Карина Демина
Ведьмин рассвет

Глава 9

Мы сидели в ресторанчике. Небольшой, но уютный, он расположился на первом этаже жилого дома. Витрина во всю стену из темного стекла пропускала солнечный свет, но делала его приглушенным, неярким. И то, что оставалось на улице, было каким-то… далеким?

Сказочным?

Внутри играла музыка. Горели ароматические свечи. И пахло свежей выпечкой. К слову, выпечка была чудесной. Мы ели. Молча.

Лют из вежливости не мешал думать.

Я же… я просто не хотела говорить. Мне нужна была эта тишина, и мне её дали, пусть и ненадолго. Звякнул колокольчик над дверью, и дверь открылась, впустив даму неопределенно-элегантного возраста. И тут же раздалось притворно-удивленное:

– Лют!? А я и не поверила, когда мне сказали, что ты появился в нашем захолустье… Привет дорогой…

Её окутывало облако духов, столь же изысканных, как и сама она.

– Но решила проверить, а и вправду…

– Привет, Тео. Рад тебя видеть, – произнес княжич ну очень вежливым тоном, который, правда, не оставлял сомнений, что видеть её он не совсем и рад. Точнее даже наоборот. – А ты тут какими судьбами? Знакомься, Яна, это Теодора.

– Тео, можно просто Тео… не возражаете? Эй, мне кофе… не могу без кофе совершенно! И выпечки какой-нибудь, хотя, конечно, вредно…

– Тебе?

– Ах, дорого, брось… – Тео провела ладонями по талии. – Женщинам в этом мире куда сложнее приходится. Во всем себя ограничиваешь, а чего ради?

– Чего?

Мне тоже было интересно. И меня заметили, удостоили взгляда, такого, донельзя насмешливого.

– Ради того, чтобы какой-то паразит после десяти лет брака решил, что в праве бросить…

Так это…

– Это лучшая подруга моей жены, – произнес Лют мрачно.

А Теодора улыбнулась. Вернее оскалилась. И у меня прямо зачесалось оскалиться в ответ. Были бы у меня клыки, как у Мёдб, посмотрели бы, чьи больше.

Хотя… детство какое-то, клыками мериться! Тем более, когда их у тебя все-таки нет. Я языком потрогала, убеждаясь, что за прошедшие пару часов сугубо в физическом плане я не изменилось. Проснулась там кровь или не проснулась, но клыки не отросли, красоты тоже, кажется, не прибавилось.

– Ах, она так страдала, так страдала…

– По-моему, утешили её довольно-таки быстро.

– И что? Душевные раны так быстро не зарастают. А ты, такой негодник, еще и сына отнял!

– Вот уж неправда, – возмутился Лют. – Никто ей не запрещал видеться с Гором. Если бы захотела…

Теодора рассмеялась, как-то неуместно и хрипло.

– Ты все такой же доверчивый… слышала, жениться собрался? Старик настаивает? Наследников мало?

– Тебе какое дело?

– Может, и никакого… а может… – она чуть прищурилась. – Может, у меня тоже планы.

– На меня? – Лют, кажется, не обрадовался.

Совершенно точно не обрадовался.

– А что… я из хорошей семьи. Пусть не молода, как эти дурочки, которые в свадебных платьях бегают, но положа руку на сердце, наследник у тебя уже есть, да и в целом ваш род довольно велик. Так что продолжать его, надрываясь, нужды нет. Знаем мы друг друга давно…

– Именно поэтому в жизни не поверю, что я тебе нужен.

– Как сказать… как сказать… – Теодора понюхала кофе и скривилась. – Дрянь… вот почему ни в одном приличном с виду кафе не способны сварить мало-мальски хороший кофе?

– Просто у них иные представления о хорошем. Так что, дорогая, давай начистоту. Что тебе нужно?

– Свадьбы? Там… белое платье, фата, цветы… и чтобы все поздравляли, умилялись и желали разных благоглупостей…

– Скажи об этом Константину. Он, думается, будет совершенно не против.

Теодора фыркнула, а я… я как-то даже обрадовалась. Иррационально. И вправду, почему бы не порадоваться, что у человека в личной жизни все хорошо? Даже вот какой-то Константин имеется, который готов устроить свадьбу.

– А может, я тебя всегда любила? – темные ресницы дрогнули. – Безответно, тихо…

– Тихо ты не умеешь. Безответно тоже.

– Тогда не хочу, чтобы ты в чужие руки попал? Лялечка расстроится. Все-таки не чужие люди…

– Вряд ли.

– Ну… – она надула губки и покосилась на меня. – Это… личный разговор… очень-очень личный.

Голос её стал хриплым и таким, что у меня по спине мурашки побежали.

– О кладбище? – предположил Лют и поглядел на меня. – Видишь ли, Яна, у Теодоры строительная фирма. Она и вправду из хорошей семьи, которая уже не одну сотню лет в строительном бизнесе. Большей частью на господрядах. Нет, строят они очень хорошо. Отлично даже. И опыт сказывается, и специалисты у них великолепные.

– Я папеньке передам. Он любит, когда его хвалят.

– Это не похвала. Но вот Тео решила от семьи отделиться. Сперва у нее была компания, которая занималась отделкой, затем просто выполнять чужие проекты стало скучно и Тео обратила внимание на дизайн. Сама выучилась, да и пару дизайнеров толковых в штат приняла. Только и это надоело? Полагаю, Тео решила, что пора замахнуться на нечто большее, верно?

– Скучно, когда ты из себя умника строишь, – Теодора все-таки поднесла чашечку к губам.

– Рядом с Москвой строить рискованно. И сложно. Земли поделены. Интересы тоже. Новым игрокам никто не рад, а папенька нашей Теодоры вмешиваться не будет принципиально…

Она лишь фыркнула.

– И вот ей поступило интересное предложение…

– И вправду интересное. Земля. Недорого. И место такое… экологически чистое. И от Москвы всего пару часов. Сам городок миленький. При хороших пиарщиках раскрутить его – дело плевое.

– А наличие кладбища тебя не смутило?

– Его обещали перенести! – заявила Теодора, и в голосе её слышалось искренняя обида. – Эта лысая сволочь клялся и божился, что все согласовано…

– А твои юристы не проверили.

– Проверили, – она чуть поморщилась. – Предупредили, что устные договоренности крайне ненадежны.

Тео щелкнула пальцами.

– Но ты опять решила, что умнее прочих.

– Я не решила, но этот толстый потный засранец…

– Тео?!

– В твоем-то присутствии я могу сказать, что думаю, – фыркнула Тео. – Он был и есть толстый потный засранец, но тогда он изъявил желание поучаствовать в проекте. Финансово. А сам понимаешь, ничто не заявляет о серьезности намерений так, как желание человека вложиться деньгами. Поэтому я подумала, что вопрос действительно решен.

– И начала стройку. Однако вопрос не решился, кладбище осталось, а вид на кладбище – это не то, что поднимает стоимость недвижимости.

– Именно.

– И при чем здесь я?

– Возможно, и не при чем… но ты что-то на кладбище делал.

Вот интересно, откуда она узнала? И главное, как? На том кладбище никого-то кроме меня, Люта и сторожа не было. Он донес? Или кто-то, кого мы не видели?

– Ты по нашей заявке прибыл? Да признайся же!

– Нет, – Лют покачал головой. – Извини, но в данном случае ничем помочь не могу. Кладбище перенести не так и просто.

– Боги… – она воздела очи к потолку, а потом мизинчиком подхватила ресницу. – Ты такой зануда иногда, что просто сил нет… ну кому оно нужно? Старое давно не работающее кладбище! Да мы построили новенький крематорий. И колумбарий при нем. Между прочим, с дизайнерским оформлением, а люди все равно на кладбище стремяться… подавай, открывай…

– Я тут при чем? – вопрос прозвучал куда как жестче. А я стянула с тарелки последнюю слойку, кажется, с вишней.

Точно.

– Между прочим, в вашем возрасте и при вашем типе фигуре стоит поменьше налегать на мучное. Что? И нечего на меня пялиться, я правду говорю! Или это твоя новая… да нет, быть того не может! Ни рожи, ни…

– Зато я молчать умею, – пробубнила я с набитым ртом. – Когда не спрашивают.

– Вот и молчи! Твоего мнения действительно никто не спрашивает, – огрызнулась Теодора как-то… резко. Слишком уж.

А я что.

Молчу.

Смотрю на нее, жую слойку и молчу себе… а что она ерзает, так это, наверное, из-за переживаний. Финансовые переживания, по себе знаю, очень пагубно на нервах сказываются.

И мелкие проклятья тоже.

Вот не знаю, кто на нее навесил, но вижу, такое вот, тоненькое, бледной дымкой, которую не сразу-то и разглядишь, но хорошее, крепкое. Из тех, что здоровью не вредят, но жизнь способны изрядно попортить.

Я прищурилась.

Раньше я проклятий не видела. И вообще не видела волшбы. А тут вдруг… прозрела? Случайность? Я перевела взгляд на Люта. Ничего нового. Княжич как княжич.

Обыкновенный.

В смысле, такой, как был.

– Тео, ты или говори прямо, что надо, или мы тебя не держим, – княжич спину выпрямил и вид у него был такой, что…

– Извини, – Тео поняла и откинулась на спинку стула. – Проклятье… не знаю, что со мной в последнее время творится. Вроде бы понимаю все, что порой стоит помолчать, а иногда… папенькиной новой подружке тоже вот высказалась. И папеньке… а теперь он на меня обижается. И говорит, что раз так, то пора проблемы самой решать. И с Костей постоянно ругаемся. На пустом вот месте! И ты извини… ты ничего так. Для человека. Не модель, конечно, но у этого вот на моделей идиосинкразия. Я Лельке так и говорила, а она…

Тео махнула рукой.

– Опять… – и потерла висок. – Проблема не в том, что кладбище есть. Это ладно, тут я сама виновата, попала. Но кое-как в ноль вывести получится. Подпишемся на пару государственных программ. Жилье там в рассрочку и прочее. Для малоимущих или многодетных. Или специалистов… короче, варианты есть. Проблема в том, что кладбище хотят перевести в действующее!

Проклятье то вспыхивало, то почти гасло.

Меня это даже завораживало.

Настолько, что прямо руки зачесались потрогать. Но тут я удержалась. В конце концов, мы с этой Теодорой не настолько близко знакомы, чтобы трогать чужие проклятия.

Красивое.

По-своему.

Гадюки ведь тоже красивы. И это той же породы. Вон, узор сложный, и все же знакомый, сродни тем, которые я в доме видела, правда, этот вязан уже не на стенах, а на… на чем, к слову?

– Чего она на меня так смотрит-то?

– Не нравишься, – ответил за меня Лют и покосился, пытаясь понять, чего это я и вправду уставилась. Я поерзала.

Проклятье обвивало шею, и нити его уходили под одежду. К телу привязали? На волосы? На кровь? На кровь такую пакость делать чересчур, а вот на нечто, что к телу прилегает и… и вокруг шеи.

Точно.

Вон оно, колечко темное, посверкивает даже сквозь атлас жакета.

Я отвернулась, удовлетворив свое любопытство.

– Кладбище еще до начала стройки закрыли. Вывели из общего пользования. Вроде как должны были сделать новое, на западе. Мне предложили построить колумбарий. Кстати, неплохой проект вышел… выгодный, в отличие от… вероятно, в серию запустим, типовым проектом, – тонкая ладонь взлетела и опала. – А потом оказалось, что если кладбище переноситься не будет, то и оснований открывать новое нет. Что, мол, дешевле выделить дополнительно землю и старое снова перевести в действующие. И ходатайства идут. Пока возят хоронить на церковные, но это же ж не может продолжаться вечно! На меня давят. Я давлю… от этого спать перестала!

– Так а я-то тут причем?!

– У тебя есть связи, – Тео наклонилась и ресницами взмахнула. – И не делай вид, что не понимаешь, о чем я… поспособствуй. Сугубо по-дружески… нет, нет, не отказывай… просто… подумай, я ведь тоже пригожусь. Вдруг тебе понадобится…

– Дизайнерский колумбарий?

– Хотя бы… – Тео пожала плечами.

А я не утерпела.

– А что у вас на шее?

– Что? – пальчики коснулись этой шеи.

– Украшение какое-то?

Золотое сердечко. Простенькое такое с виду, хотя… жемчужина в самом его центре отнюдь недешева. Розовая, округлая и будто золотой пыльцой подернута.

– Костик подарил… странная штучка, но мне нравится, – Тео щелкнула мизинцем по жемчужине. – Есть что-то донельзя милое в этом примитивизме…

– Не носите, – посоветовала я.

Тео чуть нахмурилась.

Перевела взгляд с меня на украшение… а жемчужина-то в пыльце, но с одной стороны та будто стерлась.

– Нам бы домой до ночи… – сказала я. А Лют, тоже жемчужину разглядывавший, кивнул. И молча поднялся. Тео будто и не заметила. Она сидела за столиком, держала золотую цепочку и глядела, как медленно вращается в сердце жемчужина, посыпанная золотой пылью.

Глава 10

В машине я обняла себя и закрыла глаза. Притвориться бы спящей, да притворяться не умею. И обида эта внутри совершенно не понятна.

На что обижаться?

На кого?

В том и дело, что не на кого. И все равно, почему плакать хочется.

– Кто такой Константин? – сидеть с закрытыми глазами надоело быстро. Тем более солнце светило слева и щеку грело, и нос щекотало, отчего хранить невозмутимость было совсем уж невозможно.

– Давний ухажер Теодоры. Она была помолвлена, не с ним, с одним весьма достойным человеком из хорошей семьи.

– Но замуж не вышла?

– Нет. Помолвку разорвала, ничего не объяснив. Ушла из дома. Сбежала даже. И поступила в школу искусств. Отец её пригрозил, что оставит без гроша, так и сделал. Но вмешалась прабабка… она своеобразная дама весьма. В общем, школу искусств Тео закончила, как и академию, да не здесь… она по сути неплохая. Своеобразная весьма.

– И подруга твоей бывшей жены.

– Именно.

– И что она теперь…

– Расскажет о встрече. Сочинит что-нибудь о том, чего на самом деле не было. Исключительно из любви к искусству. И даже сама поверит, что все именно так, как рассказывала. А что не так с украшением?

– Проклято оно, – сказала я, глядя в окно. Пейзаж за ним стремительно менялся. Дорога улетала вдаль. Мимо проносились серые столбы электропередач, справа виднелся лес, но далекий. – Или не проклято, а заговорено? Причем интересно… мелкое, но гадкое.

– Ясно…

– Я не обязана была ничего говорить.

– Не обязана, конечно, – Лют кивнул.

Тогда почему меня совесть мучит? Она ведь не оценит. Примет, как должное. В лучшем случае. В худшем только фыркнет. Такие, как Теодора, всегда смотрели на меня сверху вниз. А я… я предупредила же.

Просто предупредила.

– Но спасибо, что сказала.

– Ничего толком и не сказала-то.

На самом деле мне бы эту жемчужину в руках подержать. Тогда, глядишь, я и больше поняла бы. И может даже снять сумела бы. Точнее скорее всего сумела бы снять. Несложное же, но…

– Ей хватит. Тео на самом деле не дура. И бизнес свой она начала на деньги прабабки, но было тех немного. Однако ей хватило. Её знают. Даже так… скажем, её очень хорошо знают. И заказывать дизайн где-то кроме считается… признаком не совсем разумного поведения, – Лют по-прежнему подбирал слова.

Я вздохнула.

И призналась себе, что веду себя, как капризный ребенок. А я ведь не ребенок. Совсем. И вообще… что мне до этой Теодоры.

– И кто ей такое подарил?

– Думаю, матушка Константина. Тео давно с ним встречается. Начала, пожалуй, до нашего с ней знакомства… тогда Костик был. Сейчас Константин Ефремович, уважаемый человек, известный. С положением. Он ей не раз и не два предложение делал. А она отшучивалась только. Она к нему и привязана, и в то же время все одно не решится.

– Почему?

– Он человек. Причем совершенно обычный. Без дара. Да ладно, дар. Без титула и рода. Из тех, про которых говорят, что сами себя сделали.

А Теодора – из старой семьи, где свои правила и чужака не примут.

– Его матушка, сколь знаю, Теодору недолюбливает.

Я думаю.

Я бы тоже на её месте недолюбливала подобную девицу, которая и не отпускает, и не подпускает.

– Она мечтала, что у сына будет нормальная семья. Дом, дети… что он будет счастлив.

А в результате ни дома, ни детей, но лишь великосветская упырица, которая в любой момент может просто взять и уйти.

Хотя, конечно, печать в паспорте никому не мешала уходить.

– Думаешь, она?

– Больше некому… Тео язвительна. И порой не щадит знакомых, говорит, что думает. Но это мелочи.

– А с кладбищем ей поможешь?

– Не знаю, – честно ответил Лют. – В свое время она поддержала меня. И жену мою уговорила согласиться, иначе разводили бы нас куда дольше, если бы вообще… так что во многом благодаря ей развод произошел относительно легко. С ней сложно, но я ей обязан.

Лес приблизился. Раскрыл зеленые объятья, пропуская сквозь себя серую струну дороги. И тень его накрыла машину.

– Я посмотрю, что там на самом деле. Хотя вряд ли что-то смогу… есть уложения. При райцентре обязано быть муниципальное кладбище широкого профиля. Работающее. И если одно закрывается, второе должно открываться. А открыть новое кладбище не так и просто. Сперва нужно вывести земли из пользования, сменить тип назначения их. Оборудовать, включая магическую защиту. И многое, многое иное. Это затратно. Старое кладбище расширить проще. Однако…

Однако хуже кладбища за окном может быть только действующее кладбище, где постоянно кого-то да хоронят.

– Мне нужно понять, кто производил оценку. Там ведь есть ограничения… ни одно кладбище нельзя использовать бесконечно. Чем больше людей захоронено, тем больше накопление остаточной энергии. А чем больше накопление… в общем, с определенного уровня возможен взрывной рост. И снова крайне неприятные последствия. Причем тут важно учитывать и количество захоронений, и давность их, и то, кто похоронен… разные люди уходят. И разные люди к ним приходят. Так что… надо смотреть. Если фон и вправду высокий, то кладбище надо закрывать. Не переносить, а именно закрывать.

– Тогда да…

Что тут еще скажешь?

Ничего.

– Ты… предупреди её, – мне вдруг становится стыдно за то, что все-таки не сказала про проклятье. Пусть даже эта вот Теодора мне категорически не понравилась, но это же еще не повод вот так?

– Предупрежу, – княжич улыбнулся.

А потом сказал.

– Ты поспи, если хочешь…

Не хочу.

Наверное, не хочу. Я вообще сейчас не знаю, чего именно хочу. А потому смотрю на дорогу, которая выбралась из леса и снова в поля. Она лентою ложится на холм, чтобы потом, на той его стороне, спуститься и снова лентой. Машин встречных немного, и эта пустота, простор там, снаружи, успокаивает.

– Знаешь, мне кажется, я становлюсь параноиком…

– С чего бы?

– Просто… совпадение? То, что Мёдб сказала. Сила и все такое… мой предок… получается, пришел откуда-то… издалека… и поселился. Жил. Взял жену. Дети появились… то есть, это нормально, конечно, – как сложно порой бывает выразить мысль, тем более когда сама не очень понимаешь, что именно хочешь выразить. – Не было бы детей, и не было бы меня. Но я о другом. Она сказала, что его кровь отмечена… в смысле, кровь моего отца. Силой. И значит, он имел отношение какое-то к артефакту? Святыне христианской?

– И ты думаешь, что речь идет о той самой святыне, которая заперла ведьму?

– Возможно. Просто… тут бы понять… может, это другая святыня. Мало ли их?

– На самом деле мало. Очень, – Лют поглядел на меня. – Таких, которые истинные, которые могли бы изменить человека, рядом с ними оказавшегося. Единицы. И да, если бы знать временной промежуток, можно было бы сказать точнее. С другой стороны, с летоисчислением порой такой бардак творится, что тебе не рассказать. Вон, каждый год статья появляется о том, что какая-то находка была неправильно датирована. Что на самом деле она старше или моложе, чем заявлялось, и все такое. Поэтому да, было бы неплохо, но я думаю, что ты права… тут еще кое-что.

– Что?

Я не хочу быть правой.

Я… я жила себе. Росла. Привыкала к мысли, что я сирота и ею останусь. А тут вдруг… сперва этот дар ведьмин, а с ним – чужой долг, который не понятно, чем обернется, но вряд ли чем-то хорошим. Теперь еще и это… и другой долг.

– Дело в самом мире. Слышала о концепции разумной биосферы? Она, конечно, весьма спорная, поэтому в научном мире и считают её этакой… выдумкой.

– Слышала, – буркнула я. В конце концов, я тоже училась.

– Хорошо. Так вот, сама, концепция, скажем так, излишне смелая. И выводы Сепаринский делает явно поспешные, но кое-что в самой теории есть. В частности, что касается определенных мест и явлений. Не вся земля… одинакова. Особенно с точки зрения однородности энергетического покрова.

– Про хозяйку места мне рассказывали. Ты. Или не ты… извини, не помню.

– Хорошо, – он кивнул. – Тогда все просто. Подобные места стремятся сохранить себя. Они пребывают в исходно равновесном состоянии, которое и важно. Этакая самостабилизация. Но поскольку место все равно взаимодействует с внешним миром, часто равновесие нарушено. Вот такие места и притягивают людей, которые способны исправить ошибки. Своего рода посредники. Так что место в свою очередь влияет на окружающий мир, меняет его, но чужими руками.

Я посмотрела на свои руки.

Обычные.

Хотя это так, дурю. Но да, пожалуй, соглашусь. Тогда многое становится понятно. Я не сама такая умная, я просто инструмент, места, источника, богини, чье имя я и в мыслях произносить не хочу, иных древних сил, которые были еще до того, как возникли боги и уж тем более люди.

Но это не я сама.

Нахожу пары.

Возвращаю ушедших.

Восстанавливаю равновесие. Да… так и легче.

– С этой точки зрения закономерно, что место притягивает всех тех, кем равновесие было нарушено, – продолжил Лют.

– То есть я потомок… чей? Священника из Византии? Того, который взял и замуровал ведьму? Используя некий… некую святыню?

Все-таки артефактом подобные вещи называть неправильно. Неуважительно.

– Но при том сам изменился и передал… изменение потомкам?

– Вероятнее всего.

– А… – я прикусила губу. – А полозова кровь? Как с нею? И она говорила, что вернуться должно их дитя… то есть ведьмы и князя… но это не я. Это те, которые были до меня…

Наина.

И её дочь.

И остальные, что жили здесь сотни лет. Они почему дверь не отворили?

– Во-первых, Змеедева могла всего не знать, – Лют вел машину аккуратно, но на меня поглядывал. – И скорее всего не знала. Может, предположила что-то, может, выдумала. Не со зла. Просто к слову пришлось. Или решила себе, что так все и было.

– Как твоя Теодора?

– Не моя. Но в целом верно.

Я задумалась.

А и вправду. Она ведь появлялась редко, полудева-полузмея, та, которая где-то в ином мире обретается, меж золотых рек и озер из живого пламени.

– Во-вторых… кем была та, кого священник взял в жены? И какая кровь была в её жилах? Уж прости, но в те времена многие известные рода не чурались заключать браки с иными. Или не браки… тут раз на раз не выходило. Главное, что знали, мешаная кровь может одарить немалой силой. Так что тут все сложно и зыбко, но в теории у нашей княжны… а думаю, что речь именно о ней, могла быть и полозова кровь, и лесных людей, и оборотней, и кого-нибудь еще…

– Думаешь, княжна?

– Коль строить воздушные замки, так от души, – Лют широко улыбнулся. – Давай представим, как оно было…

Я прикрыла глаза.

А и вправду, почему бы и нет?

Вот лес.

И дуб, который сотни лет мало чем отличался от нынешнего. Надо будет и с ним поговорить. Князь. Ведьма. Любовь, что до конца времен и все преодолеет. Ключи, которые свиваются ведьминым словом, и разливается озеро, которого прежде не было. А на берегу его становится город.

Сперва маленький, неказистый.

Но время идет.

Реки ведьминым словом текут ровно, ведут рыбу и корабли. Растет торговля. Растет и город. И вот уже раскинулся он, обнял полукругом озеро. Дома… в моем представлении почему-то нарядные, как игрушечные. С резными ставенками да петушками на крышах. На самом деле все иначе, думаю, было победнее, погрязнее, но я же просто представляю.

Так пусть город пропавший красивым будет.

Чтоб как в сказке.

И церковь в городе становится. Многие наверняка недовольны. Чужая вера. Чужой бог. Чужие правила. Но разве будет кто с князем спорить? Особенно, когда силен.

Когда за плечами его и дружина, и торговцы из дальних краев, и ведьма тоже.

– Он привез княжну…

На ладье, такой, которая широкобокая и с алым парусом. Люд встречает княжескую невесту. Всем охота поглядеть. А с ладьи на берег по сходням сгоняют коров да овец, несут сундуки с приданым, а следом важно ступает дружина.

И княжна молодая.

Гремит по-над церковью голос колокола. Праздник… праздник великий. Только ведьма обижена крепко. И расходятся они с князем, понимая, что одной любви недостаточно.

Воображение…

А вот и другие гости. Эти наверняка прибывают в город без помпы, на каком-нибудь корабле торговом или таком, что торговым притворяется. На них простые одежды, да и выглядят они обыкновенно, для византийских купцов, и только в доме княжеском меняются.

Благословляют.

Сколько их было? Трое?

Да, кажется, Лют говорил о троих… нет, надо бы документы найти, раз уж ему встречалось. Но мы же пока играем в теории.

Так что трое.

Двое при князе, а один – при княжне юной. Почему бы и нет? Она ведь не просто так себе княжна, но еще и мать будущего правителя. И следовательно, весьма важно воспитать её, а с нею и этого самого будущего, сугубо в теории, правителя правильным образом.

Да…

И вот двое ушли с князем ведьму одолевать. Ушли и не вернулись. Понял ли тогда третий, что бежать надобно? А может, еще до того их отослали? Почему бы и нет? Святыня святыней, но ведьмы – существа опасные, могла бы и проклясть, или еще чего учинить. И разумно было бы взять княжну и отправить в гости, скажем, к родичам, чтоб там пожила, пока проблемы не улягутся.

А с нею и наставник духовный.

Потом же… не стало ни города, ни князя, ни святыни.

– Вернуться в Византию он не мог, – сказала я. – Тот, третий, который уцелел…

Я кратко изложила Люту свои фантазии. Смеяться он не стал, но сказал:

– Тут ты права. Утрату подобной святыни ему бы не простили. И никто не стал бы слушать оправданий. В лучшем случае сослали бы в какой монастырь подальше, грехи отмаливать. В худшем… скорее всего просто убили бы. Так что да, ему было бы разумнее остаться.

– А княжна? Почему она… не вернулась?

– Не захотела? Да и не знаем мы, было ли ей куда возвращаться. Про её братьев, отца ни слова не сказано. А они должны были прийти на помощь. Там же война ожидалась… и вот представь, привели они свои дружины, а в итоге и потонули с ними.

Я поежилась.

Тогда ведь людей бессчетно погибло.

– Вот и выходило… вернуться домой? Кем? Наследницей? Или беглянкой, которая чудом спаслась, когда другие погибли? Её мигом бы проклятою окрестили. Добавь, что веру опять же сменила. А к христианству в те времена относились… не всегда с пониманием. Вполне могло статься, что её бы потребовали.

– Кто?

– Жрецы. Или жрицы. Есть свидетельства, что порой старым богам приносили человеческие жертвы. И далеко не всегда это были рабы или пленники. Её могли бы отправить следом за родичами, чтобы унять их гнев. Или еще по какой причине. Причину найти не сложно.

Я поежилась.

– Тогда… двое беглецов?

– Ну, полагаю, уезжали они не с пустыми руками… впрочем, главное, что уехали. Поселились. Жили себе. Крепили веру. Храм отстроили. Думаю, вполне себе неплохо. Она рожала детей. Он – воспитывал. Ну и дальше…

Пока не появилась на свет моя матушка, у которой произошла любовь…

Твою же ж… просто слов нет.

Еще немного, и я окончательно уверюсь в собственной избранности.

– Главное, – Лют чуть замедлился. В надвигающихся сумерках Упыревка казалась такой нарядной, почти как тот, выдуманный мною город, – помнить, что все могло быть совершенно иначе.

– Надо, – я вздохнула. – Надо напрашиваться в гости? К дяде? И архивы семейные… искать?

– Надо, – согласился он. И сказал. – Я завтра ему позвоню, если хочешь.

А я взяла и ответила:

– Хочу.