Екатерина Орлова
Больше, чем друг
– Тебя предали, – констатировал факт Брайан.
– Не меня, – ответил я. – Но близкого мне человека. Я не хочу испытывать ту же боль, что испытал этот человек.
– И ты решил, что оборвать дружбу с девушкой, в которую влюблен, это лучший выход. – Я пожал плечами, лишь подтверждая его слова. – Ты еще больший придурок, чем я, – со смехом отозвался Брайан.
В этот момент телефон в моем кармане издал звук входящего сообщения. Разблокировав экран, я улыбнулся.
Триша: Адам Скотт! Не собираюсь заваливать предмет только потому, что ты ленивая задница. Я могу написать твою часть эссе и завалить его специально, чтобы насолить тебе. Так что, если тебе не безразлична твоя оценка, пришли мне свою часть. У тебя час!
Я так живо представил себе, как она нервно барабанит по экрану телефона, набирая мне сообщение, что улыбка стала шире.
– О, кажется, кто-то взял подающего надежды футболиста за яйца, – противным голосом произнес Брайан, заслужив от меня удар кулаком в бок. – Эй, у меня там синяк уже есть. – Я встал на ноги, намереваясь еще раз перечитать эссе, которое на самом деле уже было готово, но позлить Тришу – это любимое развлечение еще со времен школы. – Давай, малыш Адам, – подначивал Брайан, снова ведя разговор в своей шутливо-издевательской манере, – сделай своей девочке приятно.
– Придурок, – пробубнил я беззлобно, направляясь в сторону дома.
– Взаимно! – услышал в ответ.
Глава 18
Триша
С чистым сердцем передав преподавателю по литературе сто раз выверенное и перечитанное эссе, я отправилась на физкультуру. Преподаватель «обрадовала» нас, что сегодня мы будем заниматься на поле одновременно с футбольной командой. По каким-то своим странным соображениям миссис Моллис решила, что это будет прекрасной идеей. Именно из-за ее блестящей выдумки я тащилась на поле из раздевалки, едва переставляя ноги, и оттягивая момент встречи с футбольной командой.
После четвертого сообщения Адам все-таки переслал мне свою часть эссе. В электронном письме не было ничего, кроме прикрепленного файла, а тема письма ограничивалась четырьмя буквами «Эссе». От этого почему-то стало так горько, как будто ему нечего было сказать мне больше. Словно мы никогда не были друзьями. Ох, я снова перемалывала то, что между нами произошло. Хотя правильным вариантом было переступить через ситуацию и двигаться дальше.
Футбольное поле было наводнено студентами. Команда занимала большую его часть, девчонки из группы поддержки отделились от класса и пошли тренироваться ближе к ребятам. Простые смертные, в числе которых была я, пошли к преподавателю. Я намеренно не смотрела в сторону команды, не желая встретиться глазами с Адамом, и уж точно избегала Брайана.
– Девочки, сначала разминка, потом бег на скорость, – объявила миссис Моллис, поднимая вверх секундомер. – На следующей неделе будет отбор в команду бегунов, так что если кто-то выражает желание попасть туда, можете записываться у меня. Лиза, ты сегодня проводишь разминку. Поехали, красавицы мои.
Повторяя движения тощей Лизы, я чувствовала на себе чужие взгляды, и они совсем не имели отношения к потеющим рядом со мной сокурсницам.
– Мисс Диккенс, опаздываете, – строго заметила преподаватель, когда рядом со мной появилась Долорес в ярко-красных штанах для йоги и такой же майке.
– Простите, миссис Моллис, сдавала эссе.
– Лично? – фыркнула преподаватель, и вернулась к разглядыванию футболистов.
– Ты где была? – прошипела я, поднимая руки и повторяя движения Лизы.
Долли вклинилась в разминку так гармонично, как будто была здесь с самого начала урока.
– Я записалась на курс режиссуры.
– Куда? – Руки сами опустились, а я застыла на месте.
– Подними руки, лентяйка, – шикнула на меня Долли и, повернувшись лицом к Лизе, продолжила, как ни в чем не бывало: – Я определилась с направлением.
– Мы же только на первом курсе.
– А я уже знаю, чего хочу. Буду такой себе Долорес Тарантино. Ох, Триш, у меня столько идей насчет фильмов, ты себе представить не можешь.
– Могу. От чего же? Твое богатое воображение будет тебе неслабым помощником.
– Спасибо, что веришь в меня подруга. Для пущей искренности нотки сарказма можно упустить. – Помолчав минуту, Долли продолжила: – А ты, я вижу, решила крышу сорвать своему несостоявшемуся бойфренду.
– Ты о ком?
– О Скотте, понятное дело. Он уже все поле залил слюнями, прожигая дыры в твоих нескромных шортиках.
– О, да я леггинсы постирала, они не успели высохнуть.
– Ну да, ну да, – с ухмылкой протянула подруга, заслужив тычок в бок.
На третьем круге нашего забега Долорес уже едва переставляла ноги, волоча за мной усталые конечности. А мне это занятие пришлось по душе. С каждым стуком кроссовок о землю мысли прояснялись все больше, впуская хоть немного здравого смысла в разум. Каждый раз пробегая мимо команды, я кривилась, потому что Брайан О’Коннор присвистывал и отпускал недвусмысленные шуточки в мой адрес. Судя по синякам, живописно украшающим лица Брайана и Адама, они таки нашли повод сцепиться. Но их это, кажется, совсем не волновало. Адам, как всегда, был угрюм, и едва ли бросил на меня взгляд за целый день, хоть мы и присутствовали вместе на трех занятиях.
Когда все сокурсницы покинули поле, миссис Моллис задержала меня.
– У тебя отличные показатели, Триша, и есть все шансы участвовать в забегах. Как ты смотришь на то, чтобы заняться бегом? У бегунов отличный тренер, мистер Тайлер.
– Я не против, – неожиданно для самой себя выпалила я.
– Вот и отлично. Я передам мистеру Тайлеру, что ты будешь заниматься. Но завтра зайди с утра к нему и запишись, хорошо?
– Да.
Миссис Моллис улыбнулась и похлопала меня по плечу.
– Ну и славно. Я уверена, что у тебя все получится.
Когда я вошла в здание школы, коридор со стороны стадиона был пустым, мои шаги эхом отдавались от бетонных стен. Было в этом что-то зловещее. Как только я дошла до раздевалки и уже слышала голоса девчонок, кто-то схватил меня за локоть, и, резко развернув, прижал к стене. Я подняла взгляд и посмотрела на него. Незнакомый мне игрок из футбольной команды. Он выглядел отвратительно: спутанные светлые волосы, горящие нездоровым блеском глаза, и слюнявые губы. Сердце заколотилось с удвоенной силой. Мне стоило сделать лишь шаг вправо, и я бы оказалась на знакомой безопасной территории среди девочек. Но он так сильно стискивал мои плечи своими огромными лапищами, что я не могла пошевелиться. Страх сковал горло. Я пыталась убедить себя в том, что ну что может со мной случиться в стенах школы? Тем более, когда рядом полная раздевалка девчонок, а в каких-то двадцати метрах выход на стадион. Но мне все равно было до ужаса страшно, аж тряслись поджилки.
– Классные шорты, – прогнусавил мерзкий тип мне в самое лицо. Я скривилась и попыталась отвернуться, но он грубо схватил меня за подбородок и повернул к себе лицом. – Я наблюдал за тобой во время занятия. У тебя отличная задница. Давай вечером встретимся. Знаю отличное местечко для нас двоих.
– В твоих мечтах.
– О, сладкая, в своих мечтах я тебя уже нагнул посередине футбольного поля и отодрал на глазах у толпы. – Он мерзко хихикнул, а у меня по коже поползли мурашки.
– Даррел! – услышала я спасительный крик со стороны стадиона. – Оставь девушку!
Повернув голову, я увидела, что к нам быстрыми шагами приближались Адам с Брайаном. Лицо Адама выражало такую злость, как будто он был готов собственными руками разорвать моего обидчика. А тот отпустил меня, поднял руки, как будто сдаваясь, и сделал шаг назад. Повернувшись ко мне, он подмигнул и произнес:
– Поболтаем позже, детка.
В этот момент Адам преодолел оставшиеся пару шагов, схватил Даррела за футболку и буквально вбил в стену. Тряхнув того раз, он снова ударил им о стену.
– Еще раз прикоснешься к ней, на футбольное поле будешь выезжать в инвалидном кресле, процедил Адам сквозь зубы.
– Эй, мужик, – опять противно хохотнув, протянул Даррел, – я ж отпустил ее. Видишь, она свободна.
– Ты меня понял? – переспросил Адам, еще раз ударяя парнем о стену.
–Понял, понял, – уже серьезнее ответил Даррел. Адам отпустил его, тот поправил футболку и, проходя мимо меня, ткнул в мою сторону пальцем. – Хоть табличку навесь или пометь, я не знаю. – Он мерзко загоготал, но шаг ускорил, когда метнул взгляд на Адама.
Брайан прошел мимо меня в мужскую раздевалку, бросив короткое приветствие. Обтирая спиной стену, я пятилась к раздевалке, когда ладони Адама легли по обе стороны моей головы, заставив остановиться. В нос ударил запах пота и свежести, которой всегда пахло от Адама. Даже пот не был способен испортить его запах, и я тихонько втянула воздух носом, насыщаясь этим ароматом.
– Почему от тебя одни проблемы, Триша? – спокойно спросил Адам.
– Никто не заставлял меня спасать. Ты сам вызвался быть рыцарем на побегушках.
– Я пообещал твоей маме присматривать за тобой.
– Со мной все в порядке.
– Я видел. Что это за тряпка на тебе? – зло спросил он, указывая на мои шорты.
– Это одежда, – ответила я, как можно более язвительным тоном. – И то, что тебе это не нра…
Я не успела договорить. Адам схватил меня за локоть и поволок в другую сторону коридора.
– Эй, что ты делаешь? Отпусти меня! – крикнула я, а уже через минуту была буквально затянута в небольшое помещение с крохотным окошком. Кинув быстрый взгляд по сторонам, я заметила швабры, ведра и метлы, расположенные у дальней стены.
Адам схватил меня за плечи и, прижав к закрытой двери, навис надо мной.
– Повторю свой вопрос, – процедил он сквозь зубы. – Что за херня на тебе надета?
Он резко дернул за мои шорты так, что нижняя часть впилась мне в ногу.
– Шорты, придурок.
– Не надевай их больше на уроки.
– Почему? – спросила я, дерзко задрав подбородок. – Тебя волнует внимание парней ко мне?
– Меня, блядь, волнует, что в какой-то момент меня может не оказаться рядом, и ты пострадаешь.
– О, Адам, так ты за меня волнуешься? – Во мне проснулась стерва, которая хотела уколоть его побольнее. – Не надо. За свою Риту волнуйся. Или за девок, которые полируют тебя своими сиськами на поле.
– Ты ревнуешь, – прищурившись, тихо сказал Адам.
– Не ревную, – упрямо отозвалась я, отводя взгляд.
– Посмотри на меня.
Я продолжала пялиться в серую стену, не в силах поднять на него взгляд, потому что знала, что он там увидит: боль и желание, смешанные в огнеопасный коктейль, который разнесет все к чертям, стоит только поднести к нему правильную спичку.
– Триша, – снова позвал Адам.
– Отвали от меня, – резко сказала я.
– Тогда перестань крутить задницей перед каждым встречным, как будто ты шлюха, ищущая следующего клиента.
Его слова подняли лавину внутри меня. Недолго думая, я занесла руку и с громким шлепком опустила ладонь на его гладко выбритую щеку. Голова Адама от удара повернулась в сторону, и он замер. В какой-то момент мне стало страшно. Я не знала этого нового Адама. Что, если он даст сдачи? Что, если не сможет сдерживать агрессию, и ответит мне взаимностью? Я слегка сжалась, пытаясь поймать его взгляд, чтобы понять, что меня ожидает. Пару секунд спустя Адам, сжав челюсти, повернулся в мою сторону.
Как только наши взгляды встретились, Адам схватил меня за волосы на затылке и, стремительным движением приблизив свое лицо к моему, буквально впился своими губами в мои. Чертов Адам и его упругие, нежные, горячие губы. Его запах и сила, с которой он сжимал мои волосы. Я не успела понять, когда это произошло, но его рука была на моей талии, сжимая обнаженную кожу под майкой, а мои руки уже притягивали его за волосы ближе, пока наши языки, словно противоборствующие силы на поле боя, сражались за территорию. Я насыщалась Адамом, как будто это была последняя в жизни возможность коснуться его, почувствовать вкус.
Наш поцелуй прервался так же быстро, как и начался. Адам зажмурился, прижавшись своим лбом к моему. Тишину, заполненную лишь нашим тяжелым дыханием, прорезал его грубый хриплый голос:
– Блядь, Триш.
Адам резко отстранился, отодвинул меня от двери и, не глядя в глаза, вылетел из подсобки. Дверь за ним с грохотом закрылась, заставив меня подпрыгнуть и положить руку на грудную клетку, где колотилось сердце. Оно билось, как раненая птица в клетке, пытаясь проломать себе дорогу на свободу. Дыхание сбилось от нашего голодного поцелуя, и ощущение было таким, словно больше я не смогу дышать полной грудью. Теперь всегда воздух будет поступать в легкие прерывистыми рывками лишь для того, чтобы поддерживать во мне жизнь.
Прислонившись спиной к стене, я невидящим взглядом снова и снова обводила инструменты для уборки, прокручивая в голове произошедшее. Ну и какого черта опять было между нами? Что за странные порывы, рвущие сердце на части? И почему он снова сбежал? Мне надоела эта игра в кошки-мышки, но в глубине души я ею наслаждалась. Как заправская мазохистка, я получала удовольствие от тех крох внимания, которые мне дарил Адам. И это, черт возьми, было печально. Потому что я была жалкой.
Застонав и зарывшись руками в волосы, я попыталась стряхнуть наваждение. Как только дыхание выровнялось и я почувствовала, что краснота от возбуждения сошла со щек, я распахнула дверь и вышла из подсобки.
Глава 19
– Ну что, чувак, уже нашел себе цыпочку на осенний бал? – спросил Брайан, словно хищный кот, прослеживающий движение каждой проходящей мимо нас юбки.
Я откинулся на столик позади себя. Ребро столешницы впивалось в спину, но это были последние более-менее теплые дни в этом году, так что мы с моим новым другом решили насладиться ими, вместо столовой выйдя в обед в университетский двор. Так что я был готов потерпеть полчаса твердую древесину вместо того, чтобы сидеть в душной столовой, насквозь пропахшей жареной картошкой. Судя по столпотворению, не мы одни вышли с этой целью.
– Я туда не пойду, – ответил я на его вопрос.
– Какого черта, мужик? – повернувшись ко мне, спросил он. – Я не спрашиваю, пойдешь ли ты. Я говорю, что пойдешь.
Я хмыкнул.
– Я бы не был так уверен. Я даже на выпускной свой пошел, только чтобы…
– Чтобы что?
Я решил не говорить ему, что появился на выпускном лишь ради того, чтобы присматривать за Тришей. Я с трудом признался в этом самому себе. Что уж говорить о человеке, которого зову другом без году неделю?
– Потому что меня попросила моя девушка.
– О, у тебя есть девушка? – заинтересованно спросил Брайан, и поиграл бровями.
– Была. Мы расстались перед колледжем.
– Красавчик. Правильно, в колледж надо идти холостым. А то потом куда девать такие самоцветы? – хихикнул он, показывая рукой на широкий двор университета, заполненный студентами, в большинстве женского пола. – Но на бал ты должен идти.
– Я никому ничего не должен.
– Слушай, если ты состоишь в футбольной команде, то должен вести активную социальную жизнь уже сейчас. Чтобы когда дойдет дело до драфта, ты отличался не только своим умением бросать мяч, но и выделялся как социально активный человек. Практически выдающийся спортсмен.
Я скривился.
– Я веду социально активную жизнь, – возразил я.
– Трахнуть пару первокурсниц за первые два месяца в универе и посетить пару шумных вечеринок братства – это не активная социальная жизнь, а нормальная жизнь студента. Такого, как, например, Оливер Симмонс. – Брайан кивнул в сторону проходящего мимо старшекурсника. – А у тебя, друг мой, другая роль. Так что на бал ты идешь. – Он прислонился спиной к столешнице позади нас, и, упершись в нее локтями, снова посмотрел прямо. – Выбирай.
– Я пойду, – ответил я. – Но сам.
– Ты скучный.
– А ты иди в задницу. Ладно, я на литературу. – Я встал со скамейки.
– Кстати, Тришу пригласил Джо.
Я застыл, уже занеся ногу для первого шага, и повернулся к Брайану. Он покивал с кривоватой улыбкой, которую тут же хотелось смазать кулаком. Видимо, мой взгляд, полный раздражения и ярости, подсказал ему мои намерения, потому что улыбка тут же слетела с его лица.
– Чувак, ну не может такая красивая девчонка оставаться одна вечность. Это нормально, что ее замечают другие парни. И вообще, если ты ревнуешь, советую что-то с ней решить. Иначе она рано или поздно перестанет смотреть на тебя, как на божество и будет смотреть, как на мебель.
– Личный опыт? – резко спросил я.
– К сожалению, – искренне признался он.
Стукнувшись кулаками с другом, я пошел в аудиторию, в которую меня едва несли ноги. Я знал, что она будет там. Мне три дня успешно удавалось избегать Триши, но Брайан был прав. Если я хотел к окончанию университета проявить себя и попасть в драфт, мне стоило работать над собой, в том числе и хорошо учиться. Во всяком случае, стараться.
Я быстро прошел в конец аудитории и устроился в двух рядах позади парты, где всегда сидела Триша. Да-да, я не мог удержаться от того, чтобы сверлить ее затылок взглядом на протяжении целой пары. Я снова и снова прокручивал в голове воспоминания о мягкости и запахе ее волос. Я сжал кулаки, чтобы избавиться от покалывания, когда картинка нашего поцелуя в подсобке слишком явно всплыла в голове, заставляя натягиваться джинсы в районе ширинки. Чертова Триша.
Опустив голову, я начал бессмысленно листать ленту Фейсбука, пока занятие не началось. Подняв взгляд от телефона, чтобы посмотреть на вошедшего профессора, я невольно уткнулся взглядом в тонкую шею и мягкие светлые волосы, собранные в небрежный пучок и заколотые карандашом. Я мысленно усмехнулся, глядя на сооружение на голове Триши. Даже такая прическа ее не портила.
Всю лекцию я изводил себя, глядя на Тришу. Несколько раз она поворачивала голову в сторону, как будто давая мне понять, что знает, что я смотрю на нее. А мне хотелось подхватить ее, унести из аудитории прямо в мою комнату, раздеть и изучать губами каждый дюйм ее тела. Хотелось нежно целовать каждый изгиб, лаская языком тонкую бархатную кожу. Смотреть, как она извивается в моих руках, слышать стоны и тяжелые вздохи. А потом нагнуть ее над кроватью и жестко ворваться в нее, чтобы наказать.
Блядь, кого? Ну кого я собрался наказывать? Ее не в чем винить. Триша всегда была рядом, когда была мне нужна. А я не был. Я бежал от нее подальше, и продолжил это делать. Потому что не мог позволить себе влюбиться в нее. Когда я нес на руках скрюченную от боли и рыданий маму в ее комнату после предательства отца, я дал себе обещание, что никогда никого не подпущу близко к себе настолько, чтобы мне могли причинить боль. К сожалению, Триша была той, кто подобрался ближе всех. И теперь я делал все возможное, чтобы вытравить ее из своих мыслей. И это давалось чертовски тяжело.
За секунду до звонка я подскочил со своего места, выбежал из аудитории и университета, и уже через несколько минут был у дома братства. Дернув входную дверь, побежал в свою комнату, игнорируя приветствия своих соседей. Захлопнув дверь в спальню, я рухнул на кровать. Как только я смог сделать полный вдох и медленно выпустить воздух из легких, в кармане зажужжал мой телефон, поставленный на вибро-режим. Достав гаджет и посмотрев на экран, я скривился. Отец. Он не вовремя. Теперь он всегда не вовремя.
– Сын, – раздался в трубке голос, как только я ответил на звонок.
– Привет, – равнодушно произнес я.
– Как ты?
– Сегодня или вообще? – спросил я с издевкой.
– Адам…
– Чего тебе надо? – прервал я.
– Хочу встретиться и поговорить. Как-то неправильно, что мы живем в одном городе, и не видимся.
– Ты не сильно рвался встретиться со мной после того, как изменил маме.
– Я был занят переездом, – устало произнес отец.
– О, так ты уже распаковал коробки и хочешь пригласить меня на новоселье? Может, и со шлюхой своей познакомишь?
– Подбирай слова, я все еще твой отец.
– Ты перестал им быть, когда променял семью на девку.
– Адам! – прикрикнул отец.
Я сбросил вызов.
– Вот и поговорили, – выдохнул я тихо, глядя в белый потолок.
Это был наш третий разговор после измены отца, и он даже продлился на пару предложений дольше, чем предыдущие.
– Да твою ж мать! – выкрикнул я, бросая телефон в стену.
Злость змеилась по моим венам, раздувая их и будоража мысли. Я подскочил с кровати. У меня было ощущение, что ни в одном из мест на Земле мне не было покоя. В университете были Триша и Брайан, постоянно напоминавшие мне, какую, возможно, ошибку я совершаю, отказываясь от своих чувств к девушке. В комнате мысли о Триш. А теперь эти четыре стены еще и осквернены разговором с моим придурком-отцом. Пнув лежащий на полу ботинок, я подошел к шкафу. Быстро переодевшись в шорты и футболку, обув кроссовки, я схватил телефон, поставил на место отвалившуюся батарею и заднюю панель. Взяв с комода плеер, я засунул наушники в уши, включил самую тяжелую песню, которая у меня была. Быстро покинув дом, я сорвался на бег. Обежав кампус три раза, я чувствовал, что моей энергии еще хватило бы, чтобы осветить пару небольших деревень где-нибудь в Африке, поэтому ноги сами понесли меня в спортзал.
К счастью, до регулярно тренирующихся людей было пока рановато, так что зал с грушей был свободен. Захлопнув за собой дверь и бросив на скамейку гаджеты, я подскочил к груше и начал лупить ее кулаками, практически не прерываясь, чтобы сделать следующий вдох. Перед глазами всплывало лицо отца и перекошенное мамино, когда она узнала о его измене. Ее боль и страх, смешанный в чертов взрывной коктейль, который был способен поставить меня на колени. Каждая ее эмоция была пропущена через меня, добела накаляя нервные окончания. Я отчетливо помнил то, как давление распирало мне череп, когда я задавался вопросом: «За что он так с ней поступил?». Возможно, я был слишком наивен, чтобы понимать, что во взрослой жизни все устроено по-другому. Но до этого ужасного случая я и правда верил в то, что брак заключается на всю жизнь. Среди моих знакомых не было разведенных людей. Что говорить? Отец очень быстро и жестоко вернул меня в реальность, показав истинное уродство этого мира. В тот день я простился с наивностью и впервые познал агрессию.
Задыхаясь, я остановился и прижался лбом к груше, закрыв глаза. Тут же образы отца и матери заменило лицо Триши. Ее запах, нежная кожа, улыбка, слезы. Вернулось каждое воспоминание о ней. Когда мозг, сортируя сцены с Тришей, дошел до момента, когда я в окно сквозь дождь наблюдал, как Ник обнимал ее и ласкал, ярость вернулась с новой силой. Распахнув глаза, я с остервенением бросился на грушу, как будто мог вернуться в тот день. Словно я прорвался бы сквозь дождь, влез в ее окно, и на месте нынешней груши оказалось бы лицо того парня. Господи, мне хотелось переломать ему каждый палец, который касался ее кожи. Сломать его нос, чтобы тот не мог вдыхать ее запах. И ноги, чтобы он не мог вернуться в следующий раз в ее комнату.
Когда я в следующий раз прервался, то увидел, что кулаки сбиты в кровь. Я забыл намотать бинты. Но тогда я приветствовал физическую боль. Легкие горели от недостатка кислорода, кулаки саднили, а голова раскалывалась от распирающих ее мыслей. И только сердце не разрывалось. Оно протяжно ныло, создавая в груди средоточие пронзительной тупой боли, которая как будто сжирала меня изнутри, прожигая каждую часть тела. Я почувствовал, что щеки мокрые от слез. Даже сам не заметил, когда они побежали. Я вытер их тыльной стороной ладоней и, схватившись за грушу, тяжело и быстро дышал, пытаясь восстановить нормальный ритм, чтобы организм получил достаточную дозу спасительного кислорода. Возможно, если бы мне удалось вдохнуть полной грудью, в ней перестало бы так саднить. Я потер ладонью грудную клетку, как будто сам себя успокаивая.
– Скотт! – услышал я между песнями.
Резко подняв голову, я увидел тренера Уильямса. Я вытянул наушники и услышал, что зал уже наполнился людьми и зажил нормальной жизнью. Сколько же я здесь пробыл?
– Адам, у тебя все хорошо, сынок? – спросил тренер, подходя ближе.
– Да, тренер, – ответил я. – Уже хорошо.
– Твои кулаки. – Он показал на мои руки. – Завтра будет болеть.
– Я в курсе.
– Используй мазь, чтобы быстрее заживало. Это может мешать на поле.
– Хорошо, тренер. – Я взял с лавки свои гаджеты и направился к выходу. На сегодня с меня было достаточно. – Хорошего вечера.
– Ты ведь знаешь, что всегда можешь поговорить со мной? – донеслось мне в спину.
– Хороший вы мужик, тренер, – тихо отозвался я, и, не поворачиваясь, махнул ему рукой. – Пока.
После горячего душа я упал на кровать и отключился как по щелчку пальцев. Для одного дня было слишком много эмоций, боли и злости. И разговоров. Да, разговоров было слишком много. Мне просто нужно было поспать, послав все к чертям. И завтра определенно станет лучше.
