткам, других – плеваться и сожалеть, что те еще мало были пороты. Последних, правда, было немного. Возмущаться открыто было небезопасно, поскольку по городу, словно полицейские патрули, разъезжали машины омсовцев, которые могли запросто вывезти недовольных за город и избить. Кроме того, младшие дети, повально втянувшиеся в свободомыслие и берущие пример со старших школьников, также начали доносить на своих родителей, если считали себя в чем-либо ими ущемленными. Наказать физически детей уже давно никто не решался, ибо за этим сразу следовала расплата. Когда в городе прошло несколько судебных процессов, на которых в качестве обвиняемых были подростки, поднявшие руку вместе со своими товарищами на родителей, взрослые растерялись и оправдали действия молодежи. Во многом этому помог сильный адвокатский корпус и покровительство молодежной организации Малахитова-младшего.

Николай отвез Анжелу домой, пообещав вечером за ней заехать. Следуя к себе, он еще раз вспомнил и проанализировал реакцию девушки на появление нового парня. «Нет, просто женское любопытство, он мне не соперник», – мысленно успокоил себя Николай, забывая окончательно про эту маленькую неприятность. Он откинулся на заднем сиденье и представил Анжелу в спортивном купальнике, танцующую только для него одного в пустом гимнастическом зале. Приятные фантазии сделали свое дело, и он наконец-то расслабился. Впервые за сегодняшний день. Николай даже впал в слабую, но приятную дрему. Почувствовав, что засыпает, он тряхнул головой, прогоняя сон. Он боялся увидеть опять это тошнотворное сновидение. Невольно вспомнил свою мать. Любил ли он ее? Безусловно, да! В отличие от отца, которого он уважал за силу и власть, мать была к нему снисходительна и во многом ему потакала. Николай опять вспомнил ее решение нанять ему живую секс-игрушку. Как ее звали? Кажется, каким-то болгарским городом… София! Она пробыла недолго, несмотря на то, что ей очень хорошо платили. А мать… Однажды он подслушал ее разговор с этой секс-прислугой. Родительница расспрашивала ее о мужской состоятельности сына, давала этой шлюшке свои советы. Горничная прыскала со смеха, удивляясь такой изощренности известной бизнес-леди. «Що таки, никак не уразумею!» – каждый раз повторяла деревенская простушка, заставляя мать злиться и подбирать для нее более простые и примитивные выражения. Ночью обученная горничная выполняла инструкции матери. Эти инструктажи стали привычкой у женщин. Дамский клуб по интересам. Вечером за ужином мать смотрела на сына глазами, полными заботы, а ему ничего не лезло в рот. Дошло до того, что у Николая появилось чувство, будто мать находится с ними в кровати. Невидимо присутствует. Дальше – больше: ему стало казаться, что мать вселяется в тело его гувернантки. Это было уже выше его сил, и он стал отлынивать от услуг Софии. Выручил отец. Он завел любовную интрижку с прислугой, за которой его и поймала мать Николая. В такой ситуации былые заслуги и доверительные разговоры с прислугой о сыне ей не помогли, и Софию выслали на историческую родину.

Дома его с порога атаковал управляющий. Ему не терпелось отчитаться по работе, но Николаю хотелось есть, и он не оценил его рвения.

– Как хочешь, – накинул на себя маску равнодушия Кузьма Сергеевич, – я думал, ты сам меня спросишь о подготовке к молодежному съезду.

– Ну ладно, говори, – взялся за ложку Николай.

– Все проделано лучшим образом. Вот смета затрат на подготовку и на проведение самого мероприятия. Напитки, артисты и все прочее. – Мажордом положил перед парнем листок с отчетом.

– Угу, – мельком взглянул на записку Николай, – потянуло на небольшой газпромовский корпоративчик.

Кузьма Сергеевич по тону Николая понял, что тот остался доволен.

– Ники, – вкрадчиво перешел он к более важному для себя разговору и сделал жест прислуге, чтобы она вышла из столовой.

Он всегда переходил с полного имени хозяина на уменьшительно-ласкательное «Ник», если чего-то собирался просить для себя. Так Николая всегда звал его отец, когда был в хорошем расположении духа. Николай знал эту манеру управляющего, раздражался внутри, но виду не подавал.

– Я еще про выборы мэра хотел с тобой поговорить, – осторожно начал Кузьма Сергеевич.

– Опять ты эту волынку затянул, – недовольно поморщился Николай. – Ну какой из тебя мэр?

– Какой? – обиженно переспросил мужчина.

– Никакой, – рассмеялся ему в лицо Николай, продолжая трапезу.

Этот смех разозлил управляющего, он подошел к хозяину, вырвал у него из рук ложку.

– Неужели я не доказал тебе свою преданность? – Он в сердцах крутанул ложку, которая, словно рулетка, завертелась на гладком обеденном столе.

Николай откинулся на стуле, с любопытством вглядываясь в обычно спокойного управляющего.

– Пойми, в твоих интересах, чтобы меня избрали на место твоего отца, – напористо продолжал Кузьма. – Я поддержу все твои проекты, даже город свободной молодежи при мне реальность. А представь, что новый мэр начнет закручивать гайки, возьмет в свои руки полицию и суд…

– Власть в городе имеет тот, кто за нее платит, а значит, это я, – возразил Николай, который все же нашел смысл в словах управляющего.

– Я всю жизнь был рядом с тобой, – видя его сомнения, продолжал обработку мужчина, – ты же знаешь, что я любил твою мать еще со школьной скамьи.

Николай усмехнулся, услышав последние слова. Он вспомнил тот теплый майский день двухгодичной давности, когда он приехал домой раньше обычного. У них заболела учительница истории, и парень радовался возможности потратить свободное время на компьютерные игры. В доме не было видно прислуги, и он побежал к себе на второй этаж. Неожиданно Николай услышал стон, доносившийся из его игровой комнаты. Он открыл дверь – и замер от неожиданности и шока, увидев свою мать переодетой в школьную форму, с повязанным пионерским галстуком. На голове у нее были заплетены косички с большими белыми бантами. Из-под ее юбки высунулась голова их управляющего. Он был совершенно голым, но с повязанным на шее красным пионерским галстуком. Не помня себя, сын убежал к себе в комнату и закрылся на ключ, решив дождаться отца и все ему рассказать. Однако его вскоре стала мучить сильнейшая головная боль, и он вынужден был открыть стучащей к нему матери. Помощь пришла в виде укола, после которого он впал в блаженное состояние и проспал до утра. Так он впервые познакомился с психотропным веществом, которое потом стало чередоваться с наркотической травкой и другими «легкими» наркотиками, которыми стал его снабжать Кузьма Сергеевич Обносов. Николаю понравилось «ловить кайф», и отец так и не узнал, что творилось у него за спиной.

– Мне просто не повезло, – раскалившись от волнения, продолжал обрабатывать его Обносов, – ведь я мог стать твоим отцом, если бы Лидка выбрала меня, а не Ваньку.

– Почему не повезло? – прищурился Ник. – Вот если бы ты был моим отцом, тогда бы тебе и не повезло. А так ты, вон, хочешь вместо него стать мэром города…

Кузьма замолчал, ожидая решения.

– Хорошо, быть тебе мэром, – согласился Николай, – с завтрашнего дня вступай в предвыборную гонку. Денег, сколько нужно, получишь. А что с твоим бизнесом?

– Торговлю кайфом и работу с недвижимостью переложу на партнеров, – пожал плечами Кузьма.

За окнами раздался звук мотора. Кузьма выглянул в окно и доложил, что приехал начальник городского отдела полиции полковник Нефедов. Николай решил принять полицейского в кабинете своего отца. Вспомнив, как за рабочим столом восседал Малахитов-старший, он принял его позу.

– Николай, это какой-то беспредел. Твой отряд молодежной самообороны похож на банду малолеток, которая творит черт знает что, – с порога начал полковник.

– Михалыч, какая банда, сбавь обороты, – остановил его Ник. – Разве мои пацаны кого ограбили или убили?

– Твои детдомовские бойцы, зная, что ты их прикрываешь, начинают бесчинствовать, – не сдавался Нефедов. – Они уже не только с домашним насилием борются, а зачастую избивают ни в чем не повинных людей, которые просто делают им замечания за антиобщественное поведение.

Николай вздернул бровь, нарочито высказывая свое удивление.

– Только вчера один из твоих по кличке Рогатый залез на городской памятник и под смех своих товарищей начал мочиться вниз, – стал приводить свежий пример полковник полиции. – Подошедшие двое мужчин и пожилая женщина сделали ему замечание, за что были избиты бейсбольными битами и теперь находятся в городской больнице.

– Но эти взрослые также чьи-то родители, которые издеваются над своими детьми. Вот им и воздалось, – цинично отреагировал Николай. – Поэтому ребят нужно освободить, а с потерпевшими дела уладят мои адвокаты.

– Это невозможно! – отказался начальник.

Николай открыл ящик стола и протянул Нефедову пухлый конверт с деньгами.

– Ведь надо мной тоже есть начальство, прокуратура в конце концов, – привычно взяв деньги, продолжил канючить начальник, – меня за такую работу могут и снять.

– Я знаю. Думаете, они мне стоят дешево? – усмехнулся Николай. – Если вас и снимут с должности, то только по моей просьбе.

По работающему в кабинете телевизору стали передавать городские новости. Николай поднял палец, прерывая разговор. Вслушиваясь в репортаж с места преступления, где несовершеннолетний убил своих родных, Ник сделал громче.

– Ай да молодец Данила, чертов геймер, что учудил, – восторженно воскликнул Николай и набрал телефон адвоката, отправляя его срочно на защиту подростка и требуя его немедленного освобождения.

– Это вам уж точно не удастся, – вставил по окончании разговора свое слово Нефедов. – Два трупа – это не шутка, этим прокуратура заниматься будет.

– Да, это мне дорого обойдется, – кивнул Николай, – но думаю, что Данила этого стоит. Он для нашего движения будет как знамя. А разве знамя бросают?

Начальник хотел уходить, но в дверях его остановил оклик Николая.

– Вы помните про съезд молодежи? – напомнил хозяин города. – До меня дошли слухи, что вы своего сына на него не хотите пускать?

– Кто такую напраслину возводит? – стал разуверять его полковник полиции. – Сын у меня живет без притеснений. Если сам захочет, то пойдет.

– И это правильно, – поддержал его подросток. – А то будет очень скверно, если его жалоба попадет в наш ящик против домашнего насилия.

– Сучонок! – выйдя за дверь, выругался, не в силах сдерживать свое раздражение, страж порядка.

Николай проводил его взглядом из окна. Он не верил, что тот не поднимает на сына руку. Он вообще не верил никому из взрослых. Николай вспомнил, как его впервые избил отец. Он поймал его за курением марихуаны в собачьем вольере. По своеобразному сладковатому запаху отец все понял – и впервые поднял на него руку. После этого он каждый день устраивал обыски в комнате и личных вещах сына. Жизнь Николая превратилась в кошмар…

Совместными дружными усилиями в церковном флигеле наконец-то был наведен порядок. Пока матушка готовила обед, отец Арсений обустроил правый угол в горнице, навесив привезенные с собой иконы, и зажег лампадку. Настя играла с неизвестно откуда взявшейся кошкой, которая появилась за миг до того, как им открыть дверь в свой новый дом. Пришлось запускать ее первой. Только Георгий все никак не мог отойти, находясь под впечатлением от встречи с Анжелой. Он провел четыре года в кадетском корпусе, поэтому был лишен возможности общаться со своими сверстницами. Теперь подросток очень переживал из-за того, что не имеет никакого опыта и не сможет заинтересовать собой такую красавицу, как Анжела. Перед обедом отец стал читать молитву, но Георгий поймал себя на том, что молится не о посланном Господом хлебе, а испрашивает у Бога помощи в своих любовных делах. Ему стало стыдно, словно он соврал своим близким. Парень покраснел. Мать тут же заметила его румянец.

– Ты чего это краской залился? – удивилась матушка Варвара.

Георгий промолчал, не зная, что сказать.

– Это он, наверно, свою подружку вспоминает, – хихикнула сестренка.

– Кого? – в удивлении опустила половник матушка Варвара.

Сестра пересказала родителем все, что произошло в спортинтернате перед киоском-автоматом.

– Что, понравилась девушка? – поинтересовалась мать у сына.

– Да, – признался Георгий, косясь на отца.

– А кто у нее родители? – продолжала допытываться мать.

– Да откуда же я знаю, в первый день знакомства разве об этом спрашивают? – удивился сын.

– А о чем спрашивают? – подал голос отец Арсений.

В его голосе слышались нотки доброго лукавства.

– Ну, где учишься, какую музыку слушаешь, какие книги читаешь, – пожал плечами Георгий.

– Знаешь ли молитвы, ходишь ли в церковь – вот о чем надо спрашивать, а не об этой ерунде, – опять встряла неугомонная сестра.

– Об этом тоже можно спросить, но, наверно, не в первый час знакомства, – рассмеялся своей бескомпромиссной дочке отец Арсений. – А потом ведь ваша матушка, когда со мной встретилась, даже некрещеная была. А потом и крестилась с Божьей помощью, и на службы церковные стала ходить.

– Потому, что тебя полюбила? – стала допытываться Настя.

– Нет, скорее всего, сначала Господа нашего – ну а уж потом и меня, грешного, – улыбнулся настойчивости дочери отец. – Так, матушка, или нет?

– И зачем это все детям говорить? – смутилась мать, теребя концы скатерти.

– Ну так вырастают же. – Отец Арсений подошел к жене и приобнял ее за плечо. – Если не мы им подскажем, найдутся другие советчики, и чего уж там насоветуют – не расхлебать потом будет.

– Мам, ну скажи, кого ты первого полюбила, папу или Боженьку? – подбодренная отцом, продолжила Настя.

– А у меня это как-то одновременно получилось, – искренне ответила матушка Варвара.

Возникла небольшая пауза, которую никто не хотел прерывать. Все смотрели на матушку Варвару, так что она почувствовала, как ее обволакивает теплотой родных глаз.

– Давайте-ка есть, мне же еще вечерню служить, – нарушил паузу отец Арсений и потрепал сына по голове, выказывая ему тем самым свою поддержку.

Все стали обедать. Ели молча, но по выражению лиц было видно, что общий разговор перешел в монолог и продолжается внутри каждого члена семьи. У приятного разговора, как после вина, есть свое послевкусие. Переглядки, улыбки. Больше всех, в силу возраста, старалась сестра, которой казалось, что именно ей все обязаны такой интересной беседой. Георгий был благодарен отцу за понимание и отсутствие нотаций и нравоучений.

После обеда он вышел на улицу и набрал телефон Анжелы. Девушка не ожидала его звонка, но согласилась погулять с ним пару часов, пока за ней не заедет Николай. Она назвала Георгию свой адрес и стала прихорашиваться. Георгий прибежал через пятнадцать минут и доложил ей эсэмэской. Анжела выглянула в окно и помахала парню рукой. Он ей ответил, но она уже не смотрела в его сторону, так как заметила возвращающегося с работы отчима. Бросив макияж, она пулей вылетела из квартиры, но избежать встречи с Канцибером ей не удалось. На лестничной клетке в пролете второго этажа мужчина перегородил ей дорогу.

– Ты куда? – Его глаза моментально приняли настороженное выражение.

– Гулять. – Девушка попыталась обойти его по стенке, но он прижал ее своим вонючим телом.

– Чтобы вечером не позднее десяти была дома, – пахнуло на нее спиртным изо рта отчима.

– Хорошо, – соврала девушка, чтобы побыстрее выбежать на свежий воздух.

– Если опоздаешь, отшлепаю тебя по попке, – похотливо сверкнули его глаза, а рука полезла ей под юбку.

Анжела в испуге и омерзении собралась звать на помощь, но, на ее счастье, на верхнем этаже открылась дверь, и отчим отступил назад. Воспользовавшись этим, Анжела скатилась по ступенькам вниз со скоростью ветра.

– Я спать не лягу, буду тебя ждать, – раздались за ее спиной слова маминого мужа, внушая девушке чувство безысходности.

«Все, хватит, сегодня же все расcкажу Нику!» – запульсировало в голове беспомощной девушки окончательное решение.

Георгий вначале удивился, когда увидел Анжелу выскакивающей на улицу, словно из обрушивающегося дома. Но потом обрадовался, поскольку подумал, что, может, причина этому – их встреча и девушка так рада его снова видеть.

– Пойдем быстрее, – потянула она его за руку прочь все с той же стремительностью, и он понял, что причина не в нем, а в чем-то другом.

Что-то ее испугало. Прошло какое-то время, а Анжела все продолжала тянуть его за руку, словно забыв о нем и думая о чем-то более жизненно важном. Наконец она на что-то решилась. Это было заметно по тому, как разгладились ее морщинки на лбу и она стала замедлять шаг, а потом и вовсе остановилась.

– Ну, что будем делать? – она посмотрела на часы. – У меня полтора часа времени.

Она вдруг вспомнила, что держит своего нового знакомого за руку, и разжала ладошку.

– Извини.

– За что? – удивился парень.

– Ну, что я так с тобой бесцеремонно, – улыбнулась девушка, – тащу, как собачку на поводке, за собой.

– Ну, так я же сам напросился на встречу, – смутился Георгий. – А потом, мне понравилось с тобой так идти. Как-то необычно, и у тебя такая горячая рука…

– Ну вот еще, глупости какие, – пресекла лирику молодого человека Анжела, почувствовав при этом невольную симпатию к новому знакомому, и внимательнее всмотрелась в его внешность.

Юноша девушке понравился. Он был строен, широкоплеч, с красивым прямым носом и мужественным подбородком. И еще ресницы смешно загибались к векам, словно кудрявились.

Они пошли вдоль городской набережной в старой части города. Георгий рассказывал про учебу в кадетском корпусе, об отцах-командирах, о нелепых и смешных случаях, которых всегда много в подобных учебных заведениях. Анжела удивлялась услышанному и, конечно, отвечала звонким смехом на анекдотичные истории, которыми сыпал ее кавалер. За приятным времяпрепровождением девушка полностью забыла о недавнем инциденте в подъезде и об ожидающих ее неприятностях. Однако время катастрофически подходило к концу…

– Жаль, что так мало времени мы с тобой можем погулять, – выдал свое разочарование Георгий.

– Извини, нехорошо получилось. И город тебе не показала… – виновато улыбнулась девушка.

– Ладно, я же понимаю, у тебя сегодня встреча с сыном мэра города, – как можно равнодушнее произнес парень, но получилось нехорошо.

– При чем тут его отец… он и сам интересная личность, весь город только о нем и говорит, – вступилась за своего ухажера девушка.

– С его деньгами и влиянием в городе не сложно быть у всех на устах, – почувствовав, что девушка встала на его защиту, ревниво отреагировал Георгий.

– В нем не это главное, – прервала его девушка, которую новый знакомый стал немного раздражать своей неуступчивостью.

– А что?

– У него, в отличие от многих современных парней, есть жизненные цели, которых он добивается, – вдохновенно стала доказывать этому вновь приезжему юноше Анжела, – причем не стать богаче, а помочь другим.

– Помочь другим? – не понял парень, о чем она говорит.

– Да, тем своим сверстникам, кого избивают родители, над кем издеваются взрослые. – Память девушки напомнила ей об отчиме, что прибавило ей эмоциональности. – Он борется за то, чтобы каждый подросток мог смело выражать свои мысли и совершать любые поступки, не боясь наказания.

– Слава Богу, мне это незнакомо, – просто отреагировал на ее доводы парень, – у меня с родителями полное взаимопонимание.

– Тогда тебе не понять, насколько это важно для нас, – снисходительно усмехнулась девушка, – для тех, кому нужна его помощь.

– Неужто и у тебя есть проблемы в семье? – удивился Георгий.

– Еще какие, – взгрустнула девушка. – Таких, как ты, я в нашем городе не знаю; может, и есть пара ребят, а так у всех проблемы с предками.

Словно в подтверждение ее слов они поравнялись с пожилым мужчиной и маленьким мальчиком, между которыми разгорелся нешуточный конфликт у входа в молодежный развлекательный центр.

– Я хочу в компьютерный клуб, дай денег, – требовал десятилетний мальчишка.

– Откуда я тебе возьму денег? Я же пенсионер, а твои родители мне денег на компьютер для тебя не давали, – сердился мужчина, пытаясь оторвать от себя эту «липучку».

– Дед, ты достал меня; тебе дали деньги на кино, вот их мне и отдай, – настаивал мальчик, пытаясь залезть ему в карман.

– Нет, или идем в кино, или я отведу тебя домой, – уперся дед, вытащив из своего кармана его руку, отчего малый заголосил, словно ему ее сломали.

Рядом с конфликтующими поколениями, скрипнув тормозами, остановилась машина омсовцев, из которой выскочило трое накачанных ребят.

– Ты чего, рухлядь, пацана обижаешь? – с ходу налетели на пожилого мужчину подростки.

Старик опешил, не зная, что сказать агрессивной молодежи.

– Что, пацан, обижает тебя этот антиквариат? – продолжал выспрашивать старший группы.

– Да, он деньги мои забрал и не хочет отдавать, – не моргнув глазом соврал мальчишка.

– Отдай парню деньги, – тут же «наехали» на пенсионера омсовцы.

– Ребятки, ехали бы вы по своим делам, вы же не знаете причину нашей ссоры, – миролюбиво попытался успокоить воинствующую молодежь пожилой человек.

В ответ один из экипажа нанес деду удар кулаком в живот, а другой стал ощупывать его карманы в поисках денег.

– Ой, что они делают?! – испугалась за него Анжела.

– Оставьте старика, – моментально среагировал Георгий.

– Ты чего за него впрягаешься? По зубам хочешь? – Один из нападающих двинулся в его сторону.

Георгий увернулся от его удара и провел два ответных в корпус и голову.

– Хлыст, помоги, – свалившись на землю, просипел нападающий.

– Никак боксер попался. – Старший группы вытащил деньги из кармана старика и, удержав комиссионные, отдал остальные пацану.

Затем он встал в каратистскую стойку и попытался нанести Георгию удар ногой в голову. Однако парень сблокировал удар и нанес два быстрых ответных удара, отчего у Хлыста подогнулись ноги и он завалился на пытавшегося подняться товарища. Третий, не дожидаясь своей очереди, стал «набирать задний ход». Внучок-провокатор, видя такое дело и опасаясь расплаты, рванул со всех ног в компьютерный клуб.

– Там наших из ОМСа бьют! – с порога клуба закричал он как оглашенный, призывая на помощь других подростков.

– Нам пора бежать, – подскочила Анжела к Георгию, и они, схватившись за руки, рванули вдоль улицы.

Вслед за ними побежала толпа несовершеннолетних пацанов из компьютерного клуба. Добежав до подворотни, они свернули в нее и прижались к стенке. Некоторые из преследователей пробежали мимо, но двое притормозили и зашли в подворотню. Увидев их, Анжела обхватила руками голову Георгия и прижалась к нему в поцелуе. Зашедшие парни, увидев целующуюся пару, присвистнули и выбежали из подворотни догонять основную группу.

– Ты чего это? – ошалелый, словно от вина, спросил Георгий.

– Ну, я это в кино видела много раз, как женщина спасает мужчину: они притворялись целующейся парочкой, – сама смущенная своей неожиданной решительностью, ответила покрасневшая девушка.

– Здорово, – только и сказал парень.

– Не возомни себе чего-нибудь, – предупредила Анжела, – между нами ничего не было.

Георгий не знал, что сказать, будучи в полной растерянности.

– Ну, ты чего? Ведешь себя, словно первый раз целовался.

– Так я и правда первый раз по-настоящему целовался, – чистосердечно признался Георгий.

Анжела еще раз внимательно посмотрела на молодого человека. В ее голове промелькнула коротенькая мысль, что, если бы не Николай, ей приятно было бы общаться с этим искренним и немного наивным парнем.

Не успела Анжела вспомнить про Малахитова, как ее телефон уже принимал его вызов…

Совещание в банке шло обычном чередом. Заседал кредитный комитет. Велся протокол. Среди приглашенных присутствовала Анна Никитична Седова – начальник Хромовского управления опеки и попечительства. Ее полные пальцы, словно жгутами, были перетянуты золотыми кольцами до такой степени, что вздувшаяся кожа, казалось, сейчас лопнет. Она любила ювелирные украшения. Браслеты на руках, несколько цепочек редкого плетения, кулоны и крест, серьги и даже брошь в виде стрекозы. Ее пригласили, поскольку она была «в теме». Быть в теме – значит, быть посвященной в бизнес-процесс, который объединяет многие городские структуры власти и бизнеса, делать свою часть работы и получать свою долю прибыли. Этот бизнес был отлажен до деталей, и она на этом рабочем конвейере выполняла всего лишь одну операцию, связанную с ее местом работы. Особенно ее благосостояние увеличилось после исчезновения мэра и его супруги. И этим она было обязана их сыну Николаю. Она периодически встречалась взглядом с Малахитовым-младшим и старалась каждый раз приветливо ему улыбнуться. Однако тот не реагировал и все смотрел на часы.

– На повестке вопрос кредитования нашего дочернего предприятия «Тет-а-тет Недвижимость», – продолжил собрание работник банка. – Прошу руководителя агентства обосновать свою заявку.

– Господа, в наше агентство последнее время поступает множество обращений о продаже квартир, причем по ценам вдвое ниже рыночных, – вступил директор агентства. – Мы предпринимаем шаги, чтобы выкупить квартиры на себя, с целью дальнейшей перепродажи, но оборотных средств не хватает. Для того чтобы такие выгодные квартиры не уходили мимо, мы и просим выдать нам кредит на пополнение оборотных средств.

– А правда, что такие квартиры продаются несовершеннолетними? – поинтересовался кто-то из присутствующих.

– Да, преимущественно продавцами являются несовершеннолетние, продающие квартиры после смерти родителей, – пояснил риелтор.

Седова встрепенулась и стала высматривать человека, задающего неприятные для нее вопросы.

– Но им же нет восемнадцати? – удивился тот же человек, и она увидела его воочию.

– И что? Эти сделки проводятся под патронажем городского отдела опеки, – пояснил руководитель агентства, – каждая продажа ими санкционирована.

– Но некоторые наследники подозревались в убийствах своих родителей? – продолжил мужчина, собрав на себе недоуменные взгляды всех присутствующих.

– Кто это? – вслух поинтересовался Николай, сидевший до этого молча.

– Начальник службы безопасности вашего банка, – пояснил сидящий с ним рядом Кузьма Сергеевич, – недавно принят на должность.

– А у него есть дети? – громко, чтобы все его слышали, спросил Ник.

Кузьма выразительно посмотрел на мужчину, адресуя своим взглядом этот вопрос непосредственно ему.

– У меня двое: сын и дочь, – неохотно ответил новый начальник службы безопасности.

– И квартира небось хорошая? – как бы между делом поинтересовался Николай.

Мужчина словно окаменел, почувствовав в этом вопросе прямую угрозу.

– Да, – только и смог ответить он.

– Так вы о своей безопасности больше печетесь, нежели о банковской? – усмехнулся Ник. – Боитесь, что и ваша недвижимость будет нам продана?

Присутствующие на заседании не смогли скрыть улыбок, а Седова даже захрюкала от смеха. Начальник безопасности, смутившись, молчал, опустив голову.

– Ладно, дайте агентству кредит, – подытожил Ник. – Если моим сверстникам нужно быстро продать, пусть и с потерями, то они будут иметь такую возможность. Тем более что многим нужно оплачивать адвокатов и нести другие сопутствующие расходы. Надеюсь, Анна Никитична, со стороны управления опеки и попечительства проблемы не возникнут?

– Обижаете, Николай Иванович! Уж с кем с кем, а с нами проблем не будет, – заверила его чиновница.

Закончив совещание, все вышли, оставив в кабинете Николая с его управляющим.

– Ники, надо бы начальнику полиции сказать, чтобы не чинили препятствий пацанам, которые ходят в казино и к игровым автоматам, – попросил мажордом. – В школах тоже пора тяжелую дурь продавать, а то на одной травке далеко не уедешь.

– Кузя, мне помнится, я разрешил тебе взять в свои руки игорный бизнес и кайф, но я не помню, чтобы обещал тебе заниматься их раскруткой, – посматривая на часы, недовольно произнес Николай.

– Я не столько для себя, сколько в твоих интересах, – сделал обиженное лицо мужчина.

– В моих? – иронично скривился парень.

– Что еще может так эффективно ускорить разрыв между родителями и детьми? Только наркота делает это быстро и бесповоротно, как тебе надо, – пояснил Кузьма Сергеевич.

Он посмотрел на Николая, ожидая реакции, но тот продолжал его внимательно слушать.

– Я же помогаю тебе делать так, чтобы привыкшие к игре и кайфу ребята быстрее устраняли свои противоречия с родителями. – Обносов сделал многозначительную паузу. – А самые серьезные противоречия – это и есть сами родители.