Карина Верная
От себя
16. «Не до шуток»
– Девушка! Вы куда? Туда нельзя! – симпатичная круглолицая девица в коротенькой блестящей юбчонке, догоняет меня и преграждает путь.
– Я к Дане… К Даниилу Василькову. Я вам звонила несколько часов назад.
– Вы записаны? – черты её лица ужесточаются, тон становится строже.
– Нет! Я его невеста. Соня!
– Я не могу вас пропустить! – скрещивает руки под грудью и прищуривается.
– Это ещё почему?
– Даниил уже уехал.
– Вы же по телефону мне сказали, что он до четырёх на совещании…
– Да, но совещание закончилось в три. Сегодня многих отпустили раньше… – в её голосе сквозит явная обида.
Что за бред…
– А вы не могли бы его набрать?
– Это ещё зачем? Вы же его невеста. Вы ему и звоните.
– У меня телефон сегодня сильно глючит весь день.
Ну не говорить же ей, что Даня по неизвестным причинам мне не отвечает.
Девушка недоверчиво прикусывает губу и хмурится. Видно, что не хочет давать свой смартфон, она ищет предлог отказать. А ещё у меня появляется стойкое ощущение какой-то враждебности, исходящей от неё. От этого хочется поёжиться, но я твердо повторяю свою просьбу.
– Можно мне позвонить с вашего телефона?
– Позвоните с рабочего! – девушка недовольно дефилирует к стойке и протягивает мне какую-то простенькую модель мобильного.
В знак благодарности я киваю и отхожу от неё подальше, к небольшому дивану для клиентов.
Пальцы практически не слушаются, когда я по памяти набираю номер Дани. Он берет сразу.
– Да! Слушаю тебя, Алёна!
Алёна, значит!
Приложив немало усилий, проглатываю едкий комок досады, застрявший в горле. Мне Васильков буквально пять минут назад не ответил.
– Это Соня. Что у тебя случилось? Почему ты не берёшь трубку? – не могу скрыть волнение и отчаяние в срывающемся голосе. – Ты где?
– А ты где, Соня? Что ты делаешь в офисе? – упрёк вперемешку с негодованием сбивает меня с толку.
– Я потеряла тебя… Ты целый день игнорируешь мои звонки и сообщения. Что случилось?
– Ничего. Я еду к родителям. Сегодня переночую у них.
– Что? Но… Но почему? Мы же завтра едем праздновать Новый год к твоим друзьям… – окончательно теряюсь, потому что не узнаю своего жениха.
От предположений – одного хуже другого – мороз бежит по коже.
– Уже не едем.
– Дань, я не понимаю… Что случилось?
– Давай, когда я захочу с тобой поговорить, я сам тебя наберу, хорошо?
Каждое слово как хлёсткая пощёчина.
И не дав мне ответить, Даня сбрасывает вызов.
Растерянным взглядом бегаю по холлу его офиса, нарвавшись на подозрительно ехидный взгляд круглолицей секретарши. Только сейчас до меня доходит, что она всё это время стояла и внаглую подслушивала наш разговор. И теперь не может скрыть радости на лице, глядя на моё состояние.
Не говоря ей ни слова, я кладу трубку на стойку и пулей вылетаю из офиса.
Он не хочет меня видеть! Не хочет разговаривать! Должно быть, он как-то узнал о… Но как?! Как, черт возьми?! И если это действительно правда, то мне конец…
Мама утром даже не стала слушать мои сбивчивые объяснения. После произнесённого мной слова «измена» её словно подменили.
«Не втягивай меня в это!» – прошипела она на признание и шумно ушла в другую комнату. Торопливо засобиралась на работу и, не сказав мне больше ни слова, покинула квартиру, громко хлопнув дверью.
Валя тоже, как назло, не отвечала, хотя я каждые полчаса проверяла почту. Может, ей позвонить? Сколько сейчас времени в Японии?
Выйдя на улицу, я застыла в замешательстве. Погода испортилась. Резко потемнело, и усилился ветер. При этом снег мело со страшной силой. Однако это просто цветочки по сравнению с тем, что сейчас шумело, пульсировало и кровоточило у меня внутри.
Спрятав часть лица в воротник куртки, я медленно побрела вперёд, борясь с сильным потоком воздуха и осадков, которые били наотмашь, точно хотели остановить.
Лучше бы память мне стёрли! А именно – вчерашний вечер…
– Что у тебя с Константином Станиславовичем, Сычёва? – Элла Львовна нагло цепляется за мой локоть, разворачивая лицом к себе.
– Вы о чём? – резко выдергиваю назад свою руку и с вызовом смотрю ей прямо в глаза.
– Дурочкой не прикидывайся! – буравит меня пьяным взглядом, в котором читается ярая неприязнь. – Я видела, как вы вдвоём растрепанные выходили из того служебного помещения. Ты ещё платье поправляла…
– И что? – невозмутимо натягиваю на себя маску безразличия, втайне мечтая, чтобы хоть кто-нибудь шандарахнул меня по голове.
Возможно так получится забыть последний час моей никчемной жизни.
– Бесстыжая! Он же женат! – святая женщина практически ультразвуком взывает к моей совести.
– А вы повторяйте себе эту фразу каждый раз, когда пытаетесь зажать его в темном углу. Договорились?
– Что??? – краснеет и задыхается от возмущения. – Да… Да как ты смеешь?! Я… Я никогда…
Вскидываю ладонь в жесте: «Отвали!» и разворачиваюсь к лестнице.
Борясь с первыми последствиями от запоздалого осознания, я торопливо устремляюсь к выходу, больше ни секунды не сомневаясь в том, что расплата за содеянное не заставит себя долго ждать.
На долю секунды мелькнула мысль: а что, если это Элла Львовна промыла мозги моему Дане? Вдруг она что-то ему сказала?
Также быстро отметаю это предположение.
Когда бы она успела? Да и откуда у неё контакт Дани? Это чушь… Она, конечно, после вчерашнего меня люто ненавидит, но сомневаюсь, что смогла бы так резво отомстить.
Тогда кто? Мама? Навряд ли. Она же просила не впутывать её…
Меня греет иллюзия, что, может, поведение Дани это какая-то ошибка. Что, если оно вообще никак не связано со мной и Симановичем, и всему есть другое логичное объяснение?
Устав от бесцельных скитаний по метели и окоченев окончательно, я поддаюсь соблазну забежать в ближайшее кафе и чем-нибудь согреться.
Вокруг всё празднично украшено гирляндами и другими предметами новогодней атрибутики. Люди за столами весело болтают, смеются, пьют глинтвейн и предвкушают завтрашнюю ночь, когда можно будет все начать с чистого листа.
Будет ли у меня такая возможность?
– Ваш чай с дольками мандаринов и корицей!
– Спасибо.
Официант удаляется, а я продолжаю залипать на белоснежное буйство погоды за окном, понятия не имея, что мне делать дальше.
Вздрагиваю от короткой вибрации телефона под ладонью.
Снова сообщение от Симановича.
«Соня, с тобой всё в порядке? Почему ты не пришла на работу?»
Хочется ответить: «Сдохла вашими стараниями!», но я просто удаляю сообщение.
Чего он ко мне привязался?! Не всё, что хотел, получил?
Сейчас я испытываю к нему только отвращение. Да и к себе тоже.
– Девушка! Может, составить вам компанию? Я заметил, что вы скучаете…
Ко мне без спросу подсаживается какой-то парень. На вид ему лет двадцать. На смазливом лице самоуверенная улыбка, которую хочется сцарапать ногтями.
– Я не разрешала садиться ко мне.
– Нет? Красивая девушка не должна проводить время в одиночестве… – недоделанный пикапер кинулся в бой.
– Я и не одна.
– А с кем? – картинно оглядывается по сторонам, изображая удивление. – Я давно наблюдаю за этим столиком.
– Слушай, мне сейчас вообще не до шуток. Вставай и уходи! – прерываю раздражающий трёп. – Терпеть не могу навязчивых клоунов…
– Это ты про того, с кем сюда пришла? Клоун-невидимка?
– Нет, клоун – остряк! Когда это мы перешли на «ты»?
– Только что.
– Я сейчас позову официанта и попрошу тебя выпроводить!
– Валяй!
– Что тебе от меня надо? Разве не заметно, что я не расположена к пустому общению?
– Заметно. Но я познакомиться хочу. Понравилась ты мне… Где учишься?
– А-а-а… Вот оно что. Решил, что я студентка… Спешу расстроить: я уже взрослая тётя, которая совсем скоро выходит замуж! – на последних словах мой голос надламывается.
Верю ли я теперь сама в то, что говорю?
– О, тем интереснее!
– Ау, тебе ничего не светит! И ты меня утомил! Молодой человек! – жестом подзываю к своему столу официанта.
– Может, хотя бы номерочками обменяемся?
– Нет! – тянусь к сумке за карточкой, пока сотрудник кафе, как назло, медленно идёт в нашу сторону.
– Почему?
– У меня жених есть! Этого мало?
– Почему же ты тогда сейчас не с ним?
А, действительно! Почему бы мне просто не взять и не поехать к родителям Дани? Да, он просил не звонить, но почему я послушалась? Надо с ним поговорить начистоту и всё выяснить!
– Счёт, пожалуйста! – прошу у доковылявшего, наконец, до нашего стола официанта.
Тот, будто нарочно, также неторопливо удаляется.
– Ты куда засобиралась?
– Как раз к жениху. Чтобы такие, как ты, не приставали.
В ожидании счёта встаю и начинаю надевать куртку.
– Ну ты же понимаешь, что от судьбы не убежишь? – приторно спрашивает, пока я завязываю шарф.
И откуда в этом юном парнишке столько смелости? Считает себя неотразимым?
Смотрит на меня так, будто уже победил. Привык, наверное, что ровесницы на него и без всех этих заученных речей вешаются только за внешность.
– Ну я попробую, ладно?
Расплачиваюсь карточкой и хочу уже быстрее удрать отсюда.
– А меня вчера девушка бросила… – сообщает парень невпопад, прикрыв голову руками.
Я опешила. Кто-то сменил тактику и начал новый спектакль? Слишком уж резкая смена настроения… Но это всё меня не касается.
– Сочувствую! – выдавливаю из себя и, не глядя больше на парня, выбегаю из кафе.
У меня и своих проблем выше крыши! Не хватало ещё чужих!
Добравшись до квартиры Даниных родителей долго не решаюсь позвонить в дверь. Но когда всё же делаю это, его мама сразу обескураживает вопросом:
– А с чего ты решила, что Даня у нас?
17. «Идеальный мужчина»
– Он так сказал мне по телефону… – неприятно осознавать, что Даня меня обманул.
Только зачем? Что за сумбур начался в моей жизни за день до Нового года? Хотя, он начался значительно раньше…
– У вас что-то случилось, Соня? – проницательность мамы Дани сейчас раздражает. – Заходить будешь?
– Я вы бы не могли набрать Даню? Спросить, где он? – чувство тревоги внутри нарастает.
– Могу, конечно! – женщина, пропустив меня в квартиру, очевидно, отправляется за телефоном.
– Только, Ольга Валерьевна, не говорите ему, что это я спрашиваю… – закрыв за собой дверь, неуверенно произношу.
Будущая свекровь возвращается в коридор с мобильником и смотрит на меня с подозрением.
– Да что у вас там произошло? – взволнованно вопрошает, заглядывая мне в глаза.
– Ещё б я сама знала! – озадаченно развожу руками. – Даня с утра ведёт себя как-то странно…
– Алло, Данечка! Сыночек! Да… У нас с папой всё хорошо… – щебечет Ольга Валерьевна в трубку, когда Васильков ей отвечает. Я навострила уши. – А… А ты где? А зачем ты туда поехал? Убраться после жильцов? Так я бы сама… Нет! Ладно, позвони мне попозже. Буду ждать!
– Где он? – нетерпеливо спрашиваю у Ольги Валерьевны, когда она отключается.
– Сказал, что поехал в бабушкину квартиру убраться за последними жильцами. Новые, оказывается, уже в начале января заедут.
– Скажите, мне, пожалуйста, точный адрес! – отчаяние в моем голосе заставляет будущую свекровь подчиниться, не задавая лишних вопросов.
На часах уже девять вечера, а я ещё только подъезжаю в незнакомый район. Точнее – я была здесь лишь пару раз и очень-очень давно. Когда ещё бабушка Дани была жива, а мы с ним даже не встречались. Просто дружили в то время. Но дружили по-настоящему: в гости друг к другу ходили, родственников перезнакомили. Даня был мне ближе многих тогдашних подруг. С ним всегда было комфортно. Ему я могла доверять.
В тот последний раз, когда мы ездили навещать его бабушку, я только-только начала догадываться, что Васильков ко мне испытывает нечто большее, чем обычная дружеская симпатия. Если память не подводит, то именно его бабушка натолкнула меня тогда на эту мысль. А вот своё внутреннее смятение и неверие я как сейчас помню. Однако тогда я Даню ни о чем не спросила. Испугалась, что его бабушка права. Наверное, потому что на тот момент ответных чувств такого масштаба я к нему не испытывала. Просто стала пристальнее наблюдать за ним и убедилась в своих догадках. Боялась потерять его, как друга, но, в тоже время, пока он сам молчал, я тоже делала вид, что у нас всё как раньше.
А после – я начала активно влюбляться в разных придурков и встречаться с ними. Дружба и недомолвки с Васильковым ушли на второй план. Мы отдалялись друг от друга. Правда, каждый раз, когда мои очередные скоротечные отношения заканчивались, именно Даня был рядом. Всегда твердил мне, чтобы не вешала нос, что я достойна лучшего. Но мне пришлось ещё долго набивать шишки прежде, чем понять, что лучшее для меня – это он. А вчера, похоже, я всё испортила…
Когда умерла бабушка Дани, его родители стали сдавать её квартиру, чтобы на пенсии иметь стабильный доход. Потом всеми организационными моментами с жильцами стал заниматься Даня: поломки, протечки, ремонт, заключение новых договоров, когда кто-то съезжал, контроль – всё на нем. Васильков на добровольных началах помогал в этом вопросе своим родителям, и я гордилась им.
Пару дней назад Даня говорил мне, что в квартире снова меняются жильцы – старые уже съехали, а новые должны были поселиться после шестого января. Мы с ним вместе собирались третьего числа ехать убираться, но он по неизвестным для меня причинам всё переиграл.
– Дань, открой, пожалуйста, я знаю, что ты здесь! – когда устаю давить на звонок, начинаю тарабанить кулаками в дверь. – Я слышала, как голосил твой мобильник, когда я набрала твой номер. Открой! Что за детский сад?
Дверь резко распахивается, и на пороге возникает Даня. От его мрачного вида и будто остекленевшего взгляда у меня сжимается сердце.
Чувство чудовищной вины мучительно свербит под кожей, давит тяжестью на плечи.
Сомнений нет! Он знает!
– Я же сказал, что когда буду готов поговорить, наберу тебя! – холодно бросает, глядя на меня с презрением.
– Можно мне войти?
– Нет.
Но я все равно захожу в квартиру. Машинально осматриваюсь, но не могу вынести звенящей тишины между нами.
– Кто тебе рассказал? – понурив голову, встаю перед ним.
– А это важно? – его усмешка выходит слишком наигранной. – Важно лишь то, что ты за моей спиной снюхалась с каким-то старым мужиком с работы. Спасибо, хотя бы, что не после свадьбы… Вот скажи, чего тебе не хватало? А? Что я делал не так?
– Дело не в тебе! Ты – замечательный! Это я во всем виновата… Я запуталась! Позволила себе лишнее… Я очень жалею!
Даня проходит мимо меня вглубь квартиры, как будто я – пустое место. Именно так себя сейчас и чувствую.
Сбрасываю куртку, стягиваю сапоги и бегу за ним.
Васильков стоит спиной ко мне и напряжённо смотрит в окно. Молчит. Мне хочется подойти и обнять его, но я впервые боюсь это сделать.
– Ты сможешь меня простить? Когда-нибудь… – подавив рвущийся наружу всхлип, произношу осипшим голосом.
– За что именно простить, Сонь? А? За то, что ты всегда у меня была на первом месте? За то, что я делал всё, лишь бы тебе было хорошо?
Даня поворачивается, его лицо искажает гримаса отчаяния и боли. Руки сжаты в кулаки, костяшки пальцев сбиты в кровь. Мне невыносимо видеть его таким подавленным. У самой в груди всё рвётся в клочья.
Господи, что я натворила?!
– Мне три раза предлагали повышение и переезд в столицу. Три! Но я каждый раз отказывался, потому что знал, как ты любишь этот город и как для тебя важно жить рядом с… родителями. Я закрыл глаза на то, что от моего предложения руки и сердца прошло уже больше двух лет. Мы могли бы стать мужем и женой ещё прошлой зимой, раз тебе так нравится именно это время года. Но ты была не готова… Тянула… Может, сомневалась? Но я тебя не торопил, не подталкивал. Покорно ждал, когда ты сама созреешь пойти и подать заявление. Хотя каждый божий день переживал, а вдруг ты не хочешь этого? А вдруг передумаешь… Знаешь, я всегда почему-то считал, что тебя не достоен. Ещё со школы, когда ты позволяла быть мне только другом. Да и после… Ты меняла парней, которые тебя ни во что не ставили, страдала… Но ведь сама выбирала именно таких. Которые крепко так трепали тебе нервы. Да, ты сама их и бросала. Приходила потом ко мне за дружеским утешением, вроде всё осознавала… Но затем снова и снова наступала на одни и те же грабли. Оплакивала свою недальновидность, а после – бежала… У меня была какая-то дурацкая привычка сродни одержимости – всегда бежать за тобой. Я не мог оставить тебя одну – боялся потерять. Потому что любил…
– Дань…
– Когда ты вдруг остановилась и повернулась ко мне, я был самым счастливым человеком на земле. Не мог поверить, что ты ответила мне взаимностью. Остепенилась. Что тебе больше не нужны отношения с постоянными ссорами и скандалами, а нужен надёжный и любящий человек рядом. Долго же ты держалась! Но, похоже, заскучала… Да? Только сейчас я понял, что тебе не надо было ничего из того, что я делал…
– Это неправда! Я очень ценю тебя! Я тебе по гроб жизни обязана только за то, что ты нянчился со мной, решил вопрос с моим начальством, оплачивал клинику и специалистов, когда у меня поехала крыша после смерти отца… Если бы тогда, в мае, ты не навещал меня каждый день, не носился со мной, как с маленькой, я бы точно не смогла выкарабкаться из того состояния. Всю жизнь бы сидела на транквилизаторах в вечном страхе, что меня накроет очередной панической атакой… Или бы валялась месяцами в дурке! Мне даже страшно вспоминать о тех кошмарных неделях, когда меня накрывало… Сейчас кажется, что это всё было в прошлой жизни. И всё благодаря тебе! Ты помог мне пережить самую тяжелую утрату. Именно ты, а не психиатры или подруги, которые разбежались, стоило несколько раз на них сорваться… Дань, ради тебя я старалась стать прежней! И вроде даже стала. А со свадьбой я сама не знаю, почему тянула… Что касается твоей работы, то я готова переехать за тобой куда скажешь…
– Снова бежишь?
– Что?
– Бежишь от мужика, к которому тебя тянет со страшной силой? Но ведь и я тебе не нужен! Чувство благодарности диктует тебе так поступить, но ты не сможешь жить с тем, кого не любишь… А меня ты не любишь…
– Люблю!
– Нет. Если бы любила, не смогла бы… – его тяжёлый выдох вместо слов, как удар под рёбра. – Наберись хоть смелости разобраться теперь с этим мужиком.
– Не буду я с ним разбираться! Он мне не нужен! Я поняла это ровно в тот момент, когда …
– Ты совсем уже?! Хочешь посвятить меня в подробности?!
Пристыжено опускаю глаза в пол.
– Если у вас там что-то серьёзное, так борись за это! Хватит бежать! Как бы дико это не звучало, но я буду счастлив, если тебе станет, наконец, хорошо. Да, я понятия не имею, как буду жить без тебя… Может даже подохну, как верный пёс, которого за ненадобностью вышвырнула на улицу хозяйка… Но я не могу больше удерживать тебя. В этом нет никакого смысла. Уходи, пожалуйста! Заявление после праздников заберём. Не знаю только, как родителям сказать…
– Не надо ничего им говорить! Я хочу быть с тобой! Хочу быть твоей женой! Ты – идеальный мужчина для меня!
– Даже если бы это было правдой, я теперь ничего не хочу. Ты плюнула мне в душу. Будь добра, уйди уже!
Я с мольбой смотрю на Даню и не двигаюсь с места.
– Да, я жестко накосячила! Ты в праве на меня злиться. Но всё не совсем так, как кажется… Позволь мне объяснить! Пожалуйста!
– С меня хватит! Ты уже достаточно сказала… – прикрыв глаза, устало потирает виски. – Просто уйди!
Ему по-настоящему плохо. Я вижу это.
Сердце болезненно щемит в груди от того, что он страдает из-за меня. Из-за моей тупости.
– Я никуда не уйду! – упрямо заявляю, усаживаясь на скрипучий диван.
– Тогда мне придётся заставить тебя… – от его непривычно ледяного тона у меня мурашки по коже. – Не вынуждай меня!
Никогда не видела его таким жестким и отстранённым одновременно. Это пугает. Но я не сдамся.
– Выставишь насильно? – горько усмехаюсь, не узнавая собственный голос. – Нет, ты не сможешь…
– Этого не потребуется… Считаешь меня идеальным, да? Черта с два! Ты сама в слезах сбежишь отсюда, когда узнаешь, что ещё всё это время делал я…
18. «Ложь во благо?»
– Как ты могла скрыть это от меня?! – с порога охрипшим голосом кричу в лицо обалдевшей матери, руками размазывая вновь нахлынувшие слёзы.
– Чего орешь на весь подъезд? Заходи, давай! – судя по её растрёпанному виду, она уже спала и не ждала гостей.
Делаю шаг в квартиру и сразу же по стене обессилено скатываюсь на пол. Прикрыв лицо дрожащими ладонями, я в голос начинаю рыдать.
– А-а-а! – скулю от беспомощности, прикусив часть собственной ладони, чтобы хоть немного приглушить душевную боль.
Мама ворчит и пытается впихнуть мне в руку горсть каких-то таблеток, но я отшвыриваю их в сторону.
Не поможет мне это! Ничего теперь не поможет!
Когда на слёзы больше не остаётся сил, я беззвучно всхлипываю.
– О чем ты? – угроза Дани мне совсем не понравилась.
Но и на шутника в данный момент он точно не тянул.
Несколько секунд Васильков раздумывал.
– Что ты делал всё это время? Почему молчишь? – не выдерживаю усилившегося напряжения. И тут мне приходит в голову мысль. – Почему я должна сбежать в слезах? Ты изменил мне, да? С этой круглолицей секретаршей в крохотном мини?
– Чего? Хах, нет! Изменять – это твоя прерогатива.
– Я не…
– Ага, расскажи это какому-нибудь другому дурачку! Я читал твои письма об этом старике… Каждое! Правда, в последнем меня хватило только на начало… Посмотри, как теперь выглядит мой смартфон! – достаёт из кармана телефон, на нём полностью разбит экран. – Это я вчера ночью узнал о том, что он поцеловал тебя…
– Что?! – неверяще округляю глаза. – Ты взломал мою почту? Боже, Даня! Зачем ты сделал это?
– Тебе понравилось, да? Хорош был этот старикашка? – сейчас Васильков откровенно пугает меня: выглядит, как умалишенный.
– Нет, не понравилось!
– Врёшь!
– Если ты читал все мои письма Вале, то прекрасно знаешь, что я старалась бороться с этим всем… Я не хотела зайти дальше… А ты бы мог просто со мной поговорить! Почему ты молчал? Ты был в силах предотвратить мою ошибку…
– То есть теперь я виноват в том, что ты страдала по другому мужику, и сорвалась?
– Нет, конечно! Но ты бы мог поднять эту тему раньше, раз всё знал… Слушай, я понимаю, что сейчас тебе тяжело. Мне тоже паршиво, поверь! Я ненавижу себя за то, что поддалась! Ненавижу! И самое главное – это того не стоило! Но ничего уже не изменить. Поэтому, давай мы с тобой поедем домой, немного успокоимся и потом попробуем всё обсудить? Завтра же Новый год…
– Я никуда не поеду! А вот тебе уже давно пора! Уходи!
– Дань, тогда я тоже останусь! Ты думал, что новость о том, что ты взломал мою почту и читал письма настолько меня расстроит, что я брошу тебя? Да, это неприятно… И при других обстоятельствах я, возможно бы, даже сильно разозлилась. Но это уж точно не отвернёт меня от тебя!
Рискую подойти ближе, но Даня демонстративно делает несколько шагов назад.
– Я не взламывал твою почту.
– Но… – непонимающе мигаю. – Тогда как…
– Это я переписывался с тобой вместо Вали.
– Что?! Зачем ты это делал?
– Иди, оденься! Я закажу тебе такси до матери. Одной теперь тебе лучше не оставаться…
– Даня, ты меня пугаешь!
– Соня, сделай, пожалуйста, как я прошу!
Пока я стою в немом оцепенении, в душащем предчувствие чего-то очень плохого, Васильков со своего разбитого, но ещё рабочего телефона действительно вызывает мне машину. Затем уходит в прихожую, возвращаясь с моим пуховиком и сапогами.
– Одевайся!
Я бездумно подчиняюсь, медленно натягивая на себя вещи. При этом смотрю на Даню неотрывно. Он, скрестив руки на груди, переодически кидает на меня давящие взгляды, в которых читается боль и сожаление. После Васильков куда-то снова отходит.
В моей голове каша, в душе – раздрай. Я силюсь найти для себя хотя бы одно логическое объяснение тому, что только что услышала, но у меня не получается. От этого становится по-настоящему страшно.
– Я провожу до такси!
Даня ставит на тумбу бутылку с водой и показывает мне на выход, быстро запуская ноги в свои зимние ботинки. Затем набрасывает на плечи куртку, открывает дверь, выпуская меня.
– Дань, что происходит? – лепечу, когда мы с ним выходим из лифта и направляемся на улицу. – Зачем тебе вода?
– Это не мне, а тебе. Ты же хочешь знать правду…
Мама старается поднять меня и отвести в ванную, чтобы умыть лицо. Хлещет по щекам, пробуя привести в чувства, но всё это бесполезно.
– Почему ты мне ничего не рассказала про Валю? – поднимаю глаза, перед которыми все плывёт.
Язык едва шевелится, но я хочу понять её мотивы.
– Даня попросил. Мы с ним решили, что для тебя так будет лучше.
– Лучше?! Вы оба всё это время обманывали меня! А ты в курсе, что он переписывался со мной от её имени. В курсе?! – мне хочется орать во всю глотку, но голос уже почти сел.
Слова смешиваются с хрипами. Сознание плывёт. Реальность слилась с кошмаром наяву.
– Сонь, ты тогда только-только пришла в себя после клиники. Только начала снова улыбаться и пробовать жить нормальной жизнью без постоянных припадков и нервных срывов. Только смирилась с тем, что теперь вынуждена жить без него… Царство небесное твоему отцу! Твоё душевное состояние было слишком шатким. Эта новость бы убила тебя. Даня просто хотел временно от этого уберечь… Подготовить как-то… Не знаю. Он первым делом позвонил мне посоветоваться, как быть. Я с ним согласилась. Даня слишком сильно любит тебя, Сонь… Он хотел, как лучше.
– Как лучше?! Ты вообще в своём уме?!
Дальше я всё смутно помню, потому что защитной реакцией организма был стремительный приступ панической атаки. Я как полоумная носилась по квартире и не могла найти себе места. Думала, что откинусь, как меня накрывало и тошнило. В какой-то момент матери удалось подсунуть мне приличную дозу снотворного, и я чудом провалилась в глубокий тревожный сон.
Наутро, как только немного оклемалась, я чётко поняла, что мне нужно делать. Дыра в груди саднила и изнывала, требуя от меня решительных действий. Я должна была узнать в подробностях, что произошло.
Превозмогая себя, трясущимися руками я набрала номер Ратмира, но его телефон был отключен. Я не удивилась. Скорее всего, он уже давно сменил номер.
Тогда я, борясь с усилившийся аритмией, выбежала на улицу и по памяти начала добираться к дому, где жил Ратмир.
Я даже вспомнила его подъезд, вспомнила этаж. С номером квартиры были сомнения, но они улетучились, когда мне открыли дверь – я узнала интерьер изнутри. Только вот девушка в легкомысленном шелковом халатике была мне совсем не знакома.
– Здравствуйте! Ратмир здесь живет? – подавив в себе вспыхнувшее негодование, ровно спросила.
– А вы, собственно, кто? – девушка недоверчиво надула губы.
– Я – Соня…
Вдруг из глубины квартиры к нам в спортивных штанах спешно зашагал тот, кого я искала. Подошёл поближе и… узнал меня. На миг смутился, но взял себя в руки.
– Соня?
– Ты её знаешь?
– Да, Ань. Иди, пожалуйста, на кухню. Кофе свари!
Девушка нахмурилась, но беспрекословно ушла туда, куда её попросили.
– Зайдёшь?
– А это удобно?
– Почему нет?
Я неловко вошла в квартиру.
– Даня только вчера рассказал мне…
– Я понял.
– Это ужасно… Особенно то, что я узнала об этом лишь сейчас…
– Ну изменить ты бы уже всё равно ничего не смогла.
– Расскажи мне, пожалуйста, как это произошло.
И Ратмир рассказал. Но от подробностей мне легче не стало. Заливаясь слезами, я не могла поверить в то, что всё это правда. Легкие сдавливало от несправедливости, в груди всё ныло. Ратмир хоть и пытался держаться, но тоже немного всплакнул.
– Дай мне адрес! Я хочу съездить туда.
– Сегодня?
– Да.
– Давай, я с тобой! Только оденусь нормально. Тут не очень далеко.
– А как же…?
– Аня?
– Да. Она ведь твоя… – слова встали комом в горле. – …девушка?
– Она всё знает. Мы только недавно встречаться начали… Всё-таки уже четыре месяца прошло. Мне надо было как-то отвлечься…
Сейчас я никак не могла его понять. Но кто я такая, чтобы судить?
Купив цветы, мы с Ратмиром прибыли в место назначения.
Сегодня был морозный, но удивительно солнечный день. Последний день уходящего года.
Когда я выплакала все слёзы и мысленно попрощалась, мы с Ратмиром ещё какое-то время стояли в тишине, вспоминая каждый о своём. Я прокручивала в памяти детство и самые яркие моменты с Валей. А вчерашний разговор с Даней мечтала навсегда вырвать из памяти.
– Я переписывался с тобой от лица Вали, потому что… Вали больше нет. Она разбилась на такси ещё в начале сентября, когда ехала из аэропорта домой к родителям. Водитель иномарки, который вылетел им на встречку, был сильно пьян. Но он единственный из них троих, кто остался жив… – торопливое признание Дани бьет по голове и оглушает. – Ратмир звонил тебе, чтобы сообщить. Позвать на похороны. Но ответил ему на звонок с твоего телефона я, потому что ты тогда была в ванной. Сначала я хотел тебе всё рассказать, думал, как лучше сообщить. А потом – не смог… Побоялся, что ты не выдержишь. Что снова всё начнётся по кругу, как было после смерти твоего отца… Поэтому я удалил из журнала входящих вызов от Ратмира, а сам перезвонил ему со своего телефона и объяснил ситуацию. Высказал соболезнования, но сообщил, что на похороны мы не придём… Я не имел права это делать, я знаю! Не понимаю сейчас, почему тогда я решил, что потом ты эту новость воспримешь легче… Как вообще между делом можно рассказать о таком? Но я уже повяз в своей лжи… Как я тогда думал – лжи во благо. Повяз и стал её заложником. Мне приходилось поддерживать иллюзию, тем более, ты так переживала, что Валя перестала с тобой созваниваться и писать тебе… Вместо того, чтобы рассказать правду, я от её имени предложил тебе переписываться через почту. Ты радовалась как ребёнок, что у вас с ней наладилось общение, а я ненавидел себя за трусость, за этот чудовищный обман, но продолжал. А дальше – ты знаешь… Наверное, я заслужил то, что в итоге получил…»
Снимаю перчатку и глажу фотографию подруги на памятнике, повторяя про себя тысячу раз: «Прости!»
– Сонь! – Ратмир кладёт ладонь мне на плечо. – Я так понял, вы с Даней сильно поссорились из-за того, что он тебе тогда не сказал…
Я молчу. Мне очень плохо. Я опустошена.
– Ты это, прости его! Потому что и я, и родители Вали прекрасно поняли его мотив. Он вкратце рассказал, какие проблемы у тебя были со здоровьем…
– Это его не оправдывает! Я не дитя, чтобы меня настолько беречь. И контролировать! Ведь именно этим он и занимался! Контролировал то, что я не могла рассказать ему.
– Может быть… Но отношения – это всегда сложно. Поэтому мой тебе совет: если ты его любишь, то прости за это! Жизнь так коротка и непредсказуема… Глупо тратить её на обиды. Тем более, что ошибиться, где-то перегнуть палку может каждый…
Про ошибиться он верно подметил.
Подавляя в себе жгучую обиду и весь спектр обострённых донельзя эмоций, я должна собрать всю волю в кулак и попробовать исправить то, что в моих силах. Ведь я тоже далеко не идеальная…
