Карл Август Виттфогель
Восточный деспотизм. Сравнительное исследование тотальной власти

Глава 1
Естественная среда гидравлического общества

Изменяющийся человек в изменяющейся природе

В противовес популярным представлениям о том, что природа никогда не меняется, породившим теории статического энвиронтализма и их столь же статические опровержения, природа изменяется очень сильно, когда человек, в ответ на простые или сложные исторические вызовы, коренным образом меняет свое техническое оснащение, социальную организацию и свои взгляды на то, что его окружает. Человеческое воздействие на среду, в которой он живет, не прекращается ни на минуту. Люди постоянно изменяют эту среду, вводя в действие новые силы, и это помогает им перейти на новый уровень действий. Достижим ли этот уровень и к чему это приведет, если человек сумеет на него подняться, зависит, во-первых, от институционального порядка, а во-вторых, от конечной цели его действий. Человеку доступны физический, химический и биологический миры. Таким образом, при одинаковых институциональных условиях разница заключается лишь в природных условиях, которые позволяют – или мешают – развивать новые формы технологии, существования и социального контроля.

Водопад интересовал примитивного человека очень мало – лишь как ориентир или объект поклонения. Когда же человек, ведущий оседлый образ жизни, развил промышленность до высокого механического уровня, он стал использовать энергию падающей воды. На берегах рек появилось много новых сооружений – водяных мельниц. Обнаружение технического потенциала, заключенного в угле, заставило человека исследовать недра, а водяные мельницы стали романтическими памятниками на измененном индустриальном ландшафте, в котором стали доминировать механизмы, использующие силу водяного пара.

Позже человек научился использовать энергию электричества, и снова его внимание обратилось на падающую воду. Но даже тогда, когда инженер XX века сооружал электростанцию на том самом месте, где раньше стояла мельница, снабжавшая энергией текстильную фабрику, он приводил в действие новые силы на старом месте. Природа обрела новую функцию и постепенно стала выглядеть по-другому.

Историческое место гидравлического общества

То, что справедливо для индустриального ландшафта, справедливо и для сельскохозяйственного. Гидравлический потенциал регионов, имеющих дефицит воды, можно использовать только при специфических исторических обстоятельствах. Вододефицитные регионы были известны человеку еще с незапамятных времен; но, пока он зависел от сбора трав, охоты и рыболовства, нужды в плановом контроле над водой у него не было. Только научившись использовать репродуктивные процессы растений, он начал оценивать, какие возможности для сельского хозяйства существуют в тех аридных регионах, где имеются не только атмосферные осадки, но и другие водные ресурсы. И он начал использовать новые качества старого места, создавая небольшие ирригационные сооружения, которые снабжали водой его поля (гидроагрокультура) и/или крупномасштабные, управляемые правительством фермы (гидравлическая агрокультура). Только после этого стало возможным возникновение деспотических образцов правления и общества.

Появление подобных образцов возможность, но отнюдь не необходимость. Крупные предприятия водного контроля не создавали гидравлического порядка, если они были частью более широкого негидравлического хозяйства. Ирригационные сооружения в долине реки По, в Венеции и Нидерландах изменили условия в этих регионах, но ни в Северной Италии, ни в Голландии не появилось гидравлической системы управления и собственности. Даже мормоны, создавшие процветавшее гидравлическое сельское хозяйство в центре аридных районов Северной Америки, не смогли полностью уберечься от политического и культурного влияния широкой индустриализации окружающей их среды. История более поздних дней показала организационный потенциал крупномасштабной ирригации и ограничения, которые накладывало на развитие гидравлических институтов доминирующее западное общество.

Таким образом, слишком малые и слишком большие запасы воды не обязательно приводят к правительственному контролю за ее использованием; да и сам этот контроль не обязательно должен включать деспотические методы управления. Только выше уровня добывающей экономики, за пределами влияния мощных центров дождевого сельского хозяйства и ниже уровня индустриальной цивилизации, основанной на частной собственности, человек, реагирующий особым образом на ландшафт, созданный недостатком воды, создает специфический гидравлический порядок жизни.

Природное окружение

При одинаковых исторических условиях основной причиной решающих различий в человеческих институтах, скорее всего, становится различие в природных условиях

Многие факторы порождали различия в сельском хозяйстве народов в доиндустриальную эпоху, но самым главным было различие в засушливых районах, в которых, помимо атмосферных осадков, имелись и другие доступные источники воды. При этом условии сельское хозяйство, существовавшее в доиндустриальную эпоху, имело решающее значение для людей, ибо оно снабжало их продуктами питания и организовывало человеческие отношения. Если человек хотел обрабатывать сухие, но потенциально плодородные земли, с постоянной отдачей для себя, то ему необходимо было подвести к ним воду. Изо всех задач, которые ставила перед людьми природа, задача обеспечения сухих земель водой сильнее всех других стимулировала создание гидравлических методов социального контроля.

Природные условия, необходимые для сельского хозяйства

Вода – не единственное условие для успешного земледелия. Для организации сельскохозяйственного производства человек должен иметь участок с плодородной почвой, семена различных растений, необходимое количество воды и подходящие температурные условия (достаточное количество тепла и продолжительный вегетативный сезон). Кроме того, участок земли должен располагаться там, где рельеф позволяет вести ее обработку (то есть на равнине или в предгорьях).

Все эти факторы совершенно равнозначны; отсутствие хотя бы одного из них уничтожает агрономическую ценность всех остальных. Человек не сможет использовать землю до тех пор, пока этот недостаток не будет устранен.

Ряд необходимых факторов делают компенсирующие акции невозможными; другие способы

Эффективность компенсирующих действий зависит от одного условия – легко ли можно устранить недостачу одного из природных условий. Некоторые из них можно считать неустранимыми, ибо при данных технологических условиях они человеку не подвластны. Другие же поддаются человеческим усилиям – ими можно управлять, а в случае необходимости даже изменять.

Главными постоянными элементами сельскохозяйственного ландшафта являются температура и рельеф. Они были ведущими в древние времена и остались такими и по сей день. Попытки изменить влияние температуры в доиндустриальную эпоху не привели, по очевидным причинам, к успеху. Даже появление систем центрального отопления и кондиционирования воздуха не привело к нужным переменам. Человеку не удалось изменить и космические условия, которые в конечном счете и определяют температурные условия на Земле.

Рельеф также почти не подвластен человеку. Лишь небольшие изменения поддаются его усилиям – выравнивание полей или террасирование склонов. Чаще всего это связано с обводнением полей. Но до появления мощной современной техники и сильных взрывчатых средств рельеф Земли оставался практически неизменным. Даже там, где поля обрабатывают механизмами, сельское хозяйство, как и раньше, процветает на равнинах, высоких плато или на пологих склонах холмов, а не в районах, где высятся горные хребты.

Зато растения и почвы легко поддаются человеческим действиям, и фермеры профессионально ими манипулируют. Они могут пересадить полезные растения туда, где их нет. Впрочем, такие действия совершают лишь время от времени; когда цель достигнута, их прекращают. В определенных сельскохозяйственных районах селекционные операции повторяются снова и снова; но растения покрывают землю неравномерно, и, хотя при определенных условиях фермеры могут трудиться в команде, природа отдельных растений или их сочетаний такова, что успешное культивирование не требует крупномасштабной кооперации работников. До появления механизмов сельское хозяйство развивалось очень эффективно даже тогда, когда за урожаем ухаживал всего лишь один человек или небольшая группа людей.

Второй переменный фактор, а именно почва, тоже подчинялся вышеизложенному правилу, и лишь относительно тяжелый вес приборов для распыления удобрений накладывал определенные ограничения. Семена и сами растения часто перебрасывали в те места, где ощущался их недостаток, зато почву перемещали крайне редко. Нет сомнений в том, что поля с малоплодородными почвами улучшались, благодаря доставке хорошего грунта из других мест, но такие действия мало изменяли характер почв в основных сельскохозяйственных районах Земли. Усилия людей были в основном направлены на повышение плодородия полей с помощью вспашки плугом, разрыхления ее мотыгой или вскапывания лопатой, а также внесения удобрений, которые улучшали ее химический состав.

Таким образом, почва поддается манипуляциям, но такого типа, который требует определенного количества рабочих, которое не превышает число необходимых для культивации растений. И даже в условиях примитивного хозяйства, когда расчисткой земли и сбором урожая занималось большое число людей, вспашка полей требовала лишь одного или нескольких работников.

Особые свойства воды

По сравнению с этими условиями вода обладает специфическими особенностями. Температура и рельеф поверхности, из-за их соответствующих космических и геологических изменений, практически сводили на нет или сильно ограничивали человеческие действия в доиндустриальную эпоху и после нее. По сравнению с этими факторами водные массы никогда не были слишком далекими или слишком крупными, чтобы ими нельзя было манипулировать. В этом отношении вода схожа с двумя другими переменными: растительностью и почвой. Но она отличается от них способностью к движению и способами, которые позволяют этим движением управлять.

Вода тяжелее многих растений. Тем не менее управлять ею гораздо удобнее. Подчиняясь закону гравитации и обладая способностью просачиваться в почву, вода автоматически течет к самому низкому месту в данном районе. Во всех сельскохозяйственных ландшафтах вода является природной переменной par excellence.

И это еще не все. Стекая автоматически, вода скапливается неравномерно: либо под землей в виде грунтовых вод, либо на поверхности в отдельных углублениях (впадинах, прудах, озерах) или же движется вдоль своего русла (в ручьях, реках). В районах достаточного увлажнения эти объекты имеют подчиненное значение, но там, где имеется дефицит влаги, они приобретают огромную важность. Человек, имеющий дело с водой, оперирует с веществом, которое не только подвижнее других агрономических переменных, но и массивнее их.

Последняя особенность создает для человека особые трудности, когда он пытается подчинить себе огромные массы воды. И он может делать это только там, где позволяют природные и технологические условия. Ни одна операция с почвами или растениями не заставляет его работать в кооперации с большим числом людей. Но величина водных ресурсов, за исключением ручьев и небольших речушек, ставит перед человеком техническую задачу, которую он сможет решить только в том случае, если будет сотрудничать с огромным числом людей.

Существует ли необходимость использования гидравлического потенциала?

Открытая историческая ситуация и известные способы ее решения

Стимулирующее противоречие, заключающееся в ландшафте, который имеет огромный гидравлический потенциал, очень хорошо заметно. Такой ландшафт получает недостаточное количество осадков или вообще их лишен, но имеет другие доступные ресурсы влаги. Если человек решает, что их надо использовать, он может превратить сухие земли в плодородные поля и сады. Может, но захочет ли? Что заставляет его заняться делом, которое потребует огромных усилий и связано с высокопроблематичными последствиями?

История показывает нам, что такое решение принимали многочисленные группы людей. Но в то же время множество других от него отказывались. В течение нескольких тысячелетий племена собирателей, охотников, рыболовов и пастухов жили в регионах, обладавших огромным гидравлическим потенциалом, часто в соседстве с людьми, занимавшимися ирригацией, но лишь немногие отказались от своего привычного образа жизни ради гидроагрокультуры.

Впрочем, следует отметить, что у людей не было крайней необходимости использовать новые возможности, которые предоставляла им природа. Ситуация была открытой, и создание водных сооружений представляло собой одну из нескольких возможностей. Тем не менее люди выбирали этот курс так часто и в таком большом количестве мест, что мы можем сделать вывод, что эта процедура была регулярной.

Человек всегда выбирает то, что сулит ему какие-либо выгоды. В тех случаях, когда внутренние или внешние причины предлагают ему изменить технологию, материальное производство или социальные отношения, он сравнивает преимущества существующего положения дел с преимуществами – или недостатками – того положения, которое возникнет в результате перемен. Для достижения поставленной цели необходимо будет приложить огромные усилия, которые заставят его отказаться от приятных действий в пользу неприятных, а также осуществить социальную и культурную адаптацию, которая может привести к потере личной или политической независимости.

Если сумма преимуществ решительно перевесит все будущие жертвы, человек станет стремиться к переменам и начнет действовать; если же преимущества покажутся ему проблематичными, то он предпочтет, чтобы все осталось таким, как было. И здесь, как и везде, бюджет представляет собой сочетание материальных и нематериальных вещей; попытка сформулировать их исключительно в терминах большего или меньшего количества сооружений или товаров окажется несостоятельной. Материальные соображения, разумеется, играют очень большую роль, но истина может быть установлена только в том случае, если полностью оценены такие факторы, как личная безопасность, отсутствие насилия и проверенные временем образцы мышления и действий.

Историки культуры придают большое значение такому факту: в течение недавней эпохи геозоологии отдельные группы людей занялись сельским хозяйством, позволяющим добыть пропитание; оно могло быть их основным занятием, а могло стать лишь вспомогательным. Тех, кто выбрал сельское хозяйство в качестве главного, было больше. Нет сомнений, что этот выбор повлиял на судьбу человечества самым решительным образом. Тем не менее любая ссылка на закон признанного преимущества должна учитывать, что многие племена первобытных людей не занялись растениеводством ни в древние времена, ни даже после появления мощных стратифицированных аграрных цивилизаций.

Аграрная альтернатива не стала особенно привлекательной для групп людей, не желавших заниматься сельским хозяйством в те времена, когда оно было примитивным, а лидерство – не всеобъемлющим. Однако после расслаивания сельскохозяйственных сообществ выбор стал более осознанным. Власть, которой обладали в соседних аграрных странах правительства и богатые землевладельцы, стала отпугивать людей, ибо переход к земледелию мог привести к тому, что они вынуждены будут подчиниться жестоким методам политического контроля и контроля за собственностью. Очень часто новые поля неподалеку от лагеря своих бывших соплеменников обрабатывали жены и дети соседнего племени, которые были захвачены в плен, а доминирующие члены племени, то есть взрослые мужчины, упорно не желали отказываться от охоты, рыбной ловли или пастушества. Многие примитивные люди, страдавшие от голодных лет или даже долгих периодов недоедания, не желая превращаться в земледельцев, демонстрировали огромную привлекательность нематериальных ценностей, когда материальная безопасность могла быть достигнута только ценой политического, экономического и культурного подчинения.

Признанное преимущество ирригационного сельского хозяйства

Переход к орошаемому земледелию породил еще более сложную проблему выбора. Главный выбор – начинать или не начинать гидроагрокультуру там, где ее до этого не было, обычно делала группа людей, которая была знакома с технологиями примитивного орошения полей.

Второстепенный выбор – надо ли подражать уже созданной ирригационной экономике или нет, вставал не только перед людьми, выбравшими орошение, но и перед теми, кто этого выбора еще не сделал. Кочевнику приходилось труднее всех – он был не готов к этому с технической и культурной точек зрения. В обоих случаях выбор становился еще более сложным, когда обращение к материально более привлекательной ирригационной экономике приводило к снижению и без того очень низкого социального и политического статуса людей.

Именно по этой причине многие сообщества, занимавшиеся дождевым земледелием в Юго-Западном Китае, Индии и Мезоамерике, а также большое число охотничьих, рыболовных и пастушеских племен, живших на границе с миром, занимавшимся орошаемым земледелием, отказались от этого выбора. Их ждала разная судьба, но, какой бы она ни была, история предложила им этот выбор, и люди его сделали, но не как пассивный инструмент судьбы, а как разумные существа, активно участвовавшие в формировании своего собственного будущего.

Если… то…

Ирригационное сельское хозяйство всегда требует от людей более крупных физических усилий, чем дождевое, но оно приводит к радикальным социальным и политическим переменам только при наличии особых геоисторических условий.

Строго локальные задачи копки, сооружения дамб и распределения воды может выполнить любой крестьянин в одиночку, одна семья или небольшая группа односельчан. В этом случае крупных организационных шагов не требуется. Гидроагрокультура, то есть фермерское хозяйство, основанное на мелкомасштабной ирригации, увеличивает количество продуктов, но оно не требует той организации и социального контроля, которые были характерны для гидравлического сельского хозяйства и восточного деспотизма.

Подобная организация появляется лишь тогда, когда экспериментирующие сообщества фермеров обнаруживают крупные резервуары воды в засушливых, но потенциально плодородных районах. Если ирригационное сельское хозяйство зависело от эффективного управления большими объемами воды, то решающим фактором становилась главная особенность воды – ее тенденция скапливаться в больших водоемах.

Большие объемы воды можно распределить и держать в нужных границах только с помощью массового труда; а труд больших масс людей должен быть скоординирован, подчинен строгой дисциплине и возглавлен. Так, крестьяне, желавшие превратить аридные низменности и равнины в плодородные земли, вынуждены были вырабатывать организационные структуры, которые – в условиях, когда еще не существовало машин, – давали лишь один шанс на успех: надо было работать совместно со своими товарищами и подчиняться управляющему органу.

И снова история следовала не линейным путем, а тем, который был продиктован необходимостью. Имелись альтернативы, и те люди, которые их видели, могли сделать свой выбор. Но каким бы этот выбор ни был, он существовал лишь в рамках, которые устанавливало ограниченное число возможностей.

Таким образом, переход к гидравлическому сельскому хозяйству или отказ от него проходил вовсе не беспорядочно, ибо он подчинялся заданному направлению. Различные решения демонстрировали регулирование условий и мотивации. Однако относительное равенство выборов вовсе не означало равенства в конечном результате. Подавляющее большинство охотников, рыболовов и крестьян, которые сохранили привычный образ жизни, превратились в бедняков, а некоторые из них вообще прекратили свое существование. Но некоторые группы, занимавшиеся смешанной экономикой с небольшой долей гидроагрокультуры, оказались достаточно сильными, чтобы навязать свою волю соседним гидравлическим цивилизациям.

Кочевники появились как самостоятельные народы сравнительно поздно и в особых географических условиях. Они часто выступали против всех видов сельского хозяйства и в ряде случаев совершали набеги и завоевывали народы, коренным образом изменяя политическую и социальную структуру подчиненных им аграрных цивилизаций.

Представители дождевого сельского хозяйства творили историю в отдельных районах Запада, природные условия которых подходили для этого типа экономики. Но все гидравлические агрокультуры сумели перерасти и победить большинство соседних народов только в тех случаях, когда местные условия и международные события были благоприятны для агроуправляемой экономики и государственных методов управления.

Пионеры гидравлического сельского хозяйства, как и пионеры дождевого земледелия, не знали, к чему, в конечном счете, приведет их выбор. Стремясь достичь преимущества, они начали создавать у себя институты власти, которые увели их далеко от начального пункта. Их наследники и последователи создали колоссальные политические и социальные структуры; но это было сделано за счет ущемления многих свобод, которые консервативные люди пытались сохранить и частично сохранили.

Аридные^[1], семиаридные и гумидные^[2] области: гипотетические образцы взаимодействия и развития

В поисках преимуществ крестьяне, жившие в районах с достаточным увлажнением, стали экспериментировать с гидроагрокультурой не только в пустынных областях и в степях, но и там, где влаги было достаточно и где можно было выращивать растения, требующие орошения, и в первую очередь рис.

Первые два типа ландшафтов, взятые вместе, покрывают почти три пятых земной поверхности. В пределах этой области каждый из трех типов потенциальных гидравлических ландшафтов мог играть особую роль, особенно в период формирования гидравлической экономики. В главном секторе, который включает в себя все три типа, в семиаридных (полупустынных) регионах условия очень хорошо подходят для небольших, постепенно разрастающихся предприятий водного контроля. Аридные регионы представляют собой прекрасную опытную площадку для испытания новых технологий. Семиаридные регионы и регионы с достаточным количеством влаги еще больше выигрывают от технического и организационного опыта, приобретенного в успешной борьбе человека с пустыней.

Таким путем, вероятно, и распространялось гидравлическое сельское хозяйство в столь удаленных друг от друга регионах, как Древняя Месопотамия, Индия и западная часть Южной Америки. В пустынных ландшафтах, вероятно, развитие шло другим путем, а там, где большую часть занимают полупустыни, был избран третий путь.

Во всех этих случаях наличие или отсутствие рядом гумидных районов усложняло развитие. В Египте у собирателей, охотников и рыболовов сельское хозяйство, по-видимому, играло второстепенную роль. Люди, жившие по берегам Нила, которые ежегодно во время разливов реки затопляла вода, освоили сельское хозяйство еще задолго до того, как оно приобрело в стране ведущую роль. В Центральной Америке и в Китае нельзя исключать вторжения захватчиков из Южной Америки и из Внутренней и Южной Азии соответственно. Но эти внешние вторжения были не нужны; если они происходили на самом деле, они были эффективны только потому, что крестьяне, жившие в районах с обилием дождей, помогали соседям признать преимущества новой технологии.

В Древнем Китае полуаридный Север и Юг, где выращивали рис, создали весьма эффективные способы сотрудничества. Под влиянием рисовой культуры Юго-Восточной Азии в районе реки Янцзы появились древние государства; но именно полуаридный (полупустынный) Север долгое время служил доминантным центром власти и культурного развития во всей Восточной Азии. В Индии пустынные, полупустынные и влажные регионы Севера опередили в своем развитии чрезмерно влажные районы Бенгалии.

Все эти идеи о причинах неравномерного развития относятся к разряду гипотез. Однако вопрос, соответствуют ли они истине или нет, никак не влияет на наш анализ общественной структуры. Тем не менее о них следовало упомянуть, ибо наши современные археологические данные и исторические знания сообщили нам о высокодинамичном взаимодействии различных типов ландшафтов, которые, комбинируясь, сформировали крупные области гидравлической цивилизации.